Главным образом, ее заботило настоящее.
Ее собственная жизнь, как всегда, предъявляла свои требования. Эмма была занята своей работой, своими отношениями с Полом и остальными детьми. Здесь у нее не было причин для жалоб, и все шло своим чередом. Кит работал на фабриках и изучал ткацкое дело. Робин последний год учился в школе-интернате и готовился изучать право в Кэмбридже. Элизабет пожелала последовать по стопам Эдвины и училась в пансионе для благородных девиц в Швейцарии. Наконец, наступил день, когда Дэзи тоже поступила в школу, и Эмма с Полом впервые остались одни в своем доме на Белгрейв-сквер.
- Боюсь, что теперь тебе придется довольствоваться только мною одним, - поддразнил ее Пол однажды вечером, когда они решили выпить по бокалу шампанского в библиотеке.
- Я скучаю по детям, особенно по Дэзи, но я рада, что теперь наконец у нас есть время побыть вдвоем, Пол. Только вдвоем.
- У нас много времени впереди, Эмма. Долгие годы, - улыбнулся он. - Не знаю, как тебе, любовь моя, но мне очень нравится перспектива состариться рядом с тобой.
Шла первая неделя сентября 1938 года. Сидя в своей уютной библиотеке и тихо разговаривая в наступающих сумерках, наполнявших комнату мягкими колеблющимися тенями, Эмма и Пол не могли думать о чем-либо, способном разрушить их благополучие. Они по-прежнему глубоко любили друг друга, мир царил в их душах и их отношениях. Они долго проговорили о своем совместном будущем, строили планы на Рождественские праздники в „Пеннистоун-роял” и обсуждали поездку в Америку в новом году. Позднее они отправились обедать к „Куаглин”, смеясь и держась за руки, как молодые любовники, и это был один из самых беззаботных вечеров, проведенных ими за последние месяцы.
Но тень нацизма уже накрывала Центральную Европу. Гитлер, пришедший к власти в Германии после поджога рейхстага в 1933 году, готовился в поход. Война была неизбежна, и ее начало было лишь вопросом времени.
Глава 55
- На Тихом океане будет война. Это можно утверждать с такой же уверенностью, как говорить о войне в Европе, - тихо сказал Пол Макгилл, - это неоспоримый факт. Подобно Германии, Япония запоздала со своим промышленным развитием, но их успехи в этой области сделали обе эти нации агрессивными и воинственными, стремящимися к мировому господству.
Он помолчал и затянулся сигаретой.
- Уверен, что я прав, Дэн. Америка лучше подготовлена к войне, чего не скажешь, к сожалению, о Европе.
Дэниэл П. Нельсон, один из самых влиятельных людей в мире, потомок самых известных и крупных финансовых магнатов, задумчиво кивнул. Он улыбнулся, но в его глазах читалось беспокойство, когда он сказал:
- Я не спорю с вами, Пол. То же самое я не устаю повторять все эти последние месяцы. Еще на прошлой неделе, когда я был в Гайд-Парке, я сказал президенту, что у Японии есть свои интересы на Тихом океане. Если быть точным, то с начала 20-х годов. Рузвельт не слепой: он прекрасно осознает ситуацию. С другой стороны, эта страна еще только выбирается из депрессии, поэтому нет ничего неестественного в том, что его мысли сосредоточены на внутренних делах. Здесь все еще десять миллионов безработных, Пол.
- Да, я знаю, но меня беспокоит, что в Конгрессе, принявшем три Закона о нейтралитете за последние несколько лет, превалируют изоляционистские настроения. Боюсь, что это так. Между тем, Америка не сможет сохранить нейтралитет, если Британия вступит в войну с Германией.
- Что касается самого Рузвельта, то я знаю, что он вовсе не изоляционист. Уверен, что он придет на помощь Британии, когда в этом возникнет необходимость. Более века мы были союзниками, и он хорошо знает, что не сможет оставить Запад в беде. Но - хватит этих наводящих уныние разговоров. Эмма выглядит слишком серьезной.
- Я озабочена так же, как любой достаточно информированный человек в наши дни, - сказала Эмма. - Мой брат, политический обозреватель в Лондоне, утверждает, что Гитлер рвется к мировому господству и ни перед чем не остановится, чтобы достичь его. К сожалению, к Фрэнку, так же как к его доброму другу Уинстону Черчиллю, не прислушиваются. Когда, наконец, мир откроет глаза и увидит, куда он катится?
Дэн чуть заметно улыбнулся.
