Ну а моя мама шлюхой и была. Ее звали Пенелопа, и она родила меня в пятнадцать лет. Мне повезло, что мадам того заведения относилась к ней по-дружески, не то мне ни за что не позволили бы жить там. В публичном доме оставляли только девочек - сама понимаешь почему. Ребенком я не видел ничего необычного в месте, где жил. Все женщины меня баловали, а я помогал по хозяйству и все такое... пока не стал подрастать. Мадам - ее звали Люсиль - спросила, хочу ли я продолжить семейный бизнес. Кое-кто из клиентов с соответствующими наклонностями примечал меня. Я был миловидным парнишкой. Но к тому времени, когда мадам сделала мне это предложение, я уже достаточно понимал и не хотел заниматься этим делом. Нищенство тогда в Лондоне было распространенной профессией. И воровство тоже. Вот я и стал воровать, чтобы окупить свое содержание. Потом - мне было уже семнадцать - моя мама умерла от сифилиса. Ей было тридцать три.
Я все бледнела, слушая его рассказ. Но все равно хотела дослушать до конца.
- Дальше!
- Через две недели после того Люсиль уведомила меня, что я должен уйти. Я приносил недостаточно, чтобы оправдать расходы на жилье. Она была не жестокой, а всего лишь практичной. Мою комнату могла занять девушка, которая приносила бы втрое больше дохода. И она опять предложила мне выбор: уйти и оказаться на улице или остаться и обслуживать посетителей. Она даже позаботилась обо мне - описала меня нескольким знакомым высокородным дамам, и те мной заинтересовались. У меня была возможность продавать себя не мужчинам, а женщинам. Так что этим я и занялся.
Сначала я прошел обучение у девиц из нашего заведения, и оказалось, у меня дар к этому делу. Люсиль обеспечила мне высокий спрос, и скоро у меня было несколько постоянных клиенток голубой крови. Одна из них в конце концов и спасла мне жизнь.
Я, видишь ли, не бросал ремесло карманника. И в один прекрасный день вытянул кошелек прямо перед носом у бобби. Оглянуться не успел, а на мне уже кандалы и я стою перед одним из самых безжалостных лондонских судей. И болтаться бы мне на виселице, если бы одна клиентка не услышала о моем несчастье и не сжалилась. Она самыми плотскими средствами убедила судью, что сослать меня в одну из новых колоний - именно то, что надо. Три недели спустя меня загрузили в трюм вместе с шестьюдесятью двумя другими бедолагами и отправили в Новый Уэльс.
Взгляд у него затуманился, и он задумчиво пригладил рукой волосы.
- О плавании рассказывать не стану, скажу только, что это была мука, какой никому на свете не пожелаю. В колонии нас заставляли работать буквально до смерти. Я там сдружился с тремя парнями: Тимоти, Чарльзом и Джэном. Через несколько месяцев Джэну удалось бежать. Потом, примерно год спустя, он вернулся.
- Зачем вернулся? - удивилась я. - Разве его не наказали бы за побег?
Кости проворчал:
- Еще как наказали бы, только Джэна это больше не пугало. Мы были на пастбищах, забивали скот на шкуры и солонину, когда на нас напали туземцы. Они перебили охрану и всех ссыльных, кроме Тимоти, Чарльза и меня. Тогда-то мы увидели среди них Джэна, только он очень переменился. Ты уже догадываешься. Он стал вампиром. И изменил меня в ту же ночь. Чарльза и Тимоти тоже изменили - двое других вампиров. Изменили всех троих, хотя просил об этом только один. Тимоти охотно принял предложенный Джэном дар. Мы с Чарльзом отказывались. Все же Джэн изменил нас. Он думал, что мы еще поблагодарим его со временем. Мы несколько лет прожили с туземцами и поклялись вернуться в Англию. Чтобы добраться туда, у нас ушло почти двадцать лет.
Он замолчал, закрыл глаза. Я не заметила, когда, слушая его, развернулась и села, в изумлении уставившись на Кости. Он был совершенно прав, рассказ был не из приятных, и я действительно понятия не имела, через что ему пришлось пройти.
- Твоя очередь. - Он открыл глаза и встретил мой взгляд. - Расскажи мне, как это было с тем болваном, что тебя обидел.
- Господи, Кости... - Мне не хотелось об этом говорить. От одного воспоминания я ссутулилась, как побитая. - Это унизительно.
Его темный взгляд не дрогнул.
- Я сейчас рассказал тебе, что был вором, нищим и жиголо. Справедливо ли называть оскорбительным мой вопрос?
