– Чушь какая-то.
– Вовсе не чушь. Напротив, очень мудро.
– Любопытная мудрость, – заметил он. – И явно нездешняя.
– В воде живут крошечные животные. Так p?re говорит. И еще он говорит, что люди часто страдают животом из-за того, что неосторожны с водой, которую пьют.
Гильом вперил в нее недоверчивый взгляд.
– Он что, видит этих животных или только воображает их?
– Он знает, что они там есть.
– Как он может это знать?
– P?re изучает все, что видит. И не только то, что видит, но и то, что может вообразить, глубоко размышляя над увиденным. Он очень ученый человек, как он сам вам сказал. Он служил Папе, учился у лучших профессоров и заботился о здоровье… ну, многих важных особ.
Едва не проговорившись, она отвернулась, чтобы скрыть свое замешательство. Ее слова разожгли любопытство Гильома, но он постарался скрыть это. Снова повернувшись к нему, Кэт показала ему квадрат искусно вытканного шелка.
– Каждый из нас носит с собой такой платок, чтобы очищать воду, которую пьем. Если удается, мы даже кипятим воду.
– Господи, с какой стати? От этого вся жизненная сила из нее уходит.
– Как, по-вашему, есть на свете животное, все равно, большое или маленькое, способное пережить кипячение? – с улыбкой спросила она.
– Хм… Нет.
Теперь его одолевали вопросы. Это были очень смелые утверждения – что в воде живут какие-то маленькие животные, что ее отец служил Папе. Похоже, он человек очень необычный. Однако Гильом решил отложить свои расспросы до того времени, когда девушка проникнется к нему большим доверием. Он задумался над тем, как ускорить этот процесс.
«Прояви интерес, – мелькнула мысль. – Ни одна дама перед этим не устоит и примется молоть языком».
Собственное хитроумие порадовало его.
– И что, это излечивает от болезни живота?
– Не знаю, – с гордостью заявила она, – потому что я никогда животом не страдала.
Гильом недоверчиво вскинул брови. Он знал, что практически ни одному человеку не удалось избежать поноса, в особенности во время войны, когда реки и ручьи покраснели от крови.
– И вы всю воду всегда процеживаете через эту… тряпку?
– Да. – Она вручила ему платок. – Посмотрите, как плотно он соткан. P?re говорит, такие вещи делают на другом конце земли, в месте под названием Ниппон. Там эта ткань так же часто встречается, как у нас самая грубая шерсть. Он очень дорогой, и я поклялась, что не потеряю его. Пряди ткани задерживают всех грязных животных. Саму ткань я кипячу так часто, как удается.
– Удивительно. – Гильому не приходилось изображать интерес – услышанное и впрямь заинтриговало его. Он вернул Кэт тончайший кусок ткани. – Никогда не видел такого чуда.
– P?re знает много такого, чего не знает никто.
– Он, кажется, человек необычный.
Кэт вздохнула и вытерла слезинку.
– Больше, чем вы можете себе представить. Он самый замечательный врач на свете. – Она с вызовом поглядела в глаза французу, понимая, что ему будет трудно поверить в ее слова. – Когда мне было семь лет от роду, он вылечил меня от чумы. А потом заболел сам, но тоже вылечился.
Немыслимо! Каль смотрел на нее во все глаза.
– Вы перенесли чуму и остались живы?
Она положила ткань на колени, медленно скинула шаль и обнажила белую шею, с обесцвеченными участками кожи в некоторых местах, окруженными крошечными шрамами – безошибочными знаками, которыми бубонная чума метит свои жертвы.
У Алехандро на груди тоже был шрам, Каль вспомнил, что видел его, когда врач мылся.
– Но… как?
– Он давал мне ужасно невкусное лекарство и ухаживал за мной, и через две недели я выздоровела.
В это было трудно, почти невозможно поверить. Однако… у Кэт действительно были шрамы. Он неуверенно протянул руку к ее шее, не зная, позволит ли она прикоснуться к себе, но она не отодвинулась. Кончиками пальцев он нащупал затвердение под одним из шрамов.
– Простите мою вольность. – Он отдернул руку. – Просто очень трудно поверить. Никогда не слышал о человеке, который выжил, заболев бубонной чумой. Хотя есть такие, кто почему-то не заболел.
– Это редкость, знаю. P?re говорит, выживают те, кому Бог пожелает сохранить жизнь. У некоторых людей внутри есть вроде как защита против чумы. Их тела сражаются с ней, почти как если бы бились на мечах. Он не понимает почему.
– Нельзя же понимать все.
