Законы сегрегации здесь тверже, чем бетонные плиты тротуаров. Негритянские дети должны были купаться там, где течение опасно. В конце концов утонуло несколько ребятишек. Рыдания матерей переполнили чашу терпения. Хотя черные и знали, что в городе есть штаб куклуксклановцев, они тем не менее устроили демонстрацию на городской площади, требуя разрешить черным покупать продукты в магазинах, где их покупают белые, открыть для черных вход в парки и купальни. Узнав об этом, белые расисты с воинственными криками устремились к центру города. Ослепленные звериной ненавистью, они набросились на демонстрантов. Пролилась кровь. Жертвы мирной демонстрации обратились за помощью в полицию. Но полиция в этой стране не защищает бесправных. И тогда жители негритянского гетто вспомнили слова их руководителя Роберта Вильямса, что ненависть расистов можно одолеть, только объединив свои силы. Когда разнесся слух, что ночью куклуксклановцы готовятся к походу в негритян-
ские кварталы, в сумерках на одной из улиц выросла баррикада, у которой встали те, кто намеревался на силу отсветить силой. Подлецы смелы только перед слабыми. Узнав о баррикадах, расисты струсили, и налет не состоялся. Но в ночной темноте к баррикаде подъехал белый из другого города, спутавший дорогу. Защитники баррикады попросили его выйти из машины и объяснить, как он оказался в этом районе. Этого было достаточно для защитников «американской справедливости». Полиция признала, что негры осуществили похищение белого, и в городе начались повальные аресты. Руководителю сопротивления Роберту Вильямсу удалось бежать из штата и найти политическое убежище за границей, но нескольких молодых людей упрятали за решетку, и им грозит пожизненное заключение.
Рассказывая эту историю, Альберт Пери был внешне спокоен, и только нервно подрагивающие пальцы выдавали его волнение. Он встал, несколько раз прошелся по комнате и продолжал:
— Они хотели террором сломить пашу волю. Но просчитались. Мы создали специальный комитет защиты жертв по делу Монро. Штаб его находится в Нью-Йорке. В Соединенных Штатах есть три сорта законов: одни — для белых, другие — для негров, третьи — для того, чтобы белые могли угнетать негров. Вот вам пример. Не так давио в нашем городе возникло так называемое «дело о поцелуях». Два мальчугана-негра — шестилетний Ганновер Томпсон и восьмилетний Фузи Симпсон — были судимы за то, что поцеловали в щеку шестилетнюю белую девочку Зизи Маркус. Обоих присудили к пребыванию в исправительной колонии до двадцати одного года. В какой еще стране вы найдете закон, по которому шестилетнего мальчика осудили бы на пятнадцать лет тюрьмы за то, что он поцеловал шестилетнюю девочку?!
Теперь я уже смотрел не на лицо говорившего, а только иа его могучие, словно высеченные из черного мрамора руки. Они были олицетворением не только привычной боли и протеста, но и твердой уверенности в том, что именно им, этим рукам, предстоит сломать «три сорта» законов.
Жители городка ценят умелые руки, талант и энергию доктора. Но когда расисты Монро убедились, что молодой негритянский врач не падок на доллары и не собирается
предавать дело своего народа, они организовали провокацию, и Альберт Пери очутился на восемь месяцев за тюремной решеткой. Воспользовавшись этим, врачебная комиссия лишила его прав медицинской практики в городе и предместье. Теперь он вынужден ежедневно ездить иа работу за 70 миль. Если бы Пери сегодня увидел на улице Монро умирающего и оказал ему помощь, он снова оказался бы за решеткой.
Разве могут руки этого человека не сжиматься в кулаки! Но во время своих поездок по стране я видел и другие руки. В Дареме, где 32 процента жителей — негры, свирепствует безработица и процветают храмы божьи. У одних только негров здесь до 40 церквей. Пастор Миль Фишер, представляясь нам, сразу объявил себя защитником страдающих негров. Он пожаловался, что расисты сжигают даже церкви для черных.
— Почему же церкви?
— Потому что человек не любит человека,— объяснил пастор.— Но придет время, и бог согреет все сердца. Самое главное — одним не поднимать руку на других.
