— Потерянные.
Их было пятеро. Вид их мертвенно-бледных глаз и скрученных конечностей чуть не заставил желудок Дэмьена вывернуться наизнанку, но он подавил отвращение. Глаза-студни, пальцы-щупальца… Он взглянул на Хессет и увидел, что та дрожит от ненависти. Реакция на чужое, без сомнения, ответ инстинкта на присутствие своих-не-своих.
— Хессет. — Он прошипел это очень тихо, так что получилось совсем по-ракхански. Подождал, пока она не обернется к нему, потом заговорил снова: — Тебе нельзя сейчас подчиняться инстинкту. Не имеешь права. Это хорошо при спорах за территорию, но там, куда мы идем, это не поможет. — Глаза ее полыхали дикой злобой. — Хессет. Ты слышишь?
Чуть погодя она сухо кивнула. Казалось, судорога прошла по телу красти, как будто ее внезапно поразило болью. Верхняя губа задралась, обнажив клыки; раздалось предостерегающее шипение. Но уши слегка приподнялись; огонь в глазах приугас. Когти наполовину втянулись.
— Человеческие фокусы, — прорычала она. Дэмьен хмуро кивнул:
— Именно так это и называется.
Там, внизу, четверо бесформенными пятнами припали к земле, выжидая чего-то. Пятый подобрался к туше ксанди и стал обдирать ее, отрывая небольшие куски при помощи грубого обсидианового ножа. Но и это существо держалось настороже, бросая быстрые взгляды на путников, стоявших над ней, убеждаясь, что они по-прежнему наверху.
Она. Четверо из пятерых были самками. Пятый — самец, но телосложением он напоминал своих товарок. Недомерок, понял Дэмьен, он занимается женской работой — добывает пищу. Дэмьен понадеялся, что самца устраивает его роль, иначе им бы пришлось состязаться с ним в мужественности.
— Поговори с ними, — попросил он Хессет. — Посмотрим, поймут ли они тебя.
На мгновение она, казалось, утратила дар речи. Потом быстро издала несколько отрывистых звуков. Ей явно было трудно заставить себя говорить вообще, тем более — мирным тоном. Недомерок посмотрел на нее, выражения его чужого лица было не разобрать. Потом он отступил к своим товарищам, гибкие пальцы плотно обхватили рукоять ножа.
— Поздоровайся с ними, — предложил Дэмьен.
Красти окинула его яростным взором, но все же повернулась к Потерянным. И пролаяла еще что-то, что прозвучало не то как приказ, не то как оскорбление.
На этот раз они отреагировали. Самец оглянулся на спутниц, затем протянул одной из них свой нож. И нырнул во тьму, что скрывала заднюю сторону ямы.
— Плохо, — пробормотал Дэмьен. — Пошел за подкреплением?
— Почему плохо? — спросила Сиани. — Мы вооружены, а им понадобится время, чтоб выбраться из ямы…
— Не будут они выбираться. Сама видишь, что они сделали с ксанди. — Он поморщился. — Их враги сами приходят к ним.
Сиани повернулась к Хессет:
— Ты что им сказала?
— Что надо, — сердито буркнула та. — На словах, поскольку они утратили все остальные языки.
Дэмьен оглядел сверху настороженную четверку и вдруг понял, какая преграда будет мешать их общению. Искаженная физиология изменила язык тела, ясно, что они больше не понимают знаков… остались только слова, а слова всегда имели вторичное значение в общении ракхов. Неудивительно, что Хессет в ярости.
« А еще и ее инстинкты. Дай Бог ей силы преодолеть их… И желание тоже «.
Они ждали. В тишине нервно переминались и фыркали животные позади. Дэмьен осторожно переменил позу — снег под ногами растаял, и вода затекла в ботинки. Больше никто не шевелился.
Вдруг в глубине ямы ожили тени, из тьмы вынырнуло несколько фигур. Недомерок. Двое таких же, как он. И кто-то вдвое больше ростом, самец, явно не первой молодости. Мех его торчал клочками, кожа, изборожденная морщинами, свободно болталась вокруг конечностей, как будто он напялил одежду не по размеру. К тому же кожа его была проткнута во многих местах, да, собственно, по всей поверхности тела. Колючки, заостренные щепки, резные костяные иглы, блестящие каменные осколки торчали из складок кожи жуткими украшениями. Палочка, выточенная из раковины, явно очень ценной, торчала из щеки, на ее более толстый конец были нанизаны бусы. Тонкие иголки из резного янтаря прошивали насквозь кожу пениса. У Дэмьена при виде такого волосы встали дыбом.
