Ну хорошо, пожалуйста, поговорите с Грейс Браун. Но она все равно скажет вам то же самое… Грейс? Это опять тот самый слишком встревоженный папочка. Хочет, чтоб к его ребенку приставили телохранителя. Она работает всего два месяца, а его послушать, так она, по крайней мере, Клаудиа Шиффер. Да, Томми, насчет ребенка. Ты должен серьезно с ней поговорить. Мы-то уже давно все знаем, и вам, кстати, предлагают сделать еще один ролик про нитку для зубов. Сперва, когда она беременна, а потом уже вместе с малышом, чтобы получилось вроде сериала. Ваш ролик так прошумел по всему миру, что фирма хочет растянуть его подольше.
Томми попал в ловушку.
Без Кэсси его не станут снимать, ролик получится уже не тот. И придется подбирать совершенно новую пару для рекламы этих зубочисток. Так что без Кэсси Томми лишится работы, а тут еще эта жуткая история с налогами.
В «Этуаль» ожидали, что Кэсси будет в восторге от предложения Такамото, и обдумывали, как сказать японцам о ее беременности. Может, они подождут, пока она родит? Ведь Лебедь по контракту оставалась девушкой проекта до конца года.
Но Кэсси всех удивила. Она выбрала коммерческий ролик. Сценарий был маленький и бесхитростный: сперва появлялась она, беременная, потом он предлагал ей руку и сердце, чтобы у ребенка был отец. А нитки для зубов как бы подразумевались сами собой – ведь именно с них все начиналось. Пресса сразу развила этот сюжет: может, он женится на ней и в жизни? Публика требовала от Томми сделать все, как подобает джентльмену, и в конце концов он подчинился.
Из-за ребенка Кэсси потеряла контракт на проект «ЛЕБЕДЬ». Но это ее не огорчало. То, что она получила, значило для нее гораздо больше. Даже Томми остался доволен. Ролики выходили, и он мог не беспокоиться о деньгах. Правда, на недавнем интервью он сболтнул лишнего, и теперь беспокоился. Речь шла о том, как складываются на съемках и показах отношения между девушками-моделями и мужчинами-моделями и что по этому поводу думают невесты мужчин-моделей. Томми вскружила голову прелестная блондинка-интервьюерша, и он выдал все как есть: по новой девочке на каждой съемке. Кэсси вряд ли это понравится… Ну что ж, в случае чего он всегда может вернуться в Кройдон и поселиться с отцом. Тем более, видит Бог, бухгалтер ему нужен позарез.
Мистер Такамото еще раз позвонил Сван.
– Вы слышали новость, дорогая? Печально, конечно, но она правильно сделала, что выбрала ребенка. Надеюсь, вы обрадуетесь нашему следующему выбору. Она ведь почти что член вашей семьи. Еще одна красивая английская девушка, и тоже из знатного рода – достопочтенная Челеста Фэрфакс.
Когда Грейс Браун у себя в «Этуаль» получила это сообщение, Челеста сидела в люксе лос-анджелесской гостиницы «Шато Мармонт», окруженная бутылками шампанского в подарочных обертках, коробками шоколадных конфет и огромными роскошными букетами с карточками «от друзей» из Си-эй-эй, «Уильям Моррис» и Ай-си-эм. Челеста пробежала глазами карточки: Гай Макэлвейн, Эд Лимато, Стив Кенис, Майкл Овитц. Единственное, что она о них знала, – что все они менеджеры и агенты. Одна из голливудских студий обратилась к ней с предложением сыграть главную роль, а вот агента у нее пока не было, значит, некому вести переговоры. Так что, если она согласится, придется выбрать кого-нибудь из означенных на карточках.
«Если она согласится»! Она прочла сценарий – и влюбилась в него. Работа модели ей уже осточертела. Ее мятежная озорная натура требовала перемен. Какая скука – стоять день-деньской в студии, как кукла. Натурные съемки, правда, повеселее, но тоже ничего хорошего – приезжаешь в страну, толком ничего не успеешь посмотреть, а уже надо уезжать. Единственное, что ей нравилось, – это работа на подиуме, но настоящие большие показы случались не так уж часто.
