У нас
не хватало денег, чтобы его починить. Мы должны были его продать и остаться там. Но вы не можете там просто оставаться, если у вас нет денег. Вам надо быть под чьей-нибудь протекцией. – Довольно спокойно Дженис рассказала ей остальное.
Когда она закончила, Ухура почувствовала, что и ей на глаза навернулись слезы.
– Дженис… – Он глубоко вздохнула. – То, что ты описала, это же просто
рабство! Как они позволяют, чтобы это продолжалось! Что, никто не пытался это прекратить?
Голос Дженис стал горьким.
– Откуда мне знать? Может, Федерации проще думать, что все в порядке. Может, всем нравится все как есть, так что все держится в секрете.
Ухура обрадовалась горечи и злости Дженис, – это доказывало, что она еще не сломлена.
– Как же ты оттуда выбралась?
– Я забралась с моими братьями на борт грузового шаттла. Мы и знать
не знали, что это невозможно… Когда шаттл вернулся на свой корабль, мы все скрывались. Это было несложно. Потом мы спрятались в отсеке с грузом гуманитарной помощи, а, когда мы приземлились, мы пробрались в Файенский лагерь беженцев…
– Вы пробрались в Файенс?… – Об управлении лагерем и злоупотреблениях в нем рассказывали ужасные истории, – да и вообще это место находилось в центре планетной системы, которая и сама по себе была сущим несчастьем, и многие там погибали.
Дженис пожала плечами. Ухура почувствовала некоторый страх, видя, как хладнокровно Дженис относится к своему прошлому, если не к своему настоящему.
– Там было лучше, чем где мы были прежде. – сказала Дженис. – Затем
нас перевезли оттуда на кораблях Звездного Флота, и тогда-то я и обнаружила, что по метрике я на три года старше, чем я есть. У меня нет никаких документов, кроме свидетельства о рождении.
– А твои братья?
– У них даже не было свидетельств. Эти, из управления Файенсом потре
пали нас по головке и сказали «Ах вы бедные детки», и зарегистрировали Бена и Сирри. Поскольку по возрасту я подходила, я получила опекунство над ними. Я им нашла хорошую школу, а сама пошла в Звездный Флот, чтобы платить за нее.
Ухура, в изумлении о того, что кто-то мог пройти через все, через что прошла Дженис, и пережить это, попыталась придумать какие-нибудь слова в поддержку.
Через несколько минут молчания твердость молодой старшины испарилась: она ожидала от старшей по званию и положению решения своей судьбы.
– Мне почти семнадцать, – прошептала Дженис. – То есть, мне действительно почти семнадцать, я думаю, – насколько могу высчитать. Я делаю свою работу, Ухура. – Она поколебалась. – Хотя, конечно, по сегодняшнему дню вы так не скажете…
– Думаю, тебе нужно все рассказать, – сказала Ухура.
– Нет!
– Я думаю, тебе следует дать показания перед Федеративной комиссией по правам человека. Думаю, ты должна попытаться остановить то, что там происходит.
– Я не могу.
– Дженис…
– Ухура, вы не понимаете! Я совершила преступление, пробравшись на борт грузового корабля.
– Препятствовать свободному перемещению граждан – противозаконно.
– Но брать с них много денег за перелет из одного места в другое – не
противозаконно, а я не платила за билет. А проехать без билета – на Соэуре это почти то же, что угон. Если я дам показания, власти назовут меня преступницей, и лгуньей, и воровкой. И они смогут доказать все, в чем меня обвинят. Я все это действительно сделала. Пожалуйста, не говорите никому. Пожалуйста.
– Ты должна сказать, – ты должна рассказать властям все, что рассказала
мне.
– Властям? – сердито сказала Дженис. – Это кому, например? Таким, как
капитан Кирк? Он меня и слушать не станет. Он подумает, что я сочиняю.
Ухура поколебалась. Если б это все обнаружилось, когда «Энтерпрайзом» еще командовал капитан Пайк, она бы, не колеблясь, заставила Дженис довериться ему. Но Кирка она знала недостаточно хорошо, и не могла представить, как он может отреагировать на историю Дженис. У Дженис, конечно, мало причин быть уверенной в его добром расположении. Особенно после того, что только что произошло.
– Пожалуйста, Ухура, – снова сказала Дженис. – Пожалуйста, не говорите.
– Хорошо, – с большой неохотой отозвалась Ухура. – Я обещаю. Мое
слово кое-что для меня значит. Я его не нарушу.
– Спасибо, Ухура.
