Или любую другую сумму.
– Это можно допустить.
Джейни устремила долгий взгляд на сидящую напротив молодую женщину, не в силах отделаться от мысли, что ее собственной дочери Бетси через месяц исполнилось бы двадцать – если бы она не пала жертвой чумы.
«Этой девушке примерно столько же».
Джейни попыталась представить себе Бетси, сидящую за кухонным столом совершенно незнакомой женщины, к которой она явилась без приглашения, и чувствующей себя при этом абсолютно спокойно. А что? Картина казалась вполне реальной. Бетси была энергичным ребенком, просто судьба не дала ей возможности полностью раскрыть свой потенциал.
И откуда такая юная женщина черпает свое бесстрашие? Многие пережившие Вспышки молодые люди стали более смелыми, даже более жесткими… в их среде огромным успехом пользуются всякие культы силы. Но можно ли сказать, что этой девушке присуща жесткость?
«Нет. Смелость – да; сила, может быть».
Однако не жесткость. Напротив, здесь ощущалась даже некоторая уязвимость, некоторая жажда одобрения.
– Думаю, пора объяснить наконец, кто такие «мы».
Кристина выглядела сбитой с толку.
– Мы?
– Да, мы. Вы только что говорили: «мы узнали то, мы узнали это, мы сделали вывод…» и прочее. Я спрашиваю, кто такие «мы».
– Ну-у…
– Не можете вспомнить?
У Кристины сделался такой вид, точно она усиленно напрягает память. Как будто, пока Джейни задумалась, она мысленно уплыла куда-то.
Потом ее лицо озарил свет понимания.
– Ох, да! Мы.
Оправившись от своего недолгого забытья, Кристина сделала глубокий вдох, как бы готовясь произнести речь. Однако ее объяснение оказалось таким коротким и механическим, что у Джейни сложилось впечатление, будто оно было тщательно заготовлено заранее и заучено наизусть.
– Мы – агентство обеспокоенных граждан-добровольцев, занимающееся расследованием случаев, которые, возможно, связаны с незаконными генетическими манипуляциями.
«Простенько, но со вкусом», – подумала Джейни.
– Правительственное агентство?
Вопрос, казалось, почти оскорбил Кристину.
– Нет, нет. Частное. Полностью независимое. Добровольцы, как я сказала.
– Кто вас спонсирует?
Девушка ответила не сразу, как бы решая, что именно сказать; складывалось впечатление, что этот вопрос не был предусмотрен сценарием.
– У нас есть свои методы. – Вот и все, что она выдала в конце концов. – Но пусть это вас не беспокоит, по крайней мере в данный момент.
– Меня это беспокоит, что бы вы ни думали по этому поводу. Точно так же, как меня беспокоит, каким образом вы получили доступ к моим лондонским запискам. Однако еще больше и прежде всего меня беспокоит, зачем вообще вы здесь. Это никак не может быть данью моей научной проницательности. И плохо верится, что вас прислал кто-то из лагеря «Мейр».
– Вот это уж точно нет.
– Значит, вам что-то от меня нужно.
– М-м… да.
– И что именно?
– Мы хотим, чтобы вы кое-что для нас сделали.
«Вот это сюрприз».
– Что именно?
– Небольшое расследование.
– Я не специалист по расследованиям. Безусловно, есть множество людей, гораздо более сведущих в этой сфере. Почему бы вам не обратиться к ним?
– Потому что мы не доверяем никому из них.
– А мне доверяете?
– Да. Вас нам… рекомендовали.
– Вы не будете возражать, если я поинтересуюсь кто?
– Думаю, на данном этапе раскрывать это неразумно.
«Она играет со мной, как кошка с мышкой. Какая нелепость!»
– Ох, бога ради…
Кристина просто отмахнулась от возражений Джейни.
– У нас есть собственная база данных, и кое-какие люди в ней помечены как возможные жертвы генетических манипуляций. Вы наткнулись на некоторых из них, и у вас достаточно умения, чтобы помочь нам выяснить, что на самом деле происходит.
– Но я не генетик.
– Это несущественно. Я неплохо знакома с генетикой. У нас есть и другие люди, которые помогут разобраться с той информацией, которую вы добудете в…
– В Большой базе, надо полагать?
Кристина кивнула, достала из кармана маленький сложенный листок бумаги, развернула его и прочла, что там написано.
– Абрахам Прайвес. Можно только поражаться точности вашей интуиции. Вот мы и решили, что стоит присмотреться к вам. И когда присмотрелись, нам понравилось то, что мы увидели.