Фильм, в котором ей предлагали сниматься, был про молодую американку, которой от дяди в наследство достается поместье в Англии. Из благородных побуждений она решает превратить его в реабилитационный центр для подростков – наркоманов и алкоголиков. Все идет своим чередом, но вот туда приезжает очень красивый молодой человек из Нью-Йорка. Героиня влюбляется в него, а он пытается приучить ее к наркотикам. Челесту заинтересовал не столько мир наркоманов, сколько английское поместье. По сценарию, она должна объезжать верхом свои владения – а именно о такой жизни Челеста втайне тосковала.
– Похоже на клинику Бетти Форд из «Таинственного сада», – не без сарказма заметил Уотер. – Пойми, Челеста, всех этих агентов ты лично мало интересуешь. Просто они всегда готовы грызться за жирный кусок.
Челеста его не слушала. Она понимала, что он попросту завидует ей и ревнует: ведь в Лос-Анджелес они пригласили не его, а ее. После съемок «Pret-a-porter» он стал походить на медведя с больным зубом. Как продюсера, его никто всерьез не воспринимал. Его даже на порог студий не пускали; никакой мало-мальски интересной работы никто ему не предлагал, его не только не приглашали на ланчи, но даже не соглашались с ним отобедать. А за Челестой идет в городе настоящая охота… Так что привлечь к себе внимание он может только связью с ней. Вот почему он и начал распускать слухи об их помолвке.
Челеста была далеко не глупа. Странно, но она успела привязаться к Уотеру. Правда, сейчас выходить за него замуж совсем необязательно. Она вообще еще не готова к замужеству. И все же ей хотелось, чтобы он был рядом.
Из всех агентов она остановила выбор на Эде Лимато из Ай-си-эм: пусть она о нем раньше ничего не слышала, но теперь узнала, что он опекает Ричарда Гира, Мела Гибсона, Мишель Пфайффер и еще нескольких знаменитостей. Уотер так и шипел от зависти.
– Устрой мне встречу с ним, – приставал он к ней. Ему хотелось, чтобы Эд Лимато взял под крылышко и его. Нынешний агент Уотера оказался полным дебилом, да к тому же еще и без всяких связей.
Эд Лимато сразу взялся за работу и очень толково устроил дела Челесты. Перед съемками она будет заниматься с репетиторами по актерскому мастерству и американскому произношению. Так что, когда Грейс Браун позвонила, чтобы сообщить о предложении Такамото, Челеста как раз была на занятиях, и трубку взял Уотер. Услышав новость, он по обыкновению взбесился. Ведь актера на роль американца, который будет склонять героиню Челесты к наркотикам, пока не выбрали, а он уже начал делать пробы, и довольно успешно, потому что студию привлекала возможность снять в одном фильме известную молодую пару – сногсшибательную модель и ее жениха, крутого молодежного героя. Разумеется, «Такамото инкорпорейтед» вряд ли обрадуются, если узнают, что девушка проекта «ЛЕБЕДЬ» будет сниматься в фильме про наркоманов. Словом, Челеста должна сделать выбор. И если она решит не в пользу кино, то Уотеру не останется ни одного шанса.
Но он напрасно так волновался.
Челеста пришла в мир высокой моды только для того, чтобы отдать долг уважения своей бабушке. А теперь можно и уходить. Конечно, контракт с Такамото – это очень большие деньги. Но никто не знал, а Уотер даже не догадывался, что она – единственная наследница «Тривейна» и всего состояния Фэрфаксов. Так что о деньгах она могла не беспокоиться.
Беднягу же Уотера она обошла по всем пунктам. Он так мечтал об этой роли – ведь на нее претендовала вся голливудская свора – и в конце концов получил ее. Но не только из-за Челесты, а в основном потому, что, когда студия предложила Уотеру сниматься за жалкие гроши, по сути, лишь ради престижа, его безмозглый агент дал согласие, и Уотеру ничего не оставалось делать.
Челеста же подписала контракт на целое состояние.
– Господи, – сказала Грейс Браун, выслушав отказ Челесты. – Ну совсем как в истории про десять негритят. Двое уже отпали, а что теперь случится с остальными?
ЛОНДОН, 1994
Это были странные похороны. Гроб не опускали в землю, а, наоборот, вытаскивали из ямы. Потом вдруг подбросили вверх – и он упал прямо на подиум. Фотографы, расталкивая друг друга, кинулись вскрывать гроб. Редакторши и покупательницы, все в черных кружевных вуалетках, со своих мест в первом ряду тянулись разглядеть лежащее в гробу тело.
– Это же я! Я!
