– Джули! Эй! Может, мне на седьмой этаж подняться, там вроде ксерокс работает? Кто заметит-то. Точно, классная мысль, так и сделаю.
Страшно довольная собой, она замурлыкала себе под нос. Причем безобразно фальшивила, напевая старую песню «Битлз». И путала все слова. «Люби, люби меня… Я знаю, ты меня полюбишь… Я своего добьюсь… Так что лучше полюби меня…»
Можно ли проткнуть артерию туалетным ершиком?
Это была сущая пытка, но приходилось ждать. Я знала: стоит мне открыть дверцу и выйти, как Софи прижмет меня к стенке и начнет прочесывать мозги на предмет новой рубрики. Она частенько так делала, еще когда писала про домашних любимцев. Высасывала из людей идеи. Софи всегда ухитряется выжать из вас больше, чем вы собирались сказать. Не знаю, как ей это удается, но она просто ас. Ее трюки напоминают мне один опыт, который нам показывали в школе на уроке химии. В стакан с очень соленой водой кладут кусочек сырой картошки. Из картофелины вытягивается вся влага, и остается только клейкая кашица на дне. Называется, если не ошибаюсь, осмос. Вот так Софи действует на людей. Она подбирается к тем, кто умней, и вытягивает из них мысли.
Я заметила у себя на юбке небольшое зеленое пятнышко. На нем стоило сосредоточиться. Поскребла его ногтем: крошек нет. Интересно. По виду что-то пищевое, но, судя но яркости ободка, могли быть и чернила.
– Джули? Как насчет поднапрячься сегодня и набросать первую статью для моей «Секс-помощи»? Мы решили так назвать рубрику. Я сама придумала. Как тебе?
Молчание – золото.
– Джули, ну что ты вредничаешь? Я не виновата, что твою рубрику прикрыли! Не хотелось бы кляузничать Шейле, но если ты будешь дуться как маленькая, мне…
Спасена! Сюда кто-то идет. Я заглянула под дверь – хотела убедиться, что это не очередной трюк, которым меня выманивает Софи (она и на такое способна). Но нет: вместо двух ног возле раковины теперь топтались четыре. Ох ты черт! Вторая пара ног была обута в черные ботинки, ободранные, но дорогие. А к запаху чайной розы примешивалась хорошо знакомая табачная вонь. Шейла!
Я затаилась в кабинке, еле дыша. За дверцей повисла странная тишина. В щель было видно, что две пары ног расположились друг против друга, как будто для беседы, однако до меня не доносилось ни слова. Я наклонилась как можно ниже, но даже почти на четвереньках видела только нижние части тел, которые заговорщически сблизились, а потом разом шагнули к… Ой! К моей кабинке.
Ну все, я попалась.
– Джули? Это Шейла.
В ее голосе слышалась смесь жалости и отвращения. С тем же успехом она могла сказать прямо: «Кончай ломать комедию и выбирайся».
– Привет, Шейла, – отозвалась я бодренько и по-деловому, насколько это возможно в туалете.
– Ты там как? Куксишься?
– Вовсе нет. Как раз обдумываю первую статью Софи. Кстати, «Секс-помощь» – шикарное название. Супер! Софи молодец.
Снова молчание. Софи, должно быть, отчаянно жестикулировала.
– Ну ладно, Джули, я иду вниз покурить. Учти, как только я докурю, конец всей этой истории. Хватит, пора завязывать. Давно пора. Если у тебя есть идеи, спускайся ко мне. Самое время как-то проявить себя.
Ее ботинки развернулись к выходу, а сабо Софи не шелохнулись. Они все торчали под дверью моей кабинки. Одна нога стала постукивать по кафельному полу.
– Софи, ты идешь? – позвала Шейла. Лайнеры показали мне корму и пропали из виду.
– Надеюсь, ты послала ее куда подальше? – спросил Хэл вечером. (Я выложила ему всю историю сразу после его приезда из Мельбурна.) – Надеюсь, ты послала их обеих?
– Нет, потому что я тогда еще не успела найти для себя выход, – ответила я. – А теперь нашла. У меня есть просто гениальный план!
В тот момент мне уже казалось, что жизнь – замечательная штука. Как только Софи отвязалась от меня и ушла из туалета, в моей голове созрела убойная идея. Я поняла, как решить все свои проблемы, и, чтобы это отпраздновать, устроила тот самый приятный сюрприз, который уже несколько дней готовила для Хэла.
