Для этого надо было прежде всего сделать вид, что он уверовал сам, и потому свой кодекс Рокфеллер назвал «Я верую» и распорядился утвердить его в сердце своей «империи».
«Верую, что всякое право налагает ответственность, всякая возможность обязывает, а каждая собственность рождает чувство долга».
«Верую, что на земле не дано человеку полного счастья — лишь остановка на пути к иной, прекрасной жизни».
«Верую, что воздержание обязательно для человека».
«Верую в святость обещания: надо, чтобы слово человека было так же ценно, как денежный залог».
Не стану утомлять читателя остальными «верую» Рокфеллера, к которым американцы привыкли, как к грохоту надземки, как к бензиновой гари; они их воспринимают как очередную блажь денежного мешка, могущего себе все позволить. А ведь это не просто блажь. Нет, Джон Рокфеллер-старший был одним из самых умных и дальновидных представителей американского монополистического капитала.
Еще Бальзак писал, что денежные тузы, словно пауки в банке. Каждый изо всей мочи стремится выбраться на ружу по спинам других. Кому это удастся, тот умнее других, сильнее других и страшнее других. Именно таким был Джон Рокфеллер. Он сумел создать могучую финансовую империю и перед смертью поделил все между пятью сыновьями. Каждый из них должен был приумножать и растить ту долю, которая была ему оставлена.
Свои десять «верую» Рокфеллер возвестил миру, конечно, не только для того, чтобы их от нечего делать читали прохожие. Нет, у него были совсем другие цели. Он прекрасно понимал, что у всякого, кто посетит его «империю», будут все основания задуматься: почему одни владеют небоскребами, а другие — только стоптанными ботинками, почему маленькие Рокфеллеры, еще лежа в пеленках, уже миллионеры, а прочие люди получают в наследство не только горькую нужду в настоящем, но и черную безнадежность в будущем.
Чтобы у людей не возникало таких беспокойных мыслей, и приказал Рокфеллер высечь на граните свой «символ веры». Хитрец, он словно бы отвернул от двери обычную ручку и прибил ее к потолку. Теперь, чтобы открыть дверь, которая находится перед самым носом, он предлагает человеку взглянуть наверх — там поискать ключ от двери и замок, на который заперта его судьба...
Я поднялся со скамьи и по нескольким ступеням каменной лестницы вышел на коротенькую улицу. На ней нет светофора, нет и знаков, регулирующих уличное движение. У этой улицы нет даже названия. Но и безымянная, она достаточно известна, потому что принадлежит Рокфеллерам. Поскольку они утверждают, что любят ближних, как самих себя, и даже больше, они разрешают ходить по этой улице всем, кто бы ни пожелал. Только на всякий случай, для памяти, раз в год улицу запирают с обоих концов: а вдруг забудут, что и она частная собственность?
Еще сравнительно недавно па 50-й стрит между 6-й и 5-й авеню возвышалась церковь. Однажды я увидел, что ее начали разрушать: она мешала расширению центра. Снести дом божий было не так-то просто, хотя акт этот и был освящен служителями церкви: стены храма были железобетонные и не поддавались...
Воспользоваться динамитом невозможно, не из страха разгневать богов, а из боязни повредить соседние здания.Но ведь разрушать все-таки легче, чем строить, и очень скоро на месте церкви уже высилась груда развалин. Уничтожение храма, пожалуй, тяжелее всех переживал безрукий итальянский тенор, который каждый вечер, стоя на другой стороне улицы, пел неаполитанские песни. Глухая стена церкви служила ему превосходным резонатором, усиливавшим звучание уже давно утраченного голоса. Держался он гордо и прямо, этот нищий певец, но, когда склонялся, чтобы поднять брошенные к его ногам центы, было ясно видно, как каждый раз в поклоне надламывалась его гордость. Вместе с церковью исчез и певец. Нашел ли он еще одну резонирующую стену?..
Едва только убрали развалины храма божьего, как на том же месте начались работы по возведению храма другому богу. Только на месте алтаря в новом храме должен был возвышаться сейф.
Строительную площадку обнесли забором, примерно на высоте человеческого роста в досках проделали окна, через которые видно, как могучие машины стальными челюстями вгрызаются в грунт, как закладывается фундамент будущего здания. Но что за странная идея проделывать окна в заборе, огораживающем стройку? Чья она?
