– Дядюшка, вы должны рассказать мне о том, как поживают мои кузины, – потребовала она. – Вспоминают ли обо мне? Знают ли, что я скоро выхожу замуж?
– А вот мой сын, Чарльз, – произнес король, решив, что церемония представления Нейла принцессе Элсени окончена.
Нейл давно уже заметил того, на кого теперь указывал король. Ему и прежде доводилось встречать несчастных, которые, не уступая ростом взрослому человеку, сохраняют разум малого дитяти. О том, что это именно так, говорил блуждающий, безмятежный, до странности пустой взгляд королевского сына. Нейл знал, что людей, подобных принцу, обычно считают избранниками святых.
Чарльз, не взглянув в сторону Нейла, продолжал разговор с человеком в удивительном наряде, сшитом из десятков разноцветных лоскутков. На голове у того красовалась шляпа с невероятно широкими, обвисшими полями, обшитыми серебряными колокольчиками, которые звенели при каждом его шаге. Шляпа была так велика, что ее нелепый обладатель напоминал ходячий гриб.
– Чарльз! – вновь попытался привлечь внимание сына король.
Чарльз был крупным молодым человеком с вьющимися Рыжими волосами. Когда бессмысленный взгляд блаженного Уперся в Нейла, по спине у того пробежала легкая дрожь.
– Привет! – сказал Чарльз, заметив наконец Нейла. – Ты кто?
Голос у него был совершенно детский и не вязался с его наружностью.
– Меня зовут Нейл МекВрен, милорд, – с низким поклоном произнес Нейл.
– Я принц, – с простодушной гордостью сообщил Чарльз.
– Это видно всякому, милорд.
– Сегодня день рождения моей сестры.
– Я имел честь узнать об этом, милорд.
– А это Песья Шапка, мой шут. Он из племени сефри.
Из-под широких полей шляпы на Нейла взглянули желтые, как медь, глаза, сверкающие на матово-бледном лице. Нейл с любопытством воззрился на королевского шута. Никогда прежде он не видал людей из племени сефри. В Лире их не было, ибо, как он слышал, сефри никогда не путешествовали по морю.
– Желаю вам хорошего дня, – изрек Нейл и кивнул головой, не зная, что еще сказать.
На лице шута мелькнула хитрая усмешка. Он принялся петь и приплясывать, так что бубенчики на его шляпе звенели не переставая:
Здравствуй, сэр, здравствуй, сэр,
или ты совсем не сэр?
У себя в навозе спал,
Что же там ты увидал?
Видел рыцарскую розу,
выбираясь из навозу?
Песенка шута была встречена дружными раскатами хохота. Громче всех смеялся Чарльз, который от удовольствия с размаху шлепнул шута по спине. Тот не удержался на ногах или сделал вид, что не удержался. Неуклюже повалившись, он схватился за поля своей потешной шляпы и покатился по траве, как шар. Стоило ему подлететь к кому-нибудь из придворных, тот пинал живой мяч, и шут, истошно вопя, отскакивал в противоположном направлении. Через несколько мгновений импровизированный матч, возглавляемый принцем, заставил всех позабыть об издевательской выходке Песьей Шайки. Однако у Нейла по-прежнему горели от обиды уши. Все, все смеялись над ним – и король, и Фастия, и Элсени. Спасибо, сэр Файл удержался.
Нейл сжал губы, изо всех сил стараясь не дать воли рвавшимся наружу словам. Пускаться в пререкания с шутом недостойно, и он вовсе не желал позорить сэра Файла. Язык и так не раз доводил Нейла до неприятностей.
– Не обращайте внимания на Песью Шапку, – услышал он невозмутимый голос Фастии. – Он только и знает, что поднимать всех на смех. Сами понимаете, такая у него работа. Если хотите, можете проехаться рядом со мной. Продолжим ваше знакомство с двором. Думаю, вам необходим провожатый.
– Вы очень добры, госпожа.
– Вас еще не представили самой младшей моей сестре, Энни. Она сегодня в дурном настроении. О, да я, кажется, вижу вдали ее рыжие волосы. И посмотрите, к нам приближается моя матушка, королева.
Нейл проследил за направлением взгляда Фастии.
На утренней незнакомке не было длинного плаща с капюшоном, однако Нейл узнал ее сразу – по глазам и легкой улыбке. Теперь он понял, почему лица Фастии и Элсени показались ему такими знакомыми. Обе принцессы чрезвычайно походили на свою мать.
– Значит, вы передали мои слова старому Файлу, – сказала королева, приблизившись к ним.