— А почему же расисты поднимают руку на черных?
— Без воли божьей и волос не упадет с головы человека.— Пастор молитвенно сложил руки.
Руки этого пастора, сторонника непротивления, только цветом кожи походили на руки доктора Пери.В США около 27 миллионов черных американцев. Сколько рук сжато в кулаки и сколько поднято для молитвы — сказать трудно. Ясно только одно: число первых с каждым днем растет, число вторых уменьшается.
В одной брошюре для туристов, изданной в Виргинии, с гордостью говорится о том, что в- этом штате жил Чарльз Линч, именем которого называются кровавые расправы расистов над ни в чем не повинными неграми.
Суды Линча занимают в истории США примерно такое же место, как инквизиция в Европе. Разница лишь в том, что инквизиция действовала в средние века, а суды Линча живут еще и сегодня. Журнал «Факт» сообщил, что только с 1900 по 1955 год в Америке линчевано 1797 негров. Разумеется, в это число не входят те, кто был просто убит из-за угла.
В одном из своих выступлений Мартин Лютер Кинг, борец за человеческие и гражданские права черных, говорил: «...в нашей стране не будет покоя до тех пор, пока нам не предоставят те же права, что и белым... Мы не отановимся на пути борьбы до тех пор, пока нас будут ранить надписи «Только для белых», пока негры из Алабамы не получат права голосовать, а негры из Нью-Йорка — за кого голосовать. Борясь против белых расистов, мы не должны считать своими врагами всех белых, потому что в большинстве случаев их судьба — наша судьба, их будущее — наше будущее. В наш век космонавты уже побывали за пределами Земли — в космосе. У нас задачи куда более скромные. Мы хотим жить на земле там, куда нас до сих пор не пускали...»
Несколько лет назад я наблюдал демонстрацию черных американцев, участники которой, завидев отряд полицейских, направлявшихся к ним, опускались на колени для молитвы, выражая таким образом свой протест против насилий. Теперь подобных сцен уже не встретишь. Негры подняли брошенный в них камень и не собираются сдаваться без борьбы.
Некоторые негры не в состоянии правильно, с классовых позиций оценить положение. С детства видя, что фабрикант, полицейский, владелец ресторана — все, кто богат и кто угнетает их,— люди белой кожи, они подчас не замечают разделения белых на классы и всех их считают виновниками своих бед. Эти настроения использует уже давно существующая в США организация «черных мусульман».
Организацию эту создал некий араб, появившийся в Детройте в 1930 году. Он объявил себя пророком аллаха в Америке, назначил своим наместником негра Пула из Джорджии, а сам куда-то исчез. Пул в свою очередь объявил себя «наместником Магомета» и провозгласил негров высшей расой на земле.
По его фантастической теории, негры жили сначала на Луне, потом, спустившись на Землю, составили первых ее обитателей. Позже от черных людей произошли «белые дьяволы». Они захватили власть в свои руки и, сделав чернокожих рабами, привезли многих скованными на американскую землю.
«Наместник Магомета» разъезжал по стране, произносил речи, собирал мзду, воздвигал мечети и, кстати, выстроил себе роскошный дом в Чикаго, обнесенный крепкой оградой и охраняемый гигантскими псами.
Сначала черный расизм как религиозное течение едва тенлился, но затем активизировал свои действия. Он апеллирует к наиболее угнетаемым слоям негритянского населения, к тем, кто слепо ненавидит все, что их окружает. «Черные мусульмане» выпускают газету «Говорит Магомет», в которой доказывают, что судьба мира в руках аллаха и в недалеком будущем волею аллаха белые рабы будут служить людям черной кожи.
В специальных мусульманских школах Детройта и Чикаго учатся сотни людей. Они изучают арабскую письменность. Даже в Нью-Йорке у «черных мусульман» есть свой печатный орган и штаб. Движением этим в Нью-Йорке некоторое время руководил Малькольм Икс. Почему он назвал себя Иксом? Белые, некогда вылавливая негров в Африке и доставляя их в кандалах на американскую землю, лишили их свободы и собственных имен. Имена купленным рабам давали их владельцы. Вот почему вождь «черных мусульман» величал себя Иксом. Малькольм Икс утверждал, что неграм ни к чему бороться за общие школы, рестораны и магазины, что отмена сегрегации и равноправие могут испортить чернокожее население страны. Он требовал, чтобы неграм отдали три четверти территории южных штатов, чтобы оттуда выселили всех белых.