Джейни сделала жест в сторону гостиной.
– Можно было действовать поделикатнее.
– В чем мы проявили неделикатность?
– Прошлой ночью… это проникновение.
– Это не мы, – очень взвешенно и серьезно ответила Кристина. – Это как раз то, почему я сегодня здесь. Мы пришли к выводу, что ждать больше нельзя.
Поначалу Джейни не верила, что Кристина и ее группа не имеют отношения к событиям прошлой ночи, однако девушка стояла на своем. И потом, почти против воли и уж точно вопреки здравому смыслу, Джейни начала прислушиваться к ее доводам.
– Тогда кто это мог быть?
– Вот этого мы не знаем, хотя очень хотели бы знать. Слишком уж много совпадений: вы находите способ тайком добыть данные, и компьютер с этими данными оказывается единственной вещью, которую тут же украли в вашем доме. – Кристина наклонилась вперед, с вызовом глядя в глаза Джейни. – У вас есть умение, мотивация и упорство, чтобы выяснить, кто старается защитить секреты лагеря «Мейр» и почему. Однако я должна предостеречь вас – возможно, это дело опасное. Если вы решите помочь нам, на что мы очень надеемся, вам на всякий случай следует привести свои дела в порядок.
Джейни снова насторожилась.
– По-вашему, кто-то может попытаться причинить мне вред?
– Скорее всего, не физически. Однако вам лучше копировать все материалы и то, что у вас есть ценного, хранить в надежном месте. Просто на всякий случай.
– Когда я должна сообщить вам о результатах?
– Как можно быстрее.
– Как мне связаться с вами?
– Мы сами с вами свяжемся.
И на этом Кристина отбыла, уехала в маленьком автомобиле, который ночью припарковала на подъездной дорожке.
Провожая его взглядом, Джейни спрашивала себя, во что ввязывается.
Потом она сидела на кухне, собираясь с мыслями. Записка от Брюса, написанная Томом, по-прежнему лежала на столе. Джейни уставилась на нее, словно ожидая, что та заговорит. Однако записка стоически молчала и даже еще больше запутывала ситуацию.
Это не было их обычное время звонка, но ей очень требовалось разобраться в том, что происходит. По счастью, Брюс все еще был у себя в офисе.
– Ты не поверишь, что произошло за последние двадцать четыре часа.
Брюс выслушал ее, не перебивая. По ее возбужденному тону было ясно – она рассчитывает, что он поймет, насколько притягательна для нее вся эта история в целом. Однако его реакция охладила ее энтузиазм.
– Я знаю, тебе не понравится то, что я скажу, – заявил он, – но мне все это совсем не нравится. На протяжении двух дней в твоем доме дважды объявляются незнакомцы. Кто-то «приглядывается» к тебе. Джейни… я обеспокоен… все это очень странно, и, по-моему, тебе следует быть менее опрометчивой. Такое впечатление, что ты готова погрузиться в это дело с головой. Может, разумнее выйти из игры… раздобыть визу, куда получится, и убраться к чертям подальше. Плюнуть на свою работу и просто уехать. Куда угодно.
– Брюс, о чем ты говоришь? Я не могу просто уехать… в смысле, я с радостью плюнула бы на свою работу, но вот все остальное… Нет, я не могу просто сбежать.
– Почему?
– Потому что… потому что у меня есть чувство ответственности, вот почему.
– Ради чего такого уж важного стоит подвергать себя опасности?
«Ради счастья делать что-то, имеющее смысл, – вспыхнуло в ее сознании. – Ради выброса адреналина, которым это сопровождается. Ради Абрахама Прайвеса, а может, и ради других мальчиков».
Однако ничего этого она не сказала.
– Прежде всего я вовсе не уверена, что мне угрожает реальная опасность.
– Человек мертв, в твой дом вломились. Появляется очаровательная незнакомка – по чистой случайности, разумеется, возраста твоей покойной дочери, что, конечно, глубоко затрагивает твои чувства, и пытается втянуть тебя во что-то, сильно отдающее нарушением законности. Это опасно.
– Со мной все будет в порядке, я в состоянии позаботиться о себе…
– А как насчет нас? Если у тебя возникнут новые проблемы, это затронет нас обоих. Не исключено, что тогда мы вообще не сможем быть вместе… ты этого хочешь?