– Да, ваше величество, – пробормотал Нейл. На этот раз он поклонился так низко, что ударился лбом об землю.
– Вы уже встречались с этим молодым оруженосцем прежде, матушка? – с недоумением спросила Фастия.
– Сегодня утром я ходила в церковь Святого Лира, – пояснила королева. – У алтаря я увидела этого молодого человека. Его молитва поразила меня своей поэтичностью и глубиной чувства. Лишь те, кто вырос на островах, умеют так молиться. И я догадалась, что он из Лира и приехал со старым Файлом.
– Ваше величество, прошу простить мне невольную дерзость, которую я, возможно, проявил, не зная…
Поток извинений Нейла прервал недовольный голос короля:
– Ты ходила в портовую церковь, Мюриель? Одна, без охраны?
– Мои телохранители все время находились поблизости, и Эррен ждала меня за дверями церкви. К тому же я закрыла лицо капюшоном. Узнать меня было невозможно.
– Мюриель, поступать так – это чистой воды безрассудство. Особенно в нынешние беспокойные времена.
– Прости, если я заставила тебя волноваться.
– Как я мог волноваться, если я ничего не знал о твоем опрометчивом поступке? Но теперь я действительно встревожен. Отныне ты никуда не будешь выходить без охраны. Прошу тебя. – Король, как видно, почувствовал, что избрал чрезмерно резкий тон, и последние его слова прозвучали почти умоляюще. – Впрочем, мы обсудим это потом, – поспешно добавил он. – Я не хочу, чтобы наши дорогие гости в свой первый день при дворе стали свидетелями семейной склоки.
– Кстати о семейных склоках, точнее, о семейных делах, – заметила королева Мюриель. – Я вынуждена просить у вас всех извинения, но мне придется вас покинуть. Здесь есть кое-кто, с кем мне необходимо поговорить. Молодой МекВрен, прошу прощения за то, что утром ввела вас в заблуждение. Но, право же, я получила огромное удовольствие, увидев сейчас ваше изумленное лицо. – Она повернулась к своему супругу. – Я буду здесь, неподалеку, если вас это интересует, – бросила она, повернулась и пустила лошадь вскачь.
Нейл был рад, что королева сменила тему разговора, ибо в душе у него царил полный сумбур… По причинам, которые он сам не мог определить, юноша чувствовал себя виноватым.
– Наверняка выходка с розой – дело рук Фастии, – заявила Энни.
Они с Острой пустили лошадей вскачь по поросшему фиалками Выгнутому лугу. Воздух наполняли упоительные весенние ароматы, но Энни была слишком взволнована, чтобы наслаждаться ими.
– Фастия не любит ходить вокруг да около, – возразила Остра. – Она не стала бы тебя изводить исподтишка. Если бы она увидала розу, то спросила бы напрямик, откуда цветок.
– Может, ей и спрашивать не надо. Вдруг она уже все знает?
– Откуда? Ни одна живая душа вас не видела, за это я отвечаю.
– Ну а кто тогда? Неужели Лезбет? Это на нее не похоже.
– Она очень изменилась, – заметила Остра. – Стала такой… осмотрительной. И все время думает о политике. Может, она теперь – точная копия Фастии, только мы еще этого не заметили.
Энни заерзала в седле, пытаясь устроиться поудобнее. Она презирала дамские седла, заявляла, что, сидя боком, далеко не уедешь. И в самом деле, она постоянно с них соскальзывала. Будь они с Острой наедине, Энни, наплевав на свои пышные юбки, немедленно уселась бы по-мужски.
Но они были далеко не одни. По лугу разъезжала едва ли не половина благородных рыцарей королевства.
– Нет, я не верю, – покачала головой Энни. – Лезбет никогда меня не предаст. Я доверяю ей, как тебе.
– А может, ты и меня подозреваешь? – ехидно предположила Остра.
– С чего ты взяла, дурочка? Я только что сказала, что тебе доверяю.
– Надеюсь. Но все же, кто выкинул с тобой такую злую шутку? У кого есть ключи от твоей комнаты? Только у Фастии.
– Может, она забыла запереть дверь?
– Забыла? Нет, Фастия никогда ничего не забывает, – покачала головой Остра.
– Это верно. Значит…
– Значит, остается твоя мать.
– Ты права. У матушки, конечно, есть ключ от моей спальни. Но…
– Тише. Она здесь, совсем рядом.
Энни вскинула голову и невольно вздрогнула, увидев, что ее подруга и фрейлина права. Мюриель Отважная, урожденная де Лири, королева Кротении, оставив свиту, приближалась к ним рысцой на свой гнедой вителлианской кобыле.
