И потому весьма огорчительно было узнать, что Гильдия Музыкантов, когда он наконец нашел ее, не имела никакого здания.Она была просто кучкой халуп на задах парикмахерской.Имп уселся в комнатке с коричневыми стенами и стал ждать. На стене перед ним обнаружилось предупреждение: «Для собственного же комфорта ВЫ НЕ БУДЕТЕ КУРИТЬ!». Имп не курил никогда в жизни. Повсюду в Лламедосе было слишком сыро для этого.Однако сейчас он неожиданно ощутил настоятельное желание попробовать.Кроме него в комнате находились тролль и гном, и он не ощущал непринужденности в их компании.Они пристально разглядывали его. Наконец, гном спросил:— А ты не эльф?— Я? Нет!— Ты выглядишь здорово по эльфийски из-за этих твоих волос.— И все же я никакой не элльф! Честное сллово!— Ты откудова? — спросил тролль.— Лламедос, — ответил Имп.Он закрыл глаза. Он знал, что тролли и гномы традиционно делают с людьми, заподозренными в том, что они эльфы. Такое, что даже Гильдии Музыкантов было бы чему поучиться.— Чо ты тут забыл? — спросил тролль. Глаза его были закрыты двумя большими квадратами темного стекла, скрепленными проволочной рамкой, которая цеплялась за уши.— Это арфа. Догадайся.— А! Играешь на ней, значит?— Да.— Друид, что ли?— Нет!Некоторое время царила тишина, пока мысли у тролля в голове выстраивались в новом порядке.— А в этой своей ночнушке выглядишь точно как друид, — громыхнул наконец он.Гном, сидящий по другую сторону от Импа, захихикал.Друидов тролли тоже не любят. Всякий разумный вид, проводящий много времени в неподвижных, камнеподобных позах, становится объектом добычи других разумных видов, которые катят его представителей на катках за шестьдесят миль, чтобы там закопать по колени в землю в своих кругах. Все это служит серьезным поводом для обид.— В Лламедосе так одеваются все подряд, понимаешь? — сказал Имп, — И я не друид! Я — бард! Я вообще не выношу буллыжников!— Опс! — сказал гном тихонькоТролль смерил Импа взглядом, медленно, не торопясь. Потом он сказал, и в голосе его не было специфического оттенка угрозы:— Недавно в городе, а?— Толлько-толлько прибылл, — ответил Имп. Да я еще и дверь не открыл, подумал он, а меня сейчас разотрут в кашу.— Небольшой совет. То, что тебе надо знать. Я даю его тебе просто так, ни за что. В этом городе «булыжник» обозначает тролля. Скверное слово, его используют глупцы. Если ты называешь тролля булыжником, значит, ты собираешься провести какое-то время в поисках собственной головы. Особенно если твои патлы выглядят по эльфийски. Это чисто совет, потому как ты бард и лабаешь музыку, как и я.— Точно! Бллагодарю! О да! — воскликнул Имп, качающийся на волнах облегчения.Он схватил арфу и извлек несколько нот. Это слегка разрядило атмосферу в комнате. Всем известно, что эльфы совершенно неспособны к музыке.— Лайас Блюстоун, — сказал тролль, выдвигая из себя нечто массивное, с пальцами.— Имп-и-Селлайн, — ответил Имп. — В общем, никогда не имелл ничего общего с работами по камню, вот что я хотелл сказать.Маленькая, узловатая рука, которая оказалась собственностью гнома, ткнула Импа с другой стороны. Он обернулся. Гном был маловат даже для гнома. На коленях у него лежала большая бронзовая труба.— Глод сын Глода, — представился он. — А ты, значит, играешь на арфе.— На чем угодно, на что натянуты струны, — ответил Имп, — но арфа — короллева среди инструментов, воистину!— А я могу что дуть во что угодно, — сообщил Глод.— Правда? — Имп заколебался в поисках уместного ответа. — Ты, доллжно быть, весьма популлярен.Тролль опрокинул здоровую кожаную сумку.— Это на чем я играю, — пояснил он.Несколько больших круглых камней раскатились по полу. Лайас подхватил один и щелкнул по нему ногтем. Раздался бам.— Музыка, исполлняемая на камнях? — спросил Имп. — Как вы называете ее?— Мы называем ее Грухауга. — ответил Лайас. — Что значит: Музыка, исполняемая на камнях.Все камни были разного размера и покрыты насечками.— Можно мне? — спросил Имп.— Сделай одолжение.Имп выбрал маленький камень и щелкнул по нему — бом. Второй, поменьше — бинг.— Как ты играешь на них? — спросил Имп.— Колочу по ним по всем.— А потом?— Что ты имеешь в виду — а потом?— После того, как ты ударишь по всем камням, что ты делаешь?