Я проснулась от собственного крика, и, уже очнувшись от сна, поняла, что девушка с пепельно-серым лицом, вставшая из гроба, вовсе не я, а Джиджи Гарсиа.
В комнату вбежала Тути и прыгнула ко мне на кровать. С тех пор, как я вернулась домой, она перешла спать в мамину комнату. Я пыталась объяснить маме, что совсем не изменилась, что мне нравится спать рядом с Тути, но мама рассудила иначе – теперь у меня должна быть своя комната. После выхода «Вэнити фэр» со мной и с Лебедью на обложке я стала местной знаменитостью. Мне самой нравилось опубликованное журналом интервью, и я была очень благодарна Сван за то, что она дала мне возможность высказаться. Мне удалось поднять вопрос о том, что на обложках журналов редко печатают черных моделей. Мне возразили, что, как только на обложке появляется черное лицо, журнал начинает плохо раскупаться, и привели статистические данные. Ну и тут я, конечно, выдала им по первое число.
– Что ж, – сказала я, – конечно, тираж не будет распродан. Еще бы: ведь публика окажется в шоке! Подумать только, черное лицо на обложке «Вог» или «Харперс»! Ведь это такая редкость, и читатели скорее всего решат: нет, это не «Вог» и не «Харперс», а какой-то журнальчик для черных. И, разумеется, не станут его покупать. Если только не увидят на обложке знакомое лицо – супермодель или другую знаменитость. А просто никому не известная черная девушка, даже если она красавица, никому не нужна.
– Значит, – репортер легко попался в мою ловушку, – вы и сами понимаете, что необходимо считаться с давлением рекламодателей и уважать вкусы публики?
– Нет, – ответила я. – Ничего я не считаю. Я думаю, если бы читатели чаще видели черные лица на обложках, они перестали бы реагировать таким образом. Скажем, если бы черные появлялись на обложке «Вог» каждые два месяца, читатели привыкли бы к ним и не удивлялись. Ведь никого же не удивляют черные актеры в кино или на телевидении. Конечно, сначала было бы трудно, но редактор, у которого хватит смелости сломать эту стену, обязательно займет свое место в Истории.
Сперва они отнеслись к моим словам скептически, но потом, кажется, поняли и напечатали интервью. Втайне я гордилась собой. Подумать, всего год назад я была никому не известной молодой девушкой из Портобелло Корт Эстейт. А теперь уверенно выступаю в международном журнале от имени целой расы. Маркус выписал мне цитату из Маркуса Гарви, и я всегда носила ее с собой:
«Если в себя ты
Не веришь, то
Можешь считать себя
Проигравшим.
С верой в себя – ты
Выиграл
Уже на старте».
Поработаешь моделью – быстро разберешься, что к чему.
Но в мире моды много опасностей. Взять девушку, которую я видела во сне. Я плохо знала Джиджи, но она всегда мне нравилась. Она кубинка, вернее, «американка кубинского происхождения». Называть ее просто кубинкой я не имею права. Я сама не люблю, когда меня не считают англичанкой только потому, что я черная. Джиджи, конечно, не темнокожая, но и чисто белой ее не назовешь. Она рассказывала мне, что ее родители приплыли в Америку из маленького порта Мариэль – тогда в Штаты перебирались многие беженцы. Маркус мне говорил, что среди них было много белых, и поэтому люди в Америке часто считают, что все кубинцы – белые. Но это не так. На Кубе всегда было больше черных и мулатов. Большинство белых сбежало с острова, а среди черных кубинцев, оставшихся там, очень высокая рождаемость, так что население на Кубе сейчас на семьдесят процентов черное. Я спросила Джиджи, черный ли был ее отец, но она ничего не ответила. Да и почему она должна отвечать? Но чем больше я смотрела на нее, тем больше чувствовала, что она комплексует из-за цвета своей кожи, хоть она и довольно светлая. Но мне нравились ее бесстрашие и прямота. Она всегда говорила то, что думала, и людей часто раздражал ее буйный темперамент, но я не могла не восхищаться силой ее духа: в душе она беспокоилась из-за цвета кожи и своего происхождения, но никогда не подавала вида. Я всегда играла по правилам и не лезла на рожон, а она ничего не боялась и бросалась в бой при первой же возможности, не жалея своей карьеры, которая уже висела на волоске.
Но какая же она была бешеная!