– Но я по-прежнему думаю, что тебе стоит подумать о том, чтобы погово
рить с Комиссией по правам, – сказала Ухура. Прежде, чем Дженис снова смогла испугаться, Ухура сменила тему. – Ну, теперь приведи себя в порядок и возвращайся на мостик. Чем скорее ты забудешь это утро, тем лучше.
– Мне нужно… вернуться в мою каюту. Я оставила мои вещи на койке. Розвинд… наверное, сейчас там.
– Забудь о ней. Иди в каюту старшины. Умойся. Надень другую униформу. Я принесу твои вещи.
– О, Ухура, правда?
– Не беспокойся, – сказала Ухура.
Джим, сидел на мостике, скрестив руки; он чувствовал себя не в своей тарелке и злился. Черт побери эту Рэнд, она испортила ему хорошее настроение. Все притворялись, что не заметили ни замешательства Рэнд, ни того, что Ухура разозлилась. Без сомнения, они все думали, что он был с ней слишком жестким.
Они могли думать все, что им заблагорассудится. Он мог быть таким же приятным в общении, как любой другой, но, если люди начинают этим пользоваться, это меняет дело. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь пытался сыграть на его расположении, особенно с помощью слез.
Лифт вернулся. Оттуда выскочила Линди. Отчего, подумал Джим, Дженис Рэнд не возьмет за пример ее или Ухуру; и как все-таки, интересно, Рэнд удалось убедить синтезатор выдать ей форму не ее размера? Это просто талант.
– Привет, Джим, я принесла…
Невероятный шум заглушил голос Линди. Свора мелких животных вырва-
лась мимо нее из лифта, тявкая, подвывая и лая, прыгая друг через друга, и наводнила мостик, заполонив все свободное пространство. Сначала Джим подумал, что это были инопланетные существа, затем на какой-то миг ему пришла в голову странная фантазия, что на «Энтерпрайзе» завелись крысы, и, наконец, он признал в них собак. Двадцать или тридцать миниатюрных, пастельного цвета, кудрявых, одетых в свитерочки, с ленточками вокруг шеи, собак.
Но все же собак. Если, конечно, можно распространить это определение на пуделей.
– Фифи! Тото! Сиси! Сюда! Сидеть! Стой!
Огромный детина стоял возле лифта, выкрикивая команды громогласным голосом.
Игнорируя его совершенно, куча пуделей закрутилась у ног Джима.
Крошечные создания взвизгивали и рычали друг на друга, и хватали Джима за ботинки. Один ухватился зубами за штанину на своей правой лапе, затем зарычал и замотал головой, трепля ткань.
– Прочь! Эй, вы… о! Черт! – Он отдернул руку. Маленькое подлое
существо попыталось его укусить! На его пальце красовались отметины зубов.
– Не обращайте внимания, он не со зла, – компаньон Линди подхватил
зловредное животное. – Фифи, нехороший мальчик! Ты же знаешь, что кусаться нельзя!
Джим встал.
– Уберите – этих – животных… – Джим отказывался почтить их словом «собаки» –… с – моего – мостика!
– Не беспокойтесь, капитан, они ничего не сделают. Они просто никогда раньше не были на звездолете. Они просто немножко возбуждены. – Фифи, розоватый миниатюрный пудель, одетый в синий с блестками свитер, почти исчез в массивной руке.
– Джим, – сказала Линди, – Это мой друг Ньюланд Янагимачи Рифт. Так получилось, что вы с ним не встретились за ужином прошлым вечером.
Пудели теперь все собрались вокруг Джима, Линди, и Рифта, лая, подвывая, подпрыгивая и оставляя свою шерсть на форменных брюках Джима. Он был окружен водоворотом пастельной шерсти, блесток, острых маленьких белых зубов, коричневых бусинками глаз. Он мог только постараться не замечать их.
– Как поживаете, капитан, – сказал Рифт.
Джим посмотрел на Линди, которая старалась не рассмеяться.
– А чем вы занимаетесь в водевильной компании, мистер Рифт? – спросил Джим. Говорить сквозь сжатые зубы было непросто. – Вы поете?
– Что вы, нет, капитан. Поет у нас Филомела. Я работаю с моими щеноч-
ками. Они никогда не перестают изумлять меня, – надеюсь, вам удастся посмотреть на наш номер. – Он опустил Фифи на палубу. – Фифи, сидеть! Стоять!
Фифи проскочил между Сулу и Чеунг и исчез под навигационной консолью.
Сулу сунул голову под консоль.
– Эй, вылезай оттуда.
