, в античном атомизме, у Демокрита и в особенност
и у Лукреция); она есть основная предпосылка «элеатизма» и в з
ачатке уже заключена в понятии Ά'3frc» («
начала») древнейших ионийских «физиологов».
Однако эта попытка несет свой приговор в самой себе. Продуман
ная последовательно, она сводится к пониманию бытия как «консервативно
й системы» (А.Риль)
[xix] Речь идет о книге А.Риля «Введение в современ
ную философию» (СПб., 1904).[xix] , в которой, «в сущности»,
вообще ничего не изменяется; другими словами, она сводит
ся (как у древних «элеатов») вообще к решительному отрицанию всякого изм
енения и становления. «Из A вытекает B
» должно здесь означать: «собственно говоря», A и
B суть одно и то же . В действительности, одна
ко, если «из А вытекает В», то при всей проблематичности этого отношения, я
сно во всяком случае одно: B не может без остатка быть т
ождественным А, мыслиться как простое «продолжение» A
Ц иначе оно вообще не было бы В, а было бы прежним A
и ничто ни из чего бы не «вытекало». Это и есть одно из тех «объяснени
й», которые за невозможностью объяснить предпочитают просто отрицать т
о, что подлежит объяснению; по остроумному сравнению Шеллинга, это похож
е на врача, который, не умея вылечить больную часть тела, предпочитает ее о
трезать.
То, «из чего» вытекает B , во всяком случае не может быть
A , как законченная, чистая определенность; из определе
нности вообще ничто не может «возникнуть», ибо существо ее, как чистой
«тождественности», несовместимо с тем, что мы называем возник
новением (или «изменением»). Пользуясь употребленным нами в гл.
I (и подробно обоснованным в «Предмете знан
ия») обозначением, мы должны сказать, что В возникает не из чистого А как т
акового, а из Ax Ц что, собственно (опять-таки по аналог
ии со сказанным в гл. I ), означает, что то и другое,
и A и B , или, точнее, сама связ
ь A Ц B возникает из некого х, причем
во временном порядке A предшествует B
, так что В может возникнуть из х только после того, как из него уже воз
никло А. Однако « x » есть здесь символ не только просто
еще неопознанного, неизвестного или даже непостижимого для нас, но вмест
е с тем и непостижимого в себе, именно трансфинитного существ
а реальности, поскольку оно обнаруживается в становлении, есть Ц мыслим
ое сверхвременно Ц именно потенциальность, сущая мочь. Мы го
ворили выше, что все сущее есть всегда нечто большее и иное, чем все,
что оно в готовом, законченном виде есть. Это и обнаруживается воочи
ю в факте становления и возникновения. Этот факт как бы с самоочевидност
ью свидетельствует, что все сущее есть и то, что оно еще не есть .
Но этим полагается твердый предел всякому рациональному детерминизму
Ц и тем самым всякому рационально-причинному «объяснению». Если все воз
никающее «следует» или «вытекает» не из уже бывшего опре д
еленного бытия, а из трансфинитного существа реальности, если
оно рождается из темного Ц и притом не только для нас, но и в самом себе те
много Ц лона потенциальности, то оно, правда, возникает не «из себя самог
о» и не из «ничего», т.е. не без основания, но вместе с тем оно все же возника
ет не из «определенного основания», а именно лишь из трансфин
итного существа реальности, из неопределенной и неопределимой потенци
альности. Само собою разумеется, дело обстоит не так, что во всякое время и
при всяких условиях все вообще мыслимое было бы реально возможно. Безус
ловно неопределенная, т.е. бесконечная мочь принадлежит лишь целому как
таковому Ц бытию как всеобъемлющему всеединству. К существу же всякого
частного момента или частного элемента бытия принадлежит то, что он есть
нечто определенное. Ведь он есть часть именно потому, что он как-либо и в к
аком-либо отношении отличается от всего иного и определен этим своим отл
ичием. Поскольку имеет силу причинная связь между A и
B (для простоты мы и здесь оставляем в стороне всю остал
ьную проблематику этого соотношения, напр., вопрос, в какой мере вообще мы
слимо утверждать зависимость какого-либо явления от только одной
причины), это означает, что явление B вытекает не н
епосредственно из безусловно всеобщей и неопределимой потенциальност
и x , а лишь из потенциальности, поскольку она специфиц
ирована и тем самым уже частично определена наличием A
. Явление В вытекает как бы из ответвления A всеоб
щей потенциальности, и потому из этого ответвления может возникнуть не в
се возможное вообще, а именно только B . Из желудя может
вырасти только дуб, а не какое-нибудь другое растение или живое существо
вообще. Но так как такое специфицированное ответвление потенциальност
и остается все же укорененным в универсальной потенциальности как тако
вой Ц другими словами, так как реальность, обозначаемая как А, не безусло
вно и без остатка определена, а содержит вместе с тем в себе и неопределен
ность, Ц то причинная связь отнюдь не означает здесь, что готовый дуб во в
сех деталях своего облика и своей природы уже «предопределен», лежит «пр
еформированным» в желудь. Напротив, лишь «до известной степени», «в изве
стной мере» (или скорее Ц в мере, никогда точно заранее не изв
естной) потенциальность приурочена к наличному, в готовом виде данному у
словию, т.е. к определенной причине; всегда здесь имеется и нек
ий остаток, который остается неопределенным.