Правда, и у меня в семье без бешеных не обошлось. Лерой, хотя и был старше меня, но остался большим ребенком. Он играл в детские игры, изображал из себя шпану, связывался с бандитами и в результате влип в мерзкую историю. Никто не знал, где он пропадает. Мы с Маркусом пытались убедить маму обратиться в полицию, но она слишком долго жила в этом районе и не доверяла полиции. Мама сходила с ума из-за Лероя, но ради Тути старалась держаться спокойно. Но именно Тути стала жертвой идиотизма нашего брата. Как-то днем мы с Маркусом, вернувшись домой, обнаружили ее запертой в буфете. Она дрожала, зубы у нее прямо стучали от страха. Минут пять, наверное, мы не могли ее успокоить и толком узнать, что же произошло.
Наконец она все рассказала. Она была в квартире одна. Вообще-то до маминого возвращения с работы она обычно сидела у соседки, но той не оказалось дома. Тути пришлось идти домой, ключ у нее был с собой. Вскоре в дверь позвонили, и Тути тотчас бросилась открывать, хотя мама строго-настрого наказывала ей никогда этого не делать, если дома нет взрослых. Но Тути решила, что это соседка пришла забрать ее к себе. Какая уж там соседка… В дверь ввалились головорезы из банды «Гроув» и стали допытываться у нее насчет брата. «Где он?! – орали они. – Когда ты его в последний раз видела?» И только когда убедились, что Тути ничего не знает про Лероя, они запихнули ее в буфет и заперли там.
– Крэк, крэк, крэк… – Тути захлебывалась от истерического смеха. – Я только и слышала: «Крэк, крэк, крэк!»
Я прижала сестренку к себе и спросила:
– Это они так грозили тебе пистолетами? Или у тебя так кости хрустели, когда они запихивали тебя в шкаф?
– Не говори чушь! – бросил Маркус. – Я ж тебе говорил, Лерой влип. Теперь ясно: он поставлял этим парням крэк. Остается надеяться, что у него хватило мозгов не прихватить с собой товар. Потому что если они его разыщут, то я ему не завидую.
Мы оставили записку для мамы, а сами отвели Тути в полицейский участок, чтобы с ней ничего не случилось. Там нас ждало настоящее потрясение. Оказывается, Лерой все это время сидел в тюрьме, но полицейские об этом помалкивали, потому что он помогал им в расследовании. Они и нас с мамой держали под присмотром – ничего себе новость после всего, что случилось. Визита к маленькой Тути они, как говорится, не ожидали. Лерой влип по-серьезному. Полиция арестовала его по какой-то придуманной причине, он же всерьез запаниковал и начал закладывать своих дружков. И каждый день понемногу выдавал что-нибудь новенькое. Его информация оказалась очень ценной, и полицейские с его помощью рассчитывали прикрыть кокаиновый притон в Ноттинг Хилл. В обмен Лерой потребовал от них гарантий собственной безопасности.
– Это же настоящие бандиты, – объяснил он им. – Если я выйду сейчас, пока их не замели, – меня сразу шлепнут.
Мы вернулись домой и рассказали все маме. Она и успокоилась, и загоревала. Впервые за десять лет я увиделась с братом – в тюремной камере.
Жизнь между тем продолжалась. Лерой скрывался от гангстеров, а Тути, забыв о пережитом, опять стала радовать нас и забавлять. Мы с Маркусом по мере сил пытались пробиться в мир. В мир черных или белых – неважно, главное – добиться успеха. Я записалась на подготовительные курсы в политехническом колледже нашего района, чтобы потом иметь возможность получить диплом дизайнера в Сент-Мартине, или, как он сейчас называется, в Центральном колледже искусств и дизайна Св. Мартина. Работа модели помогла мне, как и предполагал когда-то Маркус, заработать порядочную сумму денег.
Я знала, что меня внесли в список кандидаток на проект «ЛЕБЕДЬ», но серьезно не задумывалась об этом, пока не случилась одна неприятность. Я зашла в «Этуаль», чтобы поговорить с Грейс и Энджи о предстоящей работе и, конечно, посплетничать о контракте. Грейс как раз говорила по телефону с Хиро Такамото. Вид у нее был негодующий.
– Как вы можете утверждать такие вещи, Хиро? Сейчас не то время и не та обстановка.
– Какие такие вещи? – спросила Энджи, когда Грейс положила трубку.
– Прости, Эми, но он говорит, что компания никогда не сможет подписать контракт с черной девушкой. И в список они тебя включили только ради пропаганды собственной лояльности.
