А вот то, что было куда меньше по масштабам, оставили за ним, и это, менее значительное, а именно решение транспортной проблемы, оказалось необычайно сложным. Заготовки корья будут проводиться преимущественно на островах реки Лены. Вывозить заготовленное корье можно только по воде, стало быть, нужны достаточно вместительные шаланды и достаточно мощный катер.
Петр сам, не передоверяя никому, произвел все подсчеты. Для того чтобы восполнить недополученное количество экстракта — сто двадцать тонн, необходимо заготовить не менее тысячи двухсот тонн корья. Массовые заготовки его начнутся со второй половины июня. На вывозку заготовленного корья остаются конец июня, июль, август, начало сентября — в лучшем случае девяносто дней. Продолжительность одного рейса в зависимости от удаленности острова — один-два дня, в среднем полтора дня, то есть всего шестьдесят рейсов. Этим определяется и грузоподъемность: тысяча двести тонн, поделенные на шестьдесят.
Искомый ответ: потребуются шаланды общей грузоподъемностью в двадцать тонн и соответствующий по мощности катер.
Василий Васильевич, которому поручено было приобрести «торговый флот», высказался по этому поводу совершенно четко и недвусмысленно:
— Продать десяток катеров и сколько угодно шаланд берусь за один день, не сходя с места. Купить не смогу ни одной шаланды, ни одного катера.
И пояснил, что шаланды строят в верховьях Лены на полу-
кустарных верфях в Качуге, Жигалове и Осетрове. А это все уже не наша республика. Значит, добиваться нарядов на шаланды надо в Москве. Да и неизвестно еще, чем сейчас эти верфи заняты. Может, у них теперь совсем другие заказы... Что же касается катеров, то тут положение еще хуже. Их всегда завозили с Большой земли, чаще всего Северным морским путем.
— Как же быть?.. — спросил Петр.— Опять бить поклоны в Москве?
— В Москве бить поклоны никому не заказано,— рассудительно ответствовал Василий Васильевич.— Только у Москвы сейчас другие заботы. На месте искать надо.
— Где?
— Дайте мне вашу кобылку, я кое-куда съезжу, поспрашиваю. Может, и разузнаю что...
— Поезжайте, Василий Васильевич. Узнаете — сразу ко мне, хоть в ночь-полночь...
Вечером Василий Васильевич доложил Петру, что удалось ему разузнать:
— Есть один старик, в Жатайском затоне живет. Мастер по этому делу. Мастер первой руки. Может и шаланды и корпус катера изготовить.
— Сразу с утра поезжайте к нему и пригласите.
— Уже пригласил. Только, по правде сказать, не больно охотно согласился...
— Почему?
— Сосед наш, директор электростанции, тоже хотел ему катер заказать, да не сладились они. Вот Лука Силыч, так мастера зовут, и говорит мне: «Что я снова в город потащусь?.. Зазря время терять?..» Ну, я его уговорил, сказал, что зря не будет. Придет завтра утром.
Утром, точно с началом занятий в конторе, в кабинет Петра вошел высокий старик иконописного вида: длинная, чуть раздвоенная серебряная борода, такие же волосы, расчесанные на прямой пробор, на худощавом и темном, словно задубелом лице большие строгие глаза. Петр встал ему навстречу.
— Здравствуйте, Лука Силыч! Садитесь, пожалуйста, разговор есть.
— Только бы не такой, как с соседом вашим,— хмуро усмехнулся Лука Силыч.
Петр на намек никак не отозвался, словно бы не слышал его вовсе.
— Вот какое у нас к вам дело.— И обстоятельно изложил его суть.
— Могу,— сказал Лука Силыч, внимательно выслушав Петра,— и шаланды и катер могу, приходилось. Катер один собирать буду, а как шаланды почнем ладить, тогда двое в помощь мне понадобятся.
— Есть они у вас? — спросил Петр.
— Один имеется. А второй, он помоложе нас был, так того нету, на войну ушел. Значит, одного вы мне предоставьте.
Петр виновато развел руками:
— Нет у меня мастеров по вашему делу.
— Нам не мастер, подручный требуется. Плотник, чтобы топор в руках держал.
— Такого найдем.
— Теперь вы мне в точности обскажите, какой вам катер требуется? Какое ему назначение? Только буксиром ходить или людей перевозить будете? И еще: какой поставите на катере мотор?
— Основное назначение — буксировать шаланды,— ответил Петр.— Но будем использовать и как пассажирский катер, для перевозки рабочих. А мотор поставим тракторный, тридцатисильный, Харьковского завода.
