— Не уверен в этом, — заметил он. — Она выглядит так, как будто в ней и так предостаточно магии. Она— она действительно дышит или мне кажется?Главный Диспутатор развернулся кругом и наставил палец на Библиотекаря.— Ты построил ее? — рявкнул он.Орангутанг потряс головой.— Уук.— Что он сказал?— Он сказал, что не строил ее, а просто собрал ее в одно целое, — перевел Декан, не поворачивая головы.— Уук.— Я собираюсь сесть на нее, — сказал Декан.Остальные волшебники почувствовали, как что-то вдруг вытекло из их душ, а на освободившееся место неожиданно плюхнулась неуверенность.— На твоем месте я бы этого не делал, старина, — сказал Главный Диспутатор. — Ты же не знаешь, куда она может тебя увезти.— Не волнуйся, — ответил Декан. Он не отрываясь смотрел на сооружение.— Я хочу сказать, что она не от мира сего, — пояснил Главный Диспутатор.— Я был от мира сего больше семидесяти лет, — сказал Декан. — И мне он страшно надоел.Он шагнул в круг и положил руку на седло. Повозка задрожала.— ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ.Высокая темная фигура неожиданно возникла в дверном проеме и в несколько шагов достигла середины круга.Костяная рука опустилась Декану на плечо и мягко, но непреклонно отпихнула его в сторону.— БЛАГОДАРЮ.Фигура вскочила в седло и нащупала рукоятки. Она посмотрела на штуковину, которую оседлала.В некоторых ситуациях необходимо выглядеть на все сто..Палец указал на Декана.— МНЕ НУЖНА ТВОЯ ОДЕЖДА.Декан отступил назад.— Чего?— ДАЙ МНЕ СВОЕ ПАЛЬТО.Декан с крайней неохотой стянул мантию и протянул ее вперед.Смерть облачился в нее. Так-то лучше.— НУ, А ТЕПЕРЬ ПОСМОТРИМ.Голубое сияние вырвалось у него из-под пальцев и распалось на зубчатые голубые линии, образовавшие корону вокруг каждого пера и каждой бусинки.— Мы же в подвале, — подал голос Декан. — Или это неважно?Смерть окинул его взглядом.— НЕТ.Модо выпрямился и задержался на секунду, чтобы полюбоваться зрелищем розовой клумбы, на которой было и несколько черных роз, которые он и не мечтал когда-либо вывести. Плотное магическое окружение имеет кое-какие плюсы. Их аромат плыл в вечернем воздухе, как ободряющая дружеская беседа.Клумба взорвалась.Он успел заметить хвост пламени, по дуге ушедший в небо, прежде чем его засыпало дождем бусинок, перьев и нежных черных лепестков.Он потряс головой и побрел прочь в поисках лопаты.— Сержант?— Да, Шнобби?— Понимаешь, твои зубы…— Какие зубы?— Зубы, которые у тебя во рту.— А, точно. И что с моими зубами?— Обрати внимание, как они подогнаны друг к другу.Настала тишина, пока сержант Колон исследовал языком тайники своей ротовой полости.— Эт у а… — начал он, но тут же поправился. — Интересное наблюдение, Шнобби.Шнобби закончил скручивать сигарету.— Как думаешь, может, нам уже стоит закрыть ворота, сержант?— Вполне может быть.Прилагая так мало усилий, как только возможно, они свели створки ворот вместе. Они не служили ничем, кроме как предупреждением. Ключ потерялся боги знают когда. Даже вывеска, на которой значилось: «Спосибо Что Ни Вторглись в Наш Горот» уже почти не читалась.— Я полагаю, мы могли бы… — начал Колон и осекся, уставившись куда-то вдоль улицы. — Что это за свет? — спросил он. — И что производит этот шум?Голубые отблески замелькали на стенах домов на том конце длинной улицы.— По звуку напоминает какое-то дикое животное, — заметил капрал Шноббс.Свет собрался в две острейшие пики.Колон прищурился.— А с виду… с виду вроде лошадь или что-то типа того. Оно направляется прямо к воротам!Исполненный муки вой метался меж домами.— Шнобби, я не думаю, что оно собирается остановиться!Капрал Шноббс распластался по стене. Колон, в несколько большей степени отмеченный чувством долга, неуверенно замахал руками в сторону приближающегося света.— Не делай этого! Не делай этого!А затем резким рывком выдернул себя из грязи.Розовые лепестки, перья и блестки мягко сыпались на землю вокруг него. Прямо перед ним в воротах красовалась дыра и голубоватые огоньки плясали у нее по краям.— Вот тебе и старый дуб, — невнятно высказался он. — Я только надеюсь, что нас не заставят платить за это из собственных карманов. Ты заметил, кто это был, Шнобби? Шнобби?Шнобби осторожно высунулся из-за стены.