Как я чиновников потешил

Городско начальство стало примечать Ц изо всех деревень, и ближних, и да
льних, мужики да жонки в город приезжают сердиты, а из Уймы все с ухмылочко
й, Ц вроде как все веселы. Что за оказия така? Все деревни одинаково под по
лицейскими стонут, а уемски все с гунушками, а то и смехом рассыплются, буд
то вспомнят что.
Дозналось начальство. Да наши деревенски сами рассказали: не велик секре
т, не наложен запрет.
Ц Дело, Ц говорят, Ц просто. Наш Малина веселы сказки плетет, песни поет
. Порой мы не знам, где правду сказыват, где врать начинат Ц нам весело, мы с
мехом и обиду прогоням и усталь изживам.
Дошло это до большого начальства. Большое начальство затопоршшилось:
Ц Как так смешно да весело мужикам, а не нам? Подать сюда Малину! И во всей
скорости!
Набрал я всякой еды запас на две недели, пришагал в город к дому присутств
енных мест, стал по переду дома, дух вобрал да гаркнул полным голосом:
Ц Я, Малина, явился! Кому нужен, кто меня требовал, кто меня спрашивал?
Да так хорошо гаркнулось, что в окнах не только стекла Ц рамы вылетели, в
присутственных палатах столы, стулья, шкапы с бумагами подбросило, чинов
ников перекувырнуло и мягким местом об пол припечатало.
Худо бы мне было от начальства за начало такое, да губернатора на месте не
было, он по заведенному положению поздней всех выкатился. Поглядел губер
натор на перевернутость всю и на чиновников, как те ушибленны места поче
сывают, а встать-подняться не могут.
Губернатор под мой окрик не попал, а на других глядеть ему весело, он и зах
охотал.
Чиновникам и больно и обидно, а надо губернатору вторить. Они захихикали
мелким смехом.
Губернатор головы не повернул, а мимо носу, через плечо, наотмашь стал сло
ва бросать:
Ц Вот за этим самым делом, Малина, я тебя призвал, чтобы ты меня и других чи
новников важных уважил-смешил.
Сейчас ты меня рассмешил. Ты, сиволапый, долго ли можешь нас, больших людей
, смешить?
Ц Да доколе прикажете!
Ц Ну, ну! Мы над мужиком смеяться, потешаться устали не знаем, нам это дело
привышно. Потешай, пока у тебя силы хватит. Загодя скажу Ц ты скорей устан
ешь, чем мы смеяться перестанем.
Для хорошего народу трудяшшого, работяшшого сказки говорю спокойно, где
надо Ц смеху подсыплю Ц народ заулыбатся, рассмеется и дальше опять в с
покое слушат. В меру смех Ц в работе подмога и с едой пользителен.
А чиновников что беречь?
Сердитость свою я убрал, чтобы началу не мешала, сделал тихо лицо, тако мим
оходно. Начал тихо, а помалу да помалу стал голосу прибавлять, а смех-то сы
пал с перцем, да с крупно точеным, несуразицей подпирал, себя разогнал, ну,
и накрутил.
Губернатор взвизгиват, животом трясет, чиновников скололо, руками отмах
иваются, значит, передышки просят.
Я смотрю, чтобы смех не уминался, чтобы смех не убывал. Завернул я большой
смех часа на три, а сам в ту пору сел, поел, питья да выпивки велел из трактир
а принести и на губернаторской счет записать.
Три часа проходят, я ишшо слов пять сказал, как пару поддал, и опять чиновн
ики от хохоту Ц в круги да впокаточку.
Мне что? Больше смеются Ц больше смешить стал. Я чиновников-издевательш
шиков смехом крепко крутонул, а сам по городу пошел Ц разны дела делал, по
рученья деревенски справлял.
Время к вечеру пришло. Мне спать пора. Я такое загнул, что губернатор всю н
очь глоткой ухал, а чиновники тонким визгом завились.
На другой день я всю сердитость накопленну в ход пустил. И не только слова
ми смешил, потешал, а и руками и ногами всяки кренделя выделывал Ц это сло
вам на подмогу, как гармонь к песне. Из присутственных мест из разных пала
т смех да хохот громом летел по городу. Городска беднота только ежилась.

Ц Опять на нас каку-то напасть выдумывают. Опять шкуру драть ладятся. Та
кой упряг времени хохочут-грохочут. Семь шкур содрали Ц восьму содрать
хочут.
Чиновники остановиться смеяться не могут. Глянут друг на дружку Ц их ка
к ременкой подстегнет на новой смех. Через столы переваливаются, по полу
катаются.
Каждому смешно, что не он один в такое дело попал. И до того досмеялись, что
мелки чиновники только ножками дрыгали да икали, а губернатор только бул
ькал да пузыри пускал.
Чиновники народ был хилой, мундирами держались, а смеяться, надсмехаться
над мужиками да над простым народом были сильны. Неделю смеху выдержали
и только второй недели не дотянули Ц извелись, а губернатор лопнул.

