Кэсси Дилан, то есть Кэсси Зиммерман, та самая.
– Да? – Он явно смутился.
– Я повсюду ищу тебя. Ведь ты не сказал мне, в каком банке работаешь и как называется твое поместье. Что ты здесь делаешь? Это твоя компания производит нитку для зубов?
– Я модель. Как и ты. Я собираюсь сниматься в том же ролике. У меня нет ни поместья, ни компании. По-моему, ты меня с кем-то путаешь.
– Да нет же, я сразу тебя узнала. Я узнала тебя по голосу.
«И хочу поцеловать тебя, как тогда, помнишь?» – хотела было сказать она, но удержалась.
– Ради Бога, извини, но, по-моему, мы видимся в первый раз.
– Но ты ведь был в Калифорнии? Полтора года назад? На пляже Элис?
– Да. То есть я точно не помню, был ли на пляже Элис, но одно время я действительно жил в Лос-Анджелесе. А ты что, оттуда?
Кэсси казалось, что все происходит во сне. Она была безумно рада, что нашла его, но почему же он ее не узнает? Но тут появился режиссер, и они приступили к репетиции.
Сцена была предельно проста. Кэсси и Томми, взявшись за руки, идут по улице. Она смотрит на него влюбленными глазами и кладет голову ему на плечо. Они входят в ресторан. Садятся за роскошно сервированный столик со свечами и начинают есть. Затем крупный план: Кэсси чистит зубы ниткой и, наконец, падает в объятия Томми и смотрит в камеру – ослепительая улыбка, идеально белые сияющие зубы. Сегодня же вечером влюбленные отправятся в постель или завтра – зрителю предстоит решить самому.
Весь день Томми посмеивался над ней.
– Не угодно ли Вашему Королевскому Высочеству сосиску, – ерничал он во время перерыва на обед. – Или вы предпочитаете сэндвич с сыром?
Когда съемки наконец закончились, он высокопарно предложил:
– Не угодно ли Вашему Королевскому Высочеству отужинать со мной? У меня сегодня своего рода праздник – первая съемка за полгода.
Кафе «Пицца экспресс» на Фулем роуд было, конечно, куда скромнее, чем «Ле Каприс» или «Дафна», где Кэсси мечтала пообедать с Томми, но возможность видеть его лицо и счастливая мысль, что она наконец его нашла, искупали все.
После ужина он сказал:
– А теперь, думаю, нам самое время пойти к тебе домой и проверить, действительно ли эта нитка так хорошо чистит зубы, как ты утверждала на экране.
Конечно, он остался на ночь. Для себя он это сразу решил. Каждый день таскаться в Кройдон и обратно было очень утомительно, так что, пока он не может себе позволить собственной квартиры, пристанище в Челси на Олд Черч-стрит – то, что надо. И потом, ему нравилась эта искренняя и добрая калифорнийская девушка. Хотя, очевидно, у нее не все дома – лететь в другое полушарие на поиски парня, которого видела один раз в жизни! Однако это льстило Томми и одновременно помогало забыть о другой калифорнийской девушке, с которой он еще совсем недавно проводил каждую ночь. А вообще-то скоро он опять куда-нибудь сорвется. Тихая спокойная жизнь не по нему. Профессия модели тем и хороша, что позволяет много путешествовать. Как можно сидеть все время на одном месте с женой и детьми – этого Томми вообще не понимал.
Если бы он только знал, что, оставляя его на ночь в своей квартирке в Челси, Кэсси уже грезит о венчании, медовом месяце и – самое главное – о чудесном маленьком первенце, он бы сразу убежал от нее на тысячу миль.
Но по иронии судьбы оказалось, что его судьба и его карьера самым тесным образом связаны с Кэсси.
Рекламный ролик пошел в прокат на той же неделе. В это же самое время «Этуаль» послало Томми на премьеру нового фильма сопровождать молодую актрису, сыгравшую в фильме главную роль. Актрисе нужен был симпатичный спутник, а для Томми было полезно лишний раз помелькать на глазах у публики.
Премьера была не из самых шумных, но принцесса Уэльская оказалась в числе приглашенных. После премьеры она встретилась с актерами. Когда принцесса пожимала руку молодой актрисе, Томми стоял рядом, и на следующее утро появился на первых полосах всех бульварных газет.