Утыканный самец обратился к ним — он обладал несомненным авторитетом, это было ясно без перевода. Авторитет окружал его, как аура, струился, как кровь из его бесчисленных ран.
Не советуясь с людьми, Хессет ответила. Ей некогда было переводить — вопрос следовал за вопросом, жуткая фигура быстро выкрикивала что-то с вызовом в голосе, и ракханка не могла медлить с ответами. Но Дэмьен, не понимая ни слова и еще меньше разбираясь в жестах, все же улавливал смысл разговора.
« Кто вы? — кричал утыканный ракх. — Откуда вы? Что вам здесь надо?»
Дэмьен не знал, что отвечала Хессет, и никак не мог прервать разговор, чтобы посоветоваться.
« Потерпи, — уговаривал он себя. — Она гораздо лучше тебя сумеет войти к ним в доверие. Она гораздо лучше тебя знает свой народ «. Он разглядывал утыканного иглами ракха, пока тот говорил, и невольно вздрагивал, представив себе, что тот чувствует. Какое положение он занимает в социальной иерархии и почему он… так выглядит? Ничего подобного Дэмьен не видел у равнинных ракхов. Он позавидовал своим предкам, на чьей родной планете было столько разнообразных культур; как облегчила бы понимание привычка к разговору с теми, кто отличен от тебя!
Наконец утыканный коротко взмахнул рукой. За его спиной, в тени, возникла быстрая суета. Потом прозвучали шаги. Потом скрежет металла по камню, как будто что-то с усилием вытягивали из темноты. И вытянули на освещенное место.
Меч Тарранта.
Такой же сверкающий, каким его помнил Дэмьен, и такой же зловещий. В мертвенно-слепящем сиянии лица людей казались одутловато-бледными, а шкуры Потерянных оно просто обесцветило. Но при этом тени, лежавшие на дне ямы, ничуть не рассеялись, виднее не стало. Тьма по-прежнему скрывала тайный проход в глубине. Она, казалось, наоборот, еще сильнее сгустилась. Тени обрели резкие границы, стали почти материальными. Снизу подул ледяной ветер, и Дэмьен вздрогнул, когда подземное дыхание коснулось его, и не только от холода.
Утыканный вновь обратился к ним. Что-то отрывисто спросил. Хессет перевела:
— Он спрашивает, это твое?
Дэмьен судорожно вздохнул и оглянулся на Сиани. Но ее взгляд — и внимание — были прикованы к мечу. То, что меч оказался здесь…
— Скажи ему… это принадлежит одному из моего народа. Моему родичу.
Казалось, она едва заметно кивнула с одобрением, переводя ответ. Видно было, что диалект Потерянных очень отличается от ее языка — это могло объясняться их долгой изоляцией, — но общих корней хватало, чтобы утыканный понял.
— Спроси, где он это нашел, — тихо подсказал Дэмьен.
Она так и сделала.
— Он говорит, на юге, очень далеко. Много переходов. Кто-то из его народа… почуял, что там что-то есть, и пошел на разведку. — Она запнулась. — Язык совсем другой. Я плохо поняла. Может быть — услышал?
— Спроси, не было ли рядом тела. Вот что нужно узнать.
Священник торопил ответ, он хотел услышать…
— Он говорит — нет.
Сиани за его спиной сжалась в комок. Дэмьен заставил себя говорить спокойно:
— А где-нибудь поблизости?
Она переспросила и получила тот же ответ.
— Нет.
— Может, они нашли части тела? Или… что-нибудь еще?
Хессет посоветовалась с утыканным; похоже, они уточняли значение терминов. Наконец красти повернулась к Дэмьену:
— Ничего. Только меч. И никаких признаков того, кто его принес.
— Значит, он жив, — прошептала Сиани.
— Или был жив, когда его поймали.
Хессет остро взглянула на них:
— Вы уверены?
Дэмьен покачал головой.
— Нет. Но это соответствует логике. Если бы им нужно было просто убить его, они бы бросили тело на месте. Или то, что от него осталось. Если б им нужно было как-то подчинить его тело, получить какую-то власть над трупом, трудно представить более подходящее для этого орудие. — Он указал на меч. — Даже если его убили и затем избавились от тела, они должны были включить меч в свои планы. Он помог бы им надолго удержать его дух. Но если он был нужен им живым… что еще может означать брошенный меч? Значит, так было безопаснее для них.
Хессет задумчиво облизывала языком клыки. Медленно, один за другим. Это выглядело страшновато.