Но очень скоро лидер «черных мусульман» понял бессмысленность всей этой затеи и начал вслух высказывать свои сомнения в необходимости «черного мусульманства». Как раз в это время Малькольм Икс опубликовал автобиографию, в которой рассказал много правды о жулике — «наместнике Магомета», о его неблаговидных махинациях. Это не понравилось руководителям других экстремистских организаций, и они отстранили его от руководства. Тогда Малькольм Икс отправился в Африку «за благословением». Посетив несколько африканских государств, он создал новую, отдельную организацию — «Единство американцев и африканцев». Его лидерство и тут продолжалось недолго: в феврале 1965 года во время одного из выступлений на митинге оратора настигла пуля террориста. Черные расисты, так же как и белые, используют все средства для достижения цели.
Какая же разница между белым и черным расизмом?Все расисты, независимо от цвета кожи, похожи друг на друга как две капли воды. Один негр-учитель сказал мне: «Черный расизм порожден белым расизмом. Они не близнецы, это отец с сыном. И произошло это только по-
тому, что в нашей стране с большим опозданием проводится в жизнь линкольновская Прокламация об освобождении. Это опоздание принесет американскому народу еще много горя».У расизма нет родины, нет цвета, нет запаха, но расизм — это страшный яд, который составной частью входит в «американский образ жизни».Во всех больших городах Америки, где живет значительное количество негритянского населения, есть негритянские районы. В Нью-Йорке это Гарлем, в Чикаго — Саут-Сайд, в Лос-Анджелесе — Уоттс и т. д. Это настоящие негритянские гетто; летом тут, как правило, немыслимая духота и пыль, зимой — холод и сырость. «Всевышний никогда не предполагал, что белая и черная расы будут жить в условиях социального равенства. А то, чего не хотел создатель, не смогут сделать и люди». Слова эти произнес в штате Южная Каролина сенатор Д. Бернс. Когда слышишь или читаешь подобные высказывания государственных деятелей США, понимаешь, кто и в каких целях создал в США негритянские гетто.
125-ю стрит в Нью-Йорке называют негритянским Бродвеем. На этой улице по вечерам слепит глаза реклама, здесь много больших магазинов и маленьких кабаре, мрачных церквей и тайных притонов. Улица довольно широка, и все же на ней всегда тесно. Легковые машины, грузовики, ручные тележки — все, что на колесах и может катиться,— плотно забивают магистраль, которая выходит на очень большой и очень современный мост Трайборо через Ист-Ривер. Множество самых разнообразных запахов вырывается из дверей дешевых столовых, овощных лавочек, поднимается вместе с тучами мух над отбросами, лежащими вдоль тротуаров на всем протяжении улицы. К «букету» гарлемских «ароматов» прибавляются и запахи отработанного бензина, и пары алкоголя из брошенной бутылки из-под джина, и запах пота, который выжимает из черных спин знойная духота улицы.
В обе стороны от 125-й стрит расползаются совсем узенькие улицы. Они, как опавшими листьями, усеяны ржаво-коричневыми, старыми консервными банками, жалкими останками автомобилей устаревших марок, обрывками журналов и газет. Днем в этих кучах копошатся дети, а ночью безраздельно властвуют крысы. По вечерам люди из каменных мешков вылезают на улицу, чтобы насладиться единственным, что здесь не стоит денег,— жалким
подобием свежего воздуха. На ступеньках усаживаются дряхлые старики, высушенные, чахоткой молодые люди, в духоте вечера мучаются беременные женщины.Американцы — удивительные мастера сбивать коктейли. Джин, коньяк, ром и прочие «благородные» напитки они умеют смешивать в самых разнообразных дозах и самыми разнообразными способами. В ресторане, где «на чай» принято оставлять не меньше трех долларов, вам приготовят коктейль, в котором все составляющие его напитки удивительно красиво располагаются слоями соответственно весу и сочетанию красок.