«ЭТО ОН!» – гласили заголовки. Репортеру удалось сделать такой снимок, что принцесса и Томми выглядели настоящей парочкой. А тем временем по телевидению каждый день крутили ролик, где Кэсси, как две капли воды похожая на принцессу Уэльскую, смотрела на Томми влюбленными глазами, а голос за кадром говорил: «Когда в вашей жизни появляется новый мужчина…»
Неожиданно Томми оказался в центре всеобщего внимания. В сознании публики он стал «новым мужчиной в жизни принцессы Уэльской».
Рекламный ролик приобрел фантастическую популярность. Его захотели купить почти во всех странах мира, и Энджи целыми днями сидела на телефоне, договариваясь о гонорарах моделей.
Кэсси и Томми предстояло стать очень и очень богатыми людьми…
ЛОНДОН–УИЛТШИР, 1994
Я очень удивилась, увидев Рори в аэропорту. Я думала о нем все время, но мне и в голову не приходило, что он тоже думает обо мне.
Мы с Рори нырнули на заднее сиденье лимузина, и Брайан Мерфи, мой шофер и заботливая нянька, тактично поднял отделявшую водителя стеклянную перегородку. И опять я очень удивилась: Рори сказал, что его привез Брайан, а номер рейса и дату моего прилета ему сообщила Грейс Браун.
Вот это да! Грейс Браун, которая вечно ограждала меня от всего на свете, словно я – вымирающее животное! Она никогда и никому не рассказывала даже о расписании моих показов! Как же Рори это удалось?
– Очень просто. Я пригласил ее пообедать. Вначале я позвонил в нью-йоркское отделение «Этуаль», там мне сообщили, что в Лондоне за тобой присматривает Грейс Браун, тогда я позвонил ей, сказал, что ты для меня очень много значишь, и предложил пообедать вместе, чтобы кое-что обсудить. Она сказала, что ты для нее тоже очень много значишь, и она с удовольствием поговорит о тебе за чашкой кофе.
Из слов Рори я сделала два очень важных вывода:
1. Я для него очень много значу.
2. Грейс сочла его достойным встречи и даже разговаривала с ним обо мне. Это значит, он ей понравился. А в таких вопросах я доверяла Грейс едва ли не больше, чем самой себе.
Он остановился в «Блэйксе», а мне забронировали номер в «Холкине». По дороге из аэропорта сначала мы проезжали «Блэйкс». Я вышла с Рори, а Брайана попросила отвезти багаж в «Холкин». Мы спустились в уютный бар «Блэйкса» и сели за столик. В баре было пости совсем темно, только небольшие пятна от маленьких, но очень ярких ламп. Мне всегда казалось, что это один из самых романтичных баров Лондона. Здесь можно сидеть часами и оставаться незамеченным. Что мы, впрочем, и сделали, а после нескольких бокалов шампанского отправились в ресторан обедать.
В конце концов разговор неизбежно перешел на Гарри.
– Конечно, в Америке у него не было бы никаких проблем, – сказал Рори.
– Это почему же?
– Ну, в Америке каждый преступник – жертва. Ты можешь среди бела дня на глазах у целого стадиона свидетелей укокошить пятьдесят девять человек, и при этом суд тебя оправдает. Надо только рассказать – а если забудешь, адвокат напомнит – как плохо с тобой обходились в детстве, как тебя оскорбляли и мучили, и объяснить, что именно поэтому ты и стал таким жестоким.
– Это, конечно, остроумно, но Гарри – не преступник.
– А я и не сомневаюсь. Но, думаю, даже если бы он и был преступником, ты все равно простила бы его. Ведь он твой брат. Кстати, ты собираешься его навестить?
– Обязательно. Вот с родителями – куда сложнее. После смерти Венеции и исчезновения Гарри у них в отношении меня развился настоящий психоз, – когда я появляюсь, они очень волнуются, а когда собираюсь уезжать, они на грани нервного срыва. У нас с ними что-то вроде негласного соглашения: чем меньше они меня видят, тем лучше. А у тебя как с родителями?
– У меня остался только отец. Он уже в годах. Мать родила меня довольно поздно. Иногда я думаю, может, это и подкосило ее. Пять лет назад она умерла от рака.
– А с отцом ты хорошо ладишь?
– В общем, да. Хотя видимся мы не часто. Он живет в Монтане, в довольно диком месте. Говорит, это напоминает ему Шотландию. Он ненавидит Нью-Йорк. И вообще немножко отшельник.
– Насколько я знаю, в этом смысле ты пошел в него.
– Нет, я просто очень разборчив. Не люблю якшаться с кем попало.
– А мать?