- Понятно. Что вам от меня требуется, я все понял. И какие шаланды, и какой катер. Теперь что мне от вас...
— Простите, перебью,— извинился Петр.— Еще одно не уточнили: к какому сроку?
— Это само собой разумеется,— сказал Лука Силыч.— Вам катер и лодки к воде нужны. Значит, как лед пронесет, так мы,— тут он скупо усмехнулся в усы,— весь наш флот на воду.
— Тогда слушаю вас.
— Теперь, значит, что мне от вас...— повторил Лука Силыч.— Первое дело, вот прямо сейчас же матерьял отобрать. Чтобы вылежался малость. Лес сам отбирать буду. Вы поговорите с хозяином лесопилки, он меня знает. Как обговорите, я сразу на лесной склад пойду. И еще вот что мне скажите: с кем дело иметь, ежели машина понадобится или хотя подвода, а позже матерьял разный подсобный, гвозди там, скобы, пакля, смола, краска...
— Это все с тем же, с кем и начинали,— с Василием Васильевичем.
— Этот годится,— уже с улыбкой произнес Лука Силыч.— С хозяином лесопилки когда порешите?
— Сейчас, не сходя с места,— ответил Петр. Тут же позвонил директору лесозавода и после короткого разговора сказал старому мастеру: — Можете идти прямо к нему.
— Тоже мужик дельный, — одобрительно заметил Лука Силыч.— Тогда, значит, я теперь к нему.— И неторопливо начал подниматься с места.
— Погодите,— остановил его удивленный Петр.— А главный-то вопрос: цена какая?
— Это не главное,— серьезно, почти строго возразил Лука Силыч.— Главное — работа.
— Согласен. А все же?
— Вот ежели матерьял отыщу какой надо, тогда и о цене поговорим.
— А теперь не согласен. Материал надо найти. Может быть, и не самый высший сорт найдется, но все равно катер и шаланды строить будем обязательно. Так что, считайте, материал есть!
— А о цене договоримся. Петр засмеялся:
— Думаете, деваться мне некуда?
— Вовсе не потому,— покачал головой Лука Силыч.— А потому, как понял я, вы хозяин сурьезный. И катер вам нужон для дела, а не для забавы, как соседу вашему.
— Что вы, Лука Силыч, все на соседа моего? Он, право, мужик неплохой.
— А вот посудите сами. Условились вроде, какой катер, к какому сроку, ну все по делу. И вдруг говорит: «Чертежи мне покажите...» Говорю: «Чертеж у меня в голове, на бумаге мне не требуется».— «Нет, говорит, без чертежей нельзя...» — «Вам нельзя, говорю, стало быть, и мне нельзя». Поклонился и ушел...— Помолчав немного, Лука Силыч чуть приметно усмехнулся и продолжил: — И когда мы с вами разговор завели, я поначалу ухо востро держал. Как бы только потребовали чертежи, поклонился бы вам и разговору конец.
— Почему так строго?
— А как можно по-другому?.. Я берусь за дело, стало быть, ручаюсь. А мне не верят. Что ж, дело хозяйское что царское... А только и я не навязываюсь.
Все же Петр еще раз попросил Луку Силыча назвать цену: сказал, что ему надо смету составлять. Старый мастер назвал такую цифру, что сперва Петр подумал было, что ослышался,— уж очень мала она была, раза в три меньше, чем он сам бы назначил.
Хотел поспорить со стариком, потом решил: как все будет завершено, можно старого мастера премировать, и не только деньгами, но и кое-чем более существенным в трудное военное время. После того как строители приступили к возведению новых цехов, а Лука Силыч отобрал и вывез с лесозавода бревна, плахи, доски и прочий лесоматериал и уложил его на просушку в зрительном зале заводского клуба, изрядно сократив его полезную площадь, самым сложным остался вопрос о рабочей силе для заготовки корья.
Несложный подсчет показал: нужно заготовить тысячу двести тонн корья. Поговорив со стариками, Петр установил, что хорошей выработкой для мужика считалось четыре пуда в день — это если работать не по восемь, а по десять-один-надцать часов. Если принять за норму на рабочий день пятьдесят килограммов, получается двадцать четыре тысячи человеко-дней. А сроки заготовок определила сама природа: с половины июня до половины августа (крайний срок!), то есть всего-навсего шестьдесят дней.