Примерно таким же образом все американское общество разделено на слои соответственно цвету кожи и весу денежного мешка. Принудительное разделение людей имеет определенное название, которое нельзя спрятать под пологом рассуждений о свободе и правах человека. Название это — расизм. А в переводе на всем понятный язык — позор XX века.
— Тюрьмы, железные решетки и расизм для капиталистической действительности характерны так же, как деревья и цветы для сельского пейзажа,— сказал однажды мне видный американский писатель и журналист, сейчас уже покойный, Джозеф Норт.
Мы беседовали с ним в гостинице «Хилтон» в Нью-Йорке. Здесь собрались общественные деятели, журналисты и друзья Генерального секретаря Компартии США Гэса Холла, по случаю шестидесятилетнего юбилея этого славного сына американского народа. За несколько дней до этого в Нью-Йорке была арестована Анджела Дэвис, и, естественно, разговор то и дело возвращался к этому. Говорили о законах в США, о справедливости, об аресте, потрясшем все слои общества.
— Нью-йоркский суд и губернатор,—говорил Дж. Порт,— разумеется, поспешат выдать эту смелую девушку-коммунистку в руки калифорнийской полиции, а там ей грозит газовая камера. Реакция в нашей стране сделает все, чтобы это дело было использовано в целях разжигания антикоммунистической истерии.
Дело Анджелы Дэвис, смелой коммунистки, бывшей и реподавательницы университета в Сан-Франциско, должно было послужить решающим ударом по прогрессивной мысли. Размах был широкий, но результат неожиданный: в защиту жертвы судебного произвола выступили не только коммунисты. Агентам полиции было куда легче аре-
стовать и бросить в тюрьму Анджелу Дэвис, чем арестовать и упрятать за решетку свободную мысль.В тот вечер Генеральный секретарь Компартии США Гэс Холл говорил коротко. Он предложил собравшимся, вместо того чтобы выступать с речами, взять каждому по листку бумаги и написать Анджеле Дэвис в тюрьму. Некоторое время в зале было тихо, только шелестела бумага. Потом письма собрали. Их было много. Выбрали специальных людей, которые должны были отвезти письма в тюрьму и передать их непосредственно в руки Анджелы Дэвис.
Есть две Америки. Одна пишет законы, позволяющие бросать за решетку борцов за права народа, другая посылает брошенным за решетку слово ободрения и привета.И как тут не припомнить слова замечательного американского писателя О'Генри: «Тюрьмы могли бы быть полезны обществу, если бы общество лучше отбирало, кого поместить туда».
ТОМАГАВК ИЛИ ТРУБКА МИРА!
Вы можете дурачить часть народа все время; вы можете дурачить весь народ некоторое время; но нельзя дурачить все время весь народ.
Авраам Линкольн
Настоящая свобода — это не только привилегия пользоваться свободой собственной, но и не попирать свободу других.
Надпись над сувенирной лавкой индейцев в резервации штата Колорадо
В Аппалачских горах, возле церквушки, священником в которой был индеец, я увидел поросший мхом постамент с водруженной на него старой, проржавевшей пушкой.
— Это — памятник индейцам, павшим в первой мировой войне. Они сражались в рядах американской армии,— объяснил мне невысокий пожилой священник.
— И сколько их погибло?
— Четверо.
Некоторое время мы молча рассматривали памятник.
— Индейцев уничтожают не большие мировые войны, а большое хищничество и грабительство белых пришельцев,—сказал индейский священнослужитель.— Но вы этого не можете понять.
— Почему? — удивился я.
— Вы — белый...
— Я бы хотел посетить резервацию,— попросил я в тот день у индейского священника.
— Я предлагаю вам одновременно убить двух зайцев: посетить Ниагарский водопад и расположенную неподалеку резервацию.
Я охотно согласился. С высоты 160 футов с грохотом низвергается огромная масса воды — 6 миллионов литров в секунду. Это Ниагарский водопад, шум которого слышен на расстоянии 20 миль. Над водопадом висит белая шапка из мельчайших капелек воды.