Утыканный вновь подал голос. Это прозвучало как приказ. Хессет застыла, потом резко рявкнула в ответ.
Утыканный попятился. Ракхи в яме подобрались, похоже, готовясь к бою.
— В чем дело? — насторожился Дэмьен.
— Он говорит, если это принадлежало твоему родичу, значит, это твое. Спустись и возьми.
Дэмьен посмотрел на сияющее лезвие, чувствуя, как внутри все сжимается при мысли о том, чтобы прикоснуться к нему.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Я возьму.
— Имеется в виду… — Хессет с трудом подбирала слова. — Он вызывает тебя.
Тут Дэмьен понял. Затронут социальный статус ракха, положение критическое. И рискованное.» Женщины сражаются за пищу. Мужчины сражаются за статус. И чем сильнее жертва, тем выше честь «.
— Хорошо, — кивнул он наконец. И стал выбирать место, где спуститься, надеясь, что правильно разгадал ситуацию.
— Без оружия, — добавила Хессет.
— Как?
— Без оружия. Так он сказал. Собственно, он сказал» без угрозы «.
Дэмьен посмотрел на утыканного. И какая-то темная пружина задрожала внутри — то, на чем держался его дипломатический такт, казалось, вот-вот сорвется.
— Скажи ему, что я с радостью оставлю оружие, — холодно заявил он, — если он спрячет зубы и когти.
— У них нет когтей.
— Переведи остальное.
Она как-то странно посмотрела на него, но перевела. Утыканный фыркнул, но ничего не промолвил.
— Будем считать, что он согласен, — пробормотал священник.
— Дэмьен… — начала было Сиани. Помолчала и шепнула: — Будь осторожен.
Он с усилием улыбнулся; от движения губ в бороде зазвенели кристаллики льда.
— Это Мы уже проходили.
Он нашел место, где ближайший кол отстоял на несколько футов от стенки ямы, и стал спускаться. Но земля, на вид утрамбованная, раскрошилась под его пальцами, и он проехался по стене, поскользнулся на обледеневшей почве и неуклюже шлепнулся на бок.
Потерянные молча смотрели.
Дэмьен быстро вскочил, заметив на будущее, что земля здесь не послужит надежной опорой. Снежная кашица, подтаявшая на солнце, стекала вниз и замерзала на ночном морозе. Он осторожно пробирался между острыми кольями, замечая, что их основания глубоко впаяны в лед. Постоянно действующий капкан. Почти постоянно. На грубо обтесанных стволах, когда он цеплялся за них, оставались клочки его одежды; пару раз он с трудом протискивался между кольями.
« Если б я взял сюда меч, что бы я с ним делал?»
Он миновал труп ксанди, ощутив внезапную острую жалость при виде того, во что превратилось столь грациозное создание. Обогнув еще несколько стволов, он предстал перед Потерянными. Вблизи они были выше ростом, чем казалось сверху; от них несло затхлой вонью, смрадом тесных нор. Еще священник разглядел какие-то зеленоватые потеки на их шерсти, как будто неведомая плесень приспособилась к такому местообиталищу; круглые бледно-серые пятна покрывали плечо одного ракха, грязно-бурая корка запеклась на ляжках другого. Эти новообразования источали собственную вонь — пахло гнилью и разложением. Вдобавок, казалось, некоторые украшения утыканного служили услаждению обоняния: острый аромат сосновых игл вперемешку с едким мускусом поднимался, подобно испарениям, от его шкуры. Этакие своеобразные духи.
Он подошел как мог близко к своему сопернику и встал лицом к лицу с ним. Потерянный был выше ростом, но намного тоньше, к тому же ему недоставало съемных шкур, какие были на Дэмьене. Абориген попытался принять позу повнушительней, но сильное тело священника явно смотрелось выигрышнее — да и ритуальная враждебность ракха не могла сравниться со сдержанной яростью, что скрывалась под маской невозмутимости человека и только ждала повода вырваться наружу.
— Одно неверное движение, — прорычал Дэмьен, — и я оторву твою дерьмовую голову. Не переводи, — предупредил он Хессет.
— И не подумаю.
Утыканный что-то злобно прошипел, но не сделал попытки напасть на священника. Вместо этого он отступил, и меч, который он закрывал спиной, оказался на виду. Зловещей мощью Повеяло от него, лицо Дэмьена словно обжег арктический холод; он постарался не выказать своих чувств, чтобы Потерянные не приняли их за слабость. Чувствуя, как в животе его скручивается тугой ледяной комок, он шагнул туда, где лежал меч. И остановился рядом. Оглянувшись, проверил, соблюдают ли Потерянные дистанцию — те не двинулись с места, — потом потянулся к мечу и крепко ухватил рукоять.