– Мать? О, она была своего рода специалисткой по холодной войне. Не любила спорить. Отец вспыльчивый, но прямой, всегда понятно, чем он недоволен. А мать надувала губки, укоризненно смотрела, но никогда не говорила ничего определенного. С ней почти невозможно было поговорить начистоту и выяснить отношения.
– Довольно неприятное качество.
– Да уж. Помню, бывали времена, когда у нас в доме…
Мы сидели, болтали о родителях, о себе, и все это было так естественно. Когда подали кофе, я вдруг поняла, чем он отличается от других мужчин. Он не старался произвести впечатления, не старался поразить мое воображение своей роскошной яхтой или «БМВ», двойным номером-люкс в «Саттон Плейс» или особняком в Хэмптонсе , местом в совете директоров или романами с голивудскими звездами. Он не собирался перещеголять меня. А надо сказать, в последнее время для меня это была настоящая проблема. Большинство мужчин чувствовали себя со мной неуютно, поскольку зарабатывали много меньше, чем я. В этом отношении с Рори Стирлингом было все в порядке.
Как, впрочем, и во всех остальных. Во всяком случае, такого любовника у меня никогда не было. Он лелеял мое тело как величайшую драгоценность. Когда мы поднялись из ресторана в его номер, он отнес меня в постель на руках, раздел и медленно и нежно покрыл поцелуями. Его ладонь, едва касаясь, скользила по моему животу, опускалась на бедра, возвращалась на грудь и осторожно замирала на шее. Потом, бережно взяв в ладони мое лицо, он пристально посмотрел мне в глаза и вдруг начал исступленно целовать – губы, лоб, щеки, подбородок, шею… Он вошел в меня, и я словно расплавилась, превратилась в горячий бурный поток, и Рори погружался в него все глубже и глубже.
Потом он принес из ванной полотенце и отер пот с моего разгоряченного тела. Рука его задержалась на моей ягодице, он перевернул меня на живот, вошел сзади, и мы снова поплыли по течению тягучей горячей реки, впадающей в ослепительно белое море света.
Потом мы уснули, а когда проснулись, настала моя очередь править нашей лодкой. Я села на Рори, наклонившись, провела твердыми сосками по его сухим губам и почувствовала, как подо мной набирает твердость и силу мощное воплощение его страсти. Я приподнялась на коленях, чтобы дать его плоти возможность встать во весь рост, а затем, чувствуя, как замирает сердце, медленно опустилась, вбирая в себя это горячее, ни с чем не сравнимое чудо…
Наутро мы отправились в душ, чтобы смыть с себя влагу наших страстных путешествий. Я мыла шампунем его чудесные с проседью волосы, которые с первого взгляда поразили меня, а Рори, стоя на коленях, ласкал языком мой живот.
Когда официант привез в номер завтрак, мы постарались вести себя по возможности невинно, но нам это плохо удавалось. На мне была рубашка Рори, да я вообще-то и не хотела ничего скрывать. Нам очень трудно было идти вместе по улице – стоило случайно коснуться друг друга, и уже невозможно было остановиться. Когда после ленча мы вышли из устричной, Рори, похоже, готов был заняться любовью прямо на улице, но мне удалось вовремя поймать такси, и, хотя до гостиницы было всего минут пять езды, я все же не продержалась – его рука, скользнувшая под мою юбку, заставила меня дважды содрогнуться в приступе сладостного свершения.
К утру понедельника я чувствовала себя совершенно разбитой. Глаза слипались, я спала на ходу. Сил больше не было, и мы решили, что пора немного отдохнуть.
Я доехала на такси до «Холкина», покорно оплатила счет за три дня, минувшие с тех пор, как Брайан привез туда мой багаж. А потом Брайан повез меня в «Этуаль». Перед тем, как пойти в агентство, я повязала голову шарфиком, надела черные очки и зашла в кафе по соседству – выпить чашешку кофе, собраться с мыслями и успокоиться. Время близилось к обеду, и вскоре в кафе появились две девушки и сели за соседним столиком у меня за спиной. Узнать они меня не могли, а я прекрасно слышала все, о чем они говорят.
Признаться, меня всегда удивляло, почему люди откровенно обсуждают свои личные проблемы в ресторанах и кафе, где неизвестно кто сидит рядом и все слышит. Во всяком случае, я, услышав знакомое имя, сразу насторожилась.
– Ты уже сказала об этом Грейс?
– Конечно, нет. Я еще не дала им окончательного согласия. Пока думаю.
– Но такие деньги, Энджи, – неужели ты откажешься? Отец убьет тебя, если узнает, что ты отказалась от такой кучи денег. Как, ты говоришь, называется это агентство?