Ниагара не произвела на меня того впечатления, которого я ждал. Я был несколько разочарован, как бываешь иной раз разочарован в человеке, встречи с которым ждешь слишком долго.
Василек, кусочек дерева, отшлифованный песком, водой и временем, ветка сосны, прикрытая пушистым снегом, подчас производят большее впечатление, чем вечно-белые вершины Альп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
ские кварталы, в сумерках на одной из улиц выросла баррикада, у которой встали те, кто намеревался на силу отсветить силой. Подлецы смелы только перед слабыми. Узнав о баррикадах, расисты струсили, и налет не состоялся. Но в ночной темноте к баррикаде подъехал белый из другого города, спутавший дорогу. Защитники баррикады попросили его выйти из машины и объяснить, как он оказался в этом районе. Этого было достаточно для защитников «американской справедливости». Полиция признала, что негры осуществили похищение белого, и в городе начались повальные аресты. Руководителю сопротивления Роберту Вильямсу удалось бежать из штата и найти политическое убежище за границей, но нескольких молодых людей упрятали за решетку, и им грозит пожизненное заключение.
Рассказывая эту историю, Альберт Пери был внешне спокоен, и только нервно подрагивающие пальцы выдавали его волнение. Он встал, несколько раз прошелся по комнате и продолжал:
— Они хотели террором сломить пашу волю. Но просчитались. Мы создали специальный комитет защиты жертв по делу Монро. Штаб его находится в Нью-Йорке. В Соединенных Штатах есть три сорта законов: одни — для белых, другие — для негров, третьи — для того, чтобы белые могли угнетать негров. Вот вам пример. Не так давио в нашем городе возникло так называемое «дело о поцелуях». Два мальчугана-негра — шестилетний Ганновер Томпсон и восьмилетний Фузи Симпсон — были судимы за то, что поцеловали в щеку шестилетнюю белую девочку Зизи Маркус. Обоих присудили к пребыванию в исправительной колонии до двадцати одного года. В какой еще стране вы найдете закон, по которому шестилетнего мальчика осудили бы на пятнадцать лет тюрьмы за то, что он поцеловал шестилетнюю девочку?!
Теперь я уже смотрел не на лицо говорившего, а только иа его могучие, словно высеченные из черного мрамора руки. Они были олицетворением не только привычной боли и протеста, но и твердой уверенности в том, что именно им, этим рукам, предстоит сломать «три сорта» законов.
Жители городка ценят умелые руки, талант и энергию доктора. Но когда расисты Монро убедились, что молодой негритянский врач не падок на доллары и не собирается
предавать дело своего народа, они организовали провокацию, и Альберт Пери очутился на восемь месяцев за тюремной решеткой. Воспользовавшись этим, врачебная комиссия лишила его прав медицинской практики в городе и предместье. Теперь он вынужден ежедневно ездить иа работу за 70 миль. Если бы Пери сегодня увидел на улице Монро умирающего и оказал ему помощь, он снова оказался бы за решеткой.
Разве могут руки этого человека не сжиматься в кулаки! Но во время своих поездок по стране я видел и другие руки. В Дареме, где 32 процента жителей — негры, свирепствует безработица и процветают храмы божьи. У одних только негров здесь до 40 церквей. Пастор Миль Фишер, представляясь нам, сразу объявил себя защитником страдающих негров. Он пожаловался, что расисты сжигают даже церкви для черных.
— Почему же церкви?
— Потому что человек не любит человека,— объяснил пастор.— Но придет время, и бог согреет все сердца. Самое главное — одним не поднимать руку на других.
— А почему же расисты поднимают руку на черных?
— Без воли божьей и волос не упадет с головы человека.— Пастор молитвенно сложил руки.
Руки этого пастора, сторонника непротивления, только цветом кожи походили на руки доктора Пери.В США около 27 миллионов черных американцев. Сколько рук сжато в кулаки и сколько поднято для молитвы — сказать трудно. Ясно только одно: число первых с каждым днем растет, число вторых уменьшается.