Если на то пошло... и верно. Пожав плечами, чтобы скрыть незатихающую боль, я коротко подвела итог:
- Обычная история. Парень знакомится с девушкой, девушка глупа и наивна. Парень использует девушку и уходит своей дорогой.
Он просто выгнул бровь и ждал продолжения. Я вскинула руки.
- Ладно. Нужны подробности? Я думала, я ему действительно нужна. Он так говорил, и я ничуть не сомневалась в его словах. У нас было два свидания, а на третье он сказал, что ему надо захватить что-то из дома, прежде чем ехать в клуб. Когда мы зашли к нему в квартиру, он стал меня целовать, молоть какую-то чушь, что я для него не такая, как все... - Пальцы у меня сжались в кулаки. - Я говорила ему, что он слишком торопится. Что нам нужно получше узнать друг друга, что он у меня первый. Он не соглашался. Я... мне бы врезать ему, отшвырнуть от себя. Я могла бы, я была сильнее его. Но... - Я опустила глаза. - Мне хотелось доставить ему радость. Он мне правда нравился. Так что, когда он пошел дальше, я просто замерла, старалась не двигаться. Когда я не двигалась, было не так больно...
Господи, я готова была разрыдаться. Поспешно сморгнув, я судорожно втянула воздух, приходя в себя.
- В общем, это и все. Один неудачный раз, а после он мне не звонил. Я сперва беспокоилась - думала, не случилось ли с ним чего. - Горький смешок. - На следующие выходные я встретила его с другой девушкой в том самом клубе, куда мы собирались. Он мне сказал, что на самом деле я никогда ему не нравилась, и посоветовал отправляться в постельку, мол, уже поздно. В ту же ночь я убила своего первого вампира. В каком-то смысле из-за того, что меня так использовали. Мне хотелось умереть или убить кого-нибудь. А прогулка с тварью, нацелившейся разорвать мне глотку, гарантировала либо одно, либо другое.
Я ждала от Кости обычной насмешки, но когда подняла на него взгляд, он просто внимательно смотрел на меня, и на его лице не было ни презрения, ни осуждения. Что-то необъяснимое наполнило его, когда мы взглянули друг другу в глаза.
Внезапный рывок трейлера прервал транс. Машина остановилась. Кости, встряхнувшись, спрыгнул с ящика и обошел «мерседес» сзади.
- Скоро прибываем, а у нас еще работа недоделана. Подержи-ка открытым этот мешок, Котенок.
К нему вернулся привычный легкомысленный тон. Я, все еще в замешательстве, подошла к нему. Кости срывал с Сержио пластиковый саван так беззаботно, как ребенок срывает обертку с рождественского подарка. Я держала кухонный мешок для мусора и гадала, что он намерен сделать.
Мне не пришлось долго гадать. Он голыми руками отвинтил Сержио голову, как крышечку лимонадной бутылки. Раздался тошнотворный хруст, и ссохшийся череп бесцеремонно швырнули в мешок.
- Ух... - Я сунула мешок ему в руки. - Держи сам.
- Брезгуешь? Этот гнилой череп стоит пятьдесят тысяч долларов. Может, побаюкаешь его немножко? - Он ухмыльнулся с привычной насмешкой, снова став самим собой.
- Нет уж, спасибо. - Есть вещи, которых я не сделаю ни за какие деньги.
Например, не стану держать эту голову.
Дверцы прицепа со скрипом раскрылись, и в электрическом свете показался Тэд.
- Мы на месте, дружище. Надеюсь, поездка вам понравилась. - Он блестел глазами, поглядывая то на меня, то на Кости.
Я тут же принялась оправдываться:
- Мы разговаривали.
Тэд ухмыльнулся, и Кости, как я заметила, тоже прятал улыбку. Он повернулся к другу:
- Слушай, приятель, мы сколько ехали? Минут пятьдесят? Ты дал нам слишком мало времени.
Оба расхохотались. Я молчала - не видела ничего смешного.
- Ты закончил?
Кости, трезвея, покачал головой:
- Побудь минутку в трейлере. Мне еще кое-что надо сделать.
- Что?
Любопытство сгубило кошку; я надеялась на лучшее.
- Дело. Надо доставить голову, а тебя я не хочу в это замешивать. Чем меньше народу о тебе знает, тем лучше.
Разумно. Я присела на край прицепа, свесив ноги и закатывая рукав, чтобы еще раз взглянуть на свое запястье. Раны как не бывало, кожа по краям посветлела, шрама не осталось. Как же велико различие между людьми и вампирами, даже такими полукровками, как я! Мы принадлежим к разным видам. Так почему же я рассказала Кости то, о чем никому не рассказывала?