- Перспектива новой мировой войны пугает всех, моя дорогая. Поэтому существует тенденция не верить тем, кто осмеливается предвидеть надвигающуюся опасность. Общество, подобно большинству политиканов, имеет дурную привычку зарывать голову в песок.
- Полагаю, что это свойственно человеческой природе - нежелание посмотреть в лицо такой чудовищной реальности, как война. Но некоторые из нас должны готовиться… - Она неожиданно замолчала, поймав взгляд Пола. Поняв, что он хотел бы обсудить деловые вопросы с Дэном Нельсоном, Эмма пробормотала:
- Хорошо, я оставляю вас. Прошу прощения, но мне нужно уделить внимание остальным гостям.
Двое мужчин смотрели ей вслед, пока она плавно двигалась по гостиной в развевающемся белом вечернем шифоновом платье. Великолепные изумруды сияли у нее в ушах и на шее, на запястьях и пальцах.
Дэн сказал:
- Уверен, что Эмма - самая замечательная женщина из всех, кого я встречал раньше. Вы счастливчик, Пол.
- Я это знаю, - ответил Пол. Он повернулся к Дэну Нельсону и продолжил: - Мне хотелось бы переговорить с вами о моих нефтяных танкерах и о паре других неотложных дел. Думаю, у нас еще есть время до того, как мы отправимся в оперу. Давайте пройдем в библиотеку.
Они молча вышли из гостиной.
Вращаясь среди других гостей, собравшихся в их шикарной квартире на Пятой Авеню, Эмма продолжала непрестанно думать о надвигающейся войне. Сегодня утром она получила расстроившее ее письмо от Фрэнка, который только что вернулся из поездки в Берлин. Он был переполнен страшными предчувствиями, и Эмма, привыкшая доверять его суждениям, была уверена, что он ничего не преувеличивает. Фрэнк написал ей, что Британия вступит в войну еще до конца этого года. Она посмотрела на троих мужчин, находившихся в комнате. Они обладали большим международным влиянием, а их состояния измерялись сотнями миллиардов долларов. Она заметила страх, таящийся в их глазах, который они пытались замаскировать подходящим к случаю оживлением. Да, они знали, что мир неумолимо движется к новой бойне. Эмма со страхом подумала о двух своих сыновьях, которые подлежали призыву на военную службу. Новое поколение молодых людей в самом расцвете сил снова должно было быть принесено в жертву военной машине. Хотя в комнате было тепло, Эмма поежилась, вспомнив о Джо Лаудере, о прошлой Великой Войне и связанных с нею разрушениях. Неужели прошедшие двадцать с небольшим лет были всего-навсего вооруженным перемирием?
Позднее, когда они сидели в своей ложе в Метрополитен-опера, Эмму на какое-то время успокоило разлитое в воздухе ожидание праздника. Ее глаза скользили по богатому красно-золотому убранству театра, по ослепительным женщинам, усыпанным драгоценностями, и элегантным мужчинам во фраках. Она подумала, как обычно, даже беззаботно, все они выглядят, будто не ведая о надвигающейся катастрофе.
Эмма склонилась над программой, решив наслаждаться оперой. Всему, что она знала о музыке, Эмма была обязана Блэки О'Нилу, и сейчас, когда захватывающее дух театральное действо разворачивалось на сцене, ей внезапно захотелось, чтобы Блэки оказался рядом и разделил с нею удовольствие. Эмма забылась под чарующие звуки оперы „Миньон”.
Райзе Стивенс, молодая меццо-сопрано, дебютировавшая два месяца назад, была великолепна в главной роли, и был момент, когда ее замечательный голос тронул Эмму до слез. Такой изумительный голос - поистине подарок судьбы!
Эмма, поглощенная ариями в исполнении Райзе Стивене и Энцо Пинца, великолепными декорациями и костюмами, погрузилась в волшебный вымышленный мир и на несколько часов все ее заботы и тревоги были полностью забыты. Пол пригласил их восьмерых гостей на обед в ресторан „Дель Монико”, и когда они разместились за столом, Эмма посмотрела на сидящего напротив Пола, стараясь угадать его настроение. Несмотря на состоявшийся ранее тяжелый разговор с Дэном Нельсоном, он казался совершенно беззаботным и, как щедрый хозяин, заказывал шампанское „Дом Периньон” и икру. „Он здесь самый красивый и блестящий мужчина”, - с гордостью подумала Эмма.