В учебнике английского языка Диксона, по которому занимаются на курсах при Организации Объединенных Наций, рассказана следующая история.В один прекрасный летний день 1929 года Джон Рокфеллер, прогуливаясь, любовался тем, как быстро разрастается его «империя». Сердце миллионера таяло от восторга. Да и как же иначе, он ведь и сам признавался, что не знает большего наслаждения, чем считать дивиденды! А если растет и ширится центр «финансовой империи», значит, будет что считать. Может быть, уже в тот день у него родилась большая идея преподнести миру свой «символ веры»? Рокфеллер проходил вдоль забора, за которым велась закладка фундамента очередного гиганта, и вдруг почувствовал непреодолимое желание посмотреть, что происходит за забором. Миллионер не стал искать ворота, а просто заглянул в щель между досками. Видимо, увиденное настолько понравилось ему, что он не отходил от щели до тех пор, пока на плечо ему не легла чья-то рука. Подошедший потребовал отойти от забора. Миллионер, желая приятно удивить нахала, спокойно пояснил:
— Я — Рокфеллер.
— А я — президент США и требую, чтобы вы выполняли законы. Вы не имеете права смотреть на то, что происходит за чужим забором.
На другой же день Рокфеллер приказал проделать во всех заборах вокруг новостроек окна, чтобы прохожий мог наслаждаться зрелищем становления «империи доллара» и при этом не нарушать закона.
Сколь благороден Рокфеллер: узкую щелку в досках он превратил в широко распахнутое окно! Сколь чуткое сердце бьется в груди Рокфеллера: он разрешает всем, даже безработным, любоваться, как возводится фундамент его «империи».
Сколь скромен Рокфеллер: об этом своем благородном и патриотическом поступке он даже не просил сообщать в газеты, а те, кто все-таки включили сей примечательный факт из его биографии в учебники английского языка, сделали это без разрешения!
И сколь он, вдобавок ко всему, гуманен: даже не рассердился на газетчиков и авторов учебников! Именно потому он, видно, и считает себя вправе высечь на граните и покрыть позолотой слова: «Верую, что... всякая возможность обязывает...»
В тени воздвигнутого на углу 51-й стрит и авеню Америк тридцативосьмиэтажного небоскреба стоит газетный киоск. В будке сидит слепой продавец. Стены киоска изнутри и снаружи сплошь увешаны разнообразными журналами. С их обложек красавицы стреляют в прохожих, полуодетые женщины, в самых соблазнительных позах возлежа на сверхмодных ложах, демонстрируют свои прелести; взывают о помощи полузадушенные чьими-то волосатыми руками дети. Но голые женщины, бандиты и полузадушенные дети в это время дня взывают к прохожим только с обложек дешевых изданий. На улице кипит жизнь. Никто не прижимает к вашему виску дула пистолета, не слышно криков о помощи. Люди подходят к киоску, берут газеты и добросовестно отдают слепому продавцу причитающиеся с них центы.
Я тоже купил газету и тут же имел случай еще раз убедиться, сколь последовательны и принципиальны столпы буржуазного общества в борьбе за правое дело: глава епископальной церкви в Филадельфии Джозеф Каус получил от английского министра финансов чек на 6 фунтов 8 шиллингов 1 пенс за порчу церковного имущества и
неэтичное поведение английских солдат в доме божьем в годы войны за независимость Америки. Эту компенсацию «бедная» церковь высудила у министра финансов другой страны после двухсотлетнего судебного разбирательства! Справедливость восторжествовала!
Мои размышления прервал агент туристского бюро, обслуживающего Рокфеллер-центр. Он предложил приобрести билет на очередной тур осмотра центра с группой туристов и гидом. Там, где туристы собирались перед началом поездки, как полагается, помещалось бюро находок. Рассеянные здесь найдут по окончании тура забытые в автобусе перчатки, зонтики, фотоаппараты. В углу сиротливо ожидала кого-то даже детская коляска. «У пас царит честность, в которую верит и сам Рокфеллер»,— торжественно объявила служительница пункта, возвращая юноше забытый им фотоаппарат.