…И боль взорвалась в руке, когда ледяные острия внезапно вонзились в тело. Словно все тепло его плоти устремилось к ладони, вытекая через нее, пожираемое жадной сталью. Он стиснул зубы и поднял меч. Пальцы его онемели, обожженные холодом, но он не разжимал их, терпя боль, сдерживая страх, что поднимался в душе.» Охотник питается страхом, — напомнил он себе. — Его оружие Действует так, чтобы вызвать страх «. Он поборол панику и заставил себя крепче сжать обтянутую кожей рукоять, пока смертоносная мощь поражала его тело, его внутренности, его сердце. Однажды он подчинился холодному огню Тарранта — здесь было то же самое, в сотни раз сильнее, в тысячи раз ужаснее, но то же самое. Он зажмурился и вспомнил то испытание, стараясь хоть так укрепить себя, пока жуткая мощь подавляла его, изменяла его… и испытывала его, сверяясь с неким темным и страшным образцом, и вдруг отошла, и боль стала утихать, стала почти терпимой, ледяные острия еще кололи его, но уже не грозились уничтожить.
Он повернулся к Потерянным, все еще крепко стискивая рукоять. Рука онемела от холода, но лезвие, казалось, ожило. Дэмьен не сомневался теперь, что сможет владеть им.
« И он будет пить жизнь, как делал его хозяин. Он будет пить ужас тех, кого ранит…»
Утыканный заговорил. В его тоне прозвучал вызов.
— Он говорит, эта вещь убила многих.
« Действительно. — Священник видел, что меч обмотан веревкой, за которую его и вытащили из норы. — И он не убил меня только потому, что я связан с Таррантом. Меч почуял родство «.
— Это принадлежит моему родичу, — повторил Дэмьен. Меч в его руке был тяжел, как кусок льда, но священник подавил желание положить его на землю.
Утыканный опять что-то просипел.
— Он говорит, это ест души.
Дэмьен глубоко вздохнул, пытаясь обдумать ответ.
— Скажи ему… Мы пришли убить пожирателя душ. Того, кто ест души ракхене. Скажи ему… иногда убийцу приходится убивать его же оружием.
Когда Хессет переводила, он наблюдал за их реакцией. И ждал. Темная власть пульсировала в его руке, ползла вверх, проникала в его мозг.» Убей, — шептала она. — Убей, покончи с ними «.
Он крепче стиснул рукоять и постарался не слышать. Тонкие ручейки чужой злобной воли еще струились в его мозгу, но он отказался понимать.
— Здесь есть только один пожиратель душ, — переводила Хессет. — В… — Она запнулась. — Думаю, он имеет в виду Дом Гроз.
— Что он говорит, как можно точнее!
— Я не уверена. Язык совсем другой…
— Не пытайся перевести понятия — просто повтори эти слова.
Ее брови сошлись к переносице, пока она силилась передать смысл.
— Место… голубого сияния?
— Голубого сияния?
— Я не уверена. Я…
— Голубого?
— Я только думаю, что так это переводится. А что, это так важно?
Он припомнил небо над Джаггернаутом, когда сотрясалась земля. Ослепительные стрелы, вырвавшиеся из-под земли, озарившие светом небеса. То был почти дневной свет, только в сто раз ярче. И голубой — земное Фэа голубое — в противоположность белому свету дня.
И еще то, что описывала Хессет там, в своем селении.» Сияние, — говорила она, — небо светилось месяцами. И гремел гром, такой, что и говорить было невозможно «.
Вот что это такое. Вот что за грозы это были. Не было там никакого света. Это энергия; связанная энергия.
« Боже мой, вот оно что…»
— Расскажи им, что нам нужно, — приказал он, пытаясь придать голосу твердость. Этому народу следует демонстрировать силу, от этого так много зависит. — Спроси его, может ли он помочь нам.
« Избыток энергии, вот что там горит. Но откуда избыток? Землетрясений здесь не бывает. А земные потоки очень слабые…»
Так трудно было собраться с мыслями, когда власть меча Охотника еще леденила мозг. Несмотря на это, он чувствовал, что у него в руках недостающий элемент головоломки. Последний. Только надо понять, куда, в какое место общей картины его пристроить. И они узнают, куда можно ударить…
« Таррант должен был понять это. — Но тут же он хмуро поправил себя: — Таррант может понять «.
— Он отведет нас. — Хессет наконец закончила переговоры. — В…» место-нет «, так он сказал.