– Они просто перевозбудились от перемены обстановки, – с нежностью в голосе сказал Рифт. – На сцене, это будто другие собаки. @
Рифт был изумительным образчиком рода человеческого. Кроме того, что
ростом он был два метра и, похоже, полстолько в ширину, у него были голубые глаза с крупной складкой века, кожа – более золотистого цвета, чем у Сулу, и курчавые огненно-рыжие волосы. Почему его прическа, – сложный хохол на макушке, – выглядела такой странной, хотя и такой знакомой? Джим наконец сообразил, что это традиционный способ зачесывать волосы у борцов сумо, – мода, которой и надеяться нельзя было привести в порядок такие, как у Рифта, волосы.
Традиционный спорт по-прежнему, как и тысячелетие назад, процветал в Японии. Интересно, подумал Джим, каким боком это относится к Рифту. Может, он и в самом деле борец сумо? То, что Джим никогда прежде не слыхал о рыжеволосых борцах сумо, не означало, что таких не бывает.
– Извините меня на минутку, капитан.
Рифт помог Сулу и Чеунг извлечь Фифи из-под опор консоли. @ И вернулся, баюкая Фифи на огромной ладони.
– Плохой мальчик, – сказал он. – Скажи, что виноват. – Он поднял розового пуделя на ладони к лицу Джима. Пудель заворчал, показывая зубы, едва ли больше, чем пшеничные зерна. – Фифи!
– Мистер Рифт, – сказал Джим. – Уберите этих животных с моего мостика.
Рифт выглядел одновременно ошеломленным и оскорбленным.
– Ладно, капитан, если вы вот так…так хотите. – Он свистнул и позвал
пуделей, которые ответили новой серией суматошного бега и лая. Но, когда Рифт покинул мостик, они собрались в лохматую, подпрыгивающую свору и последовали за ним; последний кругленький хвост исчез за закрывшейся дверью лифта.
Линди перестала старательно держать серьезное выражение лица.
Джим слышал со всех сторон подавленные смешки.
– У вас у всех есть чем заняться? – спросил он.
Спок посмотрел на него.
– Да, капитан. Но если что-то требует особого внимания…
– Нет, ничего, коммандер Спок. У вас какое дело на мостике, мисс Лукариэн? – холодно спросил он смеющуюся девушку.
– Я пришла, чтобы представить Ньюланда.
– Вы это сделали.
– И чтобы передать Дженис первую распечатку постера. – Она подавила
душившее ее хихиканье и развернула рулон. – Она проделала грандиозную работу. У вас есть такое сокровище, Джим. Пусть даже она не умеет жонглировать. Как вы думаете, Звездный Флот станет меня преследовать, если я переманю одного из его людей?
Джим удержался от того, чтобы сказать ей, что она может забирать старшину Дженис Рэнд прямо сейчас. Он взглянул на постер.
– Да, он привлекает внимание, – признал он.
– Дженис сотворила его практически из наброска, – сказала Линди. – Я один и вам принесла, но первый – для нее. Где она?
– Она… э –э… у нее работа в другом отсеке. Она скоро вернется. – Хотелось бы верить, подумал он.
– Ладно, я подожду. И я хочу попросить об еще одном маленьком одолжении. Дело в Афине, Джим. Палуба слишком твердая…
Интересно, кто я, подумал Джим, – капитан межзвездного ковчега? Если
мне придется заниматься еще хотя бы одним животным…
Старшина Рэнд вернулась. Она переодела форму и причесала волосы; она
выглядела маленькой и несчастной, но уже не на грани слез. Не говоря ни слова, она заняла свое место.
– Обращайтесь к моей старшине по поводу любых проблем, которые возникнут у вашей компании, мисс Лукариэн, – сказал Джим. – И насчет животных тоже. Мне сейчас действительно есть чем заняться, – даже если всем остальным нечем.
Линди улыбнулась ему и легко вспрыгнула на верхний уровень, оказав-
шись рядом со старшиной Рэнд. Джим подумал, – а просто шаги она хоть когда-нибудь использует? И еще подумал, что бы такое сделать, чтобы она снова ему улыбнулась.
– Капитан, простите меня, – старшина Рэнд говорила так тихо, что он едва мог ее расслышать.
– Что только не потребуется мисс Лукариэн – в пределах разумного, – пожалуйста, позаботьтесь об этом.
– Хорошо, сэр. Но вы еще сказали мне упорядочить ваше расписание. Оно теперь в компьютере, если вы хотите взглянуть и сказать мне, нужно ли что-нибудь изменить. – Она поколебалась. – Простите за это недоразумение с доктором Маккоем. Он ожидает вас через десять минут. Я должна позвонить ему и сказать, что встреча отменена?
– Нет, старшина, не нужно.
Делая вид, что занят, он перенес расписание в электронный блокнот и стал его просматривать.
По крайней мере, на этот раз Рэнд сделала все, как он просил. Встречи были расписаны на последующие три месяца. Он считал, что важно переговорить каждым на борту.