— У него была роза в зубах, сержант, — сообщил он.— Да, да, но узнаешь ли ты его, если еще раз увидишь?Шнобби сглотнул.— Если не узнаю, сержант, — проговорил он. — Это будет величайшее достижение в деле опознания.— Мне это не нравится, мистер Глод! Мне это не нравится!— Заткнись и правь!— Но эта дорога не из тех, что рассчитаны на быструю езду!— Все в порядке! Все равно не видно, куда едем.Телега на двух колесах прошла поворот. Пошел снег, редкий и мокрый, таявший, едва коснувшись земли.— Но мы же углубляемся в холмы! Здесь кругом обрывы! Мы же перевернемся!— Хочешь, чтобы тебя поймал Хризопраз?— Нно-о-о, мертвые!Бадди и Клиф сидели, намертво вцепившись в борта мотающейся во тьме телеги.— Они все еще позади нас? — проорал Глод.— Ничего не видно! — крикнул в ответ Клиф. — Может, расслышим что-нибудь, если остановимся!— Да, но вполне возможно, что расслышим это слишком близко!— Нно-о-о, па-а-ашли, мертвые!— Ну хорошо, а если мы просто выкинем деньги на дорогу?— ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ?Бадди бросил взгляд через задний борт телеги. Во тьме, наводящей на мысли о глубочайшем ущелье, невозможно было что-либо разглядеть уже за несколько шагов.Гитара тихонько позвякивала в унисон с толчками и ударами. Бадди поднял ее одной рукой. Странно — она никогда не молчала. Этого не удавалось добиться, даже с силой прижав струны обеими руками — он пробовал. Рядом лежала арфа; ее струны не издавали ни звука.— Псих ненормальный! — заорал Глод. — А ну-ка, помедленней! Ты чуть не перевернул нас!Асфальт натянул поводья. Телега постепенно сбавила ход.— Так-то лу…Гитара завизжала. Звук был таким высоким, что вонзался в уши, как игла. Лошади в испуге задергались в упряжи и опять рванули вперед.— Останови их!— А я что делаю?!Глод повернулся назад, ухватившись за облучок.— Вышвырни это хрень!Бадди, схватив гитару, вскочил на ноги и отвел руку назад, собираясь зашвырнуть гитару в ущелье.И застыл в сомнении.— Бросай ее!Клиф тоже поднялся и попытался выхватить у него гитару.— Нет!Он крутанул ее над головой и врезал троллю в челюсть, свалив его с ног.— Глод, тормози!..И тут с ними поравнялся кто-то на белой лошади. Фигура в капюшоне наклонилась вперед и перехватила поводья. Телега ударилась о камень и взмыла в воздух, чтобы через секунду обрушиться обратно на дорогу. Асфальты услышал, как затрещали столбы, когда телега врезалась в ограду, увидел, как лопнули постромки, почувствовал, как телега закрутилась вокруг своей оси… И остановилась.Вслед за этим произошло так много всего, что Глод впоследствии никому не описывал свое ощущение, что хотя телега буквально раскололась о край подвернувшегося валуна, она продолжала нестись, кувыркаясь, прямо на скалы…Глод открыл глаза. Картина, качающаяся перед ним, была будто из дурного сна. Его швырнуло через весь кузов, когда телегу закрутило, и теперь он лежал на ее заднем борту и смотрел прямо в глубину ущелья. Дерево под ним потрескивало.Кто-то схватил его за ногу.— Кто это? — прошептал он, поскольку говори он нормальным голосом, телега непременно сорвалась бы в пропасть.— Это я, Асфальт. А кто держит меня за ногу?— Я, — сказал Клиф.— За что ты там ухватился, Глод?— Просто… что-то, за что-то случайно ухватилась моя рука, — сказал Глод.Телега затрещала опять.— Это ведь у тебя золото, так? — сказал Асфальт. — Признавайся. Ты вцепился в мешок с золотом?— Идиотский гном! — заорал Клиф. — Отпусти его, или мы все погибнем!— Отпустить пять тысяч долларов — это все равно что погибнуть, — возразил Глод.— Придурок! Ты же не сможешь их вытянуть!Асфальт завозился в поисках точки опоры. Телега слегка сползла.— Зато где-то через минуту они вытянут нас, — пробормотал он.— Так кто же, — вопросил Клиф когда телега уступила еще один дюйм, — держит Бадди?Некоторое время все трое в молчании пересчитывали свои конечности и пытались определить, к чему они крепятся.— Я думаю…эээ…что он улетел вниз, — проговорил Глод.Четыре аккорда прозвенели в воздухе. Бадди висел на заднем колесе, прямо над пропастью и раскачивался в такт восьмитоновому риффу, звучащему у него в душе.