— Запретная зона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Их было пятеро. Вид их мертвенно-бледных глаз и скрученных конечностей чуть не заставил желудок Дэмьена вывернуться наизнанку, но он подавил отвращение. Глаза-студни, пальцы-щупальца… Он взглянул на Хессет и увидел, что та дрожит от ненависти. Реакция на чужое, без сомнения, ответ инстинкта на присутствие своих-не-своих.
— Хессет. — Он прошипел это очень тихо, так что получилось совсем по-ракхански. Подождал, пока она не обернется к нему, потом заговорил снова: — Тебе нельзя сейчас подчиняться инстинкту. Не имеешь права. Это хорошо при спорах за территорию, но там, куда мы идем, это не поможет. — Глаза ее полыхали дикой злобой. — Хессет. Ты слышишь?
Чуть погодя она сухо кивнула. Казалось, судорога прошла по телу красти, как будто ее внезапно поразило болью. Верхняя губа задралась, обнажив клыки; раздалось предостерегающее шипение. Но уши слегка приподнялись; огонь в глазах приугас. Когти наполовину втянулись.
— Человеческие фокусы, — прорычала она. Дэмьен хмуро кивнул:
— Именно так это и называется.
Там, внизу, четверо бесформенными пятнами припали к земле, выжидая чего-то. Пятый подобрался к туше ксанди и стал обдирать ее, отрывая небольшие куски при помощи грубого обсидианового ножа. Но и это существо держалось настороже, бросая быстрые взгляды на путников, стоявших над ней, убеждаясь, что они по-прежнему наверху.
Она. Четверо из пятерых были самками. Пятый — самец, но телосложением он напоминал своих товарок. Недомерок, понял Дэмьен, он занимается женской работой — добывает пищу. Дэмьен понадеялся, что самца устраивает его роль, иначе им бы пришлось состязаться с ним в мужественности.
— Поговори с ними, — попросил он Хессет. — Посмотрим, поймут ли они тебя.
На мгновение она, казалось, утратила дар речи. Потом быстро издала несколько отрывистых звуков. Ей явно было трудно заставить себя говорить вообще, тем более — мирным тоном. Недомерок посмотрел на нее, выражения его чужого лица было не разобрать. Потом он отступил к своим товарищам, гибкие пальцы плотно обхватили рукоять ножа.
— Поздоровайся с ними, — предложил Дэмьен.
Красти окинула его яростным взором, но все же повернулась к Потерянным. И пролаяла еще что-то, что прозвучало не то как приказ, не то как оскорбление.
На этот раз они отреагировали. Самец оглянулся на спутниц, затем протянул одной из них свой нож. И нырнул во тьму, что скрывала заднюю сторону ямы.
— Плохо, — пробормотал Дэмьен. — Пошел за подкреплением?
— Почему плохо? — спросила Сиани. — Мы вооружены, а им понадобится время, чтоб выбраться из ямы…
— Не будут они выбираться. Сама видишь, что они сделали с ксанди. — Он поморщился. — Их враги сами приходят к ним.
Сиани повернулась к Хессет:
— Ты что им сказала?
— Что надо, — сердито буркнула та. — На словах, поскольку они утратили все остальные языки.
Дэмьен оглядел сверху настороженную четверку и вдруг понял, какая преграда будет мешать их общению. Искаженная физиология изменила язык тела, ясно, что они больше не понимают знаков… остались только слова, а слова всегда имели вторичное значение в общении ракхов. Неудивительно, что Хессет в ярости.
« А еще и ее инстинкты. Дай Бог ей силы преодолеть их… И желание тоже «.
Они ждали. В тишине нервно переминались и фыркали животные позади. Дэмьен осторожно переменил позу — снег под ногами растаял, и вода затекла в ботинки. Больше никто не шевелился.
Вдруг в глубине ямы ожили тени, из тьмы вынырнуло несколько фигур. Недомерок. Двое таких же, как он. И кто-то вдвое больше ростом, самец, явно не первой молодости. Мех его торчал клочками, кожа, изборожденная морщинами, свободно болталась вокруг конечностей, как будто он напялил одежду не по размеру. К тому же кожа его была проткнута во многих местах, да, собственно, по всей поверхности тела. Колючки, заостренные щепки, резные костяные иглы, блестящие каменные осколки торчали из складок кожи жуткими украшениями. Палочка, выточенная из раковины, явно очень ценной, торчала из щеки, на ее более толстый конец были нанизаны бусы. Тонкие иголки из резного янтаря прошивали насквозь кожу пениса. У Дэмьена при виде такого волосы встали дыбом.