Посмотрев на лежащие в витрине бюро находок уже далеко не новые женские перчатки, я вспомнил киоск со слепым продавцом, которого никто не обманывал, прочитанную в газете победную заметку о выплаченном долге двухсотлетней давности, и в памяти всплыла нашумевшая в Америке история негра Дугласа Джонсона из Калифорнии.
Дуглас Джонсон ехал в поисках работы и нашел на дороге набитый доверху брезентовый мешок. Вернувшись домой, он развязал его и обнаружил в нем 240 тысяч долларов. Такое количество денег сразу он видел только в кинофильмах. Отец троих детей, Джонсон, конечно, понимал, что эти деньги избавят его от нужды и забот и сделают на всю жизнь состоятельным. Но он был честным человеком и поступил так, как всегда внушал и своим детям: не твое — не бери; нашел — верни. Он позвонил в полицию, и через несколько минут богатство навсегда ушло из дома Джонсона.
Найденный им мешок каким-то образом выпал из машины, в которой фирма «Бринкс» перевозила свою кассу. За возвращенные деньги фирма вручила Джонсону некоторую сумму в качестве премии. Честный человек радовался: на время он выпутался из финансовых затруднений, а кроме того, как ему казалось, заслужил всеобщее уважение. Увы, скоро радость сменилась горьким разочарованием. Если находка денег была счастливым случаем в его жизни, то их возврат — только первым шагом в цепи разнообразных неприятностей.
Джонсон начал получать письма, авторы которых всячески издевались над его поступком. Дети его возвращались из школы заплаканные: и их там высмеивали на всякие лады, комментируя «глупость», которую совершил их отец. Жена не могла носа высунуть из жалкой лачуги: тотчас собирались соседи и сочувственно-издевательски принимались уговаривать женщину приобрести новый особняк и взять всех соседей в услужение. Когда Джонсон отправлялся на поиски работы, ему постоянно отвечали одно и то же: на что тебе работать, ведь ты нашел четверть миллиона.
Семья оказалась в катастрофическом положении. Сын, не выдержав нервного напряжения, убежал из дому. Жена окончательно слегла. Чтобы избавиться от насмешек окружающих, Джонсонам пришлось переехать в другой штат и переменить фамилию. Странно расплатилось буржуазное общество, воспитанное на «символах веры» Рокфеллера, с честным человеком. В самом деле, если бы он попытался ограбить машину с деньгами и попался, его поступок был бы всем понятен и подходил бы под привычные категории. А так он оказался в положении «гадкого утенка».
В буржуазном обществе слова «честность», «совесть» и их оценка существуют в совершенно определенных пределах. Покуда они не выходят за рамки утерянной перчатки, или даже детской коляски, все в порядке. Ио дальше... дальше это уже не честность, а просто ротозейство или чудачество. Недаром в Америке говорят: кто украл болт от рельса — того за решетку, а кто сумел присвоить всю дорогу — того в кресло директора банка.
В Соединенных Штатах Америки ежегодно с большим шумом проходят всемирные, всеамериканские, в отдельных штатах, а иногда даже в отдельных городах конкурсы королев красоты по любому поводу и самыми разнообразными организациями. Ежегодно королеву красоты избирают хозяева пивоваренных заводов, компании по производству плавленых сыров, консервированной рыбы, железнодорожные, автобусные, сигаретные и прочие концерны. Изображения победительниц сразу же появляются на этикетках товаров, на рекламных изданиях. Во время антрактов в театрах и па концертах их проводят напоказ через сцену, демонстрируют с эстрады ресторанов и кафе. Все это вовсе не для того, конечно, чтобы восторгались девичьей красотой. Это все та же реклама. Жад-
ные до зрелищ американцы придут в ресторан или концертный зал, выпьют больше пива «Рейнгольд», выкурят больше «Лаки страйк». С первой страницы газеты, которую я купил у слепого продавца, призывно улыбались шесть девушек сразу: победительницы очередного конкурса красоты, подобного которому еще не бывало в мире. В Детройте прошел конкурс на соискание звания первой красавицы противоатомных бомбоубежищ. Этот конкурс организовала всего-навсего фирма консервированных продуктов. Используя очередную военную лихорадку, она рассчитывала сбыть побольше своей продукции.