Инстервенты

Ты вот, гость разлюбезной, про инстервентов спрашивашь; не охоч я вспомин
ать про них, да уж расскажу.
Ну, вот было тако время, понаехали к нам инстервенты, да и инстервенток при
везли, Ц тьфу!
Понимали, видать, что заскочили на одночасье, и почали воровать вперегон
ки.
Как наши бабы стирано белье для просыху повесят, вышиты рубахи, юбки, спич
ники, Ц так тою ж минутой инстервенты все сопрут. И перечить не моги!
По разным делам расстервенились инстервенты на нашу деревню и всех коне
й угнали. Хошь дохни без коней! Сам понимашь, как без коня землю обработать
? Тракторов в те поры не было, да и были бы, дак и трактора угнали бы инстерве
нты.
Меня зло взяло: коня нет, а сила есть.
Хватил телегу и почал кнутом огревать!
Телега долго крепилась, да не стерпела, брыкнула задними колесами и поне
сла!
Я на ходу соху прицепил, потом борону. Вспахал всю землю, нековды было разб
ирать, котора моя, котора соседа, котора свата али кума, Ц всю под одно обр
аботал да засеял, и все в один упряг. Да ишшо все огороды справил. Телегу я с
мазал досыта и поставил для передыху.
Вдруг инстервенты прибежали, от горячки словами давятся, от злости на ме
сте крутятся. Наши робята в хохот, на их глядя. Инстервенты из себя лезут в
он, истошными голосами кричат:
Ц Кто землю разных хозяв под одну спахал? Что это за намеки? Подать сюда э
того агитатора!
Мы телегу выташшили.
Ц Вот она виновата, ейна проделка.
Инстервенты к телеге бросились, а я телегу по заднему колесу хлопнул: зна
й, мол, што надо делать.
Телега лягнула, оглоблями размахнула, инстервентов которых в болото, кот
орых за реку махнула. Сама вскачь в город побежала ответ держать!
Я Ц за телегой: как ее одну оставить? Телега разошлась, моего голосу не сл
ышит, сама бежит, себя подгонят.
В городу начальство инстервентско на соборной площади собралось, все в г
олос кричат:
Ц Арестовать! Расстрелять! Колеса снять!
Телега без раздумья да с полного маху оглоблями размахнулась на все стор
оны. Инстервенты Ц на землю, а которы не успели опрокинуться, у тех скулы
трешшат. Работала телега за всю Уйму!
Инстервенты сабли достали, из пистолетов палят, да куды им супротив огло
бель!
Я за угол дома спрятался и все вижу; и увидал: волокут пушки большушши, в. те
легу палить ладят.
Я закричал из-за угла:
Ц Телега! Ты нам нужна! Как мы без тебя? Телега, телега, выворачивайся как-
нибудь!
Телега услыхала, оглоблями пушше замахала, а сама к берегу к воде пятится.
Пароходы, что за реку в деревни бегают, да буксиры, Ц народ, наш рабочий бр
ат, Ц увидали, что телега в эком опасном положении, пароходы из выручку з
аторопились. Пароходы по воде Ц вскачь! К месту происшествия прибежали,
задами повернулись, кормы приподняли, винтами воду на берег пустили. Инс
тервентов обмочили, пушки водой залили, пушки и палить не могут. С инстерв
ентов форс смыло, и такой у них вид стал, что срам глядеть. Жонки, которы из д
еревни, подолами прикрылись, а городски Ц зонтики растопырили и зонтика
ми загородились.
Пароходы телегу на мачты подхватили. Я успел, на телегу сел. Пароходы свис
тками марш засвистывали и привезли телегу домой целехоньку.
Мы телегу в другой двор поставили для сбереженья от инстервентов. У теле
г отлика не велика, Ц поди, распознай, котора воевала?
Тебе скажу по дружбе, котора телега: как в Уйму придешь, и считай четырнадц
атой дом от краю, Ц у повети стоит телега, Ц та сама.