По ее мнению, она достаточно ясно дала ему понять, что жаждет их воссоединения. Как только ему могла прийти в голову мысль, что это для нее не важно? То, что он заговорил об этом, ужасно нервировало.
– Нет, конечно нет, – ответила она после паузы. – А как насчет моей ответственности по отношению к самой себе? Это Может стать чем-то, что я хочу делать. Вот почему это так… важно.
– Знаю. Ты ненавидишь свою нынешнюю работу, я понимаю. Но ты же знаешь, это временно, пока не наладится нормальная жизнь.
– Не похоже, что это произойдет скоро.
– Джейни, пожалуйста, брось все это.
– Брюс… пожалуйста, не проси меня об этом. Я уже влезла во все это.
Услышав его вздох, она почти обрадовалась, что он не видит ее.
– Том оставил тебе записку, как я его просил?
– Да.
– Там все чистая правда. Я люблю тебя и просто хочу, чтобы все у нас было хорошо.
Закончив разговор, Джейни скомкала записку и бросила ее в мусорную корзину. Настало время привести в порядок свои дела, как выразилась Кристина.
Сначала она позвонила в хранилище еврейских книг. Майра Росс ужасно обрадовалась тому, что услышала.
– В любое время, – сказала она. – Позвоните мне, как только дневник будет у вас. – В ее голосе послышались восторженные нотки. – Это замечательно, просто замечательно! Жду с нетерпением.
Позвонив Тому и убедившись, что он в офисе, Джейни потратила драгоценное топливо на поездку к нему. Она взяла с собой целую сумку личных вещей, главным образом драгоценностей: обручальное кольцо, подаренное ныне покойным мужем, кое-какие недорогие, но бесценные для нее безделки, оставшиеся от матери, тоже павшей жертвой чумы, бабушкин серебряный сервиз. Маленький конверт с молочными зубами Бетси и локоном ее золотистых волос. Еще один диск с копией фотоальбома и коллекцией домашних видеозаписей, где была запечатлена ее жизнь до того, как все пошло прахом.
– Мне понадобится сейф побольше, если ты и дальше будешь приносить свои вещи, – заявил Том, когда она приехала. – Может, тебе просто переехать сюда?
– Жаль, я не влезу в сейф, а то стоило бы обдумать эту идею. Послушай, Том, когда я в последний раз меняла свое завещание?
– Три месяца назад.
– Ох, ну да. Я забыла.
На лице Тома возникло выражение беспокойства.
– Голова у тебя сейчас, конечно, забита, но обычно ты не забываешь о вещах такого рода, так что для меня удивительно…
Это замечание заставило Джейни вспомнить о сбое в памяти Кристины Вогел.
Может, это заразно?
– И копии моих страховых полисов тоже у тебя?
Лицо Тома еще больше омрачилось.
– Ты о чем-то недоговариваешь, да? Ты еще вчера сказала, что хочешь поговорить. Сейчас у меня есть время.
Джейни смотрела на него, спрашивая себя, стоит ли рассказывать об утреннем событии. Она доверяла ему все; почему не это?
– Нет, – в конце концов ответила она, хотя испытывала странное чувство печали, произнося это слово. – Все, в общем, свелось к пустякам. Просто от усталости разыгралось воображение. – Она улыбнулась. – Ты же меня знаешь. Всего лишь страх перед еще одной ночью. Не хочу, чтобы пропали важные для меня вещи. Иногда я думаю, это будет все, что останется у меня, когда я состарюсь. Если состарюсь.
– Может, ты немножко паникерша?
– Нет, – твердо ответила она. – Не думаю.
Оставив машину припаркованной возле офиса Тома, Джейни взяла такси. Цена была непомерной, но казалась почти ничтожной на фоне ощущения, что все в ее жизни, включая Дневник, внезапно может быть похищено. Она возликовала, когда такси остановилось у порога хранилища и ей осталось со своим бесценным грузом преодолеть всего несколько ступенек.
Когда она вылезала из такси, на стоянку въехал автомобиль с тонированными стеклами и занял место между двумя другими машинами. Джейни остановилась, ожидая, что водитель выйдет. Однако этого не произошло. Она замерла, прижимая к груди конверт с дневником.
«Это ничего не значит».
Она сумела убедить себя в том, что все дело в повышенной восприимчивости, вполне естественной, учитывая события последних дней. Однако, преодолевая последние несколько шагов до хранилища, она очень торопилась. Миссис Росс ждала ее в приемной.
– Не возражаете, если мы пройдем в одно из рабочих помещений? – спросила она.