Он встал.
– В течение получаса я буду в лазарете, – сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь.
Никто и не ответил.
Хаос на мостике на этот раз пока что был ликвидирован, но Спок чувствовал, что пережитый опыт не будет единственным. Когда «Энтерпрайзом» командовал капитан Пайк, такого никогда не случалось.
Он открыл новый файл в компьютере и начал составлять рапорт о переводе на другой корабль. Любой другой корабль.
Когда Ухура вошла в старую каюту Дженис Рэнд, девушка в форме, заметив ее, сперва взглянула на нее без интереса, затем, заметив офицерские полоски на рукавах, вскочила.
– Лейтенант! – сказала она, – Э-э… – Она была очень высокой и исключительно красивой, и Ухуре стало понятно, почему Дженис чувствовала ее превосходство.
– Вы?… – спросила Ухура, решив пока оставить ее стоять.
– Э-э, Розвинд, мэм.
– Розвинд, полагаю, старшина Рэнд, переезжая, оставила здесь некоторые из своих вещей.
– М-м, да, мэм. Они вот здесь.
– Благодарю вас. – Она собрала вещи, размышляя. Что ж, Розвинд, вы не такая уж бойкая с теми, кто превосходит вас рангом, а?
– Как дела Дженис, мэм?
– Она определенно произвела на капитана Кирка впечатление, – сказала Ухура, подумав, что, в каком-то смысле, это правда. – О, кстати, Розвинд, у вас не бывает аллергии? Сенная лихорадка, например?
– Нет, мэм, насколько мне известно. Сенной лихорадки не бывает.
– Превосходно. – Не торопясь, она переложила вещи Дженис и связала их шарфом. Она критически оглядела связку, подняла ее и направилась к двери.
– Э-э… мэм?
– Да, Розвинд?
– А что такое, мэм?
– То есть?
– Почему вы спросили, нет ли у меня аллергии, мэм?
– Из-за вашей новой соседки по каюте.
– Не понимаю, мэм.
– Некоторые люди дают неблагоприятную реакцию на членов ее расы, но в почти ста процентах случаев дело ограничивается сенной лихорадкой. Так что вам не стоит волноваться.
– А что это за раса, мэм?
– А что? – Ухура понизила голос. – Вы ведь не страдаете ксенофобией?
Поскольку ксенофобия могла послужить причиной позорного увольнения
из Звездного Флота, Розвинд отреагировала должным образом.
– Нет, мэм, конечно нет! Я с кем угодно полажу! Мне просто… интересно.
– Понятно. Я уверена, что и с ней вы тоже поладите. Существа ее расы умны и нешумливы. Только еще одно.
– Да, мэм?
– Ее планета делает оборот за шесть часов, так что ее суточный ритм от
личен от нашего. Она дольше остается без сна, чем вы, и спать тоже будет дольше. Известно, что существа ее расы плохо реагируют, когда их будят, так что просто будьте осторожны.
– Что значит «плохо», мэм? Вы хотите сказать, она подпрыгнет и ударит вас?
– Нет-нет, она вам никогда ничего не сделает. Существа ее вида очень робкие. Но шок может заставить впасть ее в спячку. Если это случится, она проспит несколько недель. Это явно не будет способствовать ее карьере.
– О, – сказала Розвинд. – Понимаю. Я уверена, что неприятностей не будет, мэм.
– Хорошо. Что же, Розвинд, спасибо за помощь. – Она снова повернулась к двери.
– Лейтенант?
– В чем дело, Розвинд?
– А как выглядит моя новая соседка? Ну, то есть, чтобы я могла узнать ее.
– У вас с этим проблем не будет, – сказала Ухура. – Она зеленая.
Джим вошел в кабинет Маккоя.
– Здравствуйте, доктор Маккой. Меня зовут Джеймс Ти Кирк, я ваш
капитан. Приятно с вами познакомиться, и какой сюрприз. У вас все в порядке? Снабжение осуществляется вовремя? Что вы думаете о корабле?
– Здравствуйте, капитан, – сказал Маккой. – Все прекрасно, просто прекрасно. – Маккой протянул ему комбинезон.
– Что это?
– Комбинезон для осмотра,…
– Это я знаю…
– … проницаемый для диагностических лучей…
– Да знаю я…
– И у тебя свободных полчаса…
Джим нахмурился.
– Это заговор, да? Между тобой и Дженис Рэнд.