– Доброе утро, Остра, – с приветливой улыбкой сказала она.
– Доброе утро, ваше величество.
– Если ты не возражаешь, мне хотелось бы немного поговорить с дочерью наедине.
– Разумеется, ваше величество.
Едва успев сказать это, Остра натянула поводья и повернула прочь, напоследок бросив на Энни извиняющийся и встревоженный взгляд. Если над головой Энни сгустились тучи, значит, Остре тоже приходилось ждать неприятностей.
– Вы обе, похоже, сегодня чем-то обеспокоены, – заметила Мюриель. – И предпочитаете держаться в стороне.
– Я видела дурной сон, матушка, – призналась Энни. Впрочем, это была лишь часть правды. – И никто не сообщил, где именно мне следует держаться.
– Дурной сон? Но ты уже взрослая девушка, тебе стыдно переживать из-за таких пустяков. Однако я скажу Фастии, чтобы сегодня на ночь она дала тебе целебный отвар. Тот, что не дает Черной Мэри приближаться к спящему.
В ответ Энни лишь пожала плечами.
– Но я полагаю, дело не только в дурном сне, – продолжала королева. – Фастия считает, что у твоего скверного настроения есть более глубокие причины.
– Фастия только и думает, как бы мне досадить, – вздохнула Энни.
– Ты не права. Твоя сестра любит тебя, и ты это прекрасно знаешь. Но если ты ведешь себя не так, как подобает принцессе, она не может этого одобрять.
– Похоже, все вокруг сговорились меня не одобрять, – буркнула себе под нос Энни.
Королева устремила на дочь пронзительный взгляд изумрудно-зеленых глаз.
– Не забывай, Энни, что ты занимаешь высокое, исключительно высокое положение. И это налагает на тебя определенные обязанности. Пока ты была мала, тебе многое сходило с рук. Но ты уже вступила в возраст, когда девушке следует думать о замужестве. О детских привычках и проказах пора забыть. Своей нелепой выходкой с грефтом Остгартом ты поставила в крайне неловкое положение и своего отца, и меня…
– Этот ваш грефт – на редкость противный старикашка. Навел на меня такую тоску! Не думали же вы, что я…
– Во-первых, он не старикашка, а пожилой господин. Во-вторых, его политическая поддержка чрезвычайно важна для Кротении. Или тебя не волнует процветание королевства, которым правит твой отец? Может, ты не помнишь, сколько твоих предков пожертвовало жизнью во имя блага страны?
– Но почему для блага страны я должна выходить за старого скучного урода? Это несправедливо.
– Справедливо? Справедливость хороша, когда речь идет о простых людях. А нам часто приходится жертвовать собой. Высокое рождение лишает нас права выбора.
– Лезбет выходит замуж по любви! Мюриель покачала головой.
– Да, именно этого я и боялась, и Фастия тоже. Лезбет окончательно сбила тебя с толку. Пойми, девочка, она делает выгодную, весьма разумную партию. Что касается любви… Можешь не сомневаться, в ней Лезбет смыслит не больше, чем ты.
– Можно подумать, матушка, вы много смыслите в любви, – взорвалась Энни. – Всему Эслену известно: отец давно уже предпочитает предаваться любовным утехам с леди Грэмми, а ваши покои обходит стороной.
Когда в этом была необходимость, королева двигалась с редким проворством. Энни даже не успела заметить, как мать занесла руку, лишь услышала звук пощечины и ощутила, как ее щека вспыхнула.
Глаза юной принцессы застилали слезы, в горле стоял ком.
«Не смей плакать, – приказала она себе. – Не смей!»
– А теперь слушай меня внимательно, девочка, – как ни в чем не бывало сказала королева. – Сегодня среди гостей присутствуют три молодых человека, все по-своему очень милые и достойные внимания. Зовут их Уингальн Катсон из Авлхама, Уильям Фуллхэм, баронет Уинстона, и Дункат МекАвэн. Запомнила? Каждый из них мог бы стать для тебя отличной партией. И противных скучных старикашек, которых ты так презираешь, среди них нет. Надеюсь, ты дашь себе труд быть с ними обходительной и любезной. Они приехали специально для того, чтобы с тобой познакомиться.
Энни ехала молча, угрюмо потупившись.
– Ты поняла меня? – возвысила голос Мюриель.
– Да. А как я их узнаю, этих ваших женихов?
– Можешь не беспокоиться, тебе их представят.
– Хорошо. Я все поняла.
– Энни, надеюсь, ты поняла также, что все это делается для твоего блага?
– Я рада, матушка, что вы так хорошо знаете, в чем заключается мое благо.