– Не может быть! – воскликнула Энджи.
– Позвони Джиджи и спроси у нее. Она была с ним во время разговора и наверняка все слышала.
Не могу сказать, чтобы меня это поразило в самое сердце – скорее я почувствовала облегчение, потому что никогда не питала на получение контракта больших надежд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Томми попал в ловушку.
Без Кэсси его не станут снимать, ролик получится уже не тот. И придется подбирать совершенно новую пару для рекламы этих зубочисток. Так что без Кэсси Томми лишится работы, а тут еще эта жуткая история с налогами.
В «Этуаль» ожидали, что Кэсси будет в восторге от предложения Такамото, и обдумывали, как сказать японцам о ее беременности. Может, они подождут, пока она родит? Ведь Лебедь по контракту оставалась девушкой проекта до конца года.
Но Кэсси всех удивила. Она выбрала коммерческий ролик. Сценарий был маленький и бесхитростный: сперва появлялась она, беременная, потом он предлагал ей руку и сердце, чтобы у ребенка был отец. А нитки для зубов как бы подразумевались сами собой – ведь именно с них все начиналось. Пресса сразу развила этот сюжет: может, он женится на ней и в жизни? Публика требовала от Томми сделать все, как подобает джентльмену, и в конце концов он подчинился.
Из-за ребенка Кэсси потеряла контракт на проект «ЛЕБЕДЬ». Но это ее не огорчало. То, что она получила, значило для нее гораздо больше. Даже Томми остался доволен. Ролики выходили, и он мог не беспокоиться о деньгах. Правда, на недавнем интервью он сболтнул лишнего, и теперь беспокоился. Речь шла о том, как складываются на съемках и показах отношения между девушками-моделями и мужчинами-моделями и что по этому поводу думают невесты мужчин-моделей. Томми вскружила голову прелестная блондинка-интервьюерша, и он выдал все как есть: по новой девочке на каждой съемке. Кэсси вряд ли это понравится… Ну что ж, в случае чего он всегда может вернуться в Кройдон и поселиться с отцом. Тем более, видит Бог, бухгалтер ему нужен позарез.
Мистер Такамото еще раз позвонил Сван.
– Вы слышали новость, дорогая? Печально, конечно, но она правильно сделала, что выбрала ребенка. Надеюсь, вы обрадуетесь нашему следующему выбору. Она ведь почти что член вашей семьи. Еще одна красивая английская девушка, и тоже из знатного рода – достопочтенная Челеста Фэрфакс.
Когда Грейс Браун у себя в «Этуаль» получила это сообщение, Челеста сидела в люксе лос-анджелесской гостиницы «Шато Мармонт», окруженная бутылками шампанского в подарочных обертках, коробками шоколадных конфет и огромными роскошными букетами с карточками «от друзей» из Си-эй-эй, «Уильям Моррис» и Ай-си-эм. Челеста пробежала глазами карточки: Гай Макэлвейн, Эд Лимато, Стив Кенис, Майкл Овитц. Единственное, что она о них знала, – что все они менеджеры и агенты. Одна из голливудских студий обратилась к ней с предложением сыграть главную роль, а вот агента у нее пока не было, значит, некому вести переговоры. Так что, если она согласится, придется выбрать кого-нибудь из означенных на карточках.
«Если она согласится»! Она прочла сценарий – и влюбилась в него. Работа модели ей уже осточертела. Ее мятежная озорная натура требовала перемен. Какая скука – стоять день-деньской в студии, как кукла. Натурные съемки, правда, повеселее, но тоже ничего хорошего – приезжаешь в страну, толком ничего не успеешь посмотреть, а уже надо уезжать. Единственное, что ей нравилось, – это работа на подиуме, но настоящие большие показы случались не так уж часто.
Фильм, в котором ей предлагали сниматься, был про молодую американку, которой от дяди в наследство достается поместье в Англии. Из благородных побуждений она решает превратить его в реабилитационный центр для подростков – наркоманов и алкоголиков. Все идет своим чередом, но вот туда приезжает очень красивый молодой человек из Нью-Йорка. Героиня влюбляется в него, а он пытается приучить ее к наркотикам. Челесту заинтересовал не столько мир наркоманов, сколько английское поместье. По сценарию, она должна объезжать верхом свои владения – а именно о такой жизни Челеста втайне тосковала.