Джейни кивнула и пошла рядом с хранительницей по длинному коридору, обшаривая взглядом каждую дверь, мимо которой проходила.
– С вами все в порядке? – спросила Майра. – Вы как будто чем-то взволнованы.
«Значит, это заметно».
– Все нормально, – ответила Джейни, стараясь успокоиться. – Просто нервничала по дороге, когда везла сюда дневник.
Майра бросила взгляд на пакет, который крепко стискивала Джейни, и одарила ее почти материнским взглядом.
– Могу понять. – Она остановилась и указала на дверь справа. – Вот мы и пришли.
Они вошли в большую комнату, свет в которую вливался через застекленную крышу и был ярким, но непрямым. Минимум мебели, вся сугубо функциональная. Джейни положила пакет на стоящий в центре большой стол и подвинула его в направлении Майры.
– Мы используем это помещение для восстановительных работ. Здесь превосходное оборудование. – С взволнованным видом, более уместным, по мнению Джейни, для малого ребенка, Майра притянула к себе пакет и расстегнула зажим. – Простая коричневая суперобложка. – У нее вырвался легкий смешок. – Должно быть, поначалу вы сочли эту тетрадь просто каким-то отчетом, но уж никак не сокровищем.
Майра достала из выдвижного ящика стола перчатки из латекса и натянула их, как показалось Джейни, ритуальным жестом. Сняла с дневника коричневую суперобложку, положила его на стол, бережно открыла обложку и взглянула на первую страницу.
– Боже мой!
Глаза хранительницы увлажнились слезами.
– Мне казалось, я единственная, кто способен прослезиться при виде такой вещи, – сказала Джейни.
– О, я в этом смысле безнадежна, – ответила Майра. – Ужасно эмоционально воспринимаю редкие вещи. Хотя, должна признаться, давненько не плакала над новым экспонатом. – Она шмыгнула носом. – Если это то, чем, по вашим словам, оно является, а на первый взгляд так оно и есть, то… – она провела над дневником рукой, как бы гладя его на расстоянии, – это просто чудо. – Она снова опустила взгляд на страницу. – Алехандро Санчес. Испанец. Фамилия относительно широко распространенная, но вот имя для еврея того столетия необычное.
– Мне мало известно об этом периоде истории. Только то, что я прочитала с тех пор, как дневник попал в мои руки, – сказала Джейни. – Я пыталась понять контекст тех времен, но это нелегко… и большая часть дневника относится не к жизни в Испании, а к тому, как он учился во Франции, и последующим путешествиям. Эту часть я сумела перевести сама, правда, с помощью специалистов по архаичному французскому, которых нашла в Интернете. А вот самое начало, на иврите… тут я пас.
Она остановилась, надеясь, что Майра скажет: «О, не беспокойтесь, дорогая, я сумею это прочесть». Однако хранительница молчала.
– Можете сказать, о чем там говорится? – наконец спросила Джейни.
Майра бегло проглядела текст на иврите и вздохнула, с оттенком огорчения.
– Нет. Точнее, могу, но с очень большим трудом. Мне лучше за перевод не браться, но, уверяю вас, существует огромное множество людей, способных сделать это, и с некоторыми из них я поддерживаю контакт.
– Замечательно. В самом деле замечательно.
– На это потребуется время.
– Понимаю.
Майра между тем внимательно изучила переплет, поставила дневник вертикально, осмотрела корешок и снова положила.
– Хм-м… Здесь есть что-то странное, чего вы, скорее всего, не заметили…
Джейни усмехнулась.
– Я много чего не заметила. Что конкретно вы имеете в виду?
– Мне кажется, его переплетали заново. Фактически я уверена в этом, если только дневник не подделка, а даже беглый взгляд убеждает в том, что он подлинный. – Она обратилась к концу книги и взглянула на самые последние записи, сделанные на английском. – Иврит должен быть в конце, книги обычно начинаются на основном языке. – Она снова вернулась к началу. – Страницы расположены не в том порядке, как я ожидала. Наверное, в какой-то момент времени дневник разобрали на части, а потом переплели заново. – Майра достала из ящика металлическую указку и провела ее кончиком вдоль еле заметного шва на коже. – Видите? Вот здесь. Точно, его сброшюровали заново.
– Бог мой…
– О, это ни в коей мере не уменьшает ценности дневника, это просто странно, вот и все. Можно предположить, что чье-то ощущение порядка было оскорблено тем, что иврит в конце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Это можно допустить.