— Колочу по ним по всем опять, — ответил Лайас, ударник до мозга костей.Дверь во внутреннюю комнату открылась и остроносый мужчина уставился на них.— Вы вместе? — протрещал он.Между тем упомянутая в легенде река, капля воды из которой отнимает у человека память, существует на самом деле.Многие люди полагают, что это река Анк, воду из которой можно пить, а можно вырезать ножом и жевать. Эта вода, возможно, лишит человека памяти; и уж наверняка из-за нее с человеком произойдет много всего такого, что он потом не сочтет возможным вспоминать.На самом же деле совсем другая река способна на этот фокус с памятью. Но с ней есть небольшая загвоздка. Никто не может сказать, где она протекает, поскольку всякий, кому удалось отыскать ее, забывал об этом самым превосходным образом.Смерть занялся другими возможностями.— Семьдесят пять долларов? — воскликнул Имп, — просто за то, чтобы играть музыку?— Двадцать пять долларов — регистрационный взнос, двадцать — членские взносы и пятнадцать — добровольный обязательный ежегодный взнос в Пенсионный Фонд, — объяснил мистер Клит, секретарь Гильдии.— Но у нас нет столько денег!Секретарь пожал плечами, дав понять, что у мира много проблем и эта — одна из них, но это проблемы мира, а не секретаря.— Но мы, возможно, сможем запллатить, когда подзаработаем немного, — предложил Имп слабым голосом, — еслли бы вы, допустим, позволлилли бы нам неделлю илли две…— Я не могу позволить вам играть, пока вы не вступите в Гильдии, — ответил мистер Клит.— Но мы не сможем вступить в Гильдию, пока не поиграем, — сказал Глод.— Именно так, — ответил мистер Клит весело. — Хат. Хат. Хат.Это был странный смех — совершенно невеселый и неуловимо птичий. Он очень подходил своему владельцу, которого вы могли бы получить, выделив из чего-то в янтаре окаменевший генетический материал и нарядив его в костюм.Лорд Ветинари потворствовал росту Гильдий. Они были большими колесиками в прекрасно отлаженном часовом механизме города. Каплю масла сюда… немного песочку туда — и в целом все работает. И предоставляет возможность роста — в том смысле, в каком компостная куча предоставляет ее червям — для мистера Клита. Он не являлся, в стандартном понимании, плохим человеком; точно так же чумная крыса, с непредвзятой точки зрения, не является плохим животным. Мистер Клит тяжко трудился на пользу своего братства. Он жизнь положил на это. Есть масса вещей, которые должны быть сделаны и которые никто не хочет делать; и люди благодарны мистеру Клиту за то, что он их делает за них. Ведение протокола, к примеру. Или отслеживание членских списков. Заполнение бумаг. Организация.Ранее он в поте лица трудился на Гильдию Воров, сам не будучи вором — по крайней мере, в буквальном понимании. Затем открылась гораздо более высокая вакансия в Дурацкой Гильдии — и мистер Клит не свалял дурака. И наконец — должность секретаря Музыкантов.Согласно правилам, секретарем Гильдии может быть только музыкант, так что он приобрел расческу и папиросную бумагу. До сих пор Гильдия управлялась настоящими музыкантами, поэтому списки членов никто никогда не разворачивал, никто не платил взносы в срок, организация была должна несколько тысяч долларов под грабительские проценты троллю Хризопразу, а ведь у него даже слуха не было.Когда мистер Клит в первый раз раскрыл неопрятный гроссбух и увидел царящий в нем бардак, его охватило глубокое и прекрасное чувство. С этого момента он уже не оглядывался по сторонам. Он проводил массу времени, глядя вниз. Хотя у Гильдии были совет и президент, у нее так же был и мистер Клит, который вел протоколы, следил за тем, чтобы дела шли без сучка, без задоринки и тихо улыбался сам себе. Странный, но достоверный факт — стоит людям свергнуть тирана и начать править самостоятельно — тотчас же, как гриб после дождя, возникает мистер Клит.— Хат. Хат. Хат. — Возможность вызвать у мистера Клита смех стояла в обратной зависимости от реально содержащегося в ситуации юмора.— Но это же бессмысллица!— Добро пожаловать в таинственный мир гильдийской экономики, — сказал мистер Клит. — Хат. Хат. Хат.— А еслли мы будем играть, не явлляясь члленами Гилльдии, что тогда? — спросил Имп. — Вы конфискуете наши инструменты?