Сегодня было третье февраля 1939 года, его день рождения. Ему исполнилось пятьдесят девять лет, но Пол прекрасно сохранился для своего возраста, и серебряные нити в его черных волосах только подчеркивали его незаурядную внешность. Глаза его не потеряли своей яркой синевы и живости, а брови и усы оставались черными как смоль. Если не считать глубоких морщин в уголках глаз, его загорелое лицо было удивительно гладким, а его тело оставалось таким же упругим и мускулистым, как двадцать лет назад. Эмму всегда немного изумляла удивительная физическая сила Пола, таившаяся в его широких плечах и необъятной груди. Сегодня вечером, одетый во фрак с белым галстуком, он излучал очарование, волновавшее ее не меньше, чем прежде. Он встретился с нею глазами и подмигнул ей, а потом посмотрел на нее тем многозначительным взглядом, который ей был так хорошо знаком.
„Этот взгляд будит во мне дьявола, - подумала она, - и это после стольких лет”. В апреле ей самой будет пятьдесят. В это трудно поверить! Она знакома с Полом уже двадцать один год, из которых шестнадцать незабываемых лет они прожили вместе. Эти годы не всегда были простыми: Пол был властолюбив и самоуверен не меньше, чем сама Эмма, и часто испытывал потребность в самоутверждении. Он хотел властвовать и давал ей ясно понять, кто мужчина в доме. Эмма приучилась не перечить ему во многом, касающемся их личной жизни, а Пол, в свою очередь, был достаточно мудр, чтобы никогда не вмешиваться в ее дела. Он был также склонен пофлиртовать и не делал секрета из того, что он любит женщин. Эмма подозревала, что у него могли быть другие женщины, когда он путешествовал за границей один, но он никогда не давал ей повода для ревности, и она не сомневалась в его преданности. Хотя она считала сексуальную удовлетворенность полезным чувством, она редко подозревала его в неверности, даже если таковая и была. Его любовь к ней не ослабевала со временем, и Эмма чувствовала себя счастливой. Откинувшись на спинку стула и, между возбужденными разговорами, шампанским, деликатесами и весельем, царившем среди их друзей, она заставила себя выбросить из головы тревожные мысли о войне, которые одолевали ее в начале вечера.
Всю следующую неделю Пол не упоминал больше о войне, а Эмма сама тоже старательно избегала этой темы в разговорах, Они поехали в Восточный Техас, чтобы посетить „Сидней-тексас ойл компании”, недавно переименованную по ее предложению в „Сайтекс”, а потом проследовали дальше в Западный Техас, где Пол, к большому неудовольствию Гарри Мэрриотта, приобрел нефтяные промыслы в Одессе и Мидленде. Эмме не очень понравился партнер Пола, и она не замедлила сообщить об этом ему, когда впервые встретилась с этим человеком несколько лет назад. Возвратившись из поездки в Нью-Йорк, Эмма укрепилась в своем мнении и спросила Пола, почему Мэрриотт был так недоволен его новыми приобретениями. Тот усмехнулся и сказал:
- Потому, что он всегда хочет играть безопасно, но никогда не любит рисковать. Он боится потерять все или хотя бы часть из того, что мы накопили за годы. Глупец. Сейчас мы - одна из самых богатых нефтяных компаний в Америке, но расширять дело необходимо, жизненно необходимо. Гарри хорошо разбирается в деле, но он лишен воображения. Вспомни, как он сопротивлялся, когда я покупал нефтяные танкеры. Тогда я доказывал ему, что он был не прав. Они оказались удачным вложением капитала для компании и вскоре более чем окупили себя. Теперь я снова докажу ему, что он ошибается, Эмма. У меня нюх на нефть, и я гарантирую, что в Одессе и Мидленде нефть будет найдена в течение нескольких лет. Я планирую начать буровые работы еще до конца этого года.
- Хорошо, что тебе принадлежит большинство акций компании, иначе могли бы возникнуть неразрешимые проблемы с Мэрриоттом, - сказала Эмма.
- Ты чертовски права, - усмехнулся Пол. - Неужели ты могла подумать, что я настолько глуп, чтобы вкладывать миллионы, не сохранив контроль за ними.
- Конечно, нет, - рассмеялась Эмма, - ты для этого слишком умен и хитер.
Она поколебалась секунду.
- Ты жалеешь, что Дэзи - не мальчик?
- Бог мой, нет! Почему ты спросила об этом, дорогая?
- Понимаешь, Говард не сможет последовать по твоим стопам, и мне часто приходит в голову, что тебя должно огорчать отсутствие сына, который смог бы продолжить твое дело, стал бы наследником и продолжателем династии Макгиллов.