– Твои колкости излишни, Энни. И твой надутый вид сейчас совершенно неуместен. Не забывай, сегодня день рождения твоей сестры. Постарайся выглядеть веселой – если не для меня, то хотя бы для нее. И давай забудем о нашей маленькой ссоре, хорошо, дорогая?
Последние слова Мюриель сопроводила натянутой холодной улыбкой, которой Энни никогда не доверяла.
– Хорошо, матушка, – буркнула она, старательно избегая пронзительного взгляда матери.
Однако, несмотря на неприятный разговор и на то, что щека у Энни все еще горела, на душе у нее стало легче. О Родерике мать ничего не знает, а это главное.
И все же кому-то ее тайна известна. Кто-то нашел ее розу. Черную розу.
«Возможно, кошмар, который мне привиделся, вообще не имеет отношения к Родерику, – размышляла про себя Энни. – Ведь его-то не было ни на поле, среди черных роз, ни в жутких темных зарослях…»
– Что это за диво? – раздался за их спинами раскатистый и звучный мужской голос. – Две прекраснейшие женщины королевства разъезжают без охраны?
Энни и Мюриель обернулись одновременно.
– Здравствуй, Роберт, – сказала королева.
– Здравствуй, здравствуй, милая невестушка! До чего ты хороша, смотреть больно! Сегодня даже солнце медлило выходить на небо, опасаясь, что ты его затмишь.
– Ты очень любезен, – процедила Мюриель.
Не обращая внимания на ее ледяной тон, Роберт повернулся к Энни.
– Ты тоже восхитительна, моя обожаемая племянница! – громогласно возвестил он. – Боюсь, в самом скором времени ты разобьешь немало мужских сердец. Не прими мы сегодня меры предосторожности, этот праздник превратился бы в состязание молодых рыцарей, готовых сложить головы из-за твоей благосклонной улыбки.
Щеки Энни вспыхнули. Дядюшка Роберт частенько приводил ее в смущение. Он был молод и красив, строен, широк в плечах, тонок в талии. На его лице, слишком смуглом для представителя рода Отважных, сверкали жгучие черные глаза, а бородка и небольшие аккуратные усики очень шли к насмешливому выражению и ироничной улыбке.
– Позаботьтесь лучше об Элсени, дядюшка, – ответила Энни. – Она намного красивее меня, и, кроме того, сегодня день ее рождения.
Роберт подъехал ближе и бесцеремонно схватил Энни за руку.
– О прекрасная леди, у моего брата три дочери-красавицы, и хотя ты самая младшая, но отнюдь не уступаешь сестрам по красоте, – заявил он. – А если кто-то полагает иначе, покажи мне этого наглеца. Можешь не сомневаться, я сумею его проучить. Вороны выклюют его бесстыжие глаза прежде, чем сумерки вновь спустятся на землю.
– Роберт, совершенно ни к чему приучать мою дочь к такой беззастенчивой лести, – заметила Мюриель, и в голосе ее послышались нотки раздражения. – Вряд ли это пойдет ей на пользу.
– Дорогая Мюриель, но при чем тут лесть? Я говорю лишь чистейшую правду, воздавая должное моей прекрасной племяннице. А если хвалы мои показались вам преувеличенными, смиренно прошу простить меня за это. Но, в самом деле, где ваша охрана?
– Там, – Мюриель указала рукой в сторону короля и его свиты. – Я хотела поговорить с дочерью наедине. Но мои телохранители рядом, и уверяю тебя, они всегда настороже.
– Надеюсь, милая Мюриель, своим появлением я не помешал важному разговору. У вас обоих такой серьезный вид.
– На самом деле, – вставила Энни, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно беззаботнее, – мы говорили о скорой свадьбе Лезбет. Здорово, что она выходит замуж, правда, дядюшка?
В глазах матери вспыхнули предостерегающие огоньки, но Энни заметила их слишком поздно.
– Что-то я не понял, кто выходит замуж? – В голосе Роберта прозвучала непривычная натянутость.
– Лезбет, – уже без прежнего пыла повторила Энни. – Вчера вечером она попросила у отца разрешения вступить в брак. С каким-то принцем из далекой южной страны.
Роберт с усилием растянул губы в улыбке, но лоб его рассекла глубокая морщина.
– Странно, что у меня она и не подумала попросить разрешения, – вполголоса пробормотал он. – Я ведь тоже ее брат. Очень странно! Похоже, она решила сыграть со мной шутку.
– Она собиралась сказать тебе сегодня, – вмешалась Мюриель. – Сразу после праздника.