– Не стоит недооценивать его. Я сильно болела и ни за что не выжила бы, если бы не он. – Кэт задумчиво отвела взгляд. – Я мало что помню, только что p?re все время был рядом… – Она помолчала. – Думаю, меня вылечило лекарство, о котором он от кого-то узнал.
Убежденность в ее голосе заставляла поверить в невероятную историю, которую она рассказала. И хотя Каль понимал, что Кэт очень огорчена разлукой со своим предполагаемым отцом, он не считал, что от этого она не в себе.
– Многие женщины по присущей им слабости характера легко впадают в заблуждения, – заметил он, – но вы вроде бы этим не страдаете. Мне кажется, вы верите, что все так и было.
Она взглянула на него с вызовом.
– Какая мне выгода обманывать вас?
– Не знаю, – ответил Каль.
«Какая фантастическая история!» Ему страстно хотелось расспрашивать дальше, но он с неохотой придержал язык.
«Не стоит пугать ее, а то еще замолчит, – предостерег он себя. – Ведь, похоже, ей есть о чем рассказать».
Он удовольствовался тем, что какое-то время просто смотрел на прелестную золотоволосую девочку-женщину, с которой его так неожиданно свела судьба.
«Природа не часто создает такие чудеса».
Он перевел взгляд на коней.
– Я ужасно проголодалась, – сказала она. – В животе бурчит. У вас есть что-нибудь?
– Ни кусочка.
Раньше они пробегали через фруктовый сад, но, опасаясь преследования, Каль не решился остановиться. К великому сожалению, сад остался далеко позади.
– А оружие, чтобы охотиться?
– Только меч.
– Тогда нам пригодится вот это.
Она приподняла край юбки и вытащила из-за края чулка нож, маленький, тонкий, с блестящим и, как показалось Гильому, очень острым лезвием.
– Вы полны сюрпризов, девушка, – заметил он.
– P?re всегда учил меня, что я должна уметь выжить в любых условиях. Он говорит, что неожиданности подстерегают на каждом шагу.
– Похоже, этот человек изрекает только мудрости! В жизни не сказал ничего глупого или бессмысленного?
Она усмехнулась.
– Он вообще не так уж много говорит, и каждое его слово – жемчужина. Однако давайте сейчас не будем об этом. Поймайте кого-нибудь, а я освежую. – Она достала из кармана маленький кусочек стекла для разведения огня. – И зажарю.
– Боюсь, я не слишком опытный охотник. Этот меч по большей части рассекал шеи людей, не животных.
– А до того как вы вооружились мечом, вам приходилось стрелять из лука?
– Разве что в детстве. Меня по договору отдали в помощники счетоводу, служившему одному пикардийскому дворянину. До того как примкнуть к этому восстанию, я в основном имел дело с цифрами и в лесу бывал редко. Я многому научился в счетоводстве. Еще знаю французские и латинские буквы, но лучше всего управляюсь с цифрами.
– Уверена, вас ценили еще и за скромность, – с улыбкой заметила Кэт.
– Я работал, как и всякий другой.
– Не сомневаюсь. И притом задешево. Хозяин на вас прилично зарабатывал.
– Верно. На трудах своих подчиненных всегда зарабатывают лорды и леди. Я копил деньги и не раз предлагал их хозяину, чтобы он отпустил меня на свободу. Счастье еще, что я не женился и не должен был содержать жену и детей. Однако я хотел продвижения по службе в надежде, что тогда смогу обзавестись семьей. Но он всегда отказывал мне.
В голосе Гильома звучали горечь и сожаление; Кэт тут же прониклась сочувствием к нему.
– Это было скверно с его стороны… Однако прямо сейчас нам нужно добыть какую-нибудь еду. Если вы думаете, что не сможете, так прямо и скажите.
Его молчание было красноречивее всяких слов, и с удрученным вздохом Кэт встала.
– Я смастерю самую простую ловушку, и, если Бог поможет, мы поймаем кролика. Лично мне больше нравится хорошо прожаренная самка. Правда, находить внутри нее детенышей неприятно, но есть их не обязательно. Хотя если сильно проголодаешься, наверное, и они покажутся вкусными…
Гильом порадовался, когда она ушла в кусты и прекратила свои рассуждения о том, как вкусны могут быть зародыши кроликов. Он с любопытством смотрел, как она срезала маленькие ветки, а потом умело начала сплетать из них похожую на корзину ловушку. Наконец она замахала ему рукой, шикнула и сделала знак спрятаться. Он тоже углубился в заросли и вскоре услышал, как она зашелестела ветвями где-то рядом, издавая особый, видимо, призывный звук. Спустя некоторое время из подлеска выскочил толстый кролик – прямо в плетеную ловушку Кэт. Миг, и она перерезала ему горло.