- А почему ты думаешь, что я не допускаю мысли о том, что это сможет сделать Дэзи? В конце концов, если она унаследует что-нибудь от своей замечательной матери, она сможет стать чертовски хорошим бизнесменом. Кроме того, в один прекрасный день она выйдет замуж, и у нее будут дети, мои внуки. Подумай об этом, Эмма.
Она задумалась, и эти слова запали ей в душу.
Однажды, в конце февраля Пол рано возвратился домой из офиса компании „Сайтекс” в Нью-Йорке, и Эмма тут же поняла, что произошло нечто ужасное. Он казался необычно взволнованным, рассеянно поцеловал ее и попросил налить себе что-нибудь выпить, что редко случалось с ним так рано, в 4 часа дня. Не в силах сдерживаться, Эмма сразу спросила:
- Ты расстроен, Пол, что случилось?
- Мне никогда не удастся ничего скрыть от тебя, любовь моя.
Он отпил из бокала, закурил сигарету, а потом сказал:
- Я заказал для тебя билет на „Куин Элизабет" в Англию. Я рад, что мне удалось достать для тебя отдельную каюту, хотя и было поздно. Так что тебе будет удобно, дорогая. Ты отплываешь в четверг.
- Разве ты не едешь со мной? - спросила она, стараясь казаться спокойной, но волнение перехватило ей горло.
- Нет, дорогая, я не смогу.
- Почему, Пол? Ты же собирался возвратиться в Англию со мной.
- Я должен вернуться в Техас на несколько дней, чтобы уладить некоторые дела и убедиться в том, что Гарри хорошо уяснил себе мое желание начать буровые работы в Одессе как можно скорее. А потом я еду в Австралию.
- Но ты же не собирался ехать туда раньше конца года.
- В конце года может быть слишком поздно, Эмма. Я должен съездить туда сейчас и как можно скорее, чтобы уладить там свои дела и встретиться с человеком, который управляет моими компаниями. Ты же знаешь о моих предчувствиях относительно японской угрозы на Тихом океане. Я не могу бросить свои дела на произвол судьбы.
Эмма побледнела.
- Я не хочу, чтобы ты ехал! - закричала она. - Я боюсь! Боюсь, что ты застрянешь в Австралии, если война разразится раньше, чем ты успеешь вернуться в Англию. Мы сможем оказаться разлученными на годы.
Эмма встала, подошла к Полу и опустилась на колени у его ног.
- Пожалуйста, не езди, дорогой. Я прошу тебя об этом.
Она легко коснулась пальцами его лица, самого родного для нее лица в мире, и ее глаза наполнились слезами.
- Ты же знаешь, что я должен ехать, Эмма, дорогая, - нежно сказал он. - Но я не собираюсь там долго задерживаться, самое большее, на два месяца. Мои дела в Австралии уже много лет в относительном порядке, но я должен убедиться сам, что и дальше все пойдет хорошо, поскольку впоследствии я буду вынужден отсутствовать дольше обычного. По-видимому, так и произойдет. Мы же не знаем, как долго продлится эта война, когда она начинается.
Пол улыбнулся.
- Я скоро вернусь, потому что хочу быть с тобой в Англии, когда начнется война. Конечно, я не хочу оставлять тебя одну. Не унывай, любимая. Меня не будет всего восемь недель. Все не так плохо.
Эмма не стала больше спорить с Полом и пытаться отговорить его, понимая, что делать это бесполезно. Его владения были столь велики, что поражали воображение, и он не мог сбросить с себя такую же громадную ответственность, которую они налагали. Богатство дает бесчисленные привилегии, но и требует громадных забот. Эмме было совершенно ясно, что Пол, при всем желании, не мог не считаться с политической обстановкой в мире и с тем влиянием, которое она оказывала на его бизнес.
Будучи сама деловой женщиной, Эмма понимала движущие им мотивы и сознавала разумность его планов, хотя и не была от них в восторге. Поэтому все последующие дни до своего отъезда, она старалась казаться веселой, но мысль о разлуке с Полом угнетала ее сильнее, чем когда-либо раньше, и пугающее чувство потери преследовало ее во время возвращения в Англию. Даже когда она поселилась вновь в их доме на Белгрейв-сквер, это чувство сохранилось и постоянно мучило ее.