В одной брошюре для туристов, изданной в Виргинии, с гордостью говорится о том, что в- этом штате жил Чарльз Линч, именем которого называются кровавые расправы расистов над ни в чем не повинными неграми.
Суды Линча занимают в истории США примерно такое же место, как инквизиция в Европе. Разница лишь в том, что инквизиция действовала в средние века, а суды Линча живут еще и сегодня. Журнал «Факт» сообщил, что только с 1900 по 1955 год в Америке линчевано 1797 негров. Разумеется, в это число не входят те, кто был просто убит из-за угла.
В одном из своих выступлений Мартин Лютер Кинг, борец за человеческие и гражданские права черных, говорил: «...в нашей стране не будет покоя до тех пор, пока нам не предоставят те же права, что и белым... Мы не отановимся на пути борьбы до тех пор, пока нас будут ранить надписи «Только для белых», пока негры из Алабамы не получат права голосовать, а негры из Нью-Йорка — за кого голосовать. Борясь против белых расистов, мы не должны считать своими врагами всех белых, потому что в большинстве случаев их судьба — наша судьба, их будущее — наше будущее. В наш век космонавты уже побывали за пределами Земли — в космосе. У нас задачи куда более скромные. Мы хотим жить на земле там, куда нас до сих пор не пускали...»
Несколько лет назад я наблюдал демонстрацию черных американцев, участники которой, завидев отряд полицейских, направлявшихся к ним, опускались на колени для молитвы, выражая таким образом свой протест против насилий. Теперь подобных сцен уже не встретишь. Негры подняли брошенный в них камень и не собираются сдаваться без борьбы.
Некоторые негры не в состоянии правильно, с классовых позиций оценить положение. С детства видя, что фабрикант, полицейский, владелец ресторана — все, кто богат и кто угнетает их,— люди белой кожи, они подчас не замечают разделения белых на классы и всех их считают виновниками своих бед. Эти настроения использует уже давно существующая в США организация «черных мусульман».
Организацию эту создал некий араб, появившийся в Детройте в 1930 году. Он объявил себя пророком аллаха в Америке, назначил своим наместником негра Пула из Джорджии, а сам куда-то исчез. Пул в свою очередь объявил себя «наместником Магомета» и провозгласил негров высшей расой на земле.
По его фантастической теории, негры жили сначала на Луне, потом, спустившись на Землю, составили первых ее обитателей. Позже от черных людей произошли «белые дьяволы». Они захватили власть в свои руки и, сделав чернокожих рабами, привезли многих скованными на американскую землю.
«Наместник Магомета» разъезжал по стране, произносил речи, собирал мзду, воздвигал мечети и, кстати, выстроил себе роскошный дом в Чикаго, обнесенный крепкой оградой и охраняемый гигантскими псами.
Сначала черный расизм как религиозное течение едва тенлился, но затем активизировал свои действия. Он апеллирует к наиболее угнетаемым слоям негритянского населения, к тем, кто слепо ненавидит все, что их окружает. «Черные мусульмане» выпускают газету «Говорит Магомет», в которой доказывают, что судьба мира в руках аллаха и в недалеком будущем волею аллаха белые рабы будут служить людям черной кожи.
В специальных мусульманских школах Детройта и Чикаго учатся сотни людей. Они изучают арабскую письменность. Даже в Нью-Йорке у «черных мусульман» есть свой печатный орган и штаб. Движением этим в Нью-Йорке некоторое время руководил Малькольм Икс. Почему он назвал себя Иксом? Белые, некогда вылавливая негров в Африке и доставляя их в кандалах на американскую землю, лишили их свободы и собственных имен. Имена купленным рабам давали их владельцы. Вот почему вождь «черных мусульман» величал себя Иксом. Малькольм Икс утверждал, что неграм ни к чему бороться за общие школы, рестораны и магазины, что отмена сегрегации и равноправие могут испортить чернокожее население страны. Он требовал, чтобы неграм отдали три четверти территории южных штатов, чтобы оттуда выселили всех белых.