Утыканный самец обратился к ним — он обладал несомненным авторитетом, это было ясно без перевода. Авторитет окружал его, как аура, струился, как кровь из его бесчисленных ран.
Не советуясь с людьми, Хессет ответила. Ей некогда было переводить — вопрос следовал за вопросом, жуткая фигура быстро выкрикивала что-то с вызовом в голосе, и ракханка не могла медлить с ответами. Но Дэмьен, не понимая ни слова и еще меньше разбираясь в жестах, все же улавливал смысл разговора.
« Кто вы? — кричал утыканный ракх. — Откуда вы? Что вам здесь надо?»
Дэмьен не знал, что отвечала Хессет, и никак не мог прервать разговор, чтобы посоветоваться.
« Потерпи, — уговаривал он себя. — Она гораздо лучше тебя сумеет войти к ним в доверие. Она гораздо лучше тебя знает свой народ «. Он разглядывал утыканного иглами ракха, пока тот говорил, и невольно вздрагивал, представив себе, что тот чувствует. Какое положение он занимает в социальной иерархии и почему он… так выглядит? Ничего подобного Дэмьен не видел у равнинных ракхов. Он позавидовал своим предкам, на чьей родной планете было столько разнообразных культур; как облегчила бы понимание привычка к разговору с теми, кто отличен от тебя!
Наконец утыканный коротко взмахнул рукой. За его спиной, в тени, возникла быстрая суета. Потом прозвучали шаги. Потом скрежет металла по камню, как будто что-то с усилием вытягивали из темноты. И вытянули на освещенное место.
Меч Тарранта.
Такой же сверкающий, каким его помнил Дэмьен, и такой же зловещий. В мертвенно-слепящем сиянии лица людей казались одутловато-бледными, а шкуры Потерянных оно просто обесцветило. Но при этом тени, лежавшие на дне ямы, ничуть не рассеялись, виднее не стало. Тьма по-прежнему скрывала тайный проход в глубине. Она, казалось, наоборот, еще сильнее сгустилась. Тени обрели резкие границы, стали почти материальными. Снизу подул ледяной ветер, и Дэмьен вздрогнул, когда подземное дыхание коснулось его, и не только от холода.
Утыканный вновь обратился к ним. Что-то отрывисто спросил. Хессет перевела:
— Он спрашивает, это твое?
Дэмьен судорожно вздохнул и оглянулся на Сиани. Но ее взгляд — и внимание — были прикованы к мечу. То, что меч оказался здесь…
— Скажи ему… это принадлежит одному из моего народа. Моему родичу.
Казалось, она едва заметно кивнула с одобрением, переводя ответ. Видно было, что диалект Потерянных очень отличается от ее языка — это могло объясняться их долгой изоляцией, — но общих корней хватало, чтобы утыканный понял.
— Спроси, где он это нашел, — тихо подсказал Дэмьен.
Она так и сделала.
— Он говорит, на юге, очень далеко. Много переходов. Кто-то из его народа… почуял, что там что-то есть, и пошел на разведку. — Она запнулась. — Язык совсем другой. Я плохо поняла. Может быть — услышал?
— Спроси, не было ли рядом тела. Вот что нужно узнать.
Священник торопил ответ, он хотел услышать…
— Он говорит — нет.
Сиани за его спиной сжалась в комок. Дэмьен заставил себя говорить спокойно:
— А где-нибудь поблизости?
Она переспросила и получила тот же ответ.
— Нет.
— Может, они нашли части тела? Или… что-нибудь еще?
Хессет посоветовалась с утыканным; похоже, они уточняли значение терминов. Наконец красти повернулась к Дэмьену:
— Ничего. Только меч. И никаких признаков того, кто его принес.
— Значит, он жив, — прошептала Сиани.
— Или был жив, когда его поймали.
Хессет остро взглянула на них:
— Вы уверены?
Дэмьен покачал головой.
— Нет. Но это соответствует логике. Если бы им нужно было просто убить его, они бы бросили тело на месте. Или то, что от него осталось. Если б им нужно было как-то подчинить его тело, получить какую-то власть над трупом, трудно представить более подходящее для этого орудие. — Он указал на меч. — Даже если его убили и затем избавились от тела, они должны были включить меч в свои планы. Он помог бы им надолго удержать его дух. Но если он был нужен им живым… что еще может означать брошенный меч? Значит, так было безопаснее для них.
Хессет задумчиво облизывала языком клыки. Медленно, один за другим. Это выглядело страшновато.
Утыканный вновь подал голос. Это прозвучало как приказ. Хессет застыла, потом резко рявкнула в ответ.