Еще одно нехитрое арифметическое действие, и получается, что надо поставить на заготовки четыреста человек. Изыскать рабочую силу Для заготовки корья нарком поручил начальнику отдела кадров. Петр время от времени звонил ему и осведомлялся, как обстоят дела с выполнением указания наркома.
Дела у начальника отдела кадров шли хорошо. Он подготовил проект приказа, которым предписывалось руководителям всех городских предприятий, подведомственных наркомату, высвободить на летний период десять процентов служащих и передать их в распоряжение директора кожкомби-ната для использования на заготовках дубильного корья. Затем заручился принципиальным согласием наркома и развернул подготовительную работу. Выяснил и уточнил, сколько на каждом предприятии служащих и сколько же именно человек, имея в виду десятипроцентную квоту, должно передать предприятие на заготовку корья.
В процессе этой работы возникали и серьезные затруднения. Среди городских предприятий были и очень даже небольшие, с незначительным числом служащих, и десятипроцентная доля часто выражалась в дробных цифрах. По зрелом размышлении начальник отдела кадров пришел к решению: доли меньшие, чем пять десятых, при подсчете отбрасы-
вать, доли большие, чем пять десятых,— округлять до единицы. Разумная справедливость такого решения не могла быть оспорена. Неясным оставалось лишь одно: как быть,, если дробность выразится цифрой пять десятых? Как тут поступить: отбрасывать или округлять?.. Начальник отдела кадров в интересах дела принял волевое решение: цифру пять десятых не отбрасывать, округлять до единицы. Теперь можно было точно подсчитать количество высвобождаемых лиц по всей системе наркомата. Оно оказалось равным двадцати семи. Об этом начальник отдела кадров и сообщил Петру с чувством законного удовлетворения той оперативностью, с какой была проделана работа.
— Не густо,— сказал Петр, выслушав его.
— Но здесь еще не учтены ваши люди,— спохватился начальник отдела кадров.— У вас, если взять общезаводской и цеховой персонал, не меньше сотни наберется.
— Не наберется.
— Пусть восемьдесят. Прибавляем еще восемь человек, будет уже тридцать пять!
Продолжать этот нелепый спор не имело смысла, и Петр сказал лишь, что своими людьми он сумеет распорядиться сам, и попутно напомнил, что на заготовку надо послать четыреста человек, так что ни двадцать семь, ни даже тридцать пять погоды не сделают.
Ясно было одно — и эту проблему надо решать самим. В конце дня Петр пригласил к себе главного инженера и начальников цехов, а потом, когда те уже явились, велел позвать еще и кадровика Ольгу Ростовцеву. Хотя подумал тут же, что она вряд ли сумеет подсказать: на комбинате Ольга человек новый... Да, так он подумал, а получилось, что именно она и предложила самое дельное...
Петр предупредил начальников цехов, что будет снимать у них рабочих на заготовку корья, пусть подготовятся к этому, и приблизительно указал, из какого цеха сколько придется взять. Конечно, начальники цехов в один голос начали плакаться, уверяя, что с оставшимися у них рабочими выполнить план никак невозможно.
И вот тут, совершенно неожиданно для всех присутствующих, встала Ольга Ростовцева и, несколько смущаясь, но все же достаточно твердо сказала:
— Мне кажется, мы можем... найти рабочих на заготовку корья, не снимая так много людей из цехов...
Все уставились на нее: Петр с недоумением, начальники цехов с робкой надеждой.
А Ольга Ростовцева, оправившись уже от смущения, продолжила:
— Я вам объясню, как подошла к этой мысли. Я уже несколько дней занимаюсь тем, что уточняю, у кого из наших рабочих есть дети школьники, подростки, ну, двенадцати, тринадцати, четырнадцати, пятнадцати лет... И прошу родителей, чтобы они отпустили их летом на острова как бы в пионерский лагерь, только они будут там не все время отдыхать, а сколько-то времени работать. И все, с кем я разговаривала, согласны... И вот тогда я подумала: надо пойти в гороно, в горком комсомола, попросить, чтобы одну или, если мало, две школы целиком закрепили за нами. Мы организуем на острове лагерь, школьники и отдохнут хорошо, и сделают большую полезную работу...
— Надерут нам корья! — обрадовался Юсупов.
— И не надо будет отрывать от производства, снимать людей из цехов,— прибавил Капустин.
— Все это прекрасно,— сказала Зинаида Тихоновна,— с нашей, производственной точки зрения. А если взглянуть с другой стороны? Вы закрываете глаза на опасности, которые будут подстерегать на каждом шагу. Вывозить детей в лес, хуже того, на острова, где вокруг глубокая вода...