Но очень скоро лидер «черных мусульман» понял бессмысленность всей этой затеи и начал вслух высказывать свои сомнения в необходимости «черного мусульманства». Как раз в это время Малькольм Икс опубликовал автобиографию, в которой рассказал много правды о жулике — «наместнике Магомета», о его неблаговидных махинациях. Это не понравилось руководителям других экстремистских организаций, и они отстранили его от руководства. Тогда Малькольм Икс отправился в Африку «за благословением». Посетив несколько африканских государств, он создал новую, отдельную организацию — «Единство американцев и африканцев». Его лидерство и тут продолжалось недолго: в феврале 1965 года во время одного из выступлений на митинге оратора настигла пуля террориста. Черные расисты, так же как и белые, используют все средства для достижения цели.
Какая же разница между белым и черным расизмом?Все расисты, независимо от цвета кожи, похожи друг на друга как две капли воды. Один негр-учитель сказал мне: «Черный расизм порожден белым расизмом. Они не близнецы, это отец с сыном. И произошло это только по-
тому, что в нашей стране с большим опозданием проводится в жизнь линкольновская Прокламация об освобождении. Это опоздание принесет американскому народу еще много горя».У расизма нет родины, нет цвета, нет запаха, но расизм — это страшный яд, который составной частью входит в «американский образ жизни».Во всех больших городах Америки, где живет значительное количество негритянского населения, есть негритянские районы. В Нью-Йорке это Гарлем, в Чикаго — Саут-Сайд, в Лос-Анджелесе — Уоттс и т. д. Это настоящие негритянские гетто; летом тут, как правило, немыслимая духота и пыль, зимой — холод и сырость. «Всевышний никогда не предполагал, что белая и черная расы будут жить в условиях социального равенства. А то, чего не хотел создатель, не смогут сделать и люди». Слова эти произнес в штате Южная Каролина сенатор Д. Бернс. Когда слышишь или читаешь подобные высказывания государственных деятелей США, понимаешь, кто и в каких целях создал в США негритянские гетто.
125-ю стрит в Нью-Йорке называют негритянским Бродвеем. На этой улице по вечерам слепит глаза реклама, здесь много больших магазинов и маленьких кабаре, мрачных церквей и тайных притонов. Улица довольно широка, и все же на ней всегда тесно. Легковые машины, грузовики, ручные тележки — все, что на колесах и может катиться,— плотно забивают магистраль, которая выходит на очень большой и очень современный мост Трайборо через Ист-Ривер. Множество самых разнообразных запахов вырывается из дверей дешевых столовых, овощных лавочек, поднимается вместе с тучами мух над отбросами, лежащими вдоль тротуаров на всем протяжении улицы. К «букету» гарлемских «ароматов» прибавляются и запахи отработанного бензина, и пары алкоголя из брошенной бутылки из-под джина, и запах пота, который выжимает из черных спин знойная духота улицы.
В обе стороны от 125-й стрит расползаются совсем узенькие улицы. Они, как опавшими листьями, усеяны ржаво-коричневыми, старыми консервными банками, жалкими останками автомобилей устаревших марок, обрывками журналов и газет. Днем в этих кучах копошатся дети, а ночью безраздельно властвуют крысы. По вечерам люди из каменных мешков вылезают на улицу, чтобы насладиться единственным, что здесь не стоит денег,— жалким
подобием свежего воздуха. На ступеньках усаживаются дряхлые старики, высушенные, чахоткой молодые люди, в духоте вечера мучаются беременные женщины.Американцы — удивительные мастера сбивать коктейли. Джин, коньяк, ром и прочие «благородные» напитки они умеют смешивать в самых разнообразных дозах и самыми разнообразными способами. В ресторане, где «на чай» принято оставлять не меньше трех долларов, вам приготовят коктейль, в котором все составляющие его напитки удивительно красиво располагаются слоями соответственно весу и сочетанию красок.
Примерно таким же образом все американское общество разделено на слои соответственно цвету кожи и весу денежного мешка. Принудительное разделение людей имеет определенное название, которое нельзя спрятать под пологом рассуждений о свободе и правах человека. Название это — расизм. А в переводе на всем понятный язык — позор XX века.