– Самец, – заявила она, оглядев его брюхо. – Жаль. Ну, это не помешает нам набить животы.
Гильом в немом изумлении смотрел, как золотоволосая богиня, молодая женщина, которую, как предполагалось, он должен защищать, сноровисто разожгла костер и приготовила добычу, которую сама только что поймала и убила. Она в мгновение ока освежевала незадачливого зверька, выпотрошила и насадила на заостренную ветку, пока ее спутник истекал слюной.
– Мех такой мягкий. – Она погладила шкуркой щеку. – Жаль, что нельзя сохранить его, чтобы сделать перчатки. Не тащить же его с собой? – Она завернула в шкурку лапы и внутренности кролика и забросила их на другую сторону ручья. – Когда мы уйдем отсюда, сеньора лисица полакомится ими.
Вскоре воздух наполнился восхитительным запахом жареного мяса, и Гильом выразил опасение, что это может привлечь нежелательное внимание.
– Нужно взять еду с собой и поесть где-нибудь подальше отсюда, – сказал он.
Она кивнула и потыкала в мясо ножом.
– По-моему, готово. – Она сняла с огня вертел с шипящим мясом и, не выпуская его из рук, вскарабкалась на коня. – Мы кого боимся – медведей или дворян?
– И тех и других, – ответил Гильом. – По правде говоря, я съел бы кролика сырым.
– P?re говорит, что мясо всегда следует хорошо прожаривать, потому что…
– В зверях тоже живут крошечные животные? – насмешливо спросил он.
– Да, – совершенно серьезно ответила она. – Как вы догадались? В особенности в мелких, покрытых мехом. Он запретил мне есть крыс. Говорит, лучше голодать. Видите ли, когда мы едим больших животных, то рискуем проглотить и маленьких…
Гильом снова прервал ее.
– Большие животные всегда поедают маленьких, не важно, ядовитые они или нет. И редко позволяют себе роскошь зажарить их. На все воля Божья. Чтобы понять это, никаких особенных знаний не требуется.
Он развернул коня и поскакал по дороге, рассчитывая найти уединенное местечко, где можно будет в безопасности насладиться нежным кроличьим мясом, не думая о том, есть там крошечные звери или нет.
Мясной сок стекал у Гильома по подбородку.
– Наверняка это то, что ест Бог, – сказал он. – Поэтому Он и Бог. Потому что ест такую вкуснейшую пищу. – Гильом отшвырнул обглоданную кость и облизал с пальцев жир. – Жаль, что Он не догадался сделать кроликов покрупнее. Я бы съел еще одного.
– Или двух, – согласилась Кэти встала. – А теперь мне нужно заняться кое-какими женскими делами.
«Что она имеет в виду? Что еще за женские дела?»
– Куда вы? – спросил он.
– К пруду тут, неподалеку.
– Здесь есть пруд? Как вы узнали?
Она засмеялась.
– Гуси. Слышите? Может, если повезет, поймаем одного и зажарим.
Он прислушался и вскоре действительно стал различать приглушенные звуки, очень похожие на крики диких гусей. Конечно, он и прежде мог слышать их, но голод мешал ему сообразить, что они означают. Он отбросил кость, которую обгладывал, и встал.
– Я пойду с вами.
Щеки у нее слегка порозовели.
– Простите, но мне нужно побыть одной.
– Но я же должен приглядывать за вами, – взволновался Гильом. – Я обещал вашему отцу.
– Поверьте, я вернусь целая и невредимая. Просто хочу помыться. В уединении.
– Я отвернусь, но буду неподалеку.
– Как пожелаете, – ответила она с явным неудовольствием, – но, пожалуйста, уважьте меня. Время от времени женщине нужно побыть в тишине и спокойствии.
У него едва не вырвалось: «Ты еще девочка, не женщина!», но она уже отвернулась и пошла в том направлении, куда указывала. Он проследил за ней взглядом и заметил, что движется она совсем не по-девичьи. Он отвязал коней и повел их по высокой траве.
Сквозь густой кустарник они пробрались к краю небольшого пруда. В угасающем свете дня было видно, что в центре его бьет ключ. Это было прекрасное зрелище, и Кэт не удержалась от вздоха восхищения.
– P?re говорит, что воздух остывает быстрее воды и вытягивает из нее тепло. Вот почему лучше всего купаться в это время дня. Что я и делаю.