– Хорошо. Думаю, мне стоит ее отыскать и дать возможность сообщить столь сногсшибательную новость, – овладев собой, сказал Роберт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– А вот мой сын, Чарльз, – произнес король, решив, что церемония представления Нейла принцессе Элсени окончена.
Нейл давно уже заметил того, на кого теперь указывал король. Ему и прежде доводилось встречать несчастных, которые, не уступая ростом взрослому человеку, сохраняют разум малого дитяти. О том, что это именно так, говорил блуждающий, безмятежный, до странности пустой взгляд королевского сына. Нейл знал, что людей, подобных принцу, обычно считают избранниками святых.
Чарльз, не взглянув в сторону Нейла, продолжал разговор с человеком в удивительном наряде, сшитом из десятков разноцветных лоскутков. На голове у того красовалась шляпа с невероятно широкими, обвисшими полями, обшитыми серебряными колокольчиками, которые звенели при каждом его шаге. Шляпа была так велика, что ее нелепый обладатель напоминал ходячий гриб.
– Чарльз! – вновь попытался привлечь внимание сына король.
Чарльз был крупным молодым человеком с вьющимися Рыжими волосами. Когда бессмысленный взгляд блаженного Уперся в Нейла, по спине у того пробежала легкая дрожь.
– Привет! – сказал Чарльз, заметив наконец Нейла. – Ты кто?
Голос у него был совершенно детский и не вязался с его наружностью.
– Меня зовут Нейл МекВрен, милорд, – с низким поклоном произнес Нейл.
– Я принц, – с простодушной гордостью сообщил Чарльз.
– Это видно всякому, милорд.
– Сегодня день рождения моей сестры.
– Я имел честь узнать об этом, милорд.
– А это Песья Шапка, мой шут. Он из племени сефри.
Из-под широких полей шляпы на Нейла взглянули желтые, как медь, глаза, сверкающие на матово-бледном лице. Нейл с любопытством воззрился на королевского шута. Никогда прежде он не видал людей из племени сефри. В Лире их не было, ибо, как он слышал, сефри никогда не путешествовали по морю.
– Желаю вам хорошего дня, – изрек Нейл и кивнул головой, не зная, что еще сказать.
На лице шута мелькнула хитрая усмешка. Он принялся петь и приплясывать, так что бубенчики на его шляпе звенели не переставая:
Здравствуй, сэр, здравствуй, сэр,
или ты совсем не сэр?
У себя в навозе спал,
Что же там ты увидал?
Видел рыцарскую розу,
выбираясь из навозу?
Песенка шута была встречена дружными раскатами хохота. Громче всех смеялся Чарльз, который от удовольствия с размаху шлепнул шута по спине. Тот не удержался на ногах или сделал вид, что не удержался. Неуклюже повалившись, он схватился за поля своей потешной шляпы и покатился по траве, как шар. Стоило ему подлететь к кому-нибудь из придворных, тот пинал живой мяч, и шут, истошно вопя, отскакивал в противоположном направлении. Через несколько мгновений импровизированный матч, возглавляемый принцем, заставил всех позабыть об издевательской выходке Песьей Шайки. Однако у Нейла по-прежнему горели от обиды уши. Все, все смеялись над ним – и король, и Фастия, и Элсени. Спасибо, сэр Файл удержался.
Нейл сжал губы, изо всех сил стараясь не дать воли рвавшимся наружу словам. Пускаться в пререкания с шутом недостойно, и он вовсе не желал позорить сэра Файла. Язык и так не раз доводил Нейла до неприятностей.
– Не обращайте внимания на Песью Шапку, – услышал он невозмутимый голос Фастии. – Он только и знает, что поднимать всех на смех. Сами понимаете, такая у него работа. Если хотите, можете проехаться рядом со мной. Продолжим ваше знакомство с двором. Думаю, вам необходим провожатый.
– Вы очень добры, госпожа.
– Вас еще не представили самой младшей моей сестре, Энни. Она сегодня в дурном настроении. О, да я, кажется, вижу вдали ее рыжие волосы. И посмотрите, к нам приближается моя матушка, королева.
Нейл проследил за направлением взгляда Фастии.
На утренней незнакомке не было длинного плаща с капюшоном, однако Нейл узнал ее сразу – по глазам и легкой улыбке. Теперь он понял, почему лица Фастии и Элсени показались ему такими знакомыми. Обе принцессы чрезвычайно походили на свою мать.
– Значит, вы передали мои слова старому Файлу, – сказала королева, приблизившись к ним.
– Да, ваше величество, – пробормотал Нейл. На этот раз он поклонился так низко, что ударился лбом об землю.