Научная мысль, т.е. сознание, направленное на систематически-связное и ма
ксимально полное отвлеченное познавание мира, конечно, в таких случаях р
уководится регулятивным принципом, что каждое явление в конечном итоге
может быть без остатка объяснено через учет всех других прив
ходящих его условий, каждое из которых есть нечто сполна определенное. Э
тот постулат и правомерен, и необходим для научной мысли; как известно, им
енно он есть движущая сила ее прогресса. Но философское размышление не д
олжно давать сбивать себя этим с истинного пути. Для него это есть именно
не более, как постулат Ц рабочая гипотеза, точнее, вспомогательная фикц
ия, полезная для научной работы. Для сознания, направленного на реальнос
ть в ее целокупности, остается все же в силе положение, что исчерпывающее
объяснение любого конкретного явления «определенными» основаниями ос
тается невозможным, Ц и притом не только потому, что оно неосуществимо в
следствие фактической ограниченности нашего познания или Ц что то же
Ц вследствие бесконечности числа условий, подлежащих здесь учету, но и
потому, что все конкретно-сущее возникает из лона неопределенной в
себе и именно поэтому рационально неопределимой потенциальности
бытия. Наука имеет право и обязанность «работать» так, как если бы
все было рационально определимо; в этом и заключается ее творчески
й пафос, и ей не нужно Ц и даже вредно Ц ставить и обсуждать вопрос, так ли
это на самом деле. Но раз этот вопрос поставлен, то обоснованный, адекватн
ый существу дела ответ на него может быть только отрицательным.
Но если даже оставить в стороне то существенное обстоятельство, чт
о наука есть нечто иное, чем философия, Ц что она, руководясь постулатом в
сеобщей определимости явлений, совсем не ставит вопроса о пр
авомерности по существу этого постулата и потому в качестве науки
просто остается в стороне от всякого конфликта по решению этого во
проса, Ц если даже допустить, что имеет место конфликт между научной уст
ановкой, постулирующей исчерпывающую постижимость мира, и установкой ф
илософской, усматривающей в трансфинитности и потенциальности источни
к непостижимости бытия во всей его глубине и полноте, Ц то надо еще учест
ь следующее. Конфликт этот на практике разрешается просто тем, что наука
имеет своим предметом, в конечном счете, всегда бытие в уже готовом виде н
аличествующее, актуализированное. Короче: наука имеет дело всегда с
прошлым, с бытием уже прошедшим. Ведь и предстоящее в опыте нас
тоящее в этом смысле уже принадлежит прошлому; уже в процессе восприятия
, апперцепции, миг настоящего прошел, удалился в прошлое, есть то, что
было (хотя бы «только что»). «Сова Минервы» не только «вылетает
в вечерние сумерки», Ц как тонко выразился Гегель
[xx]
Гегель Г.В.Ф . Философии права. /Сочинения. Т
. VII. М . Ц Л ., 1934.