Глава 56
Шел проливной дождь, когда Пол вышел из психиатрической лечебницы на окраине Сиднея. Он поднял воротник пальто и добежал до своего „даймлера”. Пол промок и, забравшись в машину, снял с себя пальто, небрежно бросил его на заднее сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Ее собственная жизнь, как всегда, предъявляла свои требования. Эмма была занята своей работой, своими отношениями с Полом и остальными детьми. Здесь у нее не было причин для жалоб, и все шло своим чередом. Кит работал на фабриках и изучал ткацкое дело. Робин последний год учился в школе-интернате и готовился изучать право в Кэмбридже. Элизабет пожелала последовать по стопам Эдвины и училась в пансионе для благородных девиц в Швейцарии. Наконец, наступил день, когда Дэзи тоже поступила в школу, и Эмма с Полом впервые остались одни в своем доме на Белгрейв-сквер.
- Боюсь, что теперь тебе придется довольствоваться только мною одним, - поддразнил ее Пол однажды вечером, когда они решили выпить по бокалу шампанского в библиотеке.
- Я скучаю по детям, особенно по Дэзи, но я рада, что теперь наконец у нас есть время побыть вдвоем, Пол. Только вдвоем.
- У нас много времени впереди, Эмма. Долгие годы, - улыбнулся он. - Не знаю, как тебе, любовь моя, но мне очень нравится перспектива состариться рядом с тобой.
Шла первая неделя сентября 1938 года. Сидя в своей уютной библиотеке и тихо разговаривая в наступающих сумерках, наполнявших комнату мягкими колеблющимися тенями, Эмма и Пол не могли думать о чем-либо, способном разрушить их благополучие. Они по-прежнему глубоко любили друг друга, мир царил в их душах и их отношениях. Они долго проговорили о своем совместном будущем, строили планы на Рождественские праздники в „Пеннистоун-роял” и обсуждали поездку в Америку в новом году. Позднее они отправились обедать к „Куаглин”, смеясь и держась за руки, как молодые любовники, и это был один из самых беззаботных вечеров, проведенных ими за последние месяцы.
Но тень нацизма уже накрывала Центральную Европу. Гитлер, пришедший к власти в Германии после поджога рейхстага в 1933 году, готовился в поход. Война была неизбежна, и ее начало было лишь вопросом времени.
Глава 55
- На Тихом океане будет война. Это можно утверждать с такой же уверенностью, как говорить о войне в Европе, - тихо сказал Пол Макгилл, - это неоспоримый факт. Подобно Германии, Япония запоздала со своим промышленным развитием, но их успехи в этой области сделали обе эти нации агрессивными и воинственными, стремящимися к мировому господству.
Он помолчал и затянулся сигаретой.
- Уверен, что я прав, Дэн. Америка лучше подготовлена к войне, чего не скажешь, к сожалению, о Европе.
Дэниэл П. Нельсон, один из самых влиятельных людей в мире, потомок самых известных и крупных финансовых магнатов, задумчиво кивнул. Он улыбнулся, но в его глазах читалось беспокойство, когда он сказал:
- Я не спорю с вами, Пол. То же самое я не устаю повторять все эти последние месяцы. Еще на прошлой неделе, когда я был в Гайд-Парке, я сказал президенту, что у Японии есть свои интересы на Тихом океане. Если быть точным, то с начала 20-х годов. Рузвельт не слепой: он прекрасно осознает ситуацию. С другой стороны, эта страна еще только выбирается из депрессии, поэтому нет ничего неестественного в том, что его мысли сосредоточены на внутренних делах. Здесь все еще десять миллионов безработных, Пол.
- Да, я знаю, но меня беспокоит, что в Конгрессе, принявшем три Закона о нейтралитете за последние несколько лет, превалируют изоляционистские настроения. Боюсь, что это так. Между тем, Америка не сможет сохранить нейтралитет, если Британия вступит в войну с Германией.
- Что касается самого Рузвельта, то я знаю, что он вовсе не изоляционист. Уверен, что он придет на помощь Британии, когда в этом возникнет необходимость. Более века мы были союзниками, и он хорошо знает, что не сможет оставить Запад в беде. Но - хватит этих наводящих уныние разговоров. Эмма выглядит слишком серьезной.
- Я озабочена так же, как любой достаточно информированный человек в наши дни, - сказала Эмма. - Мой брат, политический обозреватель в Лондоне, утверждает, что Гитлер рвется к мировому господству и ни перед чем не остановится, чтобы достичь его. К сожалению, к Фрэнку, так же как к его доброму другу Уинстону Черчиллю, не прислушиваются. Когда, наконец, мир откроет глаза и увидит, куда он катится?
Дэн чуть заметно улыбнулся.