– «Буря».
– А ты сможешь забрать с собой туда кого-нибудь из твоих девушек?
– Тесс Такер может пойти со мной. Ведь это я открыла ее, а сейчас в Милане она резко пошла в гору. Они хотят работать с ней в Париже. Но вначале она должна кое-что показать на «Неделе моды» в Лондоне. Она очень привязана ко мне. Да, честно сказать, и мне ее будет не хватать, – если она не согласится уйти вместе со мной.
– А как насчет той девушки, которая фотографировалась голой?
– Челесты? Ты так говоришь, будто она снималась для порножурнала. Это нормальная модная фотосерия. Но она уже больше не моя. Она уехала в Нью-Йорк, а прямо оттуда полетит в Париж. У меня большие надежды на эту новую американку, Кэсси. Ты видела ее рекламный ролик, где она загримирована под принцессу Уэльскую? На этом ролике она сделает целое состояние. Его можно крутить круглый год – и зимой, и летом – с каждого показа она получает проценты, плюс продажа за рубеж. А сейчас ей предлагают контракт на основе ЭПС…
– ЭПС?
– Эксклюзивные права студии. От одной фирмы на юге Франции, делающей телерекламу, поступило такое предложение. Она будет сниматься для них без права показа в Англии, только во Франции. Если она согласится, – а они, после успеха Кэсси в роли принцессы Дианы, очень хотят ее заполучить, – то будет зарабатывать тысячу фунтов за съемочный день, плюс как минимум пятьсот процентов за эксклюзивное право показа только во Франции. И с подобными предложениями ко мне обращаются сейчас чуть ли не каждый день. Беда в том, что она по уши влюблена в красавчика, с которым вместе снималась в этом ролике. Ты не поверишь, она познакомилась с ним на пляже в Калифорнии и поехала искать его на край света. Мы пока не рассказываем эту историю прессе, бережем до подходящего момента.
– Ну так а беда-то в чем?
– Она никуда не хочет ехать без него. А он как раз хочет работать самостоятельно, без нее, понимаешь? Бедняжка, конечно, об этом ничего не знает. Сейчас, правда, рекламное агентство собирается делать продолжение ролика с ними обоими. Во всяком случае, на съемки этого ролика направила ее я, так что, может, она уйдет со мной, если я вообще соберусь уходить. Мне нравится работать в «Этуаль». Подобрался очень хороший состав моделей. Сейчас они взяли новую девушку для работы с начинающими, а меня как бы повышают. И Грейс мне очень нравится – она мне так много помогала. В последнее время пришлось повозиться с этой бестолковой девчонкой Джиджи, которую нам всучило нью-йоркское отделение «Этуаль». В Милане она полностью провалилась, но гонору хоть отбавляй: «когда у меня будет то, когда у меня будет се?» – целыми днями висит на телефоне. Смех, да и только. Я сделала ей договор с одной немецкой компанией, они сказали, им нужна девушка, которая может носить бикини и умеет кататься на велосипеде. Так вот, они заставили ее целыми днями под дождем разъезжать в бикини на велосипеде по всему Сохо, а сами ездили за ней в машине и снимали. Кроме того, к ней все время липнут какие-то чудики. Один парень целыми днями звонил в агентство, умолял дать номер ее телефона. Просил фотографию с ее автографом. Пришлось заставить ее подписать и отослать ему, чтобы отстал. Но сейчас мы на три недели посадили ее в карантин: пока не сбросит вес, никакой работы. Вес – это ее самая большая проблема…
– А что Сван? Она ведь тоже из ваших?
– Она, между прочим, сейчас в Лондоне. Меня, честно говоря, беспокоит, что последнее время вокруг нее стала вертеться одна журналистка – выспрашивает, вынюхивает.
– Это та, что написала в «Стандарте» о какой-то странной истории с убийством няньки в их доме?
– Да, она самая. Линди-Джейн Джонсон. Самое смешное, что она интересуется не столько самой Сван, сколько ее братом Гарри. Он исчез после смерти няньки. Не нравится мне эта Линди-Джейн. Сегодня утром она, кстати, звонила. Говорит, в выходные видела Сван в устричной с мужчиной. Хотела узнать у нас, кто он такой. Можно подумать, я бы ей сказала, даже если бы и знала.
– Ты хотела мне что-то рассказать о своих.
– Ах, да. Мой брат Патрик. Прямо не знаю, что с ним делать. Он работал в гостинице «Кларенс», а в последнем письме написал, что собирается перейти в новый клуб «Боно», когда тот откроется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Да? – Он явно смутился.