— Для начала, — ответил президент, — а затем мы некоторым образом вернем их вам. (Хат. Хат. Хат) Между прочим… Вы, случайно, не эльф?— Семьдесят пять долларов — это грабеж, — заявил Имп, когда они брели по вечерним улицам.— Больше, чем грабеж, — сказал Глод. — Я слышал, что Гильдия Воров берет только проценты.— И ты получаешь членство в Гильдии и что угодно, — пророкотал Лайас. — Даже пенсию. И каждый год поездка в Квирм на пикник.— Музыка доллжна быть свободной! — сказал Имп.— Что будем делать сейчас? — спросил Лайас.— У кого сколько? — спросил Глод.— У меня доллар, — сказал Лайас.— У меня несколько пенсов, — сказал Имп.— Значит, сейчас мы отправимся перекусить, — сказал Глод. — Вот сюда.Он показал на вывеску.— Кормовая Нора Гимлета? — спросил Лайас. — Гномье имя. Сквермишель с помоями?— Теперь он готовит и для троллей, — ответил Глод. — Решил отбросить этнические предрассудки, чтобы побольше зарабатывать. Пять видов угля, семь видов кокса с пеплом и осадочные породы, от которых у тебя слюнки потекут. Ну что, нравится?— А гномий хллеб? — спросил Имп.— Тебе нравится гномий хлеб? — спросил Глод.— Я очень ллюбллю его, — сказал Имп.— Что, настоящий гномий хлеб? — уточнил Глод. — Ты уверен?— Да. Он хрустящий и очень вкусный, воистину!Глод пожал плечами:— Это доказывает, что ты не врал, — сказал он. — Тот, кто любит гномий хлеб, не может быть эльфом.В забегаловке было почти пусто. Гном, до подмышек скрытый фартуком, смотрел на них поверх стойки.— У вас подают хрустящую крысу? — спросил Глод.— Лучшая клятая крыса-фри в городе, — ответил Гимлет.— Тогда мне четыре хрустящих крысы.— И гномий хлеб, — сказал Имп.— И кокс, — добавил Лайас.— Крысиные головы или крысиные ноги?— Нет. Четыре хрустящих крысы.— И кокс.— Крыс подать с кетчупом?— Нет.— Ты уверен?— Никакого кетчупа.— И кокс.— Два крутых яйца, — сказал Имп.Окружающие одарили его странными взглядами.— А что такое? Я просто ллюбллю яйца вкрутую, — добавил он.— И кокс.— И два яйца вкрутую.— И кокс.— Семьдесят пять долларов, — сказал Глод, когда они уселись. — Сколько будет семьдесят пять долларов умножить на три?— Много долларов, — сказал Лайас.— Больше двух сотен долларов, — уточнил Имп.— Думаю, мне не приходилось видеть две сотни долларов за раз, — сказал Глод. — Во всяком случае, наяву.— Мы добудем деньги? — спросил Лайас.— Мы не можем добывать деньги, играя музыку, — сказал Имп. — Это Закон Гилльдии. Еслли они поймают тебя, они отберут твой инструмент и засунут… — он запнулся. — В общем, еслли ты фллейтист, то это будет то еще удоволльствие, — припомнил он.— Не думаю, что тромбонисту придется легче, — заметил Глод, посыпая крысу перцем.— Я не могу вернуться домой, — сказал Имп. — Я сказалл им… В общем, я не могу. Да даже если бы я мог, мне бы пришллось вытесывать моноллиты, как мои братья. Все, что их интересует, это их каменные круги.— А если я сейчас вернусь домой, — сообщил Лайас, — я буду дубасить друидов.Оба украдкой чуть отодвинулись друг от друга.— Тогда нам надо играть там, где Гильдия нас не найдет, — сказал Глод весело. — Надо найти какую-нибудь заточку…— Заточка у меня есть, — заявил Лайас с гордостью. — Из напильника.— Я имею в виду ночной клуб, — пояснил Глод.— Ночью им некуда деться.— Я уверен, — сказал Глод, оставляя эту тему, — что в городе полно заведений, которым не нравится платить по ценам Гильдии. Мы могли бы дать несколько разовых концертов и без труда заработать.— Что, втроем? — спросил Имп.— Конечно.— Но мы играем гномью музыку, челловеческую музыку и троллью музыку. Вряд лли они совместимы. Я имею в виду, что гномы сллушают гномью музыку, ллюди сллушают челловеческую музыку и тролли сллушают троллью музыку. Что поллучится, еслли мы смешаем их? Нечто чудовищное.— А что такое? Мы неплохо уживаемся, сказал Лайас, привстав чтобы добыть со стойки соль.— Мы же музыканты, — сказал Глод. — А это совсем другое дело.— А, да. Верно, — согласился Лайас.Он сел.Раздался треск.Лайас встал.— Ох, — произнес он.Имп медленно и с величайшей осторожность взял с лавки то, что осталось от его арфы.— Ох, — повторил Лайас.Струны скрутились с печальным звуком.