- Перспектива новой мировой войны пугает всех, моя дорогая. Поэтому существует тенденция не верить тем, кто осмеливается предвидеть надвигающуюся опасность. Общество, подобно большинству политиканов, имеет дурную привычку зарывать голову в песок.
- Полагаю, что это свойственно человеческой природе - нежелание посмотреть в лицо такой чудовищной реальности, как война. Но некоторые из нас должны готовиться… - Она неожиданно замолчала, поймав взгляд Пола. Поняв, что он хотел бы обсудить деловые вопросы с Дэном Нельсоном, Эмма пробормотала:
- Хорошо, я оставляю вас. Прошу прощения, но мне нужно уделить внимание остальным гостям.
Двое мужчин смотрели ей вслед, пока она плавно двигалась по гостиной в развевающемся белом вечернем шифоновом платье. Великолепные изумруды сияли у нее в ушах и на шее, на запястьях и пальцах.
Дэн сказал:
- Уверен, что Эмма - самая замечательная женщина из всех, кого я встречал раньше. Вы счастливчик, Пол.
- Я это знаю, - ответил Пол. Он повернулся к Дэну Нельсону и продолжил: - Мне хотелось бы переговорить с вами о моих нефтяных танкерах и о паре других неотложных дел. Думаю, у нас еще есть время до того, как мы отправимся в оперу. Давайте пройдем в библиотеку.
Они молча вышли из гостиной.
Вращаясь среди других гостей, собравшихся в их шикарной квартире на Пятой Авеню, Эмма продолжала непрестанно думать о надвигающейся войне. Сегодня утром она получила расстроившее ее письмо от Фрэнка, который только что вернулся из поездки в Берлин. Он был переполнен страшными предчувствиями, и Эмма, привыкшая доверять его суждениям, была уверена, что он ничего не преувеличивает. Фрэнк написал ей, что Британия вступит в войну еще до конца этого года. Она посмотрела на троих мужчин, находившихся в комнате. Они обладали большим международным влиянием, а их состояния измерялись сотнями миллиардов долларов. Она заметила страх, таящийся в их глазах, который они пытались замаскировать подходящим к случаю оживлением. Да, они знали, что мир неумолимо движется к новой бойне. Эмма со страхом подумала о двух своих сыновьях, которые подлежали призыву на военную службу. Новое поколение молодых людей в самом расцвете сил снова должно было быть принесено в жертву военной машине. Хотя в комнате было тепло, Эмма поежилась, вспомнив о Джо Лаудере, о прошлой Великой Войне и связанных с нею разрушениях. Неужели прошедшие двадцать с небольшим лет были всего-навсего вооруженным перемирием?
Позднее, когда они сидели в своей ложе в Метрополитен-опера, Эмму на какое-то время успокоило разлитое в воздухе ожидание праздника. Ее глаза скользили по богатому красно-золотому убранству театра, по ослепительным женщинам, усыпанным драгоценностями, и элегантным мужчинам во фраках. Она подумала, как обычно, даже беззаботно, все они выглядят, будто не ведая о надвигающейся катастрофе.
Эмма склонилась над программой, решив наслаждаться оперой. Всему, что она знала о музыке, Эмма была обязана Блэки О'Нилу, и сейчас, когда захватывающее дух театральное действо разворачивалось на сцене, ей внезапно захотелось, чтобы Блэки оказался рядом и разделил с нею удовольствие. Эмма забылась под чарующие звуки оперы „Миньон”.
Райзе Стивенс, молодая меццо-сопрано, дебютировавшая два месяца назад, была великолепна в главной роли, и был момент, когда ее замечательный голос тронул Эмму до слез. Такой изумительный голос - поистине подарок судьбы!
Эмма, поглощенная ариями в исполнении Райзе Стивене и Энцо Пинца, великолепными декорациями и костюмами, погрузилась в волшебный вымышленный мир и на несколько часов все ее заботы и тревоги были полностью забыты. Пол пригласил их восьмерых гостей на обед в ресторан „Дель Монико”, и когда они разместились за столом, Эмма посмотрела на сидящего напротив Пола, стараясь угадать его настроение. Несмотря на состоявшийся ранее тяжелый разговор с Дэном Нельсоном, он казался совершенно беззаботным и, как щедрый хозяин, заказывал шампанское „Дом Периньон” и икру. „Он здесь самый красивый и блестящий мужчина”, - с гордостью подумала Эмма.