В Рокфеллер-центре расположен огромный театр «Рейдио-Сити» на 6200 мест. Здесь демонстрируются кинофильмы и американские «шоу» — программы типа варьете.Войти в театр и выйти из него можно в любое время. Шум в зале не доносится до сцены и не мешает исполнителям, так как все звуки тонут в необыкновенно толстом и пушистом ковре. Но не этот ковер в четверть гектара величиной является основной достопримечательностью театра, а кордебалет «Роккет», в котором 102 девушки подобраны с такой абсолютной идентичностью, что их отличает только цвет глаз. Все фигуры, как одна, будто вылиты по одной форме. 102 улыбки и 204 совершенно одинаковых обнаженных ноги разжигают такие страсти, что их не в силах поглотить и грандиозный, неправдоподобно толстый ковер.
В то время, когда 102 улыбки уже начали свой сеанс «воодушевления» шеститысячной толпы, у входа в театр остановились два человека.Один из них, вполне прилично одетый молодой человек, нес прибитый к шесту кусок картона, на котором было написано: «Я хочу учиться в колледже и потому обращаюсь к тем, кто учиться не хочет, но у кого есть лишние доллары и доброе сердце».
Этот наивный юноша с детства слышал, что Америка — страна широких возможностей, и полагал, видимо, что чудаки с добрым сердцем и карманами, набитыми золотом, встречаются в Нью-Йорке на каждом шагу. Мимо непрерывным потоком шли люди, но никто не останавливался, никто не спешил перекладывать доллары из своего кармана в карман молодого человека. Иногда в руку юноши опускали мелочь — цент-другой. У этих людей, види-
мо, действительно доброе сердце, но далеко не полный карман долларов.Второй стоял в тени огромного здания и не только ничего не просил у людей, но, наоборот, очень охотно оделял всех проходящих мимо тем, что имел сам. Придерживая одной рукой древко с американским флагом, другой он протягивал прохожим сильно потрепанную Библию. Это был один из многочисленных воинов «Армии спасения» — рьяный спасатель человеческих душ.
— Братья во Христе! — приподнимаясь от усердия даже на цыпочки, взывал к прохожим уличный проповедник: — Говорю вам, у человека есть только два пути: либо в благословенный рай, либо в царство дьявола...
Кто-то выкрикнул, не замедляя шага:
— Есть еще один путь!
— Петля, которую дьявол накидывает на шею человека, чтобы завлечь его в ад, свита из золота,— продолжал проповедник, не обратив ни малейшего внимания на реплику.— Братья во Христе! Не позволяйте блеску золота ослеплять вас. Внемлите одному лишь голосу божьему, и он вознаградит вас на небесах.
Прохожие почти не обращали внимания на проповедника, а он, как заигранная пластинка, все повторял и повторял одно и то же.
— Люди, живущие в нашей свободной стране,— продолжал гудеть проповедник,— сумеют избегнуть лап сатаны, если все они по-братски возьмутся за руки...
— Волосы стрижем за семьдесят пять центов, а бороды — за один доллар,— ворвался в гудение проповедника резкий тенорок какого-то полинявшего старичка с большим фанерным щитом за плечами. На щите крупными буквами значился адрес парикмахерской.
— Братья, сомкните ряды вокруг сердца Христова, и вы будете счастливы,— поучал, упрашивал, умолял проповедник.
— Господа, посетив нашу парикмахерскую, вы сэкономите полдоллара и вкусите радость жизни,— не сдавался брадобрейный агент.
Ни тот ни другой не верили своим словам, точно так же как не верило им большинство прохожих.Рокфеллер-центр велик, он занимает более 12,5 акра (около 5 гектаров). В одном из зданий за широкими окнами зеркального стекла видны сидящие за полированными столами служащие авиакомпании «Истерн эйрлайнс». Под-
тянутые и нарядные, как куклы в магазине «Гимбелс»,они, приятно улыбаясь, иной раз, сами того не ведая, вручают вам вместе с билетом на самолет и путевку в столь восхваляемое проповедником царство божье.