Смотреть на это было все равно как на смерть котенка.— Я выигралл ее на Эйстеддфоде, — произнес Имп.— Ты сможешь склеить ее назад? — спросил Глод наконец.Имп покачал головой:— В Лламедосе не осталлось никого, кто знает, как это деллать.— Да, но на Улице Искусных Ремесленников…— Я действительно извиняюсь. Я имею в виду — действительно извиняюсь. Не могу понять, как она тут оказалась.— Это не твоя вина.Имп безуспешно пытался сложить обломки вместе. Музыкальный инструмент нельзя починить. Он помнил, как об этом говорили старые барды. У них есть душа. У всех инструментов есть душа. Когда их ломают, душа ускользает, улетает, как птица. Все, что можно собрать из обломков — это ничтожное соединение дерева и проволоки. Может быть, оно сможет звучать и даже ввести в заблуждение случайного слушателя, но… С тем же успехом можно сбросить кого-нибудь с обрыва а потом сшить обратно, ожидая, что этот кто-то оживет.— Ну, тогда, может быть, мы сможем раздобыть тебе новый? — спросил Глод. — На Задах… на Задах есть одна замечательная музыкальная лавка… — он запнулся. Конечно. Разумеется. На Задах есть музыкальная лавка. И всегда там была. — На Задах, — повторил он, просто чтобы быть уверенным. — Обязана быть там. На Задах. Да. Уже многие годы.— Такую не раздобудем, — сказал Имп. — Прежде чем просто коснуться дерева мастер проводит две неделли в пещере под водопадом, завернувшись в волловью шкуру.— Зачем?— Я не знаю. Это традиция. Он очищает свой разум от всего отвлекающего.— Должно быть, зачем-то еще, — сказал Глод. — Но мы купим тебе что-нибудь. Ты не можешь быть музыкантом без инструмента.— Но у меня и денег-то нет, напомнил Имп.Глод хлопнул его по спине.— Это неважно, — заявил он. — У тебя есть друзья! Мы поможем тебе, если сможем конечно.— Но мы потратилли все деньги на эту еду, — сказал Имп. — У нас болльше нет ни пенса.— Это негативный взгляд на вещи, — заметил Глод— Ну, да. Но у нас же ничего нет, сам посуди.— Я разбираюсь кое в чем, — заявил Глод. — Я гном, так? А мы понимаем в деньгах. Знание денег — это, в сущности, мое среднее имя.— Какое длинное.Уже почти стемнело, когда они добрались до магазина, который располагался по правую руку, напротив стен Незримого Университета. Он выглядел как музыкальный торговый центр, усиленный ломбардом, так как у каждого музыканта бывают в жизни периоды, когда ему приходится закладывать свой инструмент, если он хочет есть и спать под крышей.— Ты что-нибудь здесь покупал? — спросил Лайас.— Нет… Насколько я помню, — ответил Глод.— Он закрыт, — сказал Имп.Глод забарабанил в дверь. Через некоторое время дверь со скрипом приоткрылась ровно настолько, чтобы обнаружить ломтик лица, принадлежащего старухе.— Мы хотели бы приобрести инструмент, ма'ам, сказал Имп.Глаз и ломтик губ осмотрели его с ног до головы.— Ты человек?— Да, ма'ам.— Тогда входи.Лавка освещалась несколькими свечами. Старуха ретировалась в безопасное место, за стойку, откуда принялась высматривать признаки того, что он собирается убить ее в ее собственной постели.Трио осторожно проследовало через лавку. Создавалось впечатление, что здесь скопились не выкупленные заклады за несколько столетий. Музыканты частенько бывают на мели; это одна из характеристик музыкантов. Здесь были военные горны, здесь были лютни, здесь были барабаны.— Ну и хлам, — пробормотал Имп себе под нос.Глод сдул пыль с крумгорна, поднес его к губам и извлек звук — как будто привидение переело бобов.— Я думаю, в нем сдохла мышь, — заявил он, вглядываясь в глубину.— С ним было все в порядке до того, как ты принялся дуть в него, — отрезала старуха.На другом конце лавки с грохотом обрушились цимбалы.— Извиняюсь, — сказал Лайас.Глод поднял крышку инструмента, совершенно незнакомого Импу, обнаружив ряд клавиш. Гном пробежался по ним своими толстыми короткими пальцами, произведя последовательность печальных, тонких звуков.— Что это такое? — прошептал Имп.— Клавесин, — ответил Глод.— Годится на что-нибудь?— Не думаю.Имп выпрямился. У него возникло чувство, что за ним наблюдают. За ним наблюдала старуха, но был еще кто-то кроме нее…— Это бесполлезно. Тут ничего нет, — громко произнес он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33