Утыканный попятился. Ракхи в яме подобрались, похоже, готовясь к бою.
— В чем дело? — насторожился Дэмьен.
— Он говорит, если это принадлежало твоему родичу, значит, это твое. Спустись и возьми.
Дэмьен посмотрел на сияющее лезвие, чувствуя, как внутри все сжимается при мысли о том, чтобы прикоснуться к нему.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Я возьму.
— Имеется в виду… — Хессет с трудом подбирала слова. — Он вызывает тебя.
Тут Дэмьен понял. Затронут социальный статус ракха, положение критическое. И рискованное.» Женщины сражаются за пищу. Мужчины сражаются за статус. И чем сильнее жертва, тем выше честь «.
— Хорошо, — кивнул он наконец. И стал выбирать место, где спуститься, надеясь, что правильно разгадал ситуацию.
— Без оружия, — добавила Хессет.
— Как?
— Без оружия. Так он сказал. Собственно, он сказал» без угрозы «.
Дэмьен посмотрел на утыканного. И какая-то темная пружина задрожала внутри — то, на чем держался его дипломатический такт, казалось, вот-вот сорвется.
— Скажи ему, что я с радостью оставлю оружие, — холодно заявил он, — если он спрячет зубы и когти.
— У них нет когтей.
— Переведи остальное.
Она как-то странно посмотрела на него, но перевела. Утыканный фыркнул, но ничего не промолвил.
— Будем считать, что он согласен, — пробормотал священник.
— Дэмьен… — начала было Сиани. Помолчала и шепнула: — Будь осторожен.
Он с усилием улыбнулся; от движения губ в бороде зазвенели кристаллики льда.
— Это Мы уже проходили.
Он нашел место, где ближайший кол отстоял на несколько футов от стенки ямы, и стал спускаться. Но земля, на вид утрамбованная, раскрошилась под его пальцами, и он проехался по стене, поскользнулся на обледеневшей почве и неуклюже шлепнулся на бок.
Потерянные молча смотрели.
Дэмьен быстро вскочил, заметив на будущее, что земля здесь не послужит надежной опорой. Снежная кашица, подтаявшая на солнце, стекала вниз и замерзала на ночном морозе. Он осторожно пробирался между острыми кольями, замечая, что их основания глубоко впаяны в лед. Постоянно действующий капкан. Почти постоянно. На грубо обтесанных стволах, когда он цеплялся за них, оставались клочки его одежды; пару раз он с трудом протискивался между кольями.
« Если б я взял сюда меч, что бы я с ним делал?»
Он миновал труп ксанди, ощутив внезапную острую жалость при виде того, во что превратилось столь грациозное создание. Обогнув еще несколько стволов, он предстал перед Потерянными. Вблизи они были выше ростом, чем казалось сверху; от них несло затхлой вонью, смрадом тесных нор. Еще священник разглядел какие-то зеленоватые потеки на их шерсти, как будто неведомая плесень приспособилась к такому местообиталищу; круглые бледно-серые пятна покрывали плечо одного ракха, грязно-бурая корка запеклась на ляжках другого. Эти новообразования источали собственную вонь — пахло гнилью и разложением. Вдобавок, казалось, некоторые украшения утыканного служили услаждению обоняния: острый аромат сосновых игл вперемешку с едким мускусом поднимался, подобно испарениям, от его шкуры. Этакие своеобразные духи.
Он подошел как мог близко к своему сопернику и встал лицом к лицу с ним. Потерянный был выше ростом, но намного тоньше, к тому же ему недоставало съемных шкур, какие были на Дэмьене. Абориген попытался принять позу повнушительней, но сильное тело священника явно смотрелось выигрышнее — да и ритуальная враждебность ракха не могла сравниться со сдержанной яростью, что скрывалась под маской невозмутимости человека и только ждала повода вырваться наружу.
— Одно неверное движение, — прорычал Дэмьен, — и я оторву твою дерьмовую голову. Не переводи, — предупредил он Хессет.
— И не подумаю.
Утыканный что-то злобно прошипел, но не сделал попытки напасть на священника. Вместо этого он отступил, и меч, который он закрывал спиной, оказался на виду. Зловещей мощью Повеяло от него, лицо Дэмьена словно обжег арктический холод; он постарался не выказать своих чувств, чтобы Потерянные не приняли их за слабость. Чувствуя, как в животе его скручивается тугой ледяной комок, он шагнул туда, где лежал меч. И остановился рядом. Оглянувшись, проверил, соблюдают ли Потерянные дистанцию — те не двинулись с места, — потом потянулся к мечу и крепко ухватил рукоять.