Мама, например, не знала о случае с Дэнни. Она бы не поняла. Она, по правде сказать, многого во мне не понимала. Я, честно говоря, больше скрывала от нее, чем рассказывала. А вот Кости почему-то рассказала о том, что следовало бы утаить.
Обдумывая эту странность и отколупывая лак с ногтей, я провела примерно полчаса. Потом Кости вернулся. Запрыгнул в трейлер, отвязал свой мотоцикл и одной рукой спустил его на землю.
- Запрыгивай, пушистик. Мы закончили.
- А машина? И тело?
Я села к нему за спину, обхватив для надежности руками за пояс. Так прижиматься к нему после недавних рискованных минут было неловко, но мне не хотелось отскребать саму себя с асфальта. Спасибо, он хоть шлем мне дал, хотя сам не надел. Иногда удобно быть уже мертвым.
- Машину заберет Тэд. У него мастерская для таких дел. Он этим и живет. Разве я тебе не говорил?
Нет, не говорил, да мне и неинтересно было.
- А тело?
Он рванул с места, заставив меня вцепиться в него, чтобы удержаться на развороте.
- Входит в условия сделки. Он сам его закопает. Нам меньше работы. Тэд не дурак, держит язык за зубами и не лезет в чужие дела. За него не беспокойся.
- Я и не беспокоюсь! - крикнула я сквозь встречный ветер.
Я и впрямь устала. Ночь выдалась долгая.
До пещеры было два часа дороги, так что добрались мы после трех ночи. Мой грузовичок обычно оставался примерно в четверти мили от входа, дальше ему было не проехать. Кости затормозил у грузовика, и я, едва мотоцикл остановился, соскочила с седла. Не люблю я мотоциклов. Это средство передвижения не кажется мне надежным. Вампиры, конечно, в отличие от меня не беспокоятся насчет сломанных костей и шей, а также из-за ободранной об асфальт кожи. У меня имелась и другая причина для спешки - хотелось как можно скорее оказаться подальше от Кости. Пока на меня не напал новый приступ дури.
- Ты так спешишь, пушистик? Вечер только начался.
Кости глянул на меня с блеском в глазах, сатанински кривя губы. Я молча вытянула из тайника под камнем ключи и устало залезла в кабину.
- Для тебя - возможно, но я еду домой. Иди поищи себе милое горлышко, чтобы к нему присосаться.
Он невозмутимо слезал с мотоцикла.
- Собираешься домой в этом платьице? Оно все в крови. Как бы мамочка не расстроилась, встретив тебя в таком виде. Могла бы зайти переодеться. Обещаю не подглядывать.
При последних словах он старательно подмигнул. Я улыбнулась, невольно утратив бдительность.
- Нет уж, переоденусь на заправке или еще где. Кстати, раз эту работу мы закончили, когда мне теперь приезжать? Или у меня каникулы?
Я надеялась на отдых - не только от тренировок, но и от его общества. Пожалуй, пора было привести в порядок голову, а для этого требовалось некоторое время без него.
- Извини, Котенок. Завтра вечером ты снова работаешь. А уж потом я улетаю в Чикаго повидаться со старым дружком Хеннесси. Если все сложится удачно, вернусь в четверг, потому что в пятницу мы снова заняты.
- Так. Понятно, - с отвращением протянула я. - Ну, ты только не забудь, что на следующей неделе начинаются занятия в колледже, так что тебе придется дать мне послабление. Можем составить расписание, но я и так слишком затянула с получением диплома.
- Совершенно верно, пушистик. Набивай головку томами знаний, которые никогда не пригодятся тебе в жизни. Только запомни - покойнице ни за что не сдать экзамен, так что даже не думай забрасывать тренировки. Впрочем, не беспокойся, как-нибудь устроим. И кстати, вот тебе.
Кости вытащил из-за пазухи широкий непрозрачный полиэтиленовый мешок, выглядевший, как я заметила, много толще обычного. Пошуршав чем-то внутри, он вытащил пачку «зелени» и протянул мне:
- Твоя доля.
- А? - Я уставилась на пачку сотенных в его руке с недоверием, переходящим в подозрительность. - Это что?
Он покачал головой:
- Убей меня бог, трудная ты штучка! Даже денег не возьмешь без спора. Это, милая, двадцать процентов приза за голову Сержио. За то, что ты помогла ему эту голову потерять. Видишь ли, я решил, что, поскольку ничего не плачу налоговому управлению, могу отдать их долю тебе. Смерть и налоги - они идут рука об руку.