В Соединенных Штатах Америки иногда вдруг происходят загадочные авиационные катастрофы. Самолет неожиданно взрывается в воздухе — и спросить не с кого! Обычно в таких случаях среди погибших оказываются люди, застраховавшие свою жизнь на очень крупную сумму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
«Верую, что всякое право налагает ответственность, всякая возможность обязывает, а каждая собственность рождает чувство долга».
«Верую, что на земле не дано человеку полного счастья — лишь остановка на пути к иной, прекрасной жизни».
«Верую, что воздержание обязательно для человека».
«Верую в святость обещания: надо, чтобы слово человека было так же ценно, как денежный залог».
Не стану утомлять читателя остальными «верую» Рокфеллера, к которым американцы привыкли, как к грохоту надземки, как к бензиновой гари; они их воспринимают как очередную блажь денежного мешка, могущего себе все позволить. А ведь это не просто блажь. Нет, Джон Рокфеллер-старший был одним из самых умных и дальновидных представителей американского монополистического капитала.
Еще Бальзак писал, что денежные тузы, словно пауки в банке. Каждый изо всей мочи стремится выбраться на ружу по спинам других. Кому это удастся, тот умнее других, сильнее других и страшнее других. Именно таким был Джон Рокфеллер. Он сумел создать могучую финансовую империю и перед смертью поделил все между пятью сыновьями. Каждый из них должен был приумножать и растить ту долю, которая была ему оставлена.
Свои десять «верую» Рокфеллер возвестил миру, конечно, не только для того, чтобы их от нечего делать читали прохожие. Нет, у него были совсем другие цели. Он прекрасно понимал, что у всякого, кто посетит его «империю», будут все основания задуматься: почему одни владеют небоскребами, а другие — только стоптанными ботинками, почему маленькие Рокфеллеры, еще лежа в пеленках, уже миллионеры, а прочие люди получают в наследство не только горькую нужду в настоящем, но и черную безнадежность в будущем.
Чтобы у людей не возникало таких беспокойных мыслей, и приказал Рокфеллер высечь на граните свой «символ веры». Хитрец, он словно бы отвернул от двери обычную ручку и прибил ее к потолку. Теперь, чтобы открыть дверь, которая находится перед самым носом, он предлагает человеку взглянуть наверх — там поискать ключ от двери и замок, на который заперта его судьба...
Я поднялся со скамьи и по нескольким ступеням каменной лестницы вышел на коротенькую улицу. На ней нет светофора, нет и знаков, регулирующих уличное движение. У этой улицы нет даже названия. Но и безымянная, она достаточно известна, потому что принадлежит Рокфеллерам. Поскольку они утверждают, что любят ближних, как самих себя, и даже больше, они разрешают ходить по этой улице всем, кто бы ни пожелал. Только на всякий случай, для памяти, раз в год улицу запирают с обоих концов: а вдруг забудут, что и она частная собственность?
Еще сравнительно недавно па 50-й стрит между 6-й и 5-й авеню возвышалась церковь. Однажды я увидел, что ее начали разрушать: она мешала расширению центра. Снести дом божий было не так-то просто, хотя акт этот и был освящен служителями церкви: стены храма были железобетонные и не поддавались...
Воспользоваться динамитом невозможно, не из страха разгневать богов, а из боязни повредить соседние здания.Но ведь разрушать все-таки легче, чем строить, и очень скоро на месте церкви уже высилась груда развалин. Уничтожение храма, пожалуй, тяжелее всех переживал безрукий итальянский тенор, который каждый вечер, стоя на другой стороне улицы, пел неаполитанские песни. Глухая стена церкви служила ему превосходным резонатором, усиливавшим звучание уже давно утраченного голоса. Держался он гордо и прямо, этот нищий певец, но, когда склонялся, чтобы поднять брошенные к его ногам центы, было ясно видно, как каждый раз в поклоне надламывалась его гордость. Вместе с церковью исчез и певец. Нашел ли он еще одну резонирующую стену?..
Едва только убрали развалины храма божьего, как на том же месте начались работы по возведению храма другому богу. Только на месте алтаря в новом храме должен был возвышаться сейф.
Строительную площадку обнесли забором, примерно на высоте человеческого роста в досках проделали окна, через которые видно, как могучие машины стальными челюстями вгрызаются в грунт, как закладывается фундамент будущего здания. Но что за странная идея проделывать окна в заборе, огораживающем стройку? Чья она?