– Вы собираетесь купаться здесь? – удивился Гильом. – Вы же сказали, что просто хотите помыться.
– А как лучше сделать это, если не выкупаться?
– Это не повредит вашему здоровью? – встревоженно спросил он.
– Поверьте, я стану лишь здоровее. Ну, вы обещали мне уединение. Или забыли?
Он без единого слова отвернулся и вскоре услышал шелест снимаемой одежды. Потом послышался негромкий всплеск – когда Кэт входила в воду, – а спустя какое-то время звуки, свидетельствующие о том, что она поплыла.
«Сейчас она полностью в воде, и я могу посмотреть», – мелькнула мысль.
Только он начал поворачивать голову, как мимо, рассекая воздух, пронеслось что-то большое, серое и мокрое; он резко присел, и это нечто едва не задело его. Плоская, округлая рыба шлепнулась в траву и забилась на ней.
– Завтрак! – крикнула Кэт смеющимся голосом, со своим занятным английским акцентом. – Пока я плаваю, проследите, чтобы мадам Рыба не ускакала обратно в воду. А иначе будете сами добывать себе завтрак.
Кэт выжала из волос воду и теперь сушила их в тепле костра. Они расположились на маленькой полянке, окруженной очень высокими деревьями, – так, чтобы дым от костра рассеивался еще среди ветвей и его нельзя было заметить, если кто-то наблюдал со стены замка. Развесив выстиранную одежду для просушки на ближайших ветвях, Кэт сидела, завернувшись только в шаль.
– Бог даст, ночью никто нас не потревожит, а то мне придется скакать, прикрываясь только волосами да шалью.
Возникшая перед мысленным взором Гильома картина доставила ему удовольствие. Тем не менее он прошептал себе под нос:
– Бог не допустит этого.
Неподалеку от пруда они набрели на одинокую яблоню и нарвали столько яблок, сколько смогли унести в мокрой одежде Кэт. Еще не успев выбрать место для ночевки, они перемазали руки и лица соком кислых фруктов, но тем не менее животы набили. Кэт ножом разрезала одно яблоко пополам и выковыряла середину, превратив половинки в две маленькие чашки, из которых можно пить. Сквозь шелковую ткань вода просачивалась в одну из этих яблочных чашек, и, когда она наполнилась, девушка протянула ее Гильому. Тот жадно напился.
– P?re говорит, что, оказавшись у источника свежей воды, всегда нужно напиться. Хотя сейчас живот у меня так набит яблоками, что, кажется, для воды уже места нет.
Гильом помолчал, подставляя яблочную чашку под капающую сквозь ткань воду. Потом посмотрел в глаза Кэт и заявил решительно:
– Он вам не отец. Не могут родственники быть так не похожи друг на друга.
Она неловко заерзала, поплотнее закутываясь в шаль, и посмотрела в сторону, явно не желая встречаться с ним взглядом.
– Как вы можете говорить такое? Вы ничего не знаете о нас.
– Где ваша мать?
Казалось, этот вопрос застал ее врасплох, но после мгновенного колебания Кэт ответила, сухо, почти безжизненно:
– Умерла.
– От чего?
– От чумы.
И судя по выражению боли на ее лице, Гильом понял, что она говорит правду – как и тогда, когда заявляла, что этот человек вылечил ее, а потом и самого себя.
«Тогда почему он не вылечил мать?»
Словно прочтя его мысли, Кэт объяснила:
– Она заболела до того, как он закончил изготовление лекарства. Однако она прожила две недели, но потом все равно умерла. Представляете? Целых две недели!
На миг лицо Кэт осветилось от дорогих ее сердцу воспоминаний, но потом снова погасло. Поскольку она так и не ответила на его первое смелое заявление, Гильом повторил его.
– Я стою на том, что он вам не отец.
Она вперила в него сердитый взгляд поверх пылающего костра. Освещенное оранжевым светом, ее лицо превратилось, как показалось Гильому, в маску ненависти. Пауза затягивалась, и, не в силах выносить ее, он – ужасная глупость! – обрушил на Кэт обвинения.
– Я не верю, что в вашем прекрасном теле есть хоть капля его темной крови. И дочери простых врачей не получают такого образования, как вы. Вы говорите с английским акцентом, выглядите как англичанка, а французский у вас такой, на каком говорят при дворе. И вы сказали, что умеете читать. Женщины не умеют читать, если только они не из знатной семьи!
– P?re учил меня. И, уверяю вас, он не из знатной семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59