Джейни устремила долгий взгляд на сидящую напротив молодую женщину, не в силах отделаться от мысли, что ее собственной дочери Бетси через месяц исполнилось бы двадцать – если бы она не пала жертвой чумы.
«Этой девушке примерно столько же».
Джейни попыталась представить себе Бетси, сидящую за кухонным столом совершенно незнакомой женщины, к которой она явилась без приглашения, и чувствующей себя при этом абсолютно спокойно. А что? Картина казалась вполне реальной. Бетси была энергичным ребенком, просто судьба не дала ей возможности полностью раскрыть свой потенциал.
И откуда такая юная женщина черпает свое бесстрашие? Многие пережившие Вспышки молодые люди стали более смелыми, даже более жесткими… в их среде огромным успехом пользуются всякие культы силы. Но можно ли сказать, что этой девушке присуща жесткость?
«Нет. Смелость – да; сила, может быть».
Однако не жесткость. Напротив, здесь ощущалась даже некоторая уязвимость, некоторая жажда одобрения.
– Думаю, пора объяснить наконец, кто такие «мы».
Кристина выглядела сбитой с толку.
– Мы?
– Да, мы. Вы только что говорили: «мы узнали то, мы узнали это, мы сделали вывод…» и прочее. Я спрашиваю, кто такие «мы».
– Ну-у…
– Не можете вспомнить?
У Кристины сделался такой вид, точно она усиленно напрягает память. Как будто, пока Джейни задумалась, она мысленно уплыла куда-то.
Потом ее лицо озарил свет понимания.
– Ох, да! Мы.
Оправившись от своего недолгого забытья, Кристина сделала глубокий вдох, как бы готовясь произнести речь. Однако ее объяснение оказалось таким коротким и механическим, что у Джейни сложилось впечатление, будто оно было тщательно заготовлено заранее и заучено наизусть.
– Мы – агентство обеспокоенных граждан-добровольцев, занимающееся расследованием случаев, которые, возможно, связаны с незаконными генетическими манипуляциями.
«Простенько, но со вкусом», – подумала Джейни.
– Правительственное агентство?
Вопрос, казалось, почти оскорбил Кристину.
– Нет, нет. Частное. Полностью независимое. Добровольцы, как я сказала.
– Кто вас спонсирует?
Девушка ответила не сразу, как бы решая, что именно сказать; складывалось впечатление, что этот вопрос не был предусмотрен сценарием.
– У нас есть свои методы. – Вот и все, что она выдала в конце концов. – Но пусть это вас не беспокоит, по крайней мере в данный момент.
– Меня это беспокоит, что бы вы ни думали по этому поводу. Точно так же, как меня беспокоит, каким образом вы получили доступ к моим лондонским запискам. Однако еще больше и прежде всего меня беспокоит, зачем вообще вы здесь. Это никак не может быть данью моей научной проницательности. И плохо верится, что вас прислал кто-то из лагеря «Мейр».
– Вот это уж точно нет.
– Значит, вам что-то от меня нужно.
– М-м… да.
– И что именно?
– Мы хотим, чтобы вы кое-что для нас сделали.
«Вот это сюрприз».
– Что именно?
– Небольшое расследование.
– Я не специалист по расследованиям. Безусловно, есть множество людей, гораздо более сведущих в этой сфере. Почему бы вам не обратиться к ним?
– Потому что мы не доверяем никому из них.
– А мне доверяете?
– Да. Вас нам… рекомендовали.
– Вы не будете возражать, если я поинтересуюсь кто?
– Думаю, на данном этапе раскрывать это неразумно.
«Она играет со мной, как кошка с мышкой. Какая нелепость!»
– Ох, бога ради…
Кристина просто отмахнулась от возражений Джейни.
– У нас есть собственная база данных, и кое-какие люди в ней помечены как возможные жертвы генетических манипуляций. Вы наткнулись на некоторых из них, и у вас достаточно умения, чтобы помочь нам выяснить, что на самом деле происходит.
– Но я не генетик.
– Это несущественно. Я неплохо знакома с генетикой. У нас есть и другие люди, которые помогут разобраться с той информацией, которую вы добудете в…
– В Большой базе, надо полагать?
Кристина кивнула, достала из кармана маленький сложенный листок бумаги, развернула его и прочла, что там написано.
– Абрахам Прайвес. Можно только поражаться точности вашей интуиции. Вот мы и решили, что стоит присмотреться к вам. И когда присмотрелись, нам понравилось то, что мы увидели.