С. 18.[xx] (критикуя тем замысел, чтобы познавательная мысль сама ф
ормировала реальность), Ц но она и видит лишь уже прошедшее
Ц содержания истекшего дня, как они неподвижно и застывши покоятся в су
меречном свете вечера, подобные неподвижным, бесплотным призракам.
«Ewig still ruht die Vergangenheit» , Ц говорит поэт
[xxi] «В вечно
м покое пребывает прошлое» (нем.).[xxi] ; прошедшее и есть
ведь не что иное, как то, что уже прошло и потому больше не
движется, Ц бытие, застывшее в неизменимой более определенности и потом
у предстоящее нам как нечто сполна, без остатка законченное. К
ак уже сказано, даже когда наука изучает процессы, она анализирует не то, ч
то соверша ется, дела ется, а то, что уже соверш
илось и что поэтому уже лишено момента динамизма, а предстоит как го
товая, неподвижная картина. Напротив, само по себе все конкретно-сущее не
есть законченное, в завершенной определенности предстоящее «нечто», а с
одержит в себе возможность стать чем-то, что в данный момент о
стается еще логически не определенным, не определенным в понятии. Оно со
держит в себе потенциальность, имеет некое ядро, которое само в себе есть
нечто неопределенное, и что оно содержит или имеет, то оно и есть.
Это не препятствует возможности предвидения будущего, на которой о
сновывается, как известно, все практическое значение научного (или даже
обыденного) знания. Но это предвидение касается только статическо
го и именно потому рационально определимого составного момента бы
тия, который во времени выражается в повторяемости определенных сторон
явлений; и в этом и состоит истолкование будущего в свете прошедшего. Нап
ротив, во всей своей конкретной полноте и форме будущее Ц именно в
качестве будущего, т.е. доколе оно еще не осуществилось, Ц не только
не определимо, но и само в себе неопределенно, именно потому, что оно есть
то, чему еще предстоит осуществиться и тем самым опреде
литься; взятое в перспективе сверх-временности, оно есть сама потен
циальность, которая по самому своему существу есть нечто неопределенно
е.
Но это означает, что потенциальность совпадает со свободой в
самом общем смысле этого слова. Понятие «свободы», разумеется, может упо
требляться в самым различных смыслах; некоторые из них нам еще предстоит
рассмотреть ниже, в дальнейшей связи. Здесь для нас речь идет о свободе в
самом общем ее смысле, в котором она есть признак всего конкретно-реальн
ого, поскольку оно содержит в себе момент динамичности. Динам
изм Ц момент «делания», «совершения» или «становления» Ц и состоит вед
ь, как мы видели, именно в том, что все возникающее не может расс
матриваться как простое продолжение уже существующего, т.е. проистекает
не из определенного основания, а из сущей в себе неопределенн
ости. Выше мы мимоходом, не углубляясь в вопрос, заметили, что в возможност
и или потенциальности можно различать пассивный и активный моменты. Зде
сь мы лишь так же коротко добавим, что то, что мы называем возможностью в п
ассивном смысле Ц гибкость, податливость, формируемость «сырого матер
иала», Ц конкретно никогда не бывает пассивным в абсолютном смысле слов
а, т.е. бездейственно-мертвым, неподвижно-покойным и потому покорным. Всем
у конкретно-сущему присущ некий динамизм, все само по себе бесформенное
есть не мертво-неподвижная масса, а скорее динамическая сила неопределе
нности и бесформенности, бурление хаоса, то, что Яков Беме наз
ывает «Ungrund» или «вожделением»
[xxii]
Яков Беме (1575 Ц 1624) Ц немецкий философ-мистик. С
м.: Бердяев Н. Из этюдов о Якове Беме. Этюд
1. Учение об Ungrund'e и свободе. //Путь. 1930, № 20. С. 47 Ц 79.[xxii]
и в чем он усматривает последнюю первозданную глубину реальности;
тогда возможность в активном смысле слова Ц мощь или действенный замыс
ел Ц противостоит ему как первичная формирующая сила, Ц как рабо
та определения, совершаемая над неопределенным материалом и из не
го самого. Существует, таким образом, момент динамизма самой неопределен
ности, как бы динамизм беспорядочности, и наряду с ним динамиз
м определения, упорядочения. Не углубляясь и здесь в проблема
тику этой первозданной связи, мы ограничиваемся констатированием, что и