– Вы уже встречались с этим молодым оруженосцем прежде, матушка? – с недоумением спросила Фастия.
– Сегодня утром я ходила в церковь Святого Лира, – пояснила королева. – У алтаря я увидела этого молодого человека. Его молитва поразила меня своей поэтичностью и глубиной чувства. Лишь те, кто вырос на островах, умеют так молиться. И я догадалась, что он из Лира и приехал со старым Файлом.
– Ваше величество, прошу простить мне невольную дерзость, которую я, возможно, проявил, не зная…
Поток извинений Нейла прервал недовольный голос короля:
– Ты ходила в портовую церковь, Мюриель? Одна, без охраны?
– Мои телохранители все время находились поблизости, и Эррен ждала меня за дверями церкви. К тому же я закрыла лицо капюшоном. Узнать меня было невозможно.
– Мюриель, поступать так – это чистой воды безрассудство. Особенно в нынешние беспокойные времена.
– Прости, если я заставила тебя волноваться.
– Как я мог волноваться, если я ничего не знал о твоем опрометчивом поступке? Но теперь я действительно встревожен. Отныне ты никуда не будешь выходить без охраны. Прошу тебя. – Король, как видно, почувствовал, что избрал чрезмерно резкий тон, и последние его слова прозвучали почти умоляюще. – Впрочем, мы обсудим это потом, – поспешно добавил он. – Я не хочу, чтобы наши дорогие гости в свой первый день при дворе стали свидетелями семейной склоки.
– Кстати о семейных склоках, точнее, о семейных делах, – заметила королева Мюриель. – Я вынуждена просить у вас всех извинения, но мне придется вас покинуть. Здесь есть кое-кто, с кем мне необходимо поговорить. Молодой МекВрен, прошу прощения за то, что утром ввела вас в заблуждение. Но, право же, я получила огромное удовольствие, увидев сейчас ваше изумленное лицо. – Она повернулась к своему супругу. – Я буду здесь, неподалеку, если вас это интересует, – бросила она, повернулась и пустила лошадь вскачь.
Нейл был рад, что королева сменила тему разговора, ибо в душе у него царил полный сумбур… По причинам, которые он сам не мог определить, юноша чувствовал себя виноватым.
– Наверняка выходка с розой – дело рук Фастии, – заявила Энни.
Они с Острой пустили лошадей вскачь по поросшему фиалками Выгнутому лугу. Воздух наполняли упоительные весенние ароматы, но Энни была слишком взволнована, чтобы наслаждаться ими.
– Фастия не любит ходить вокруг да около, – возразила Остра. – Она не стала бы тебя изводить исподтишка. Если бы она увидала розу, то спросила бы напрямик, откуда цветок.
– Может, ей и спрашивать не надо. Вдруг она уже все знает?
– Откуда? Ни одна живая душа вас не видела, за это я отвечаю.
– Ну а кто тогда? Неужели Лезбет? Это на нее не похоже.
– Она очень изменилась, – заметила Остра. – Стала такой… осмотрительной. И все время думает о политике. Может, она теперь – точная копия Фастии, только мы еще этого не заметили.
Энни заерзала в седле, пытаясь устроиться поудобнее. Она презирала дамские седла, заявляла, что, сидя боком, далеко не уедешь. И в самом деле, она постоянно с них соскальзывала. Будь они с Острой наедине, Энни, наплевав на свои пышные юбки, немедленно уселась бы по-мужски.
Но они были далеко не одни. По лугу разъезжала едва ли не половина благородных рыцарей королевства.
– Нет, я не верю, – покачала головой Энни. – Лезбет никогда меня не предаст. Я доверяю ей, как тебе.
– А может, ты и меня подозреваешь? – ехидно предположила Остра.
– С чего ты взяла, дурочка? Я только что сказала, что тебе доверяю.
– Надеюсь. Но все же, кто выкинул с тобой такую злую шутку? У кого есть ключи от твоей комнаты? Только у Фастии.
– Может, она забыла запереть дверь?
– Забыла? Нет, Фастия никогда ничего не забывает, – покачала головой Остра.
– Это верно. Значит…
– Значит, остается твоя мать.
– Ты права. У матушки, конечно, есть ключ от моей спальни. Но…
– Тише. Она здесь, совсем рядом.
Энни вскинула голову и невольно вздрогнула, увидев, что ее подруга и фрейлина права. Мюриель Отважная, урожденная де Лири, королева Кротении, оставив свиту, приближалась к ним рысцой на свой гнедой вителлианской кобыле.
– Доброе утро, Остра, – с приветливой улыбкой сказала она.
– Доброе утро, ваше величество.