«Фривольное» белье из моего гардероба я не часто пускала в ход, но тут облачилась в комплект, на шестьдесят процентов состоявший из кружева (процент немалый, если учесть, что нижняя часть комплекта – это трусики-«стринги», к которым кружево не особенно прилепишь). Едва Хэл шагнул в прихожую, как я повисла на нем и потянула его на нежно-зеленый плюшевый коврик в углу. На дорогой, между прочим, коврик; Хэл настоял на его покупке, хоть он и был нам не по карману. Я это к тому, что была далека от супружеского застоя – настолько, что даже и не подумала о сохранности коврика и не повалила Хэла на дешевую циновку.
И вот представьте картину: Хэл лежит на коврике после нашей оргии, ничего не соображающий. Его чемоданчик так и остался у двери. Хэл все еще в пиджаке, рубашке и при галстуке – этакий офисный пай-мальчик. До пояса. Ниже пояса – скрученные вокруг лодыжек брюки и ботинки.
Мелочь из карманов Хэла усеяла коврик и пол наподобие дублонов из сундука с кладом. Его член мягко завалился набок, как притихший щенок после хорошей пробежки. Хэл лежал и глядел на меня, довольный, расслабленный и очень-очень благодарный. Я возвышалась над ним, как башня. Он был моим сексуальным рабом, а я – всесильной соблазнительницей. Я была Королевой Щедрого Лона, Царицей Благодатных Грудей, Владычицей Яйцеклеток.
Только тогда мне достало сил рассказать Хэлу, что стряслось у меня на работе. А он выслушал внимательно (для Хэла) и сказал:
– Надеюсь, ты послала ее куда подальше? Надеюсь, ты послала их обеих?
– Нет, потому что я тогда еще не успела найти для себя выход, – ответила я. – А теперь нашла. У меня есть просто гениальный план!
– Что за план? – спросил Хэл. А я сказала:
– Сейчас самое время завести ребенка!
И тут-то, не успев сказать ни слова, Хэл сравнялся цветом с застиранной футболкой и опрометью кинулся в ванную, где его вывернуло наизнанку.
Как вам выбор времени? Его вырвало в самый волшебный момент нашей семейной жизни!
– Что ты сегодня ел, Хэл?
ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ
Истребительница Пятен прощается с читателями.
Джули Тринкер в последний раз отвечает на наши вопросы.
Дорогая Истребительница Пятен! Как мне удалить свекольное пятно со свадебного платья?
Невеста-неряха, Ричмонд.
Дорогая Невеста-неряха!
Вам нужно сделать следующее:
1. Обмакните испачканную часть платья в прохладную воду, затем приложите к пятну кусочек черствого хлеба. Смоченный хлеб вберет в себя пятно.
2. Разберитесь с организаторами свадебного банкета! Пачкающие продукты ни в коем случае нельзя подавать на мероприятиях, куда приходят в одежде из шелка или других чувствительных тканей. Свекла – на редкость неромантичный овощ, хуже только брюссельская капуста. На свадьбах лучше всего подавать диетические, почти бесцветные овощи – спаржу, белую фасоль или даже запеченную тыкву.
От души желаю счастья в первом браке, но на будущие бракосочетания мой вам совет: подыщите более практичного шеф-повара!
Дорогая Истребительница Пятен! Я обнаружила пятно помады на белой рубашке мужа. Что мне делать?
Растерянная, Бентвуд.
Дорогая Растерянная!
Смочите пятно губкой (вода должна быть холодной) и вотрите в него немного глицерина. Кое-кто считает, что лучше втирать одеколон или экстракт эвкалипта.
Если помада ваша, можете обратиться за дополнительным советом к ее изготовителю. Если чужая, необходимы срочные меры. Некоторые женщины утверждают, что в таких случаях помогает прошение о разводе. Я в этом не уверена.
Любое пятно уникально, а быстрая реакция часто помогает избежать крайних мер.
Дорогая Истребительница Пятен!
Я узнала, что вашу рубрику закрывают, и решила поблагодарить вас за полезные и интересные советы, которые вы нам давали эти несколько лет. Вы поддерживали порядок в нашем доме и мир в нашей семье. Ваш совет насчет ночных детских неприятностей в постели просто неоценим! Я взяла на себя смелость и передала его подругам по всему свету. Еще раз спасибо и продолжайте свое дело!
Счастливая Домохозяйка, Сидней.
Дорогая Счастливая Домохозяйка!
Мне будет очень не хватать переписки со всеми вами, моими читательницами. Я была рада разрешать мелкие проблемы, которые вечно отравляют нам жизнь. А сколько ценных советов я получала от вас! А сколько было забавных советов! Помните, как одна женщина предложила засовывать в туфли прокладки на каждый день – чтобы уберечь дорогие стельки от пота? А ту женщину, которая додумалась натягивать презерватив на малярную кисть, чтобы щетинки не липли на свежую краску?