менно в этом неразрывном двуединстве состоит существо, потенциальност
и как первичной свободы, которая конституирует трансдефинитност
ь и трансфинитность реальности. Иррациональное в качес
тве субстрата бытия именно не пассивно, не есть в готовом (хот
я и неопределенном) виде (поскольку вообще мыслимо сочетать признаки «го
товности» и «неопределенности»); оно динамически-активно. Оно есть необу
зданная сила Ц хаотическое стремление, из себя самого влекущееся к форм
ированию, завершению, осуществлению. Поскольку бытие уже оформлено, уже
осуществлено, уже есть в готовом, законченном виде Ц в нем ца
рит необходимость; ибо необходимость есть именно не что иное,
как определенность бытия, проявляющаяся в определенности его связей. Не
обходимо все, что уже Ц в законченной форме Ц есть; ибо оно есть именно «
такое » Ц значит, не может быть иным; а это, и ничто иное, и значит
в конечном счете «быть необходимым»; всякая необходимость, с
водится в последнем счете, к простому «так оно есть », и в этом с
лове « есть » таится смысл некой каменной, неизменимой и непре
одолимой твердыни. Но поскольку бытие есть потенциальность, т.е. творчес
кая мочь совершающегося в глубинах неопределенности о
пределения, оно именно и есть первичная свобода. Поэтому бытие как ц
елое может быть понято только как трансрациональное единство рационал
ьности и иррациональности, т.е. необходимости и свободы. И то, что уже заст
ыло в чистой необходимости, может иметь значение лишь мертвого осадка эт
ой непостижимой жизненности бытия. Бытие как целое не неподвижно-статич
но Ц как мы уже не раз говорили: не есть только то Ц и ровно столько,
Ц что и сколько оно уже есть; оно , напротив, пластично, он
о не только есть, но и делается, как бы творит
само себя; оно растет, изменяется, формируется. И все это потому, что в
его последней основе лежит потенциальность, мочь стать тем, что оно еще н
е есть; а именно это мы и называем свободой. Но так как все конкретно-сущее,
как уже не раз указывалось, укоренено в бытии как всеединстве и пропитан
о его соками, то во всем конкретно-сущем (в различной мере) наличествует и
этот элемент первичной свободы. Если натуралистический детерминизм пр
инципиально не хочет признать этого, то это есть только ложное предвзято
е мнение. Это предвзятое мнение и заблуждение проистекает в последнем сч
ете из рационалистического предрассудка, что вся сущность реальности и
счерпывается без остатка моментом рационального, однозначно опр
еделенного, Ц моментом, образующим существо нашего отвлеченного
знания (знания в понятиях). Этому предрассудку должно быть с полной решим
остью и категоричностью противопоставлено самоочевидное усмотрение м
омента иррационального, который есть источник непости
жимости в себе реальности, как она открылась нам в сообр
ажениях, развитых в этой главе.
Глава
III
НЕПОСТИЖИМОЕ КАК БЕЗУСЛОВНОЕ БЫТИЕ И РЕАЛЬНОСТЬ
Мы обнаружили выше н
аличие непостижимого по существу Ц того, что выходит за пределы принцип
ов рационально-отвлеченного знания, Ц в составе предметного быти
я. Мы убедились в том, что в «мире», в самой «действительности», в том,
что предстоит нам как сущее в себе, независимо от нас, «предметное бытие»,
Ц все эти термины означают для нас предварительно одно и то же Ц наличе
ствует элемент, и притом основоположный элемент, и силу которого предмет
ное бытие содержит в себе нечто непостижимое Ц и не только не
постижимое для нас, но и по существу непостижимое. Но теперь в
озникает вопрос, можно ли включить этот элемент по существу непостижимо
го без остатка в состав того, что мы зовем «предметным бытием»
, или же он содержит в себе нечто, что как бы расшатывает или взрывает само
понятие «предметного бытия» и выходит за его пределы. Наш ана
лиз момента металогичности и в особенности моментов трансфинитности и
свободы как будто уже содержит указание на этот последний вывод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
и у Лукреция); она есть основная предпосылка «элеатизма» и в з
ачатке уже заключена в понятии Ά'3frc» («
начала») древнейших ионийских «физиологов».