– Похоже на клинику Бетти Форд из «Таинственного сада», – не без сарказма заметил Уотер. – Пойми, Челеста, всех этих агентов ты лично мало интересуешь. Просто они всегда готовы грызться за жирный кусок.
Челеста его не слушала. Она понимала, что он попросту завидует ей и ревнует: ведь в Лос-Анджелес они пригласили не его, а ее. После съемок «Pret-a-porter» он стал походить на медведя с больным зубом. Как продюсера, его никто всерьез не воспринимал. Его даже на порог студий не пускали; никакой мало-мальски интересной работы никто ему не предлагал, его не только не приглашали на ланчи, но даже не соглашались с ним отобедать. А за Челестой идет в городе настоящая охота… Так что привлечь к себе внимание он может только связью с ней. Вот почему он и начал распускать слухи об их помолвке.
Челеста была далеко не глупа. Странно, но она успела привязаться к Уотеру. Правда, сейчас выходить за него замуж совсем необязательно. Она вообще еще не готова к замужеству. И все же ей хотелось, чтобы он был рядом.
Из всех агентов она остановила выбор на Эде Лимато из Ай-си-эм: пусть она о нем раньше ничего не слышала, но теперь узнала, что он опекает Ричарда Гира, Мела Гибсона, Мишель Пфайффер и еще нескольких знаменитостей. Уотер так и шипел от зависти.
– Устрой мне встречу с ним, – приставал он к ней. Ему хотелось, чтобы Эд Лимато взял под крылышко и его. Нынешний агент Уотера оказался полным дебилом, да к тому же еще и без всяких связей.
Эд Лимато сразу взялся за работу и очень толково устроил дела Челесты. Перед съемками она будет заниматься с репетиторами по актерскому мастерству и американскому произношению. Так что, когда Грейс Браун позвонила, чтобы сообщить о предложении Такамото, Челеста как раз была на занятиях, и трубку взял Уотер. Услышав новость, он по обыкновению взбесился. Ведь актера на роль американца, который будет склонять героиню Челесты к наркотикам, пока не выбрали, а он уже начал делать пробы, и довольно успешно, потому что студию привлекала возможность снять в одном фильме известную молодую пару – сногсшибательную модель и ее жениха, крутого молодежного героя. Разумеется, «Такамото инкорпорейтед» вряд ли обрадуются, если узнают, что девушка проекта «ЛЕБЕДЬ» будет сниматься в фильме про наркоманов. Словом, Челеста должна сделать выбор. И если она решит не в пользу кино, то Уотеру не останется ни одного шанса.
Но он напрасно так волновался.
Челеста пришла в мир высокой моды только для того, чтобы отдать долг уважения своей бабушке. А теперь можно и уходить. Конечно, контракт с Такамото – это очень большие деньги. Но никто не знал, а Уотер даже не догадывался, что она – единственная наследница «Тривейна» и всего состояния Фэрфаксов. Так что о деньгах она могла не беспокоиться.
Беднягу же Уотера она обошла по всем пунктам. Он так мечтал об этой роли – ведь на нее претендовала вся голливудская свора – и в конце концов получил ее. Но не только из-за Челесты, а в основном потому, что, когда студия предложила Уотеру сниматься за жалкие гроши, по сути, лишь ради престижа, его безмозглый агент дал согласие, и Уотеру ничего не оставалось делать.
Челеста же подписала контракт на целое состояние.
– Господи, – сказала Грейс Браун, выслушав отказ Челесты. – Ну совсем как в истории про десять негритят. Двое уже отпали, а что теперь случится с остальными?
ЛОНДОН, 1994
Это были странные похороны. Гроб не опускали в землю, а, наоборот, вытаскивали из ямы. Потом вдруг подбросили вверх – и он упал прямо на подиум. Фотографы, расталкивая друг друга, кинулись вскрывать гроб. Редакторши и покупательницы, все в черных кружевных вуалетках, со своих мест в первом ряду тянулись разглядеть лежащее в гробу тело.
– Это же я! Я!
Я проснулась от собственного крика, и, уже очнувшись от сна, поняла, что девушка с пепельно-серым лицом, вставшая из гроба, вовсе не я, а Джиджи Гарсиа.