Спасибо всем!
Я знаю, что все вы по-прежнему будете обмениваться маленькими женскими хитростями и совершать открытия, благодаря которым можно гордиться любимым домом. Помните: само по себе пятно не страшно. Важно, откуда оно взялось и почему мы позволили ему остаться!
До свидания, друзья!
Джули Тринкер.
10
Арт
Если у вас кончилась красная краска, возьмите синюю.
Пабло Пикассо
Жизнь полна сюрпризов. Ради них-то и стоит вставать по утрам. Никогда не знаешь, что и как обернется.
Это я вот к чему: Гордон провалялся в коме несколько дней, и врач предложил Мишель мобилизовать родственников и друзей, чтобы те сидели с Гордоном и разговаривали с ним. Точнее, разговаривали при нем. Сознаюсь, я не горел желанием нести такую вахту, но готов был исполнить свой долг. Я что угодно сделал бы для Гордона – а как иначе стать Хорошим Братом? Потому я первым вызвался в добровольцы.
Мне и в голову бы не пришло, что от этого можно получить удовольствие. Вот почему я и говорю, что жизнь непредсказуема. Кто бы мог подумать, что беседа двух братьев становится такой необычной и задушевной, если один из них при этом лежит в отключке?
– Я тут набросала список тем, которые ему интересны, – заявила Мишель, когда я собирался заступать в караул. – Отметь галочками все, что успеешь обсудить.
И вручила мне ксерокопию с полусотней одобренных тем – от пробок по дороге к больнице до последних новостей, наших и зарубежных. Касаться погоды тоже не возбранялось. Кроме того, один из больничных волонтеров должен был ежедневно прочитывать Гордону его любимую газету от корки до корки.
– Что за кислый вид, Стори? – поинтересовалась Мишель, прежде чем я сам понял, что у меня кислый вид. – В чем дело?
Мишель кто угодно, но только не дура. Она видит людей насквозь – особенно меня. Она часто попадает не в бровь, а в глаз. До ужаса часто. Правда, я тоже могу просветить ее как рентгеном. Не зря же говорят: рыбак рыбака видит издалека. Моментальное узнавание. Но я стараюсь не углубляться в эти мысли. Если я, не дай бог, обнаружу в себе хоть какую-то черточку из тех, что вижу в Мишель… кинусь, наверное, вырезать эту самую черточку тупым ножом и без наркоза – только бы поскорее.
– Отменный список. Такой, знаешь ли… – Когда надо, нипочем не найдешь нужного эпитета. – Основательный. А можно я предложу еще и…
«Нельзя, – без обиняков сказал взгляд Мишель. – Никаких предложений!» Сандра и Тони подтвердили глазами, что нельзя. Форменная нелепость, по-моему. Не список, а сплошной депресняк. От этих тем впору было впасть в кому, а мы вроде должны были убедить Гордона, что ему есть ради чего очнуться, точно?
– Не желаешь придерживаться нужных тем, Стори, так и скажи. Я просто не буду на тебя рассчитывать, – прошипела Мишель. – Думаешь, при беседотерапии можно тыкать наугад? Эти темы одобрил доктор Бриджес!
Доктор Бриджес, последний из вызванных к Гордону специалистов, был очень похож на врача из телесериалов. Вылитый Джордж Клуни – только пониже, потолще, не такой красивый и без шарма.
– Слышишь, Артур, их одобрил специалист, – вклинился Тони. Они с Сандрой целыми днями болтались в больнице. – Значит, будем делать так, как говорит Мишель. Нам надо строго держаться списка.
Тони сказал «нам надо», хотя сам не собирался отклоняться от указанных тем. Когда у меня начинаются контры с Мишель, Тони всегда говорит «мы». «Мы» – это он и я. В наших с Мишель конфликтах Тони неизменно выступает миротворцем. «Мыканье» – его подсознательная миротворческая тактика. Как будто если «мы» – он и я – сделаем что-то вместе, это будет сознательный поступок двух взрослых мужчин. (А не очередная уступка двух слабаков одной бой-бабе.)
– Специалисту виднее, Артур, – продолжал Тони. (Тони всегда продолжает. Вся его жизнь – продолжение одной бесконечной тирады.) – Доктор Бриджес лучший в своей области.
Я понял, что он вот-вот разразится панегириком в адрес всех своих знакомых специалистов.