Стерлядь

Ко мне в избу генерал инстервенской заскочил. От ярости трепешшется, кри
ком исходится. Подай ему живу стерлядь!
У меня только что поймана была, не сколь велика, такая Ц аршина с три гако
м. Спрятать не успел, держу рыбину под мышкой, а сам трясусь, коленки сгиба
ю, оторопь проделываю, быдто уж очень я пужлив, а сам стерлядь тихонечко на
уськиваю.
Стерлядь, ты сам знаешь: с головы остриста, со спины костиста.
Вот инстервент пасть разинул, штобы дыху набрать да криком всю Уйму напу
гать.
Я стерлядь ему Ц в пасть! Стерлядь скочила и наскрозь проткнула. Головой
по ногам колотит, а хвостом по морде хлешшет! Генерал инстервенской ни ды
хнуть, ни пыхнуть не может. Стерлядь его по деревне погнала, солдаты фрунт
делали да кричали:
Ц Здравье желам!
От крику стерлядь пушше лупила инстервента, он шибче бежал.
Стерлядь в воду Ц и пошла мимо городу, инстервент лапами всеми четыреми
машет, воду выкидыват, как машина кака.
В городе думали, что нова подводна лодка идет. Флагами да свистками честь
отдавали и все спорили, какой нации новой водяной аппарат?
А как распознать инстервентов? Все на одну колодку. Тетка жоны моей, стару
ха Рукавичка, сказывала:
Ц Не вызнать даже, Ц кто из них гаже!
А стерлядь мимо Маймаксы да в море вышла. По морю к нам ишшо напасть несло.
Шли военны пароходы инстервентски, и тоже нас грабить. Увидали в подозри
тельну трубу стерлядь с генералом, думали Ц мина кака диковинна на них и
дет, закричали:
Ц Гляньте-ко: русски какую-то смертоубийственну машину придумали! Мы за
чужим идем, но в самоповрежденье попадать не хотим.
В большом страхе заворотились в обратну дорогу, да порато круто завороти
лись: друг дружке боки проткнули и ко дну пошли.
Одной напастью меньше!

Сплю у моря

Анне Константиновне Покровс
кой


День проработал, уработался, из сил выпал, пора пришла спать валиться. А ку
да? Ежели в лесу, то тесно: ни тебе растянуться, ни тебе раскинуться Ц дере
ва мешают, как повернешься, так в пень али во ствол упрешься. Во всю длину н
е вытянешься, просторным сном не выспишься. Повалиться в поле Ц тоже спа
нье не всласть. Кусты да бугры помеха больша.
Повалился спать у моря. Песок ровненькой, мягонькой. Берег скатыватся от
лого. А ширь-то Ц раскидывайся, вытягивайся во весь размах, спи во весь пр
остор!
Под голову подушкой камень положил (один Ц на двух подушках не сплю, пухо
вых не терплю: жидкими кажут). На мягкой подушке думы теряются и снам опоры
нет.
Улегся, вытянулся, растянулся, раскинулся Ц все в полну меру и во всю охот
у. Только без окутки спать не люблю. Тут мне под руку вода прибыла. Ухватил
воду за край, на себя натянул, укутался. И так ладно завернулся, так плотно,
что ни подвертывать, ни подтыкать под себя не надо. Всего обернуло, всего о
бтекло.
И слышу в себе силу со всей дали, со всей шири. Вздохну Ц море всколышется,
волной прокатится. Вздохну Ц над водой ветер пролетит, море взбелит, бры
зги пенны раскидат.
Спал во весь сон, а шевелить себя берегся. Ежели ногой двину Ц со дна моря
горы выдвину. Ежели рукой трону Ц берега, леса, горы в море скину.
Сплю, как спится после большой работы, Ц сплю полным отдыхом, молча, без п
ереверта.
Чую, кто-то окутку с меня стягиват. Поперек сна соображаю: что за забаву на
шел кто-то сну-отдыху мешать? Я проснулся вполпросыпа. Глаза приоткрыл.
А это солнце. Оно к воде подошло. Время полночь была, вода золотым одеялом
на мне светилась. Солнце дошло до края моря, на ту сторону заглядыват (ему
надо было поглядеть, все ли там в порядке), а чтобы на той стороне долго не з
асидеться, солнце ухватилось за воду, за море, за мое одеяло Ц с меня и ста
скиват.
Я за воду, за край ухватился Ц тут межень прошла; вода прибыла Ц я море оп
ять на себя натянул: мне поспать надо, я ведь недоспал.
Солнце вверх пошло, меня пригрело. Я выспался так хорошо, что до сих пор ус
тали не знаю.
Старики говорят: один в поле не воин. Я скажу: один в море не хозяин. Кабы в т
огдашно время мог я с товаришшами сговориться, дак мы бы всем работяшшим
миром подняли бы море краем вверх, поставили бы стоймя и опрокинули бы на
землю. Смыли бы с земли всех помыкаюшших трудяшшими, мешаюшших налаживат
ь жизнь в обшшем согласье.
Да это ишшо впереди.
Теперь-то мы сговоримся.