В учебнике английского языка Диксона, по которому занимаются на курсах при Организации Объединенных Наций, рассказана следующая история.В один прекрасный летний день 1929 года Джон Рокфеллер, прогуливаясь, любовался тем, как быстро разрастается его «империя». Сердце миллионера таяло от восторга. Да и как же иначе, он ведь и сам признавался, что не знает большего наслаждения, чем считать дивиденды! А если растет и ширится центр «финансовой империи», значит, будет что считать. Может быть, уже в тот день у него родилась большая идея преподнести миру свой «символ веры»? Рокфеллер проходил вдоль забора, за которым велась закладка фундамента очередного гиганта, и вдруг почувствовал непреодолимое желание посмотреть, что происходит за забором. Миллионер не стал искать ворота, а просто заглянул в щель между досками. Видимо, увиденное настолько понравилось ему, что он не отходил от щели до тех пор, пока на плечо ему не легла чья-то рука. Подошедший потребовал отойти от забора. Миллионер, желая приятно удивить нахала, спокойно пояснил:
— Я — Рокфеллер.
— А я — президент США и требую, чтобы вы выполняли законы. Вы не имеете права смотреть на то, что происходит за чужим забором.
На другой же день Рокфеллер приказал проделать во всех заборах вокруг новостроек окна, чтобы прохожий мог наслаждаться зрелищем становления «империи доллара» и при этом не нарушать закона.
Сколь благороден Рокфеллер: узкую щелку в досках он превратил в широко распахнутое окно! Сколь чуткое сердце бьется в груди Рокфеллера: он разрешает всем, даже безработным, любоваться, как возводится фундамент его «империи».
Сколь скромен Рокфеллер: об этом своем благородном и патриотическом поступке он даже не просил сообщать в газеты, а те, кто все-таки включили сей примечательный факт из его биографии в учебники английского языка, сделали это без разрешения!
И сколь он, вдобавок ко всему, гуманен: даже не рассердился на газетчиков и авторов учебников! Именно потому он, видно, и считает себя вправе высечь на граните и покрыть позолотой слова: «Верую, что... всякая возможность обязывает...»
В тени воздвигнутого на углу 51-й стрит и авеню Америк тридцативосьмиэтажного небоскреба стоит газетный киоск. В будке сидит слепой продавец. Стены киоска изнутри и снаружи сплошь увешаны разнообразными журналами. С их обложек красавицы стреляют в прохожих, полуодетые женщины, в самых соблазнительных позах возлежа на сверхмодных ложах, демонстрируют свои прелести; взывают о помощи полузадушенные чьими-то волосатыми руками дети. Но голые женщины, бандиты и полузадушенные дети в это время дня взывают к прохожим только с обложек дешевых изданий. На улице кипит жизнь. Никто не прижимает к вашему виску дула пистолета, не слышно криков о помощи. Люди подходят к киоску, берут газеты и добросовестно отдают слепому продавцу причитающиеся с них центы.
Я тоже купил газету и тут же имел случай еще раз убедиться, сколь последовательны и принципиальны столпы буржуазного общества в борьбе за правое дело: глава епископальной церкви в Филадельфии Джозеф Каус получил от английского министра финансов чек на 6 фунтов 8 шиллингов 1 пенс за порчу церковного имущества и
неэтичное поведение английских солдат в доме божьем в годы войны за независимость Америки. Эту компенсацию «бедная» церковь высудила у министра финансов другой страны после двухсотлетнего судебного разбирательства! Справедливость восторжествовала!
Мои размышления прервал агент туристского бюро, обслуживающего Рокфеллер-центр. Он предложил приобрести билет на очередной тур осмотра центра с группой туристов и гидом. Там, где туристы собирались перед началом поездки, как полагается, помещалось бюро находок. Рассеянные здесь найдут по окончании тура забытые в автобусе перчатки, зонтики, фотоаппараты. В углу сиротливо ожидала кого-то даже детская коляска. «У пас царит честность, в которую верит и сам Рокфеллер»,— торжественно объявила служительница пункта, возвращая юноше забытый им фотоаппарат.