Джейни сделала жест в сторону гостиной.
– Можно было действовать поделикатнее.
– В чем мы проявили неделикатность?
– Прошлой ночью… это проникновение.
– Это не мы, – очень взвешенно и серьезно ответила Кристина. – Это как раз то, почему я сегодня здесь. Мы пришли к выводу, что ждать больше нельзя.
Поначалу Джейни не верила, что Кристина и ее группа не имеют отношения к событиям прошлой ночи, однако девушка стояла на своем. И потом, почти против воли и уж точно вопреки здравому смыслу, Джейни начала прислушиваться к ее доводам.
– Тогда кто это мог быть?
– Вот этого мы не знаем, хотя очень хотели бы знать. Слишком уж много совпадений: вы находите способ тайком добыть данные, и компьютер с этими данными оказывается единственной вещью, которую тут же украли в вашем доме. – Кристина наклонилась вперед, с вызовом глядя в глаза Джейни. – У вас есть умение, мотивация и упорство, чтобы выяснить, кто старается защитить секреты лагеря «Мейр» и почему. Однако я должна предостеречь вас – возможно, это дело опасное. Если вы решите помочь нам, на что мы очень надеемся, вам на всякий случай следует привести свои дела в порядок.
Джейни снова насторожилась.
– По-вашему, кто-то может попытаться причинить мне вред?
– Скорее всего, не физически. Однако вам лучше копировать все материалы и то, что у вас есть ценного, хранить в надежном месте. Просто на всякий случай.
– Когда я должна сообщить вам о результатах?
– Как можно быстрее.
– Как мне связаться с вами?
– Мы сами с вами свяжемся.
И на этом Кристина отбыла, уехала в маленьком автомобиле, который ночью припарковала на подъездной дорожке.
Провожая его взглядом, Джейни спрашивала себя, во что ввязывается.
Потом она сидела на кухне, собираясь с мыслями. Записка от Брюса, написанная Томом, по-прежнему лежала на столе. Джейни уставилась на нее, словно ожидая, что та заговорит. Однако записка стоически молчала и даже еще больше запутывала ситуацию.
Это не было их обычное время звонка, но ей очень требовалось разобраться в том, что происходит. По счастью, Брюс все еще был у себя в офисе.
– Ты не поверишь, что произошло за последние двадцать четыре часа.
Брюс выслушал ее, не перебивая. По ее возбужденному тону было ясно – она рассчитывает, что он поймет, насколько притягательна для нее вся эта история в целом. Однако его реакция охладила ее энтузиазм.
– Я знаю, тебе не понравится то, что я скажу, – заявил он, – но мне все это совсем не нравится. На протяжении двух дней в твоем доме дважды объявляются незнакомцы. Кто-то «приглядывается» к тебе. Джейни… я обеспокоен… все это очень странно, и, по-моему, тебе следует быть менее опрометчивой. Такое впечатление, что ты готова погрузиться в это дело с головой. Может, разумнее выйти из игры… раздобыть визу, куда получится, и убраться к чертям подальше. Плюнуть на свою работу и просто уехать. Куда угодно.
– Брюс, о чем ты говоришь? Я не могу просто уехать… в смысле, я с радостью плюнула бы на свою работу, но вот все остальное… Нет, я не могу просто сбежать.
– Почему?
– Потому что… потому что у меня есть чувство ответственности, вот почему.
– Ради чего такого уж важного стоит подвергать себя опасности?
«Ради счастья делать что-то, имеющее смысл, – вспыхнуло в ее сознании. – Ради выброса адреналина, которым это сопровождается. Ради Абрахама Прайвеса, а может, и ради других мальчиков».
Однако ничего этого она не сказала.
– Прежде всего я вовсе не уверена, что мне угрожает реальная опасность.
– Человек мертв, в твой дом вломились. Появляется очаровательная незнакомка – по чистой случайности, разумеется, возраста твоей покойной дочери, что, конечно, глубоко затрагивает твои чувства, и пытается втянуть тебя во что-то, сильно отдающее нарушением законности. Это опасно.
– Со мной все будет в порядке, я в состоянии позаботиться о себе…
– А как насчет нас? Если у тебя возникнут новые проблемы, это затронет нас обоих. Не исключено, что тогда мы вообще не сможем быть вместе… ты этого хочешь?