Не стариться. Не умирать. Вечно существовать в том раскаленном добела мгновении, когда визжит толпа и когда каждая нота — удар сердца. Языком пламени возносится в небеса. Ты никогда не станешь старше. Они никогда не скажут, что ты мертв. Дело сделано. Ты будешь величайшим музыкантом мира. Живи быстро. Умри молодым.Музыка сотрясала все его существо.Ноги Бадди медленно качнулись вперед и нащупали выступы на поверхности утеса. Он подтянулся, зажмурившись, и с усилием вскарабкался на колесо.Чья-то рука тронула его за плечо.— Нет!Его глаза раскрылись. Он повернул голову и посмотрел прямо в лицо Сьюзан, а затем вверх на телегу.— Что…— начал он невнятным от потрясения голосом. Он высвободил одну руку, неловко нащупал гитарный ремень и стянул его через голову. Струны взвыли, когда он схватил гитару за гриф и швырнул ее во тьму.Другая его рука соскользнула с обледеневшего колеса и он рухнул в ущелье.Белый росчерк в воздухе — и он тяжело приземлился на что-то бархатное и пахнущее конским потом. Сьюзан придержала его свободной рукой, направив Бинки вверх сквозь мокрый снег.Лошадь опустилась на дорогу и Бадди сполз в грязь. Чуть погодя он смог приподняться на локтях.— Ты?— Я, — ответила Сьюзан.Она обнажила косу. Блеснуло лезвие; снежинки, падающие на него, распадались напополам, не замедляя полета.— Ну что ж, надо бы разобраться с твоими друзьями.В воздухе возникло трение, как будто внимание мира наконец сфокусировалось. Смерть пригляделся к будущему.— О, ПРОКЛЯТЬЕ!Барахло начало разваливаться. Библиотекарь скрепил его на совесть, но трухлявое дерево и хрупкие кости не могли долго выдерживать такое напряжение. Перья и бусинки разлетались во все стороны и, дымя, опускались на дорогу. Колесо, соскочив со своей оси, покинуло компанию и поскакало по дороге, теряя спицы, когда агрегат почти на боку вписался в поворот. Однако это не играло никакой роли — что-то, похожее на душу, мерцало там, где отвалились составные части. Как если бы вы взяли блестящую машины и направили на нее свет так, что вся она засияла и пошла бликами, а затем убрали машину, оставив свет…Остались только лошадиный череп и заднее колесо, которое крутилось в вилке, сработанной из чистого света, и тлело.Хреновина с ревом обошла Достабля, отчего его лошадь сбросила седока в канаву и унеслась прочь.Смерть привык ездить с ветерком. Теоретически он и так был повсюду, поджидая каждого. Самый быстрый способ передвижения — сразу пребывать в пункте назначения. Он бы никогда не добился этого, двигаясь медленно. Окружающий пейзаж, как правило, виделся ему размытым; но никогда до сих пор он не оказывался в четырех дюймах от его колена на поворотах.Телега сползла еще немного; теперь уже и Клиф смотрел прямо во тьму.Что-то коснулось его плеча.— ХВАТАЙСЯ ЗА НЕЕ. НО НЕ ПРИКАСАЙСЯ К ЛЕЗВИЮ.Бадди наклонился вперед.— Глод, если ты бросишь сумку, я…— Даже и не думай об этом.— Глод, в саване нет карманов.— Значит, ты выбрал плохого портного.Наконец Бадди ухитрился ухватить его за свободную ногу и потянул. Один за другим, цепляясь друг за друга, Банда извлекла себя из пропасти на дорогу. И повернулась лицом к Сьюзан.— Белая лошадь, — сказал Асфальт. — Черный плащ. Коса. Хмм…— Ты тоже можешь видеть ее? — спросил Бадди.— Я надеюсь, мы не будем об этом жалеть, — заметил Клиф.Сьюзан извлекла жизнеизмеритель и критически осмотрела его.— Я полагаю, мы уже не успеем расторгнуть кое-какую сделку? — спросил Глод.— Я просто выясняю, мертв ты уже или нет, — объяснила Сьюзан.— Я думаю, жив, — сказал Глод.— Держись за эту мысль.Скрежет заставил их обернуться. Телега съехала вперед и рухнула в ущелье. Сперва она с грохотом налетела на скалу, торчащую на полпути вниз, а затем, с гораздо более удаленным треском, обрушилась на каменистое дно. Оранжевые языки пламени со звуком «уумпф» взметнулись вверх, когда вспыхнуло масло в фонарях. Колесо, оставляя горящий след, покатилось прочь от груды обломков.— Мы должны были быть там, — сказал Клиф.— А тебе не кажется, что нам лучше теперь свалить? — спросил Глод.— Угу, — ответил Клиф. — Раз уж мы не погибли под горящими обломками.— Ну да, но она выглядит чересчур… потусторонне…— По мне так прекрасно. В любой день возьму потустороннее в хорошо прожаренном виде.За их спиной Бадди повернулся к Сьюзан.