Посмотрев на лежащие в витрине бюро находок уже далеко не новые женские перчатки, я вспомнил киоск со слепым продавцом, которого никто не обманывал, прочитанную в газете победную заметку о выплаченном долге двухсотлетней давности, и в памяти всплыла нашумевшая в Америке история негра Дугласа Джонсона из Калифорнии.
Дуглас Джонсон ехал в поисках работы и нашел на дороге набитый доверху брезентовый мешок. Вернувшись домой, он развязал его и обнаружил в нем 240 тысяч долларов. Такое количество денег сразу он видел только в кинофильмах. Отец троих детей, Джонсон, конечно, понимал, что эти деньги избавят его от нужды и забот и сделают на всю жизнь состоятельным. Но он был честным человеком и поступил так, как всегда внушал и своим детям: не твое — не бери; нашел — верни. Он позвонил в полицию, и через несколько минут богатство навсегда ушло из дома Джонсона.
Найденный им мешок каким-то образом выпал из машины, в которой фирма «Бринкс» перевозила свою кассу. За возвращенные деньги фирма вручила Джонсону некоторую сумму в качестве премии. Честный человек радовался: на время он выпутался из финансовых затруднений, а кроме того, как ему казалось, заслужил всеобщее уважение. Увы, скоро радость сменилась горьким разочарованием. Если находка денег была счастливым случаем в его жизни, то их возврат — только первым шагом в цепи разнообразных неприятностей.
Джонсон начал получать письма, авторы которых всячески издевались над его поступком. Дети его возвращались из школы заплаканные: и их там высмеивали на всякие лады, комментируя «глупость», которую совершил их отец. Жена не могла носа высунуть из жалкой лачуги: тотчас собирались соседи и сочувственно-издевательски принимались уговаривать женщину приобрести новый особняк и взять всех соседей в услужение. Когда Джонсон отправлялся на поиски работы, ему постоянно отвечали одно и то же: на что тебе работать, ведь ты нашел четверть миллиона.
Семья оказалась в катастрофическом положении. Сын, не выдержав нервного напряжения, убежал из дому. Жена окончательно слегла. Чтобы избавиться от насмешек окружающих, Джонсонам пришлось переехать в другой штат и переменить фамилию. Странно расплатилось буржуазное общество, воспитанное на «символах веры» Рокфеллера, с честным человеком. В самом деле, если бы он попытался ограбить машину с деньгами и попался, его поступок был бы всем понятен и подходил бы под привычные категории. А так он оказался в положении «гадкого утенка».
В буржуазном обществе слова «честность», «совесть» и их оценка существуют в совершенно определенных пределах. Покуда они не выходят за рамки утерянной перчатки, или даже детской коляски, все в порядке. Ио дальше... дальше это уже не честность, а просто ротозейство или чудачество. Недаром в Америке говорят: кто украл болт от рельса — того за решетку, а кто сумел присвоить всю дорогу — того в кресло директора банка.
В Соединенных Штатах Америки ежегодно с большим шумом проходят всемирные, всеамериканские, в отдельных штатах, а иногда даже в отдельных городах конкурсы королев красоты по любому поводу и самыми разнообразными организациями. Ежегодно королеву красоты избирают хозяева пивоваренных заводов, компании по производству плавленых сыров, консервированной рыбы, железнодорожные, автобусные, сигаретные и прочие концерны. Изображения победительниц сразу же появляются на этикетках товаров, на рекламных изданиях. Во время антрактов в театрах и па концертах их проводят напоказ через сцену, демонстрируют с эстрады ресторанов и кафе. Все это вовсе не для того, конечно, чтобы восторгались девичьей красотой. Это все та же реклама. Жад-
ные до зрелищ американцы придут в ресторан или концертный зал, выпьют больше пива «Рейнгольд», выкурят больше «Лаки страйк». С первой страницы газеты, которую я купил у слепого продавца, призывно улыбались шесть девушек сразу: победительницы очередного конкурса красоты, подобного которому еще не бывало в мире. В Детройте прошел конкурс на соискание звания первой красавицы противоатомных бомбоубежищ. Этот конкурс организовала всего-навсего фирма консервированных продуктов. Используя очередную военную лихорадку, она рассчитывала сбыть побольше своей продукции.