По ее мнению, она достаточно ясно дала ему понять, что жаждет их воссоединения. Как только ему могла прийти в голову мысль, что это для нее не важно? То, что он заговорил об этом, ужасно нервировало.
– Нет, конечно нет, – ответила она после паузы. – А как насчет моей ответственности по отношению к самой себе? Это Может стать чем-то, что я хочу делать. Вот почему это так… важно.
– Знаю. Ты ненавидишь свою нынешнюю работу, я понимаю. Но ты же знаешь, это временно, пока не наладится нормальная жизнь.
– Не похоже, что это произойдет скоро.
– Джейни, пожалуйста, брось все это.
– Брюс… пожалуйста, не проси меня об этом. Я уже влезла во все это.
Услышав его вздох, она почти обрадовалась, что он не видит ее.
– Том оставил тебе записку, как я его просил?
– Да.
– Там все чистая правда. Я люблю тебя и просто хочу, чтобы все у нас было хорошо.
Закончив разговор, Джейни скомкала записку и бросила ее в мусорную корзину. Настало время привести в порядок свои дела, как выразилась Кристина.
Сначала она позвонила в хранилище еврейских книг. Майра Росс ужасно обрадовалась тому, что услышала.
– В любое время, – сказала она. – Позвоните мне, как только дневник будет у вас. – В ее голосе послышались восторженные нотки. – Это замечательно, просто замечательно! Жду с нетерпением.
Позвонив Тому и убедившись, что он в офисе, Джейни потратила драгоценное топливо на поездку к нему. Она взяла с собой целую сумку личных вещей, главным образом драгоценностей: обручальное кольцо, подаренное ныне покойным мужем, кое-какие недорогие, но бесценные для нее безделки, оставшиеся от матери, тоже павшей жертвой чумы, бабушкин серебряный сервиз. Маленький конверт с молочными зубами Бетси и локоном ее золотистых волос. Еще один диск с копией фотоальбома и коллекцией домашних видеозаписей, где была запечатлена ее жизнь до того, как все пошло прахом.
– Мне понадобится сейф побольше, если ты и дальше будешь приносить свои вещи, – заявил Том, когда она приехала. – Может, тебе просто переехать сюда?
– Жаль, я не влезу в сейф, а то стоило бы обдумать эту идею. Послушай, Том, когда я в последний раз меняла свое завещание?
– Три месяца назад.
– Ох, ну да. Я забыла.
На лице Тома возникло выражение беспокойства.
– Голова у тебя сейчас, конечно, забита, но обычно ты не забываешь о вещах такого рода, так что для меня удивительно…
Это замечание заставило Джейни вспомнить о сбое в памяти Кристины Вогел.
Может, это заразно?
– И копии моих страховых полисов тоже у тебя?
Лицо Тома еще больше омрачилось.
– Ты о чем-то недоговариваешь, да? Ты еще вчера сказала, что хочешь поговорить. Сейчас у меня есть время.
Джейни смотрела на него, спрашивая себя, стоит ли рассказывать об утреннем событии. Она доверяла ему все; почему не это?
– Нет, – в конце концов ответила она, хотя испытывала странное чувство печали, произнося это слово. – Все, в общем, свелось к пустякам. Просто от усталости разыгралось воображение. – Она улыбнулась. – Ты же меня знаешь. Всего лишь страх перед еще одной ночью. Не хочу, чтобы пропали важные для меня вещи. Иногда я думаю, это будет все, что останется у меня, когда я состарюсь. Если состарюсь.
– Может, ты немножко паникерша?
– Нет, – твердо ответила она. – Не думаю.
Оставив машину припаркованной возле офиса Тома, Джейни взяла такси. Цена была непомерной, но казалась почти ничтожной на фоне ощущения, что все в ее жизни, включая Дневник, внезапно может быть похищено. Она возликовала, когда такси остановилось у порога хранилища и ей осталось со своим бесценным грузом преодолеть всего несколько ступенек.
Когда она вылезала из такси, на стоянку въехал автомобиль с тонированными стеклами и занял место между двумя другими машинами. Джейни остановилась, ожидая, что водитель выйдет. Однако этого не произошло. Она замерла, прижимая к груди конверт с дневником.
«Это ничего не значит».
Она сумела убедить себя в том, что все дело в повышенной восприимчивости, вполне естественной, учитывая события последних дней. Однако, преодолевая последние несколько шагов до хранилища, она очень торопилась. Миссис Росс ждала ее в приемной.
– Не возражаете, если мы пройдем в одно из рабочих помещений? – спросила она.