– Если ты не возражаешь, мне хотелось бы немного поговорить с дочерью наедине.
– Разумеется, ваше величество.
Едва успев сказать это, Остра натянула поводья и повернула прочь, напоследок бросив на Энни извиняющийся и встревоженный взгляд. Если над головой Энни сгустились тучи, значит, Остре тоже приходилось ждать неприятностей.
– Вы обе, похоже, сегодня чем-то обеспокоены, – заметила Мюриель. – И предпочитаете держаться в стороне.
– Я видела дурной сон, матушка, – призналась Энни. Впрочем, это была лишь часть правды. – И никто не сообщил, где именно мне следует держаться.
– Дурной сон? Но ты уже взрослая девушка, тебе стыдно переживать из-за таких пустяков. Однако я скажу Фастии, чтобы сегодня на ночь она дала тебе целебный отвар. Тот, что не дает Черной Мэри приближаться к спящему.
В ответ Энни лишь пожала плечами.
– Но я полагаю, дело не только в дурном сне, – продолжала королева. – Фастия считает, что у твоего скверного настроения есть более глубокие причины.
– Фастия только и думает, как бы мне досадить, – вздохнула Энни.
– Ты не права. Твоя сестра любит тебя, и ты это прекрасно знаешь. Но если ты ведешь себя не так, как подобает принцессе, она не может этого одобрять.
– Похоже, все вокруг сговорились меня не одобрять, – буркнула себе под нос Энни.
Королева устремила на дочь пронзительный взгляд изумрудно-зеленых глаз.
– Не забывай, Энни, что ты занимаешь высокое, исключительно высокое положение. И это налагает на тебя определенные обязанности. Пока ты была мала, тебе многое сходило с рук. Но ты уже вступила в возраст, когда девушке следует думать о замужестве. О детских привычках и проказах пора забыть. Своей нелепой выходкой с грефтом Остгартом ты поставила в крайне неловкое положение и своего отца, и меня…
– Этот ваш грефт – на редкость противный старикашка. Навел на меня такую тоску! Не думали же вы, что я…
– Во-первых, он не старикашка, а пожилой господин. Во-вторых, его политическая поддержка чрезвычайно важна для Кротении. Или тебя не волнует процветание королевства, которым правит твой отец? Может, ты не помнишь, сколько твоих предков пожертвовало жизнью во имя блага страны?
– Но почему для блага страны я должна выходить за старого скучного урода? Это несправедливо.
– Справедливо? Справедливость хороша, когда речь идет о простых людях. А нам часто приходится жертвовать собой. Высокое рождение лишает нас права выбора.
– Лезбет выходит замуж по любви! Мюриель покачала головой.
– Да, именно этого я и боялась, и Фастия тоже. Лезбет окончательно сбила тебя с толку. Пойми, девочка, она делает выгодную, весьма разумную партию. Что касается любви… Можешь не сомневаться, в ней Лезбет смыслит не больше, чем ты.
– Можно подумать, матушка, вы много смыслите в любви, – взорвалась Энни. – Всему Эслену известно: отец давно уже предпочитает предаваться любовным утехам с леди Грэмми, а ваши покои обходит стороной.
Когда в этом была необходимость, королева двигалась с редким проворством. Энни даже не успела заметить, как мать занесла руку, лишь услышала звук пощечины и ощутила, как ее щека вспыхнула.
Глаза юной принцессы застилали слезы, в горле стоял ком.
«Не смей плакать, – приказала она себе. – Не смей!»
– А теперь слушай меня внимательно, девочка, – как ни в чем не бывало сказала королева. – Сегодня среди гостей присутствуют три молодых человека, все по-своему очень милые и достойные внимания. Зовут их Уингальн Катсон из Авлхама, Уильям Фуллхэм, баронет Уинстона, и Дункат МекАвэн. Запомнила? Каждый из них мог бы стать для тебя отличной партией. И противных скучных старикашек, которых ты так презираешь, среди них нет. Надеюсь, ты дашь себе труд быть с ними обходительной и любезной. Они приехали специально для того, чтобы с тобой познакомиться.
Энни ехала молча, угрюмо потупившись.
– Ты поняла меня? – возвысила голос Мюриель.
– Да. А как я их узнаю, этих ваших женихов?
– Можешь не беспокоиться, тебе их представят.
– Хорошо. Я все поняла.
– Энни, надеюсь, ты поняла также, что все это делается для твоего блага?
– Я рада, матушка, что вы так хорошо знаете, в чем заключается мое благо.