Однако эта попытка несет свой приговор в самой себе. Продуман
ная последовательно, она сводится к пониманию бытия как «консервативно
й системы» (А.Риль)
[xix] Речь идет о книге А.Риля «Введение в современ
ную философию» (СПб., 1904).[xix] , в которой, «в сущности»,
вообще ничего не изменяется; другими словами, она сводит
ся (как у древних «элеатов») вообще к решительному отрицанию всякого изм
енения и становления. «Из A вытекает B
» должно здесь означать: «собственно говоря», A и
B суть одно и то же . В действительности, одна
ко, если «из А вытекает В», то при всей проблематичности этого отношения, я
сно во всяком случае одно: B не может без остатка быть т
ождественным А, мыслиться как простое «продолжение» A
Ц иначе оно вообще не было бы В, а было бы прежним A
и ничто ни из чего бы не «вытекало». Это и есть одно из тех «объяснени
й», которые за невозможностью объяснить предпочитают просто отрицать т
о, что подлежит объяснению; по остроумному сравнению Шеллинга, это похож
е на врача, который, не умея вылечить больную часть тела, предпочитает ее о
трезать.
То, «из чего» вытекает B , во всяком случае не может быть
A , как законченная, чистая определенность; из определе
нности вообще ничто не может «возникнуть», ибо существо ее, как чистой
«тождественности», несовместимо с тем, что мы называем возник
новением (или «изменением»). Пользуясь употребленным нами в гл.
I (и подробно обоснованным в «Предмете знан
ия») обозначением, мы должны сказать, что В возникает не из чистого А как т
акового, а из Ax Ц что, собственно (опять-таки по аналог
ии со сказанным в гл. I ), означает, что то и другое,
и A и B , или, точнее, сама связ
ь A Ц B возникает из некого х, причем
во временном порядке A предшествует B
, так что В может возникнуть из х только после того, как из него уже воз
никло А. Однако « x » есть здесь символ не только просто
еще неопознанного, неизвестного или даже непостижимого для нас, но вмест
е с тем и непостижимого в себе, именно трансфинитного существ
а реальности, поскольку оно обнаруживается в становлении, есть Ц мыслим
ое сверхвременно Ц именно потенциальность, сущая мочь. Мы го
ворили выше, что все сущее есть всегда нечто большее и иное, чем все,
что оно в готовом, законченном виде есть. Это и обнаруживается воочи
ю в факте становления и возникновения. Этот факт как бы с самоочевидност
ью свидетельствует, что все сущее есть и то, что оно еще не есть .
Но этим полагается твердый предел всякому рациональному детерминизму
Ц и тем самым всякому рационально-причинному «объяснению». Если все воз
никающее «следует» или «вытекает» не из уже бывшего опре д
еленного бытия, а из трансфинитного существа реальности, если
оно рождается из темного Ц и притом не только для нас, но и в самом себе те
много Ц лона потенциальности, то оно, правда, возникает не «из себя самог
о» и не из «ничего», т.е. не без основания, но вместе с тем оно все же возника
ет не из «определенного основания», а именно лишь из трансфин
итного существа реальности, из неопределенной и неопределимой потенци
альности. Само собою разумеется, дело обстоит не так, что во всякое время и
при всяких условиях все вообще мыслимое было бы реально возможно. Безус
ловно неопределенная, т.е. бесконечная мочь принадлежит лишь целому как
таковому Ц бытию как всеобъемлющему всеединству. К существу же всякого
частного момента или частного элемента бытия принадлежит то, что он есть
нечто определенное. Ведь он есть часть именно потому, что он как-либо и в к
аком-либо отношении отличается от всего иного и определен этим своим отл
ичием. Поскольку имеет силу причинная связь между A и
B (для простоты мы и здесь оставляем в стороне всю остал
ьную проблематику этого соотношения, напр., вопрос, в какой мере вообще мы
слимо утверждать зависимость какого-либо явления от только одной
причины), это означает, что явление B вытекает не н
епосредственно из безусловно всеобщей и неопределимой потенциальност
и x , а лишь из потенциальности, поскольку она специфиц
ирована и тем самым уже частично определена наличием A
. Явление В вытекает как бы из ответвления A всеоб
щей потенциальности, и потому из этого ответвления может возникнуть не в
се возможное вообще, а именно только B . Из желудя может
вырасти только дуб, а не какое-нибудь другое растение или живое существо
вообще. Но так как такое специфицированное ответвление потенциальност
и остается все же укорененным в универсальной потенциальности как тако
вой Ц другими словами, так как реальность, обозначаемая как А, не безусло
вно и без остатка определена, а содержит вместе с тем в себе и неопределен
ность, Ц то причинная связь отнюдь не означает здесь, что готовый дуб во в
сех деталях своего облика и своей природы уже «предопределен», лежит «пр
еформированным» в желудь. Напротив, лишь «до известной степени», «в изве
стной мере» (или скорее Ц в мере, никогда точно заранее не изв
естной) потенциальность приурочена к наличному, в готовом виде данному у
словию, т.е. к определенной причине; всегда здесь имеется и нек
ий остаток, который остается неопределенным.