– Да, заговор, только она не имеет к нему отношения. Она сказала, что ты хочешь поболтать с каждым на борту «Энтерпраза»…
– И ты предусмотрительно забыл упомянуть, что знаешь меня с тех пор, когда я был лейтенантом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
не хватало денег, чтобы его починить. Мы должны были его продать и остаться там. Но вы не можете там просто оставаться, если у вас нет денег. Вам надо быть под чьей-нибудь протекцией. – Довольно спокойно Дженис рассказала ей остальное.
Когда она закончила, Ухура почувствовала, что и ей на глаза навернулись слезы.
– Дженис… – Он глубоко вздохнула. – То, что ты описала, это же просто
рабство! Как они позволяют, чтобы это продолжалось! Что, никто не пытался это прекратить?
Голос Дженис стал горьким.
– Откуда мне знать? Может, Федерации проще думать, что все в порядке. Может, всем нравится все как есть, так что все держится в секрете.
Ухура обрадовалась горечи и злости Дженис, – это доказывало, что она еще не сломлена.
– Как же ты оттуда выбралась?
– Я забралась с моими братьями на борт грузового шаттла. Мы и знать
не знали, что это невозможно… Когда шаттл вернулся на свой корабль, мы все скрывались. Это было несложно. Потом мы спрятались в отсеке с грузом гуманитарной помощи, а, когда мы приземлились, мы пробрались в Файенский лагерь беженцев…
– Вы пробрались в Файенс?… – Об управлении лагерем и злоупотреблениях в нем рассказывали ужасные истории, – да и вообще это место находилось в центре планетной системы, которая и сама по себе была сущим несчастьем, и многие там погибали.
Дженис пожала плечами. Ухура почувствовала некоторый страх, видя, как хладнокровно Дженис относится к своему прошлому, если не к своему настоящему.
– Там было лучше, чем где мы были прежде. – сказала Дженис. – Затем
нас перевезли оттуда на кораблях Звездного Флота, и тогда-то я и обнаружила, что по метрике я на три года старше, чем я есть. У меня нет никаких документов, кроме свидетельства о рождении.
– А твои братья?
– У них даже не было свидетельств. Эти, из управления Файенсом потре
пали нас по головке и сказали «Ах вы бедные детки», и зарегистрировали Бена и Сирри. Поскольку по возрасту я подходила, я получила опекунство над ними. Я им нашла хорошую школу, а сама пошла в Звездный Флот, чтобы платить за нее.
Ухура, в изумлении о того, что кто-то мог пройти через все, через что прошла Дженис, и пережить это, попыталась придумать какие-нибудь слова в поддержку.
Через несколько минут молчания твердость молодой старшины испарилась: она ожидала от старшей по званию и положению решения своей судьбы.
– Мне почти семнадцать, – прошептала Дженис. – То есть, мне действительно почти семнадцать, я думаю, – насколько могу высчитать. Я делаю свою работу, Ухура. – Она поколебалась. – Хотя, конечно, по сегодняшнему дню вы так не скажете…
– Думаю, тебе нужно все рассказать, – сказала Ухура.
– Нет!
– Я думаю, тебе следует дать показания перед Федеративной комиссией по правам человека. Думаю, ты должна попытаться остановить то, что там происходит.
– Я не могу.
– Дженис…
– Ухура, вы не понимаете! Я совершила преступление, пробравшись на борт грузового корабля.
– Препятствовать свободному перемещению граждан – противозаконно.
– Но брать с них много денег за перелет из одного места в другое – не
противозаконно, а я не платила за билет. А проехать без билета – на Соэуре это почти то же, что угон. Если я дам показания, власти назовут меня преступницей, и лгуньей, и воровкой. И они смогут доказать все, в чем меня обвинят. Я все это действительно сделала. Пожалуйста, не говорите никому. Пожалуйста.
– Ты должна сказать, – ты должна рассказать властям все, что рассказала
мне.
– Властям? – сердито сказала Дженис. – Это кому, например? Таким, как
капитан Кирк? Он меня и слушать не станет. Он подумает, что я сочиняю.
Ухура поколебалась. Если б это все обнаружилось, когда «Энтерпрайзом» еще командовал капитан Пайк, она бы, не колеблясь, заставила Дженис довериться ему. Но Кирка она знала недостаточно хорошо, и не могла представить, как он может отреагировать на историю Дженис. У Дженис, конечно, мало причин быть уверенной в его добром расположении. Особенно после того, что только что произошло.
– Пожалуйста, Ухура, – снова сказала Дженис. – Пожалуйста, не говорите.
– Хорошо, – с большой неохотой отозвалась Ухура. – Я обещаю. Мое
слово кое-что для меня значит. Я его не нарушу.
– Спасибо, Ухура.