– Твои колкости излишни, Энни. И твой надутый вид сейчас совершенно неуместен. Не забывай, сегодня день рождения твоей сестры. Постарайся выглядеть веселой – если не для меня, то хотя бы для нее. И давай забудем о нашей маленькой ссоре, хорошо, дорогая?
Последние слова Мюриель сопроводила натянутой холодной улыбкой, которой Энни никогда не доверяла.
– Хорошо, матушка, – буркнула она, старательно избегая пронзительного взгляда матери.
Однако, несмотря на неприятный разговор и на то, что щека у Энни все еще горела, на душе у нее стало легче. О Родерике мать ничего не знает, а это главное.
И все же кому-то ее тайна известна. Кто-то нашел ее розу. Черную розу.
«Возможно, кошмар, который мне привиделся, вообще не имеет отношения к Родерику, – размышляла про себя Энни. – Ведь его-то не было ни на поле, среди черных роз, ни в жутких темных зарослях…»
– Что это за диво? – раздался за их спинами раскатистый и звучный мужской голос. – Две прекраснейшие женщины королевства разъезжают без охраны?
Энни и Мюриель обернулись одновременно.
– Здравствуй, Роберт, – сказала королева.
– Здравствуй, здравствуй, милая невестушка! До чего ты хороша, смотреть больно! Сегодня даже солнце медлило выходить на небо, опасаясь, что ты его затмишь.
– Ты очень любезен, – процедила Мюриель.
Не обращая внимания на ее ледяной тон, Роберт повернулся к Энни.
– Ты тоже восхитительна, моя обожаемая племянница! – громогласно возвестил он. – Боюсь, в самом скором времени ты разобьешь немало мужских сердец. Не прими мы сегодня меры предосторожности, этот праздник превратился бы в состязание молодых рыцарей, готовых сложить головы из-за твоей благосклонной улыбки.
Щеки Энни вспыхнули. Дядюшка Роберт частенько приводил ее в смущение. Он был молод и красив, строен, широк в плечах, тонок в талии. На его лице, слишком смуглом для представителя рода Отважных, сверкали жгучие черные глаза, а бородка и небольшие аккуратные усики очень шли к насмешливому выражению и ироничной улыбке.
– Позаботьтесь лучше об Элсени, дядюшка, – ответила Энни. – Она намного красивее меня, и, кроме того, сегодня день ее рождения.
Роберт подъехал ближе и бесцеремонно схватил Энни за руку.
– О прекрасная леди, у моего брата три дочери-красавицы, и хотя ты самая младшая, но отнюдь не уступаешь сестрам по красоте, – заявил он. – А если кто-то полагает иначе, покажи мне этого наглеца. Можешь не сомневаться, я сумею его проучить. Вороны выклюют его бесстыжие глаза прежде, чем сумерки вновь спустятся на землю.
– Роберт, совершенно ни к чему приучать мою дочь к такой беззастенчивой лести, – заметила Мюриель, и в голосе ее послышались нотки раздражения. – Вряд ли это пойдет ей на пользу.
– Дорогая Мюриель, но при чем тут лесть? Я говорю лишь чистейшую правду, воздавая должное моей прекрасной племяннице. А если хвалы мои показались вам преувеличенными, смиренно прошу простить меня за это. Но, в самом деле, где ваша охрана?
– Там, – Мюриель указала рукой в сторону короля и его свиты. – Я хотела поговорить с дочерью наедине. Но мои телохранители рядом, и уверяю тебя, они всегда настороже.
– Надеюсь, милая Мюриель, своим появлением я не помешал важному разговору. У вас обоих такой серьезный вид.
– На самом деле, – вставила Энни, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно беззаботнее, – мы говорили о скорой свадьбе Лезбет. Здорово, что она выходит замуж, правда, дядюшка?
В глазах матери вспыхнули предостерегающие огоньки, но Энни заметила их слишком поздно.
– Что-то я не понял, кто выходит замуж? – В голосе Роберта прозвучала непривычная натянутость.
– Лезбет, – уже без прежнего пыла повторила Энни. – Вчера вечером она попросила у отца разрешения вступить в брак. С каким-то принцем из далекой южной страны.
Роберт с усилием растянул губы в улыбке, но лоб его рассекла глубокая морщина.
– Странно, что у меня она и не подумала попросить разрешения, – вполголоса пробормотал он. – Я ведь тоже ее брат. Очень странно! Похоже, она решила сыграть со мной шутку.
– Она собиралась сказать тебе сегодня, – вмешалась Мюриель. – Сразу после праздника.
– Хорошо. Думаю, мне стоит ее отыскать и дать возможность сообщить столь сногсшибательную новость, – овладев собой, сказал Роберт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79