– Ты знаешь, ведь ему было совсем перекрыли кислород, но тут Джеймс Уитни – помнишь Джеймса, крестного Мишель? – тут Джеймс нажал кое-какие кнопочки…
Тони сейчас в том возрасте, когда лечащий врач становится символом общественного положения. Бедолага Тони. Когда-то символом его положения были барышни в его объятиях, или лошадиные силы под капотом его авто, или длина его домашнего тесака для мяса. А теперь, чтобы показать «кто есть кто», Тони сообщает имя хирурга, который кромсал его желчный пузырь, или имена тех, кому вырезали желчный пузырь на одном с ним столе.
– Я кое-что почитала о лечении коматозников, Стори, – перебила отца Мишель. – Темы для беседы должны увлекать, но ни в коем случае не возбуждать. Мозг Гордона сейчас очень, очень уязвим. Его подсознание перенапряжено, потому что сознание…
– Отключилось?
– Вошло в фазу отдыха, – отрезала Мишель. – И я хочу оградить его подсознание от ненужных раздражителей.
Пока она выговаривала «ненужные раздражители», рот у нее скривился как от кислятины и она посмотрела на меня весьма недвусмысленно: «ненужные раздражители» – это «ненужные братья», «никчемные родственники» и далее по списку.
– По-моему, все очевидно, – продолжала Мишель. – Здоровый мозг чувствует, какую информацию стоит сохранить. Но больной мозг…
– Я где-то читал, что наш мозг очень похож на морскую губку, – вклинился Тони. – Он может вместить столько информации, что ее вес в десять тысяч раз превысит его собственный. В десять тысяч, вы только представьте! А я-то всегда поражался, что муравьи поднимают больше, чем весят. Оказывается, муравей просто сопляк перед нашим мозгом!
Тони ждал нашего отклика на эту информацию, которую его мозг явно счел достойной хранения. Я приподнял бровь, глубокомысленно кивнул и пробормотал:
– Невероятно!
Я, конечно, не перетрудился, но от родной дочери Тони вообще достался лишь шумный нетерпеливый вздох. Вздох раздраженной женщины, исполненный скрытого смысла. Мишель развернулась к Сандре и впилась в мать взглядом, требуя проявления солидарности.
Сандра, как всегда, разрывалась между мужем и дочерью и чувствовала себя очень неуютно. Она побаивалась Мишель и восхищалась ею. Она давным-давно отказалась от попыток переспорить дочь – поняла, что это невозможно. Иногда Сандра просто сидела в сторонке и слушала, как ее единственное чадо самоуверенно разглагольствует обо всем на свете. Буквально обо всем. Рот у Мишель работал как гигантский вязальный крючок – на лету цеплял слова (ее, ваши, слова Тони, неважно чьи) и сплетал из них доводы и заявления, все одинаково быстро и четко. Сандра никогда не успевала заметить, что кружево слов оплетает ее – как паутина.
– Я совсем не то имела в виду, Мишель, – лепетала она обычно, сообразив, что снова попала в ловушку. – Я не хотела сказать…
– Но ты так и сказала, мама. Этими самыми словами.
– Но…
– Мама, я всего лишь повторила твои же слова, не более.
Мишель приводила в изумление всех подруг Сандры. «Какая она у вас бойкая! В кого она пошла? – вечно спрашивали они, переводя глаза с Сандры на Тони и обратно. – У нее язык подвешен как у хорошего адвоката!»
Под взглядом дочери Сандра наклонилась вперед и похлопала мужа по колену.
«Ничего, милый, – говорил ее жест. – Я слышала, что ты сказал про мозг. Мне было интересно». В больничном коридоре, под лампами дневного света, Тони выглядел усталым и постаревшим, и потому, видно, Сандра еще разок погладила его вверх-вниз, вдоль стрелки спортивных штанов. Этот жест обещал: «Я приготовлю на ужин что-нибудь вкусненькое. А потом вместе посмотрим телевизор».
Тони сразу заметно взбодрился, и слава богу. В другой ситуации я тоже с радостью бы его подбодрил. Пусть его идеи насчет мозга – сплошная скука, пусть он как минимум дважды пичкал нас вариациями на ту же тему. (Например: если распечатать все содержимое мозга на принтере и выложить полученные листы в одну линию, то эта линия трижды опояшет экватор. Даже четырежды, если мозг принадлежит человеку с университетским образованием!) Все равно я был бы рад оказать ему поддержку.
Если кто-то поддерживает Тони, это неизменно раздражает Мишель, что меня, ясное дело, вдохновляет. Однако теперь не время было с ней сцепляться. Она захватила власть. Она стояла передо мной со своим списком и держала карандаш наизготовку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26