Я, остолбенев, пялилась на деньги. Там было больше, чем я заработала бы за полгода официанткой или работой в садах. А я-то, подумать только, беспокоилась, что растрачиваю свои сбережения на бензин! Я схватила деньги и запихнула в бардачок, пока он не передумал.
- Мм, спасибо... - Что говорят в таких случаях?
Я забыла слова. Он ухмылялся:
- Ты их заработала, пушистик.
- Ты и сам отхватил немалый куш. Выберешься наконец из пещеры?
Кости хихикнул:
- Вот почему я, по-твоему, здесь живу? Из-за бедности?
Он не скрывал усмешки, и мне захотелось оправдаться.
- А почему бы еще? Это не «Хилтон». Тебе приходится воровать электричество и мыться в ледяной речке. Не думаю, чтобы ты терпел это просто потому, что любишь, когда у тебя кое-что съеживается!
Тут он по-настоящему расхохотался:
- Вот как! Волнуешься за некоторые части моего тела? Уверяю тебя, они в полном порядке. Конечно, если не веришь на слово, можешь в любой момент...
- Даже не мечтай!
Он перестал смеяться, но глаза все равно блестели.
- Уже поздновато, однако вернемся к твоему вопросу. Я живу здесь в первую очередь потому, что так безопасней. Я слышу тебя - или любого другого - за милю, а пещеру знаю как свои пять пальцев. Никому не удастся устроить здесь засаду так, чтобы самим не попасться в ловушку. К тому же здесь тихо. Уверен, что тебе не раз мешали уснуть постоянные шумы в вашем доме. И еще, я получил ее от друга, потому заглядываю сюда, когда бываю в Огайо, - проверяю, все ли в порядке, как обещал ему.
- Друг подарил тебе пещеру? Разве можно подарить пещеру?
- Его родичи нашли ее сотни лет назад, так что она принадлежала им, насколько может принадлежать то, чего не носишь на себе. Когда-то это была зимняя резиденция мингов. Это было маленькое племя народа ирокезов, и они последними из ирокезов оставались в этом штате, когда был введен в действие акт о выселении индейцев тысяча восемьсот тридцать первого года. Таначариссон был мой приятель, и он не захотел уходить в резервацию. После того как последних из его племени выселили насильно, он спрятался в пещере. Шло время, на его глазах безвозвратно уничтожали его народ и культуру. Наконец он решил, что с него хватит. Раскрасил тело для битвы и выступил в самоубийственный поход против форта Мегис. Перед уходом он попросил меня присматривать за его домом. Позаботиться, чтобы никто его не потревожил. В дальней части пещеры еще лежат кости его предков. Он не хотел, чтобы их осквернили бледнолицые.
- Как ужасно, - тихо сказала я, представляя, как этот одинокий индеец, видевший, как исчезало все, что он любил, принял последний бой.
Кости вглядывался в мое лицо.
- Это был его выбор. Он ничего не мог изменить, но мог сам выбрать свою смерть, а минги были гордым народом. Для него это была хорошая смерть. Достойная наследия его предков.
- Может быть. Но когда смерть - это все, что тебе осталось, это грустно, какой бы она ни была. Уже поздно, Кости. Я поехала.
- Насчет того, что ты мне рассказала... Ты должна знать - это не твоя вина. Такой тип обошелся бы так же с любой девушкой, да наверняка и обходился - и до тебя, и после.
- Ты по опыту знаешь?
Я готова была прикусить язык, да слово уже вылетело. Кости уронил руки и отступил, бросив на меня еще один загадочный взгляд.
- Нет, не по опыту. Я никогда не обходился так с женщинами - и тем более с девушками. Я уже говорил: не обязательно быть человеком, чтобы не опускаться до некоторых поступков.
Я не нашла ответа, потому просто нажала на газ и уехала.
8
На следующее утро оказалось, что у меня есть несколько свободных часов и деньги на покупки. До сих пор такое сочетание было мне незнакомо. Воспламенившись этой мыслью, я помчалась наверх, чтобы еще раз принять душ и одеться. В последнее время я ограничивалась душем, поскольку ванна оказалась небезопасна.
Завершив блаженный обход распродаж, я взглянула на часы и с изумлением обнаружила, что уже седьмой час. Ух, как же летит время, когда не надо никого убивать! Было слишком поздно, чтобы заезжать домой и придумывать оправдания насчет сегодняшнего вечера, так что матери я просто позвонила. Соврала - в который раз! - что повстречалась с подружкой, и мы решили зайти в кино, а потом поужинать. Я надеялась, что сегодняшнее дело займет не так много времени. Неплохо бы хоть разок провести выходные дома.
Я гнала во весь дух и все равно опаздывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33