Научная мысль, т.е. сознание, направленное на систематически-связное и ма
ксимально полное отвлеченное познавание мира, конечно, в таких случаях р
уководится регулятивным принципом, что каждое явление в конечном итоге
может быть без остатка объяснено через учет всех других прив
ходящих его условий, каждое из которых есть нечто сполна определенное. Э
тот постулат и правомерен, и необходим для научной мысли; как известно, им
енно он есть движущая сила ее прогресса. Но философское размышление не д
олжно давать сбивать себя этим с истинного пути. Для него это есть именно
не более, как постулат Ц рабочая гипотеза, точнее, вспомогательная фикц
ия, полезная для научной работы. Для сознания, направленного на реальнос
ть в ее целокупности, остается все же в силе положение, что исчерпывающее
объяснение любого конкретного явления «определенными» основаниями ос
тается невозможным, Ц и притом не только потому, что оно неосуществимо в
следствие фактической ограниченности нашего познания или Ц что то же
Ц вследствие бесконечности числа условий, подлежащих здесь учету, но и
потому, что все конкретно-сущее возникает из лона неопределенной в
себе и именно поэтому рационально неопределимой потенциальности
бытия. Наука имеет право и обязанность «работать» так, как если бы
все было рационально определимо; в этом и заключается ее творчески
й пафос, и ей не нужно Ц и даже вредно Ц ставить и обсуждать вопрос, так ли
это на самом деле. Но раз этот вопрос поставлен, то обоснованный, адекватн
ый существу дела ответ на него может быть только отрицательным.
Но если даже оставить в стороне то существенное обстоятельство, чт
о наука есть нечто иное, чем философия, Ц что она, руководясь постулатом в
сеобщей определимости явлений, совсем не ставит вопроса о пр
авомерности по существу этого постулата и потому в качестве науки
просто остается в стороне от всякого конфликта по решению этого во
проса, Ц если даже допустить, что имеет место конфликт между научной уст
ановкой, постулирующей исчерпывающую постижимость мира, и установкой ф
илософской, усматривающей в трансфинитности и потенциальности источни
к непостижимости бытия во всей его глубине и полноте, Ц то надо еще учест
ь следующее. Конфликт этот на практике разрешается просто тем, что наука
имеет своим предметом, в конечном счете, всегда бытие в уже готовом виде н
аличествующее, актуализированное. Короче: наука имеет дело всегда с
прошлым, с бытием уже прошедшим. Ведь и предстоящее в опыте нас
тоящее в этом смысле уже принадлежит прошлому; уже в процессе восприятия
, апперцепции, миг настоящего прошел, удалился в прошлое, есть то, что
было (хотя бы «только что»). «Сова Минервы» не только «вылетает
в вечерние сумерки», Ц как тонко выразился Гегель
[xx]
Гегель Г.В.Ф . Философии права. /Сочинения. Т
. VII. М . Ц Л ., 1934.