– Я повсюду ищу тебя. Ведь ты не сказал мне, в каком банке работаешь и как называется твое поместье. Что ты здесь делаешь? Это твоя компания производит нитку для зубов?
– Я модель. Как и ты. Я собираюсь сниматься в том же ролике. У меня нет ни поместья, ни компании. По-моему, ты меня с кем-то путаешь.
– Да нет же, я сразу тебя узнала. Я узнала тебя по голосу.
«И хочу поцеловать тебя, как тогда, помнишь?» – хотела было сказать она, но удержалась.
– Ради Бога, извини, но, по-моему, мы видимся в первый раз.
– Но ты ведь был в Калифорнии? Полтора года назад? На пляже Элис?
– Да. То есть я точно не помню, был ли на пляже Элис, но одно время я действительно жил в Лос-Анджелесе. А ты что, оттуда?
Кэсси казалось, что все происходит во сне. Она была безумно рада, что нашла его, но почему же он ее не узнает? Но тут появился режиссер, и они приступили к репетиции.
Сцена была предельно проста. Кэсси и Томми, взявшись за руки, идут по улице. Она смотрит на него влюбленными глазами и кладет голову ему на плечо. Они входят в ресторан. Садятся за роскошно сервированный столик со свечами и начинают есть. Затем крупный план: Кэсси чистит зубы ниткой и, наконец, падает в объятия Томми и смотрит в камеру – ослепительая улыбка, идеально белые сияющие зубы. Сегодня же вечером влюбленные отправятся в постель или завтра – зрителю предстоит решить самому.
Весь день Томми посмеивался над ней.
– Не угодно ли Вашему Королевскому Высочеству сосиску, – ерничал он во время перерыва на обед. – Или вы предпочитаете сэндвич с сыром?
Когда съемки наконец закончились, он высокопарно предложил:
– Не угодно ли Вашему Королевскому Высочеству отужинать со мной? У меня сегодня своего рода праздник – первая съемка за полгода.
Кафе «Пицца экспресс» на Фулем роуд было, конечно, куда скромнее, чем «Ле Каприс» или «Дафна», где Кэсси мечтала пообедать с Томми, но возможность видеть его лицо и счастливая мысль, что она наконец его нашла, искупали все.
После ужина он сказал:
– А теперь, думаю, нам самое время пойти к тебе домой и проверить, действительно ли эта нитка так хорошо чистит зубы, как ты утверждала на экране.
Конечно, он остался на ночь. Для себя он это сразу решил. Каждый день таскаться в Кройдон и обратно было очень утомительно, так что, пока он не может себе позволить собственной квартиры, пристанище в Челси на Олд Черч-стрит – то, что надо. И потом, ему нравилась эта искренняя и добрая калифорнийская девушка. Хотя, очевидно, у нее не все дома – лететь в другое полушарие на поиски парня, которого видела один раз в жизни! Однако это льстило Томми и одновременно помогало забыть о другой калифорнийской девушке, с которой он еще совсем недавно проводил каждую ночь. А вообще-то скоро он опять куда-нибудь сорвется. Тихая спокойная жизнь не по нему. Профессия модели тем и хороша, что позволяет много путешествовать. Как можно сидеть все время на одном месте с женой и детьми – этого Томми вообще не понимал.
Если бы он только знал, что, оставляя его на ночь в своей квартирке в Челси, Кэсси уже грезит о венчании, медовом месяце и – самое главное – о чудесном маленьком первенце, он бы сразу убежал от нее на тысячу миль.
Но по иронии судьбы оказалось, что его судьба и его карьера самым тесным образом связаны с Кэсси.
Рекламный ролик пошел в прокат на той же неделе. В это же самое время «Этуаль» послало Томми на премьеру нового фильма сопровождать молодую актрису, сыгравшую в фильме главную роль. Актрисе нужен был симпатичный спутник, а для Томми было полезно лишний раз помелькать на глазах у публики.
Премьера была не из самых шумных, но принцесса Уэльская оказалась в числе приглашенных. После премьеры она встретилась с актерами. Когда принцесса пожимала руку молодой актрисе, Томми стоял рядом, и на следующее утро появился на первых полосах всех бульварных газет.