— Зря тревожитесь, Зинаида Тихоновна,— возразил Капустин.— Здешние дети не московские, они и к тайге и к реке привычные.
— Я помню,— поддержала его Ольга Ростовцева,— когда нам было по тринадцать-четырнадцать лет, мы одни, без взрослых, переправлялись на лодках на острова за луком, за ягодами, проводили там целые дни...
— И труд этот, мне кажется, для детей непосилен,— не уступала Зинаида Тихоновна.
— Труд, конечно, не легкий,— согласился Юсупов.— Только раньше, до революции, ребятишки этим занимались. Сам я, помню, не одно лето, много лет подряд кору драл, деньги на обувку себе зарабатывал...
— Так это до революции!..
— Вы не правы, Зинаида Тихоновна! — решительно запротестовала Ольга Ростовцева.— Мы знаем, что там, на Большой земле, подростки стоят у станков, заменили отцов и старших братьев... А это потруднее, чем на свежем воздухе кору драть.
— Комсомол прав! — сказал Петр с улыбкой, но самым
серьезным тоном.— То, что предложила Ростовцева, выход, притом единственный выход из положения. И тут все правильно: и производственная задача решается, и вторая задача, которая, может быть, еще важнее первой. Сотни подростков отдадут свои ребячьи силы на защиту Родины. Они будут гордиться своим патриотическим трудом. Но это и без слов ясно. Теперь о другом. О нашей ответственности, о наших заботах. Мы должны оборудовать отличный лагерь. Мы должны организовать бесперебойное сытное питание. Мы должны обеспечить образцовый порядок в этом лагере. Все это очень и очень непросто... Вам, Зинаида Тихоновна, первое задание. Возьмите на себя с начала и до конца изготовление палаток, то есть определите потребность, изыщите брезент, организуйте пошив.
— Можно шалаши поставить, палаток меньше потребуется,— подсказал Юсупов.
— Мы будем перебрасываться с острова на остров,— возразил Петр.— На шалаши у нас не будет времени.
— Это тоже правильно,— согласился Юсупов.
— А вы, кстати, дорогие товарищи,— обратился Петр к начальникам цехов,— не очень-то ликуйте и веселитесь. Рабочих вам все равно придется посылать на заготовку корья. Во-первых, одних детей на острове оставить нельзя. Хотелось бы, чтобы в каждой палатке вместе с детьми находился взрослый. А во-вторых, здешний тальник не прутики, а деревья. Дети или женщины эти деревья свалить не смогут. Тут нужны мужики с топорами, сколько — я вам скажу позднее. Но это потом. А сейчас все, как говорится, по своим местам. Вам, Зинаида Тихоновна, заняться палатками, начальникам цехов раскинуть мозгами, как высвободить мужиков, мне отправиться в гороно, вам, Оля, в горком комсомола.
Луке Силычу было сказано:
— Все ворота тебе открыты. Где что нужное отыщешь, бери — твое.
Но не так-то просто было отыскать это нужное. А за еловыми корневищами, что пойдут на шпангоуты, пришлось ехать в тайгу, к месту лесоповала.
Наконец весь потребный на катер и шаланды лесоматериал был отобран и вывезен, а полученный на лесозаводе и подсушен. Василий Васильевич, который стал как бы куратором по этому делу, сообщил Петру, что Лука Силыч «приступил».
Этот день был у Петра плотно занят, но на следующий он прямо с утра отправился на стройплощадку, отведенную Луке Силычу в дальнем конце заводского двора.
Старый мастер только что начал врезать шпангоуты в опорный килевой брус, закрепленный на огромных санях, надежно сбитых из толстых лиственничных бревен.
— И сколько всего будет таких ребер? — спросил Петр, указывая на уже врезанную пару шпангоутов.
— Двенадцать пар. Как у человека,— ответил с усмешкой Лука Силыч.
— Надо полагать, хитрая работа — врезать их?
— Точность большая требуется,— пояснил старый мастер.— На шпангоутах, по-нашему на кокорах, обшивка крепится, и от того, насколь точен изгиб у каждой кокоры, зависит вся обводка судна, все его качества: и крепость судна, и какая будет скорость на ходу...
Петр отошел несколько в сторону, чтобы не отвлекать мастера от работы, и, встав так, чтобы взгляд лег вдоль килевого бруса, пронаблюдал, как Лука Силыч врезал вторую пару кокор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44