С. 18.[xx] (критикуя тем замысел, чтобы познавательная мысль сама ф
ормировала реальность), Ц но она и видит лишь уже прошедшее
Ц содержания истекшего дня, как они неподвижно и застывши покоятся в су
меречном свете вечера, подобные неподвижным, бесплотным призракам.
«Ewig still ruht die Vergangenheit» , Ц говорит поэт
[xxi] «В вечно
м покое пребывает прошлое» (нем.).[xxi] ; прошедшее и есть
ведь не что иное, как то, что уже прошло и потому больше не
движется, Ц бытие, застывшее в неизменимой более определенности и потом
у предстоящее нам как нечто сполна, без остатка законченное. К
ак уже сказано, даже когда наука изучает процессы, она анализирует не то, ч
то соверша ется, дела ется, а то, что уже соверш
илось и что поэтому уже лишено момента динамизма, а предстоит как го
товая, неподвижная картина. Напротив, само по себе все конкретно-сущее не
есть законченное, в завершенной определенности предстоящее «нечто», а с
одержит в себе возможность стать чем-то, что в данный момент о
стается еще логически не определенным, не определенным в понятии. Оно со
держит в себе потенциальность, имеет некое ядро, которое само в себе есть
нечто неопределенное, и что оно содержит или имеет, то оно и есть.
Это не препятствует возможности предвидения будущего, на которой о
сновывается, как известно, все практическое значение научного (или даже
обыденного) знания. Но это предвидение касается только статическо
го и именно потому рационально определимого составного момента бы
тия, который во времени выражается в повторяемости определенных сторон
явлений; и в этом и состоит истолкование будущего в свете прошедшего. Нап
ротив, во всей своей конкретной полноте и форме будущее Ц именно в
качестве будущего, т.е. доколе оно еще не осуществилось, Ц не только
не определимо, но и само в себе неопределенно, именно потому, что оно есть
то, чему еще предстоит осуществиться и тем самым опреде
литься; взятое в перспективе сверх-временности, оно есть сама потен
циальность, которая по самому своему существу есть нечто неопределенно
е.
Но это означает, что потенциальность совпадает со свободой в
самом общем смысле этого слова. Понятие «свободы», разумеется, может упо
требляться в самым различных смыслах; некоторые из них нам еще предстоит
рассмотреть ниже, в дальнейшей связи. Здесь для нас речь идет о свободе в
самом общем ее смысле, в котором она есть признак всего конкретно-реальн
ого, поскольку оно содержит в себе момент динамичности. Динам
изм Ц момент «делания», «совершения» или «становления» Ц и состоит вед
ь, как мы видели, именно в том, что все возникающее не может расс
матриваться как простое продолжение уже существующего, т.е. проистекает
не из определенного основания, а из сущей в себе неопределенн
ости. Выше мы мимоходом, не углубляясь в вопрос, заметили, что в возможност
и или потенциальности можно различать пассивный и активный моменты. Зде
сь мы лишь так же коротко добавим, что то, что мы называем возможностью в п
ассивном смысле Ц гибкость, податливость, формируемость «сырого матер
иала», Ц конкретно никогда не бывает пассивным в абсолютном смысле слов
а, т.е. бездейственно-мертвым, неподвижно-покойным и потому покорным. Всем
у конкретно-сущему присущ некий динамизм, все само по себе бесформенное
есть не мертво-неподвижная масса, а скорее динамическая сила неопределе
нности и бесформенности, бурление хаоса, то, что Яков Беме наз
ывает «Ungrund» или «вожделением»
[xxii]
Яков Беме (1575 Ц 1624) Ц немецкий философ-мистик. С
м.: Бердяев Н. Из этюдов о Якове Беме. Этюд
1. Учение об Ungrund'e и свободе. //Путь. 1930, № 20. С. 47 Ц 79.[xxii]
и в чем он усматривает последнюю первозданную глубину реальности;
тогда возможность в активном смысле слова Ц мощь или действенный замыс
ел Ц противостоит ему как первичная формирующая сила, Ц как рабо
та определения, совершаемая над неопределенным материалом и из не
го самого. Существует, таким образом, момент динамизма самой неопределен
ности, как бы динамизм беспорядочности, и наряду с ним динамиз