«ЭТО ОН!» – гласили заголовки. Репортеру удалось сделать такой снимок, что принцесса и Томми выглядели настоящей парочкой. А тем временем по телевидению каждый день крутили ролик, где Кэсси, как две капли воды похожая на принцессу Уэльскую, смотрела на Томми влюбленными глазами, а голос за кадром говорил: «Когда в вашей жизни появляется новый мужчина…»
Неожиданно Томми оказался в центре всеобщего внимания. В сознании публики он стал «новым мужчиной в жизни принцессы Уэльской».
Рекламный ролик приобрел фантастическую популярность. Его захотели купить почти во всех странах мира, и Энджи целыми днями сидела на телефоне, договариваясь о гонорарах моделей.
Кэсси и Томми предстояло стать очень и очень богатыми людьми…
ЛОНДОН–УИЛТШИР, 1994
Я очень удивилась, увидев Рори в аэропорту. Я думала о нем все время, но мне и в голову не приходило, что он тоже думает обо мне.
Мы с Рори нырнули на заднее сиденье лимузина, и Брайан Мерфи, мой шофер и заботливая нянька, тактично поднял отделявшую водителя стеклянную перегородку. И опять я очень удивилась: Рори сказал, что его привез Брайан, а номер рейса и дату моего прилета ему сообщила Грейс Браун.
Вот это да! Грейс Браун, которая вечно ограждала меня от всего на свете, словно я – вымирающее животное! Она никогда и никому не рассказывала даже о расписании моих показов! Как же Рори это удалось?
– Очень просто. Я пригласил ее пообедать. Вначале я позвонил в нью-йоркское отделение «Этуаль», там мне сообщили, что в Лондоне за тобой присматривает Грейс Браун, тогда я позвонил ей, сказал, что ты для меня очень много значишь, и предложил пообедать вместе, чтобы кое-что обсудить. Она сказала, что ты для нее тоже очень много значишь, и она с удовольствием поговорит о тебе за чашкой кофе.
Из слов Рори я сделала два очень важных вывода:
1. Я для него очень много значу.
2. Грейс сочла его достойным встречи и даже разговаривала с ним обо мне. Это значит, он ей понравился. А в таких вопросах я доверяла Грейс едва ли не больше, чем самой себе.
Он остановился в «Блэйксе», а мне забронировали номер в «Холкине». По дороге из аэропорта сначала мы проезжали «Блэйкс». Я вышла с Рори, а Брайана попросила отвезти багаж в «Холкин». Мы спустились в уютный бар «Блэйкса» и сели за столик. В баре было пости совсем темно, только небольшие пятна от маленьких, но очень ярких ламп. Мне всегда казалось, что это один из самых романтичных баров Лондона. Здесь можно сидеть часами и оставаться незамеченным. Что мы, впрочем, и сделали, а после нескольких бокалов шампанского отправились в ресторан обедать.
В конце концов разговор неизбежно перешел на Гарри.
– Конечно, в Америке у него не было бы никаких проблем, – сказал Рори.
– Это почему же?
– Ну, в Америке каждый преступник – жертва. Ты можешь среди бела дня на глазах у целого стадиона свидетелей укокошить пятьдесят девять человек, и при этом суд тебя оправдает. Надо только рассказать – а если забудешь, адвокат напомнит – как плохо с тобой обходились в детстве, как тебя оскорбляли и мучили, и объяснить, что именно поэтому ты и стал таким жестоким.
– Это, конечно, остроумно, но Гарри – не преступник.
– А я и не сомневаюсь. Но, думаю, даже если бы он и был преступником, ты все равно простила бы его. Ведь он твой брат. Кстати, ты собираешься его навестить?
– Обязательно. Вот с родителями – куда сложнее. После смерти Венеции и исчезновения Гарри у них в отношении меня развился настоящий психоз, – когда я появляюсь, они очень волнуются, а когда собираюсь уезжать, они на грани нервного срыва. У нас с ними что-то вроде негласного соглашения: чем меньше они меня видят, тем лучше. А у тебя как с родителями?
– У меня остался только отец. Он уже в годах. Мать родила меня довольно поздно. Иногда я думаю, может, это и подкосило ее. Пять лет назад она умерла от рака.
– А с отцом ты хорошо ладишь?
– В общем, да. Хотя видимся мы не часто. Он живет в Монтане, в довольно диком месте. Говорит, это напоминает ему Шотландию. Он ненавидит Нью-Йорк. И вообще немножко отшельник.
– Насколько я знаю, в этом смысле ты пошел в него.
– Нет, я просто очень разборчив. Не люблю якшаться с кем попало.
– А мать?
– Мать? О, она была своего рода специалисткой по холодной войне. Не любила спорить. Отец вспыльчивый, но прямой, всегда понятно, чем он недоволен. А мать надувала губки, укоризненно смотрела, но никогда не говорила ничего определенного. С ней почти невозможно было поговорить начистоту и выяснить отношения.