…И боль взорвалась в руке, когда ледяные острия внезапно вонзились в тело. Словно все тепло его плоти устремилось к ладони, вытекая через нее, пожираемое жадной сталью. Он стиснул зубы и поднял меч. Пальцы его онемели, обожженные холодом, но он не разжимал их, терпя боль, сдерживая страх, что поднимался в душе.» Охотник питается страхом, — напомнил он себе. — Его оружие Действует так, чтобы вызвать страх «. Он поборол панику и заставил себя крепче сжать обтянутую кожей рукоять, пока смертоносная мощь поражала его тело, его внутренности, его сердце. Однажды он подчинился холодному огню Тарранта — здесь было то же самое, в сотни раз сильнее, в тысячи раз ужаснее, но то же самое. Он зажмурился и вспомнил то испытание, стараясь хоть так укрепить себя, пока жуткая мощь подавляла его, изменяла его… и испытывала его, сверяясь с неким темным и страшным образцом, и вдруг отошла, и боль стала утихать, стала почти терпимой, ледяные острия еще кололи его, но уже не грозились уничтожить.
Он повернулся к Потерянным, все еще крепко стискивая рукоять. Рука онемела от холода, но лезвие, казалось, ожило. Дэмьен не сомневался теперь, что сможет владеть им.
« И он будет пить жизнь, как делал его хозяин. Он будет пить ужас тех, кого ранит…»
Утыканный заговорил. В его тоне прозвучал вызов.
— Он говорит, эта вещь убила многих.
« Действительно. — Священник видел, что меч обмотан веревкой, за которую его и вытащили из норы. — И он не убил меня только потому, что я связан с Таррантом. Меч почуял родство «.
— Это принадлежит моему родичу, — повторил Дэмьен. Меч в его руке был тяжел, как кусок льда, но священник подавил желание положить его на землю.
Утыканный опять что-то просипел.
— Он говорит, это ест души.
Дэмьен глубоко вздохнул, пытаясь обдумать ответ.
— Скажи ему… Мы пришли убить пожирателя душ. Того, кто ест души ракхене. Скажи ему… иногда убийцу приходится убивать его же оружием.
Когда Хессет переводила, он наблюдал за их реакцией. И ждал. Темная власть пульсировала в его руке, ползла вверх, проникала в его мозг.» Убей, — шептала она. — Убей, покончи с ними «.
Он крепче стиснул рукоять и постарался не слышать. Тонкие ручейки чужой злобной воли еще струились в его мозгу, но он отказался понимать.
— Здесь есть только один пожиратель душ, — переводила Хессет. — В… — Она запнулась. — Думаю, он имеет в виду Дом Гроз.
— Что он говорит, как можно точнее!
— Я не уверена. Язык совсем другой…
— Не пытайся перевести понятия — просто повтори эти слова.
Ее брови сошлись к переносице, пока она силилась передать смысл.
— Место… голубого сияния?
— Голубого сияния?
— Я не уверена. Я…
— Голубого?
— Я только думаю, что так это переводится. А что, это так важно?
Он припомнил небо над Джаггернаутом, когда сотрясалась земля. Ослепительные стрелы, вырвавшиеся из-под земли, озарившие светом небеса. То был почти дневной свет, только в сто раз ярче. И голубой — земное Фэа голубое — в противоположность белому свету дня.
И еще то, что описывала Хессет там, в своем селении.» Сияние, — говорила она, — небо светилось месяцами. И гремел гром, такой, что и говорить было невозможно «.
Вот что это такое. Вот что за грозы это были. Не было там никакого света. Это энергия; связанная энергия.
« Боже мой, вот оно что…»
— Расскажи им, что нам нужно, — приказал он, пытаясь придать голосу твердость. Этому народу следует демонстрировать силу, от этого так много зависит. — Спроси его, может ли он помочь нам.
« Избыток энергии, вот что там горит. Но откуда избыток? Землетрясений здесь не бывает. А земные потоки очень слабые…»
Так трудно было собраться с мыслями, когда власть меча Охотника еще леденила мозг. Несмотря на это, он чувствовал, что у него в руках недостающий элемент головоломки. Последний. Только надо понять, куда, в какое место общей картины его пристроить. И они узнают, куда можно ударить…
« Таррант должен был понять это. — Но тут же он хмуро поправил себя: — Таррант может понять «.
— Он отведет нас. — Хессет наконец закончила переговоры. — В…» место-нет «, так он сказал.
— Запретная зона?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64