В комнату вбежала Тути и прыгнула ко мне на кровать. С тех пор, как я вернулась домой, она перешла спать в мамину комнату. Я пыталась объяснить маме, что совсем не изменилась, что мне нравится спать рядом с Тути, но мама рассудила иначе – теперь у меня должна быть своя комната. После выхода «Вэнити фэр» со мной и с Лебедью на обложке я стала местной знаменитостью. Мне самой нравилось опубликованное журналом интервью, и я была очень благодарна Сван за то, что она дала мне возможность высказаться. Мне удалось поднять вопрос о том, что на обложках журналов редко печатают черных моделей. Мне возразили, что, как только на обложке появляется черное лицо, журнал начинает плохо раскупаться, и привели статистические данные. Ну и тут я, конечно, выдала им по первое число.
– Что ж, – сказала я, – конечно, тираж не будет распродан. Еще бы: ведь публика окажется в шоке! Подумать только, черное лицо на обложке «Вог» или «Харперс»! Ведь это такая редкость, и читатели скорее всего решат: нет, это не «Вог» и не «Харперс», а какой-то журнальчик для черных. И, разумеется, не станут его покупать. Если только не увидят на обложке знакомое лицо – супермодель или другую знаменитость. А просто никому не известная черная девушка, даже если она красавица, никому не нужна.
– Значит, – репортер легко попался в мою ловушку, – вы и сами понимаете, что необходимо считаться с давлением рекламодателей и уважать вкусы публики?
– Нет, – ответила я. – Ничего я не считаю. Я думаю, если бы читатели чаще видели черные лица на обложках, они перестали бы реагировать таким образом. Скажем, если бы черные появлялись на обложке «Вог» каждые два месяца, читатели привыкли бы к ним и не удивлялись. Ведь никого же не удивляют черные актеры в кино или на телевидении. Конечно, сначала было бы трудно, но редактор, у которого хватит смелости сломать эту стену, обязательно займет свое место в Истории.
Сперва они отнеслись к моим словам скептически, но потом, кажется, поняли и напечатали интервью. Втайне я гордилась собой. Подумать, всего год назад я была никому не известной молодой девушкой из Портобелло Корт Эстейт. А теперь уверенно выступаю в международном журнале от имени целой расы. Маркус выписал мне цитату из Маркуса Гарви, и я всегда носила ее с собой:
«Если в себя ты
Не веришь, то
Можешь считать себя
Проигравшим.
С верой в себя – ты
Выиграл
Уже на старте».
Поработаешь моделью – быстро разберешься, что к чему.
Но в мире моды много опасностей. Взять девушку, которую я видела во сне. Я плохо знала Джиджи, но она всегда мне нравилась. Она кубинка, вернее, «американка кубинского происхождения». Называть ее просто кубинкой я не имею права. Я сама не люблю, когда меня не считают англичанкой только потому, что я черная. Джиджи, конечно, не темнокожая, но и чисто белой ее не назовешь. Она рассказывала мне, что ее родители приплыли в Америку из маленького порта Мариэль – тогда в Штаты перебирались многие беженцы. Маркус мне говорил, что среди них было много белых, и поэтому люди в Америке часто считают, что все кубинцы – белые. Но это не так. На Кубе всегда было больше черных и мулатов. Большинство белых сбежало с острова, а среди черных кубинцев, оставшихся там, очень высокая рождаемость, так что население на Кубе сейчас на семьдесят процентов черное. Я спросила Джиджи, черный ли был ее отец, но она ничего не ответила. Да и почему она должна отвечать? Но чем больше я смотрела на нее, тем больше чувствовала, что она комплексует из-за цвета своей кожи, хоть она и довольно светлая. Но мне нравились ее бесстрашие и прямота. Она всегда говорила то, что думала, и людей часто раздражал ее буйный темперамент, но я не могла не восхищаться силой ее духа: в душе она беспокоилась из-за цвета кожи и своего происхождения, но никогда не подавала вида. Я всегда играла по правилам и не лезла на рожон, а она ничего не боялась и бросалась в бой при первой же возможности, не жалея своей карьеры, которая уже висела на волоске.
Но какая же она была бешеная!
Правда, и у меня в семье без бешеных не обошлось. Лерой, хотя и был старше меня, но остался большим ребенком. Он играл в детские игры, изображал из себя шпану, связывался с бандитами и в результате влип в мерзкую историю. Никто не знал, где он пропадает. Мы с Маркусом пытались убедить маму обратиться в полицию, но она слишком долго жила в этом районе и не доверяла полиции. Мама сходила с ума из-за Лероя, но ради Тути старалась держаться спокойно. Но именно Тути стала жертвой идиотизма нашего брата. Как-то днем мы с Маркусом, вернувшись домой, обнаружили ее запертой в буфете. Она дрожала, зубы у нее прямо стучали от страха. Минут пять, наверное, мы не могли ее успокоить и толком узнать, что же произошло.