— Тюрьмы, железные решетки и расизм для капиталистической действительности характерны так же, как деревья и цветы для сельского пейзажа,— сказал однажды мне видный американский писатель и журналист, сейчас уже покойный, Джозеф Норт.
Мы беседовали с ним в гостинице «Хилтон» в Нью-Йорке. Здесь собрались общественные деятели, журналисты и друзья Генерального секретаря Компартии США Гэса Холла, по случаю шестидесятилетнего юбилея этого славного сына американского народа. За несколько дней до этого в Нью-Йорке была арестована Анджела Дэвис, и, естественно, разговор то и дело возвращался к этому. Говорили о законах в США, о справедливости, об аресте, потрясшем все слои общества.
— Нью-йоркский суд и губернатор,—говорил Дж. Порт,— разумеется, поспешат выдать эту смелую девушку-коммунистку в руки калифорнийской полиции, а там ей грозит газовая камера. Реакция в нашей стране сделает все, чтобы это дело было использовано в целях разжигания антикоммунистической истерии.
Дело Анджелы Дэвис, смелой коммунистки, бывшей и реподавательницы университета в Сан-Франциско, должно было послужить решающим ударом по прогрессивной мысли. Размах был широкий, но результат неожиданный: в защиту жертвы судебного произвола выступили не только коммунисты. Агентам полиции было куда легче аре-
стовать и бросить в тюрьму Анджелу Дэвис, чем арестовать и упрятать за решетку свободную мысль.В тот вечер Генеральный секретарь Компартии США Гэс Холл говорил коротко. Он предложил собравшимся, вместо того чтобы выступать с речами, взять каждому по листку бумаги и написать Анджеле Дэвис в тюрьму. Некоторое время в зале было тихо, только шелестела бумага. Потом письма собрали. Их было много. Выбрали специальных людей, которые должны были отвезти письма в тюрьму и передать их непосредственно в руки Анджелы Дэвис.
Есть две Америки. Одна пишет законы, позволяющие бросать за решетку борцов за права народа, другая посылает брошенным за решетку слово ободрения и привета.И как тут не припомнить слова замечательного американского писателя О'Генри: «Тюрьмы могли бы быть полезны обществу, если бы общество лучше отбирало, кого поместить туда».
ТОМАГАВК ИЛИ ТРУБКА МИРА!
Вы можете дурачить часть народа все время; вы можете дурачить весь народ некоторое время; но нельзя дурачить все время весь народ.
Авраам Линкольн
Настоящая свобода — это не только привилегия пользоваться свободой собственной, но и не попирать свободу других.
Надпись над сувенирной лавкой индейцев в резервации штата Колорадо
В Аппалачских горах, возле церквушки, священником в которой был индеец, я увидел поросший мхом постамент с водруженной на него старой, проржавевшей пушкой.
— Это — памятник индейцам, павшим в первой мировой войне. Они сражались в рядах американской армии,— объяснил мне невысокий пожилой священник.
— И сколько их погибло?
— Четверо.
Некоторое время мы молча рассматривали памятник.
— Индейцев уничтожают не большие мировые войны, а большое хищничество и грабительство белых пришельцев,—сказал индейский священнослужитель.— Но вы этого не можете понять.
— Почему? — удивился я.
— Вы — белый...
— Я бы хотел посетить резервацию,— попросил я в тот день у индейского священника.
— Я предлагаю вам одновременно убить двух зайцев: посетить Ниагарский водопад и расположенную неподалеку резервацию.
Я охотно согласился. С высоты 160 футов с грохотом низвергается огромная масса воды — 6 миллионов литров в секунду. Это Ниагарский водопад, шум которого слышен на расстоянии 20 миль. Над водопадом висит белая шапка из мельчайших капелек воды.
Ниагара не произвела на меня того впечатления, которого я ждал. Я был несколько разочарован, как бываешь иной раз разочарован в человеке, встречи с которым ждешь слишком долго.
Василек, кусочек дерева, отшлифованный песком, водой и временем, ветка сосны, прикрытая пушистым снегом, подчас производят большее впечатление, чем вечно-белые вершины Альп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34