– Довольно неприятное качество.
– Да уж. Помню, бывали времена, когда у нас в доме…
Мы сидели, болтали о родителях, о себе, и все это было так естественно. Когда подали кофе, я вдруг поняла, чем он отличается от других мужчин. Он не старался произвести впечатления, не старался поразить мое воображение своей роскошной яхтой или «БМВ», двойным номером-люкс в «Саттон Плейс» или особняком в Хэмптонсе , местом в совете директоров или романами с голивудскими звездами. Он не собирался перещеголять меня. А надо сказать, в последнее время для меня это была настоящая проблема. Большинство мужчин чувствовали себя со мной неуютно, поскольку зарабатывали много меньше, чем я. В этом отношении с Рори Стирлингом было все в порядке.
Как, впрочем, и во всех остальных. Во всяком случае, такого любовника у меня никогда не было. Он лелеял мое тело как величайшую драгоценность. Когда мы поднялись из ресторана в его номер, он отнес меня в постель на руках, раздел и медленно и нежно покрыл поцелуями. Его ладонь, едва касаясь, скользила по моему животу, опускалась на бедра, возвращалась на грудь и осторожно замирала на шее. Потом, бережно взяв в ладони мое лицо, он пристально посмотрел мне в глаза и вдруг начал исступленно целовать – губы, лоб, щеки, подбородок, шею… Он вошел в меня, и я словно расплавилась, превратилась в горячий бурный поток, и Рори погружался в него все глубже и глубже.
Потом он принес из ванной полотенце и отер пот с моего разгоряченного тела. Рука его задержалась на моей ягодице, он перевернул меня на живот, вошел сзади, и мы снова поплыли по течению тягучей горячей реки, впадающей в ослепительно белое море света.
Потом мы уснули, а когда проснулись, настала моя очередь править нашей лодкой. Я села на Рори, наклонившись, провела твердыми сосками по его сухим губам и почувствовала, как подо мной набирает твердость и силу мощное воплощение его страсти. Я приподнялась на коленях, чтобы дать его плоти возможность встать во весь рост, а затем, чувствуя, как замирает сердце, медленно опустилась, вбирая в себя это горячее, ни с чем не сравнимое чудо…
Наутро мы отправились в душ, чтобы смыть с себя влагу наших страстных путешествий. Я мыла шампунем его чудесные с проседью волосы, которые с первого взгляда поразили меня, а Рори, стоя на коленях, ласкал языком мой живот.
Когда официант привез в номер завтрак, мы постарались вести себя по возможности невинно, но нам это плохо удавалось. На мне была рубашка Рори, да я вообще-то и не хотела ничего скрывать. Нам очень трудно было идти вместе по улице – стоило случайно коснуться друг друга, и уже невозможно было остановиться. Когда после ленча мы вышли из устричной, Рори, похоже, готов был заняться любовью прямо на улице, но мне удалось вовремя поймать такси, и, хотя до гостиницы было всего минут пять езды, я все же не продержалась – его рука, скользнувшая под мою юбку, заставила меня дважды содрогнуться в приступе сладостного свершения.
К утру понедельника я чувствовала себя совершенно разбитой. Глаза слипались, я спала на ходу. Сил больше не было, и мы решили, что пора немного отдохнуть.
Я доехала на такси до «Холкина», покорно оплатила счет за три дня, минувшие с тех пор, как Брайан привез туда мой багаж. А потом Брайан повез меня в «Этуаль». Перед тем, как пойти в агентство, я повязала голову шарфиком, надела черные очки и зашла в кафе по соседству – выпить чашешку кофе, собраться с мыслями и успокоиться. Время близилось к обеду, и вскоре в кафе появились две девушки и сели за соседним столиком у меня за спиной. Узнать они меня не могли, а я прекрасно слышала все, о чем они говорят.
Признаться, меня всегда удивляло, почему люди откровенно обсуждают свои личные проблемы в ресторанах и кафе, где неизвестно кто сидит рядом и все слышит. Во всяком случае, я, услышав знакомое имя, сразу насторожилась.
– Ты уже сказала об этом Грейс?
– Конечно, нет. Я еще не дала им окончательного согласия. Пока думаю.
– Но такие деньги, Энджи, – неужели ты откажешься? Отец убьет тебя, если узнает, что ты отказалась от такой кучи денег. Как, ты говоришь, называется это агентство?