– Но я по-прежнему думаю, что тебе стоит подумать о том, чтобы погово
рить с Комиссией по правам, – сказала Ухура. Прежде, чем Дженис снова смогла испугаться, Ухура сменила тему. – Ну, теперь приведи себя в порядок и возвращайся на мостик. Чем скорее ты забудешь это утро, тем лучше.
– Мне нужно… вернуться в мою каюту. Я оставила мои вещи на койке. Розвинд… наверное, сейчас там.
– Забудь о ней. Иди в каюту старшины. Умойся. Надень другую униформу. Я принесу твои вещи.
– О, Ухура, правда?
– Не беспокойся, – сказала Ухура.
Джим, сидел на мостике, скрестив руки; он чувствовал себя не в своей тарелке и злился. Черт побери эту Рэнд, она испортила ему хорошее настроение. Все притворялись, что не заметили ни замешательства Рэнд, ни того, что Ухура разозлилась. Без сомнения, они все думали, что он был с ней слишком жестким.
Они могли думать все, что им заблагорассудится. Он мог быть таким же приятным в общении, как любой другой, но, если люди начинают этим пользоваться, это меняет дело. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь пытался сыграть на его расположении, особенно с помощью слез.
Лифт вернулся. Оттуда выскочила Линди. Отчего, подумал Джим, Дженис Рэнд не возьмет за пример ее или Ухуру; и как все-таки, интересно, Рэнд удалось убедить синтезатор выдать ей форму не ее размера? Это просто талант.
– Привет, Джим, я принесла…
Невероятный шум заглушил голос Линди. Свора мелких животных вырва-
лась мимо нее из лифта, тявкая, подвывая и лая, прыгая друг через друга, и наводнила мостик, заполонив все свободное пространство. Сначала Джим подумал, что это были инопланетные существа, затем на какой-то миг ему пришла в голову странная фантазия, что на «Энтерпрайзе» завелись крысы, и, наконец, он признал в них собак. Двадцать или тридцать миниатюрных, пастельного цвета, кудрявых, одетых в свитерочки, с ленточками вокруг шеи, собак.
Но все же собак. Если, конечно, можно распространить это определение на пуделей.
– Фифи! Тото! Сиси! Сюда! Сидеть! Стой!
Огромный детина стоял возле лифта, выкрикивая команды громогласным голосом.
Игнорируя его совершенно, куча пуделей закрутилась у ног Джима.
Крошечные создания взвизгивали и рычали друг на друга, и хватали Джима за ботинки. Один ухватился зубами за штанину на своей правой лапе, затем зарычал и замотал головой, трепля ткань.
– Прочь! Эй, вы… о! Черт! – Он отдернул руку. Маленькое подлое
существо попыталось его укусить! На его пальце красовались отметины зубов.
– Не обращайте внимания, он не со зла, – компаньон Линди подхватил
зловредное животное. – Фифи, нехороший мальчик! Ты же знаешь, что кусаться нельзя!
Джим встал.
– Уберите – этих – животных… – Джим отказывался почтить их словом «собаки» –… с – моего – мостика!
– Не беспокойтесь, капитан, они ничего не сделают. Они просто никогда раньше не были на звездолете. Они просто немножко возбуждены. – Фифи, розоватый миниатюрный пудель, одетый в синий с блестками свитер, почти исчез в массивной руке.
– Джим, – сказала Линди, – Это мой друг Ньюланд Янагимачи Рифт. Так получилось, что вы с ним не встретились за ужином прошлым вечером.
Пудели теперь все собрались вокруг Джима, Линди, и Рифта, лая, подвывая, подпрыгивая и оставляя свою шерсть на форменных брюках Джима. Он был окружен водоворотом пастельной шерсти, блесток, острых маленьких белых зубов, коричневых бусинками глаз. Он мог только постараться не замечать их.
– Как поживаете, капитан, – сказал Рифт.
Джим посмотрел на Линди, которая старалась не рассмеяться.
– А чем вы занимаетесь в водевильной компании, мистер Рифт? – спросил Джим. Говорить сквозь сжатые зубы было непросто. – Вы поете?
– Что вы, нет, капитан. Поет у нас Филомела. Я работаю с моими щеноч-
ками. Они никогда не перестают изумлять меня, – надеюсь, вам удастся посмотреть на наш номер. – Он опустил Фифи на палубу. – Фифи, сидеть! Стоять!
Фифи проскочил между Сулу и Чеунг и исчез под навигационной консолью.
Сулу сунул голову под консоль.
– Эй, вылезай оттуда.