В Рокфеллер-центре расположен огромный театр «Рейдио-Сити» на 6200 мест. Здесь демонстрируются кинофильмы и американские «шоу» — программы типа варьете.Войти в театр и выйти из него можно в любое время. Шум в зале не доносится до сцены и не мешает исполнителям, так как все звуки тонут в необыкновенно толстом и пушистом ковре. Но не этот ковер в четверть гектара величиной является основной достопримечательностью театра, а кордебалет «Роккет», в котором 102 девушки подобраны с такой абсолютной идентичностью, что их отличает только цвет глаз. Все фигуры, как одна, будто вылиты по одной форме. 102 улыбки и 204 совершенно одинаковых обнаженных ноги разжигают такие страсти, что их не в силах поглотить и грандиозный, неправдоподобно толстый ковер.
В то время, когда 102 улыбки уже начали свой сеанс «воодушевления» шеститысячной толпы, у входа в театр остановились два человека.Один из них, вполне прилично одетый молодой человек, нес прибитый к шесту кусок картона, на котором было написано: «Я хочу учиться в колледже и потому обращаюсь к тем, кто учиться не хочет, но у кого есть лишние доллары и доброе сердце».
Этот наивный юноша с детства слышал, что Америка — страна широких возможностей, и полагал, видимо, что чудаки с добрым сердцем и карманами, набитыми золотом, встречаются в Нью-Йорке на каждом шагу. Мимо непрерывным потоком шли люди, но никто не останавливался, никто не спешил перекладывать доллары из своего кармана в карман молодого человека. Иногда в руку юноши опускали мелочь — цент-другой. У этих людей, види-
мо, действительно доброе сердце, но далеко не полный карман долларов.Второй стоял в тени огромного здания и не только ничего не просил у людей, но, наоборот, очень охотно оделял всех проходящих мимо тем, что имел сам. Придерживая одной рукой древко с американским флагом, другой он протягивал прохожим сильно потрепанную Библию. Это был один из многочисленных воинов «Армии спасения» — рьяный спасатель человеческих душ.
— Братья во Христе! — приподнимаясь от усердия даже на цыпочки, взывал к прохожим уличный проповедник: — Говорю вам, у человека есть только два пути: либо в благословенный рай, либо в царство дьявола...
Кто-то выкрикнул, не замедляя шага:
— Есть еще один путь!
— Петля, которую дьявол накидывает на шею человека, чтобы завлечь его в ад, свита из золота,— продолжал проповедник, не обратив ни малейшего внимания на реплику.— Братья во Христе! Не позволяйте блеску золота ослеплять вас. Внемлите одному лишь голосу божьему, и он вознаградит вас на небесах.
Прохожие почти не обращали внимания на проповедника, а он, как заигранная пластинка, все повторял и повторял одно и то же.
— Люди, живущие в нашей свободной стране,— продолжал гудеть проповедник,— сумеют избегнуть лап сатаны, если все они по-братски возьмутся за руки...
— Волосы стрижем за семьдесят пять центов, а бороды — за один доллар,— ворвался в гудение проповедника резкий тенорок какого-то полинявшего старичка с большим фанерным щитом за плечами. На щите крупными буквами значился адрес парикмахерской.
— Братья, сомкните ряды вокруг сердца Христова, и вы будете счастливы,— поучал, упрашивал, умолял проповедник.
— Господа, посетив нашу парикмахерскую, вы сэкономите полдоллара и вкусите радость жизни,— не сдавался брадобрейный агент.
Ни тот ни другой не верили своим словам, точно так же как не верило им большинство прохожих.Рокфеллер-центр велик, он занимает более 12,5 акра (около 5 гектаров). В одном из зданий за широкими окнами зеркального стекла видны сидящие за полированными столами служащие авиакомпании «Истерн эйрлайнс». Под-
тянутые и нарядные, как куклы в магазине «Гимбелс»,они, приятно улыбаясь, иной раз, сами того не ведая, вручают вам вместе с билетом на самолет и путевку в столь восхваляемое проповедником царство божье.
В Соединенных Штатах Америки иногда вдруг происходят загадочные авиационные катастрофы. Самолет неожиданно взрывается в воздухе — и спросить не с кого! Обычно в таких случаях среди погибших оказываются люди, застраховавшие свою жизнь на очень крупную сумму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34