— Я… разобралась с этим, — сказала она. — Музыка раскачивала историю, мне кажется. Она чужая в нашей истории. Можешь припомнить, где ты ее нашел?Бадди вытаращился на нее. Будучи только-только спасенным от смерти привлекательной девушкой на белой лошади, вы не слишком готовы к расспросам о покупках.— В лавке в Анк-Морпорке, — сказал Клиф.— В таинственной древней лавке?— Таинственной, как все прочие. Там…— Вы возвращались туда? Нашли ее на том же месте?— Да, ответил Клиф.— Нет, — ответил Глод.— Куча любопытных товаров, которые хочется заполучить, чтобы хорошенько разобраться в них?— Да! — ответили Клиф и Глод хором.— А, — сказала Сьюзан. — Лавка этого сорта.— Я знал, что ее там не было, — заявил Глод. — Разве я не говорил, что ее там не было? Я сказал: ее там не было. Я сказал, что она сверхъестественная.— Я думал, это значит — длинная, — заметил Асфальт.Клиф раскрыл ладонь.— Снег перестал, — сообщил он.— Я выкинул эту штуковину в ущелье, — сказал Бадди. — Я… мне она больше не нужна. Она, должно быть, разлетелась в щепки.— Нет, — сказала Сьюзан. — Это не то, что можно…— Облака… они стали какие-то сверхъестественные, — сказал Глод, глядя вверх.— Что, длинные? — спросил Асфальт.Они все почувствовали это… ощущение, как будто стена, окружающая мир, исчезла. Воздух загудел.— А теперь что это такое? — спросил Асфальт, когда они инстинктивно сбились вместе.— Ты должен знать, — заметил Глод. — Ну, ты же везде побывал, все повидал.Сверкнула белая вспышка. А затем сам воздух стал светом — белым, как лунный и ярким, как солнечный. Возник звук, подобный реву миллионов голосов.И сказал:— Дайте мне показать вам, кто я. Я — музыка.Сумкоротый зажег каретные фонари.— Пошевеливайся, парень! — заорал мистер Клит. — Мы же хотели поймать их, ты забыл? Хат. Хат. Хат.— Не понимаю, какой в этом смысл теперь, когда они сбежали, — проворчал Сумкоротый, заскакивая в экипаж, когда мистер Клит хлестнул лошадей. — Я хочу сказать — они ведь удрали отсюда. А нам больше ничего от них надо и не надо, разве не так?— Нет! Ты же видел их. Они — это… это душа всех этих безобразий, — сказал Клит. — Мы не можем допустить, чтобы подобное повторилось.Сумкоротый смотрел в сторону. Уже не первый раз он думал о том, что мистер Клит никогда не играл в составе оркестра и что вдобавок он из тех, кто выстраивает свое персональное пылающее безумие из сумасшедших и горячих частей.Сумкоротый не имел ничего против фокстрота на пальцах или черепномозгового фанданго, но он никого не убивал, по крайней мере специально. Сумкоротый предполагал, что и у него есть душа, возможно, с прорехами и слегка обтрепанная по краям, и лелеял надежду, что в свое время бог Рег подыщет ему местечко в небесном оркестре. Если вы убийца, на хороший инструмент рассчитывать не приходится. Скорее всего, вам достанется какой-нибудь альт.— Как насчет того, чтобы бросить это дело? — спросил он. — В смысле, они все равно не вернутся…— Заткнись!— Но в этом же нет никакого смысла…Лошади шарахнулись в сторону. Карета содрогнулась. Нечто размытое пронеслось мимо, оставив за собой полосу голубых огоньков, которые еще некоторое время тлели, а потом погасли.Смерть предполагал, что в какой-то момент ему придется остановиться. Однако его глодало неприятное подозрение, что в той темной энциклопедии, в которой говориться о призрачных машинах, слово «тормозить» встречается не чаще понятия «безопасная езда». Совсем не в их природе останавливаться каким-то образом, кроме как при трагических обстоятельствах в конце третьего куплета.В этом была главная сложность с Музыкой Рока — она норовила переделать все на свой собственный особый манер.Очень медленно, продолжая вращаться, переднее колесо оторвалось от земли.Абсолютная тьма заполняла вселенную.И голос рек:— Это ты, Клиф?— Угу.— Хорошо. Это я — Глод?— Угу. По голосу похоже на тебя.— Асфальт?— Тут.— Бадди?— Глод?— И…эээ…леди в черном?— Да?— Вы знаете, где мы, мисс?Тверди под ними не было. Однако у Сьюзан не возникало ощущения полета. Она просто стояла. Тот факт, что она стояла ни на чем, не имел особого значения. Она никуда не падала потому, что здесь падать было некуда — или неоткуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33