Наконец она все рассказала. Она была в квартире одна. Вообще-то до маминого возвращения с работы она обычно сидела у соседки, но той не оказалось дома. Тути пришлось идти домой, ключ у нее был с собой. Вскоре в дверь позвонили, и Тути тотчас бросилась открывать, хотя мама строго-настрого наказывала ей никогда этого не делать, если дома нет взрослых. Но Тути решила, что это соседка пришла забрать ее к себе. Какая уж там соседка… В дверь ввалились головорезы из банды «Гроув» и стали допытываться у нее насчет брата. «Где он?! – орали они. – Когда ты его в последний раз видела?» И только когда убедились, что Тути ничего не знает про Лероя, они запихнули ее в буфет и заперли там.
– Крэк, крэк, крэк… – Тути захлебывалась от истерического смеха. – Я только и слышала: «Крэк, крэк, крэк!»
Я прижала сестренку к себе и спросила:
– Это они так грозили тебе пистолетами? Или у тебя так кости хрустели, когда они запихивали тебя в шкаф?
– Не говори чушь! – бросил Маркус. – Я ж тебе говорил, Лерой влип. Теперь ясно: он поставлял этим парням крэк. Остается надеяться, что у него хватило мозгов не прихватить с собой товар. Потому что если они его разыщут, то я ему не завидую.
Мы оставили записку для мамы, а сами отвели Тути в полицейский участок, чтобы с ней ничего не случилось. Там нас ждало настоящее потрясение. Оказывается, Лерой все это время сидел в тюрьме, но полицейские об этом помалкивали, потому что он помогал им в расследовании. Они и нас с мамой держали под присмотром – ничего себе новость после всего, что случилось. Визита к маленькой Тути они, как говорится, не ожидали. Лерой влип по-серьезному. Полиция арестовала его по какой-то придуманной причине, он же всерьез запаниковал и начал закладывать своих дружков. И каждый день понемногу выдавал что-нибудь новенькое. Его информация оказалась очень ценной, и полицейские с его помощью рассчитывали прикрыть кокаиновый притон в Ноттинг Хилл. В обмен Лерой потребовал от них гарантий собственной безопасности.
– Это же настоящие бандиты, – объяснил он им. – Если я выйду сейчас, пока их не замели, – меня сразу шлепнут.
Мы вернулись домой и рассказали все маме. Она и успокоилась, и загоревала. Впервые за десять лет я увиделась с братом – в тюремной камере.
Жизнь между тем продолжалась. Лерой скрывался от гангстеров, а Тути, забыв о пережитом, опять стала радовать нас и забавлять. Мы с Маркусом по мере сил пытались пробиться в мир. В мир черных или белых – неважно, главное – добиться успеха. Я записалась на подготовительные курсы в политехническом колледже нашего района, чтобы потом иметь возможность получить диплом дизайнера в Сент-Мартине, или, как он сейчас называется, в Центральном колледже искусств и дизайна Св. Мартина. Работа модели помогла мне, как и предполагал когда-то Маркус, заработать порядочную сумму денег.
Я знала, что меня внесли в список кандидаток на проект «ЛЕБЕДЬ», но серьезно не задумывалась об этом, пока не случилась одна неприятность. Я зашла в «Этуаль», чтобы поговорить с Грейс и Энджи о предстоящей работе и, конечно, посплетничать о контракте. Грейс как раз говорила по телефону с Хиро Такамото. Вид у нее был негодующий.
– Как вы можете утверждать такие вещи, Хиро? Сейчас не то время и не та обстановка.
– Какие такие вещи? – спросила Энджи, когда Грейс положила трубку.
– Прости, Эми, но он говорит, что компания никогда не сможет подписать контракт с черной девушкой. И в список они тебя включили только ради пропаганды собственной лояльности.
– Не может быть! – воскликнула Энджи.
– Позвони Джиджи и спроси у нее. Она была с ним во время разговора и наверняка все слышала.
Не могу сказать, чтобы меня это поразило в самое сердце – скорее я почувствовала облегчение, потому что никогда не питала на получение контракта больших надежд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38