– Они просто перевозбудились от перемены обстановки, – с нежностью в голосе сказал Рифт. – На сцене, это будто другие собаки. @
Рифт был изумительным образчиком рода человеческого. Кроме того, что
ростом он был два метра и, похоже, полстолько в ширину, у него были голубые глаза с крупной складкой века, кожа – более золотистого цвета, чем у Сулу, и курчавые огненно-рыжие волосы. Почему его прическа, – сложный хохол на макушке, – выглядела такой странной, хотя и такой знакомой? Джим наконец сообразил, что это традиционный способ зачесывать волосы у борцов сумо, – мода, которой и надеяться нельзя было привести в порядок такие, как у Рифта, волосы.
Традиционный спорт по-прежнему, как и тысячелетие назад, процветал в Японии. Интересно, подумал Джим, каким боком это относится к Рифту. Может, он и в самом деле борец сумо? То, что Джим никогда прежде не слыхал о рыжеволосых борцах сумо, не означало, что таких не бывает.
– Извините меня на минутку, капитан.
Рифт помог Сулу и Чеунг извлечь Фифи из-под опор консоли. @ И вернулся, баюкая Фифи на огромной ладони.
– Плохой мальчик, – сказал он. – Скажи, что виноват. – Он поднял розового пуделя на ладони к лицу Джима. Пудель заворчал, показывая зубы, едва ли больше, чем пшеничные зерна. – Фифи!
– Мистер Рифт, – сказал Джим. – Уберите этих животных с моего мостика.
Рифт выглядел одновременно ошеломленным и оскорбленным.
– Ладно, капитан, если вы вот так…так хотите. – Он свистнул и позвал
пуделей, которые ответили новой серией суматошного бега и лая. Но, когда Рифт покинул мостик, они собрались в лохматую, подпрыгивающую свору и последовали за ним; последний кругленький хвост исчез за закрывшейся дверью лифта.
Линди перестала старательно держать серьезное выражение лица.
Джим слышал со всех сторон подавленные смешки.
– У вас у всех есть чем заняться? – спросил он.
Спок посмотрел на него.
– Да, капитан. Но если что-то требует особого внимания…
– Нет, ничего, коммандер Спок. У вас какое дело на мостике, мисс Лукариэн? – холодно спросил он смеющуюся девушку.
– Я пришла, чтобы представить Ньюланда.
– Вы это сделали.
– И чтобы передать Дженис первую распечатку постера. – Она подавила
душившее ее хихиканье и развернула рулон. – Она проделала грандиозную работу. У вас есть такое сокровище, Джим. Пусть даже она не умеет жонглировать. Как вы думаете, Звездный Флот станет меня преследовать, если я переманю одного из его людей?
Джим удержался от того, чтобы сказать ей, что она может забирать старшину Дженис Рэнд прямо сейчас. Он взглянул на постер.
– Да, он привлекает внимание, – признал он.
– Дженис сотворила его практически из наброска, – сказала Линди. – Я один и вам принесла, но первый – для нее. Где она?
– Она… э –э… у нее работа в другом отсеке. Она скоро вернется. – Хотелось бы верить, подумал он.
– Ладно, я подожду. И я хочу попросить об еще одном маленьком одолжении. Дело в Афине, Джим. Палуба слишком твердая…
Интересно, кто я, подумал Джим, – капитан межзвездного ковчега? Если
мне придется заниматься еще хотя бы одним животным…
Старшина Рэнд вернулась. Она переодела форму и причесала волосы; она
выглядела маленькой и несчастной, но уже не на грани слез. Не говоря ни слова, она заняла свое место.
– Обращайтесь к моей старшине по поводу любых проблем, которые возникнут у вашей компании, мисс Лукариэн, – сказал Джим. – И насчет животных тоже. Мне сейчас действительно есть чем заняться, – даже если всем остальным нечем.
Линди улыбнулась ему и легко вспрыгнула на верхний уровень, оказав-
шись рядом со старшиной Рэнд. Джим подумал, – а просто шаги она хоть когда-нибудь использует? И еще подумал, что бы такое сделать, чтобы она снова ему улыбнулась.
– Капитан, простите меня, – старшина Рэнд говорила так тихо, что он едва мог ее расслышать.
– Что только не потребуется мисс Лукариэн – в пределах разумного, – пожалуйста, позаботьтесь об этом.
– Хорошо, сэр. Но вы еще сказали мне упорядочить ваше расписание. Оно теперь в компьютере, если вы хотите взглянуть и сказать мне, нужно ли что-нибудь изменить. – Она поколебалась. – Простите за это недоразумение с доктором Маккоем. Он ожидает вас через десять минут. Я должна позвонить ему и сказать, что встреча отменена?
– Нет, старшина, не нужно.
Делая вид, что занят, он перенес расписание в электронный блокнот и стал его просматривать.
По крайней мере, на этот раз Рэнд сделала все, как он просил. Встречи были расписаны на последующие три месяца. Он считал, что важно переговорить каждым на борту.