Сегодня было третье февраля 1939 года, его день рождения. Ему исполнилось пятьдесят девять лет, но Пол прекрасно сохранился для своего возраста, и серебряные нити в его черных волосах только подчеркивали его незаурядную внешность. Глаза его не потеряли своей яркой синевы и живости, а брови и усы оставались черными как смоль. Если не считать глубоких морщин в уголках глаз, его загорелое лицо было удивительно гладким, а его тело оставалось таким же упругим и мускулистым, как двадцать лет назад. Эмму всегда немного изумляла удивительная физическая сила Пола, таившаяся в его широких плечах и необъятной груди. Сегодня вечером, одетый во фрак с белым галстуком, он излучал очарование, волновавшее ее не меньше, чем прежде. Он встретился с нею глазами и подмигнул ей, а потом посмотрел на нее тем многозначительным взглядом, который ей был так хорошо знаком.
„Этот взгляд будит во мне дьявола, - подумала она, - и это после стольких лет”. В апреле ей самой будет пятьдесят. В это трудно поверить! Она знакома с Полом уже двадцать один год, из которых шестнадцать незабываемых лет они прожили вместе. Эти годы не всегда были простыми: Пол был властолюбив и самоуверен не меньше, чем сама Эмма, и часто испытывал потребность в самоутверждении. Он хотел властвовать и давал ей ясно понять, кто мужчина в доме. Эмма приучилась не перечить ему во многом, касающемся их личной жизни, а Пол, в свою очередь, был достаточно мудр, чтобы никогда не вмешиваться в ее дела. Он был также склонен пофлиртовать и не делал секрета из того, что он любит женщин. Эмма подозревала, что у него могли быть другие женщины, когда он путешествовал за границей один, но он никогда не давал ей повода для ревности, и она не сомневалась в его преданности. Хотя она считала сексуальную удовлетворенность полезным чувством, она редко подозревала его в неверности, даже если таковая и была. Его любовь к ней не ослабевала со временем, и Эмма чувствовала себя счастливой. Откинувшись на спинку стула и, между возбужденными разговорами, шампанским, деликатесами и весельем, царившем среди их друзей, она заставила себя выбросить из головы тревожные мысли о войне, которые одолевали ее в начале вечера.
Всю следующую неделю Пол не упоминал больше о войне, а Эмма сама тоже старательно избегала этой темы в разговорах, Они поехали в Восточный Техас, чтобы посетить „Сидней-тексас ойл компании”, недавно переименованную по ее предложению в „Сайтекс”, а потом проследовали дальше в Западный Техас, где Пол, к большому неудовольствию Гарри Мэрриотта, приобрел нефтяные промыслы в Одессе и Мидленде. Эмме не очень понравился партнер Пола, и она не замедлила сообщить об этом ему, когда впервые встретилась с этим человеком несколько лет назад. Возвратившись из поездки в Нью-Йорк, Эмма укрепилась в своем мнении и спросила Пола, почему Мэрриотт был так недоволен его новыми приобретениями. Тот усмехнулся и сказал:
- Потому, что он всегда хочет играть безопасно, но никогда не любит рисковать. Он боится потерять все или хотя бы часть из того, что мы накопили за годы. Глупец. Сейчас мы - одна из самых богатых нефтяных компаний в Америке, но расширять дело необходимо, жизненно необходимо. Гарри хорошо разбирается в деле, но он лишен воображения. Вспомни, как он сопротивлялся, когда я покупал нефтяные танкеры. Тогда я доказывал ему, что он был не прав. Они оказались удачным вложением капитала для компании и вскоре более чем окупили себя. Теперь я снова докажу ему, что он ошибается, Эмма. У меня нюх на нефть, и я гарантирую, что в Одессе и Мидленде нефть будет найдена в течение нескольких лет. Я планирую начать буровые работы еще до конца этого года.
- Хорошо, что тебе принадлежит большинство акций компании, иначе могли бы возникнуть неразрешимые проблемы с Мэрриоттом, - сказала Эмма.
- Ты чертовски права, - усмехнулся Пол. - Неужели ты могла подумать, что я настолько глуп, чтобы вкладывать миллионы, не сохранив контроль за ними.
- Конечно, нет, - рассмеялась Эмма, - ты для этого слишком умен и хитер.
Она поколебалась секунду.
- Ты жалеешь, что Дэзи - не мальчик?
- Бог мой, нет! Почему ты спросила об этом, дорогая?
- Понимаешь, Говард не сможет последовать по твоим стопам, и мне часто приходит в голову, что тебя должно огорчать отсутствие сына, который смог бы продолжить твое дело, стал бы наследником и продолжателем династии Макгиллов.