Народные предания и сказки,
пересказанные С. Г. Писаховым

Соломбальска бывальщина

В бывалошно время, когда за лесом да за другим дорогим товаром не пароход
ы, а корабли приходили, балласт привозили, товар увозили, Ц в Соломбале в
гавани корабли стояли длинными рядами, ряд возле ряду. Снасти на мачтах к
ружевьем плелись. Гаваньские торговки на разных языках торговаться и ру
гаться умели.
В ту пору в распивочном заведении вышел спор у нашего русского капитана
с аглицким. Спорили о матросах: чьи ловчей? Агличанин трубкой пыхтит, дере
вянной мордой сопит:
Ц У меня есть такой матрос ловкач, на мачту вылезет да на клотике весь ра
зденет себя. Сышшется ли такой русский матрос?
Наш капитан спорить не стал. Чего ради время напусто тратить? Рукой махну
л и одним словом ответ дал:
Ц Все.
Ладно. Уговорились в воскресенье проверку сделать.
И вот диво Ц радии не было, телефону не знали, а на всю округу известно ста
ло о капитанском споре и сговоре.
В воскресенье с самого утра гавань полна народом. Соломбальски, городски
, из первой, второй и третьей деревень прибежали. Заречны полными карбаса
ми ехали, наряды в корзинах на отдельных карбасах плавили. Наехали с Конц
ов и с Хвостов Ц такие деревни живут: Концы и Хвосты.
От народу в глазах пестро, городски и деревенски вырядились вперегонки,
всяка хочет шире быть, юбки накрахмалили, оборки разгладили. Наряды гром
ко шуршат, подолы пыль поднимают. Очень нарядно.
Мужики да парни гуляют со строгим форсом Ц до обеда всегда по всей степе
нности, а потом… Ну, да сейчас разговор не о том!
Дождались.
На кораблях команды выстроились. Агличанин своему матросу что-то пролая
л. Нам на берег слышно только: «г а у, г а у!»
Матрос аглицкой стал карабкаться вверх и до клотика докарабкался. Гляди
м Ц раздевается, одежду с себя снимат и вниз кидат. Разделся и как есть на
гишом весь слез на палубу и так голышом перед своим капитаном стал и тоже
что-то: «г а у, г а у!» Очень даже конфузно было женскому сословию глядеть.
Городски зонтиками загородились, а деревенски подолами глаза прикрыли.

Наш капитан спрашиват агличанина:
Ц Сколько у тебя таких?
Ц Один обучен.
Ц А у нас сразу все таки.
Капитан с краю двух матросов послал на фок-мачту и на бизань-мачту.
А тут кок высунулся поглядеть. Кок-то этот страсть боялся высокого места.
На баню вылезет Ц трясется. Вылез кок и попал капитану под руку. Капитан к
оротким словом:
Ц На грот-мачту!
Кок струной вытянулся:
Ц Есть, на грот-мачту!
Кок как бывалошным делом лезет на грот-мачту. Смотрю, а у кока глаза-то кре
пко затворены.
На фок-мачте, на бизань-мачте матросы уж на клотиках и одежу с себя сняли, р
асправили, по складкам склали, руками пригладили, ремешками связали. На с
ебе только шапочки с ленточками оставили, это чтобы рапорт отдавать Ц д
ак не к пустой голове руку прикладывать!
Коли матросы в шапочках да с ленточками Ц значит, одеты, на них и смотреть
нет запрета.
А кок той порой лезет и лезет, уж и клотик близко, да открыл кок глаза, оглян
улся, у него от страху руки расцепились, и полетел кок!
Полетел да за поперечну снасть ухватился и кричит агличанину:
Ц Сделай-ка ты так!
Агличанин со страху трепешшется, головой мотат, у него зубы на зубы не поп
адают, он что-то гаукат. Аглицкой капитан рассердился, надулся:
Ц Как так, аглицкого матроса надобно долго обучать, а русски отроду умею
т и даже ловче?

Как соль попала за границу

(Сказку эту я слышал от Варвары Ивановны Тестовой в деревне Верхне-
Ладино)

Во Архангельском городу это было. В таку дальну пору, что не только моей па
мяти не хватит помнить, а и бабке с прабабками не припомнить году-времени
. Мы только со слов на слова кладем да так и несем: которо растрясется, кото
ро до записи дойдет.
Дак вот жил большой богатой человек. Жил он лесом, в разны заграницы лес пр
одавал. Было у такого человека три сына. Старшой да средней хорошо вели де
ло: продавали, обдували, считали, обсчитывали и любы были отцу.
Младшему сыну торговля не к рукам была, ему бы песней залиться да плясом з
авиться. Да и дома-то он ковды-нековды оследиться. Все с компанией развес
елой время вел Ц звали этого молодца Гулена. Парень ласковой, обходител
ьной, на поклон легок, на слово скор, на встрече ловок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40