Он встал.
– В течение получаса я буду в лазарете, – сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь.
Никто и не ответил.
Хаос на мостике на этот раз пока что был ликвидирован, но Спок чувствовал, что пережитый опыт не будет единственным. Когда «Энтерпрайзом» командовал капитан Пайк, такого никогда не случалось.
Он открыл новый файл в компьютере и начал составлять рапорт о переводе на другой корабль. Любой другой корабль.
Когда Ухура вошла в старую каюту Дженис Рэнд, девушка в форме, заметив ее, сперва взглянула на нее без интереса, затем, заметив офицерские полоски на рукавах, вскочила.
– Лейтенант! – сказала она, – Э-э… – Она была очень высокой и исключительно красивой, и Ухуре стало понятно, почему Дженис чувствовала ее превосходство.
– Вы?… – спросила Ухура, решив пока оставить ее стоять.
– Э-э, Розвинд, мэм.
– Розвинд, полагаю, старшина Рэнд, переезжая, оставила здесь некоторые из своих вещей.
– М-м, да, мэм. Они вот здесь.
– Благодарю вас. – Она собрала вещи, размышляя. Что ж, Розвинд, вы не такая уж бойкая с теми, кто превосходит вас рангом, а?
– Как дела Дженис, мэм?
– Она определенно произвела на капитана Кирка впечатление, – сказала Ухура, подумав, что, в каком-то смысле, это правда. – О, кстати, Розвинд, у вас не бывает аллергии? Сенная лихорадка, например?
– Нет, мэм, насколько мне известно. Сенной лихорадки не бывает.
– Превосходно. – Не торопясь, она переложила вещи Дженис и связала их шарфом. Она критически оглядела связку, подняла ее и направилась к двери.
– Э-э… мэм?
– Да, Розвинд?
– А что такое, мэм?
– То есть?
– Почему вы спросили, нет ли у меня аллергии, мэм?
– Из-за вашей новой соседки по каюте.
– Не понимаю, мэм.
– Некоторые люди дают неблагоприятную реакцию на членов ее расы, но в почти ста процентах случаев дело ограничивается сенной лихорадкой. Так что вам не стоит волноваться.
– А что это за раса, мэм?
– А что? – Ухура понизила голос. – Вы ведь не страдаете ксенофобией?
Поскольку ксенофобия могла послужить причиной позорного увольнения
из Звездного Флота, Розвинд отреагировала должным образом.
– Нет, мэм, конечно нет! Я с кем угодно полажу! Мне просто… интересно.
– Понятно. Я уверена, что и с ней вы тоже поладите. Существа ее расы умны и нешумливы. Только еще одно.
– Да, мэм?
– Ее планета делает оборот за шесть часов, так что ее суточный ритм от
личен от нашего. Она дольше остается без сна, чем вы, и спать тоже будет дольше. Известно, что существа ее расы плохо реагируют, когда их будят, так что просто будьте осторожны.
– Что значит «плохо», мэм? Вы хотите сказать, она подпрыгнет и ударит вас?
– Нет-нет, она вам никогда ничего не сделает. Существа ее вида очень робкие. Но шок может заставить впасть ее в спячку. Если это случится, она проспит несколько недель. Это явно не будет способствовать ее карьере.
– О, – сказала Розвинд. – Понимаю. Я уверена, что неприятностей не будет, мэм.
– Хорошо. Что же, Розвинд, спасибо за помощь. – Она снова повернулась к двери.
– Лейтенант?
– В чем дело, Розвинд?
– А как выглядит моя новая соседка? Ну, то есть, чтобы я могла узнать ее.
– У вас с этим проблем не будет, – сказала Ухура. – Она зеленая.
Джим вошел в кабинет Маккоя.
– Здравствуйте, доктор Маккой. Меня зовут Джеймс Ти Кирк, я ваш
капитан. Приятно с вами познакомиться, и какой сюрприз. У вас все в порядке? Снабжение осуществляется вовремя? Что вы думаете о корабле?
– Здравствуйте, капитан, – сказал Маккой. – Все прекрасно, просто прекрасно. – Маккой протянул ему комбинезон.
– Что это?
– Комбинезон для осмотра,…
– Это я знаю…
– … проницаемый для диагностических лучей…
– Да знаю я…
– И у тебя свободных полчаса…
Джим нахмурился.
– Это заговор, да? Между тобой и Дженис Рэнд.
– Да, заговор, только она не имеет к нему отношения. Она сказала, что ты хочешь поболтать с каждым на борту «Энтерпраза»…
– И ты предусмотрительно забыл упомянуть, что знаешь меня с тех пор, когда я был лейтенантом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45