Джейни кивнула и пошла рядом с хранительницей по длинному коридору, обшаривая взглядом каждую дверь, мимо которой проходила.
– С вами все в порядке? – спросила Майра. – Вы как будто чем-то взволнованы.
«Значит, это заметно».
– Все нормально, – ответила Джейни, стараясь успокоиться. – Просто нервничала по дороге, когда везла сюда дневник.
Майра бросила взгляд на пакет, который крепко стискивала Джейни, и одарила ее почти материнским взглядом.
– Могу понять. – Она остановилась и указала на дверь справа. – Вот мы и пришли.
Они вошли в большую комнату, свет в которую вливался через застекленную крышу и был ярким, но непрямым. Минимум мебели, вся сугубо функциональная. Джейни положила пакет на стоящий в центре большой стол и подвинула его в направлении Майры.
– Мы используем это помещение для восстановительных работ. Здесь превосходное оборудование. – С взволнованным видом, более уместным, по мнению Джейни, для малого ребенка, Майра притянула к себе пакет и расстегнула зажим. – Простая коричневая суперобложка. – У нее вырвался легкий смешок. – Должно быть, поначалу вы сочли эту тетрадь просто каким-то отчетом, но уж никак не сокровищем.
Майра достала из выдвижного ящика стола перчатки из латекса и натянула их, как показалось Джейни, ритуальным жестом. Сняла с дневника коричневую суперобложку, положила его на стол, бережно открыла обложку и взглянула на первую страницу.
– Боже мой!
Глаза хранительницы увлажнились слезами.
– Мне казалось, я единственная, кто способен прослезиться при виде такой вещи, – сказала Джейни.
– О, я в этом смысле безнадежна, – ответила Майра. – Ужасно эмоционально воспринимаю редкие вещи. Хотя, должна признаться, давненько не плакала над новым экспонатом. – Она шмыгнула носом. – Если это то, чем, по вашим словам, оно является, а на первый взгляд так оно и есть, то… – она провела над дневником рукой, как бы гладя его на расстоянии, – это просто чудо. – Она снова опустила взгляд на страницу. – Алехандро Санчес. Испанец. Фамилия относительно широко распространенная, но вот имя для еврея того столетия необычное.
– Мне мало известно об этом периоде истории. Только то, что я прочитала с тех пор, как дневник попал в мои руки, – сказала Джейни. – Я пыталась понять контекст тех времен, но это нелегко… и большая часть дневника относится не к жизни в Испании, а к тому, как он учился во Франции, и последующим путешествиям. Эту часть я сумела перевести сама, правда, с помощью специалистов по архаичному французскому, которых нашла в Интернете. А вот самое начало, на иврите… тут я пас.
Она остановилась, надеясь, что Майра скажет: «О, не беспокойтесь, дорогая, я сумею это прочесть». Однако хранительница молчала.
– Можете сказать, о чем там говорится? – наконец спросила Джейни.
Майра бегло проглядела текст на иврите и вздохнула, с оттенком огорчения.
– Нет. Точнее, могу, но с очень большим трудом. Мне лучше за перевод не браться, но, уверяю вас, существует огромное множество людей, способных сделать это, и с некоторыми из них я поддерживаю контакт.
– Замечательно. В самом деле замечательно.
– На это потребуется время.
– Понимаю.
Майра между тем внимательно изучила переплет, поставила дневник вертикально, осмотрела корешок и снова положила.
– Хм-м… Здесь есть что-то странное, чего вы, скорее всего, не заметили…
Джейни усмехнулась.
– Я много чего не заметила. Что конкретно вы имеете в виду?
– Мне кажется, его переплетали заново. Фактически я уверена в этом, если только дневник не подделка, а даже беглый взгляд убеждает в том, что он подлинный. – Она обратилась к концу книги и взглянула на самые последние записи, сделанные на английском. – Иврит должен быть в конце, книги обычно начинаются на основном языке. – Она снова вернулась к началу. – Страницы расположены не в том порядке, как я ожидала. Наверное, в какой-то момент времени дневник разобрали на части, а потом переплели заново. – Майра достала из ящика металлическую указку и провела ее кончиком вдоль еле заметного шва на коже. – Видите? Вот здесь. Точно, его сброшюровали заново.
– Бог мой…
– О, это ни в коей мере не уменьшает ценности дневника, это просто странно, вот и все. Можно предположить, что чье-то ощущение порядка было оскорблено тем, что иврит в конце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59