м определения, упорядочения. Не углубляясь и здесь в проблема
тику этой первозданной связи, мы ограничиваемся констатированием, что и
менно в этом неразрывном двуединстве состоит существо, потенциальност
и как первичной свободы, которая конституирует трансдефинитност
ь и трансфинитность реальности. Иррациональное в качес
тве субстрата бытия именно не пассивно, не есть в готовом (хот
я и неопределенном) виде (поскольку вообще мыслимо сочетать признаки «го
товности» и «неопределенности»); оно динамически-активно. Оно есть необу
зданная сила Ц хаотическое стремление, из себя самого влекущееся к форм
ированию, завершению, осуществлению. Поскольку бытие уже оформлено, уже
осуществлено, уже есть в готовом, законченном виде Ц в нем ца
рит необходимость; ибо необходимость есть именно не что иное,
как определенность бытия, проявляющаяся в определенности его связей. Не
обходимо все, что уже Ц в законченной форме Ц есть; ибо оно есть именно «
такое » Ц значит, не может быть иным; а это, и ничто иное, и значит
в конечном счете «быть необходимым»; всякая необходимость, с
водится в последнем счете, к простому «так оно есть », и в этом с
лове « есть » таится смысл некой каменной, неизменимой и непре
одолимой твердыни. Но поскольку бытие есть потенциальность, т.е. творчес
кая мочь совершающегося в глубинах неопределенности о
пределения, оно именно и есть первичная свобода. Поэтому бытие как ц
елое может быть понято только как трансрациональное единство рационал
ьности и иррациональности, т.е. необходимости и свободы. И то, что уже заст
ыло в чистой необходимости, может иметь значение лишь мертвого осадка эт
ой непостижимой жизненности бытия. Бытие как целое не неподвижно-статич
но Ц как мы уже не раз говорили: не есть только то Ц и ровно столько,
Ц что и сколько оно уже есть; оно , напротив, пластично, он
о не только есть, но и делается, как бы творит
само себя; оно растет, изменяется, формируется. И все это потому, что в
его последней основе лежит потенциальность, мочь стать тем, что оно еще н
е есть; а именно это мы и называем свободой. Но так как все конкретно-сущее,
как уже не раз указывалось, укоренено в бытии как всеединстве и пропитан
о его соками, то во всем конкретно-сущем (в различной мере) наличествует и
этот элемент первичной свободы. Если натуралистический детерминизм пр
инципиально не хочет признать этого, то это есть только ложное предвзято
е мнение. Это предвзятое мнение и заблуждение проистекает в последнем сч
ете из рационалистического предрассудка, что вся сущность реальности и
счерпывается без остатка моментом рационального, однозначно опр
еделенного, Ц моментом, образующим существо нашего отвлеченного
знания (знания в понятиях). Этому предрассудку должно быть с полной решим
остью и категоричностью противопоставлено самоочевидное усмотрение м
омента иррационального, который есть источник непости
жимости в себе реальности, как она открылась нам в сообр
ажениях, развитых в этой главе.
Глава
III
НЕПОСТИЖИМОЕ КАК БЕЗУСЛОВНОЕ БЫТИЕ И РЕАЛЬНОСТЬ
Мы обнаружили выше н
аличие непостижимого по существу Ц того, что выходит за пределы принцип
ов рационально-отвлеченного знания, Ц в составе предметного быти
я. Мы убедились в том, что в «мире», в самой «действительности», в том,
что предстоит нам как сущее в себе, независимо от нас, «предметное бытие»,
Ц все эти термины означают для нас предварительно одно и то же Ц наличе
ствует элемент, и притом основоположный элемент, и силу которого предмет
ное бытие содержит в себе нечто непостижимое Ц и не только не
постижимое для нас, но и по существу непостижимое. Но теперь в
озникает вопрос, можно ли включить этот элемент по существу непостижимо
го без остатка в состав того, что мы зовем «предметным бытием»
, или же он содержит в себе нечто, что как бы расшатывает или взрывает само
понятие «предметного бытия» и выходит за его пределы. Наш ана
лиз момента металогичности и в особенности моментов трансфинитности и
свободы как будто уже содержит указание на этот последний вывод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71