- А почему ты думаешь, что я не допускаю мысли о том, что это сможет сделать Дэзи? В конце концов, если она унаследует что-нибудь от своей замечательной матери, она сможет стать чертовски хорошим бизнесменом. Кроме того, в один прекрасный день она выйдет замуж, и у нее будут дети, мои внуки. Подумай об этом, Эмма.
Она задумалась, и эти слова запали ей в душу.
Однажды, в конце февраля Пол рано возвратился домой из офиса компании „Сайтекс” в Нью-Йорке, и Эмма тут же поняла, что произошло нечто ужасное. Он казался необычно взволнованным, рассеянно поцеловал ее и попросил налить себе что-нибудь выпить, что редко случалось с ним так рано, в 4 часа дня. Не в силах сдерживаться, Эмма сразу спросила:
- Ты расстроен, Пол, что случилось?
- Мне никогда не удастся ничего скрыть от тебя, любовь моя.
Он отпил из бокала, закурил сигарету, а потом сказал:
- Я заказал для тебя билет на „Куин Элизабет" в Англию. Я рад, что мне удалось достать для тебя отдельную каюту, хотя и было поздно. Так что тебе будет удобно, дорогая. Ты отплываешь в четверг.
- Разве ты не едешь со мной? - спросила она, стараясь казаться спокойной, но волнение перехватило ей горло.
- Нет, дорогая, я не смогу.
- Почему, Пол? Ты же собирался возвратиться в Англию со мной.
- Я должен вернуться в Техас на несколько дней, чтобы уладить некоторые дела и убедиться в том, что Гарри хорошо уяснил себе мое желание начать буровые работы в Одессе как можно скорее. А потом я еду в Австралию.
- Но ты же не собирался ехать туда раньше конца года.
- В конце года может быть слишком поздно, Эмма. Я должен съездить туда сейчас и как можно скорее, чтобы уладить там свои дела и встретиться с человеком, который управляет моими компаниями. Ты же знаешь о моих предчувствиях относительно японской угрозы на Тихом океане. Я не могу бросить свои дела на произвол судьбы.
Эмма побледнела.
- Я не хочу, чтобы ты ехал! - закричала она. - Я боюсь! Боюсь, что ты застрянешь в Австралии, если война разразится раньше, чем ты успеешь вернуться в Англию. Мы сможем оказаться разлученными на годы.
Эмма встала, подошла к Полу и опустилась на колени у его ног.
- Пожалуйста, не езди, дорогой. Я прошу тебя об этом.
Она легко коснулась пальцами его лица, самого родного для нее лица в мире, и ее глаза наполнились слезами.
- Ты же знаешь, что я должен ехать, Эмма, дорогая, - нежно сказал он. - Но я не собираюсь там долго задерживаться, самое большее, на два месяца. Мои дела в Австралии уже много лет в относительном порядке, но я должен убедиться сам, что и дальше все пойдет хорошо, поскольку впоследствии я буду вынужден отсутствовать дольше обычного. По-видимому, так и произойдет. Мы же не знаем, как долго продлится эта война, когда она начинается.
Пол улыбнулся.
- Я скоро вернусь, потому что хочу быть с тобой в Англии, когда начнется война. Конечно, я не хочу оставлять тебя одну. Не унывай, любимая. Меня не будет всего восемь недель. Все не так плохо.
Эмма не стала больше спорить с Полом и пытаться отговорить его, понимая, что делать это бесполезно. Его владения были столь велики, что поражали воображение, и он не мог сбросить с себя такую же громадную ответственность, которую они налагали. Богатство дает бесчисленные привилегии, но и требует громадных забот. Эмме было совершенно ясно, что Пол, при всем желании, не мог не считаться с политической обстановкой в мире и с тем влиянием, которое она оказывала на его бизнес.
Будучи сама деловой женщиной, Эмма понимала движущие им мотивы и сознавала разумность его планов, хотя и не была от них в восторге. Поэтому все последующие дни до своего отъезда, она старалась казаться веселой, но мысль о разлуке с Полом угнетала ее сильнее, чем когда-либо раньше, и пугающее чувство потери преследовало ее во время возвращения в Англию. Даже когда она поселилась вновь в их доме на Белгрейв-сквер, это чувство сохранилось и постоянно мучило ее.
Глава 56
Шел проливной дождь, когда Пол вышел из психиатрической лечебницы на окраине Сиднея. Он поднял воротник пальто и добежал до своего „даймлера”. Пол промок и, забравшись в машину, снял с себя пальто, небрежно бросил его на заднее сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60