– «Буря».
– А ты сможешь забрать с собой туда кого-нибудь из твоих девушек?
– Тесс Такер может пойти со мной. Ведь это я открыла ее, а сейчас в Милане она резко пошла в гору. Они хотят работать с ней в Париже. Но вначале она должна кое-что показать на «Неделе моды» в Лондоне. Она очень привязана ко мне. Да, честно сказать, и мне ее будет не хватать, – если она не согласится уйти вместе со мной.
– А как насчет той девушки, которая фотографировалась голой?
– Челесты? Ты так говоришь, будто она снималась для порножурнала. Это нормальная модная фотосерия. Но она уже больше не моя. Она уехала в Нью-Йорк, а прямо оттуда полетит в Париж. У меня большие надежды на эту новую американку, Кэсси. Ты видела ее рекламный ролик, где она загримирована под принцессу Уэльскую? На этом ролике она сделает целое состояние. Его можно крутить круглый год – и зимой, и летом – с каждого показа она получает проценты, плюс продажа за рубеж. А сейчас ей предлагают контракт на основе ЭПС…
– ЭПС?
– Эксклюзивные права студии. От одной фирмы на юге Франции, делающей телерекламу, поступило такое предложение. Она будет сниматься для них без права показа в Англии, только во Франции. Если она согласится, – а они, после успеха Кэсси в роли принцессы Дианы, очень хотят ее заполучить, – то будет зарабатывать тысячу фунтов за съемочный день, плюс как минимум пятьсот процентов за эксклюзивное право показа только во Франции. И с подобными предложениями ко мне обращаются сейчас чуть ли не каждый день. Беда в том, что она по уши влюблена в красавчика, с которым вместе снималась в этом ролике. Ты не поверишь, она познакомилась с ним на пляже в Калифорнии и поехала искать его на край света. Мы пока не рассказываем эту историю прессе, бережем до подходящего момента.
– Ну так а беда-то в чем?
– Она никуда не хочет ехать без него. А он как раз хочет работать самостоятельно, без нее, понимаешь? Бедняжка, конечно, об этом ничего не знает. Сейчас, правда, рекламное агентство собирается делать продолжение ролика с ними обоими. Во всяком случае, на съемки этого ролика направила ее я, так что, может, она уйдет со мной, если я вообще соберусь уходить. Мне нравится работать в «Этуаль». Подобрался очень хороший состав моделей. Сейчас они взяли новую девушку для работы с начинающими, а меня как бы повышают. И Грейс мне очень нравится – она мне так много помогала. В последнее время пришлось повозиться с этой бестолковой девчонкой Джиджи, которую нам всучило нью-йоркское отделение «Этуаль». В Милане она полностью провалилась, но гонору хоть отбавляй: «когда у меня будет то, когда у меня будет се?» – целыми днями висит на телефоне. Смех, да и только. Я сделала ей договор с одной немецкой компанией, они сказали, им нужна девушка, которая может носить бикини и умеет кататься на велосипеде. Так вот, они заставили ее целыми днями под дождем разъезжать в бикини на велосипеде по всему Сохо, а сами ездили за ней в машине и снимали. Кроме того, к ней все время липнут какие-то чудики. Один парень целыми днями звонил в агентство, умолял дать номер ее телефона. Просил фотографию с ее автографом. Пришлось заставить ее подписать и отослать ему, чтобы отстал. Но сейчас мы на три недели посадили ее в карантин: пока не сбросит вес, никакой работы. Вес – это ее самая большая проблема…
– А что Сван? Она ведь тоже из ваших?
– Она, между прочим, сейчас в Лондоне. Меня, честно говоря, беспокоит, что последнее время вокруг нее стала вертеться одна журналистка – выспрашивает, вынюхивает.
– Это та, что написала в «Стандарте» о какой-то странной истории с убийством няньки в их доме?
– Да, она самая. Линди-Джейн Джонсон. Самое смешное, что она интересуется не столько самой Сван, сколько ее братом Гарри. Он исчез после смерти няньки. Не нравится мне эта Линди-Джейн. Сегодня утром она, кстати, звонила. Говорит, в выходные видела Сван в устричной с мужчиной. Хотела узнать у нас, кто он такой. Можно подумать, я бы ей сказала, даже если бы и знала.
– Ты хотела мне что-то рассказать о своих.
– Ах, да. Мой брат Патрик. Прямо не знаю, что с ним делать. Он работал в гостинице «Кларенс», а в последнем письме написал, что собирается перейти в новый клуб «Боно», когда тот откроется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38