Манхэттен всегда казался мне чем-то фантастическим. Каждый раз, глядя на него, я думаю: неужели я правда живу здесь?
– Писатели – народ любопытный, – сказал вдруг Рори. – Между прочим, надень свой шарф, а то тебя узнает кто-нибудь в проезжающих мимо машинах. Объясни, почему ты не сказала, кто ты, когда мы с тобой познакомились?
– Я думала, тебе это неинтересно.
– Мне было до такой степени интересно, что я специально пришел на тот обед. Я хотел увидеть тебя вблизи.
– Так ты знал, кто я?
– Конечно. Нора сказала, что мы должны обязательно познакомиться. Она была у меня и видела, что все стены моего кабинета увешаны твоими фотографиями из журналов. Нора – умная женщина. Она знала, что ты в городе, вот и…
– Так это она устроила наше знакомство? Нора? Вот старая интриганка! А мне сказала, что пригласила тебя, чтобы познакомить с Челестой.
– Правильно сделала. Иначе ты бы не явилась на тот обед. Она мне рассказывала, что ты не любишь никуда ходить. И этим ты мне еще больше понравилась.
Умный ход – объясняться в тесном пространстве «чироки», где дальше слов дело не может зайти. К тому же через четверть часа я уже буду лететь в небе, и скоро нас разделят тысячи миль.
– Ты сказал, что писатели очень любопытные, – переменила я тему.
– Да. Я хочу знать, что же все-таки случилось в твоей семье? Если, конечно, ты хочешь об этом говорить.
Хочу ли я? Какое счастье – с кем-то поговорить! Долгие годы мне едва удавалось перемолвиться об этом несколькими словами – и только с членами моей семьи. Долгие годы я таила в себе подробности той истории. Боялась быть откровенной, чтобы не сказать что-то лишнее. И я рассказала ему все – как никому и никогда, и поняла, что долгие годы была очень, очень одинока, но почему-то не сознавала этого.
Как он меня слушал! Время от времени только ободряюще касался моей руки, лежащей на сиденье рядом с ним. Я рассказала ему все – даже то, где прячется Гарри и что в Англии я обязательно его увижу.
– Ты из Италии поедешь в Англию? – спросил он и прибавил: – Я тоже через неделю полечу туда. Моя книга выходит и в Лондоне, издательство пригласило меня на презентацию.
Я дала ему телефон Грейс Браун и сказала, что у нее он сможет узнать, когда я вылечу из Милана.
– А в Италию тебе позвонить можно? Дай телефон.
На меня вдруг нахлынул страх. Я ведь едва знаю этого человека, видела его всего два раза в жизни! И у нас, кроме Норы, нет общих знакомых. У него может быть тысячу разных причин отвезти меня в аэропорт, а по дороге засыпать вопросами. А что, если он не только писатель, но и журналист? Он мог все это организовать, руководствуясь совсем иным сценарием…
– Дай мне небольшую передышку. Надеюсь, ты понимаешь.
– Да, конечно. У тебя есть мой нью-йоркский номер, так что ты знаешь, где меня найти.
В голосе его звучало искреннее разочарование. В аэропорту он крепко, чуть ли не до синяков поцеловал меня.
– Я помню, что ты – фотомодель, и тебе надо беречь кожу. Но ты неделю не будешь работать, а мне так захотелось поцеловать тебя.
Самолет взлетел, я сидела у окна, потягивала шампанское. И вдруг поняла, что ведь и мне хотелось того же. Прилетев в Италию, я первым делом позвонила Норе и расспросила ее о нем. Понадобилось какое-то время, чтобы отвлечь ее от газетной сенсации, но наконец мне это удалось.
– Рори Стирлинг? Деточка, о чем ты говоришь? Я знаю его с пеленок. Он абсолютно очарователен. Его можно упрекнуть только в одном – он настоящий отшельник. Никуда не выходит, нелюдим, до отвращения замкнут в себе. Кошмарный гость для хозяйки. Признаюсь, я уже несколько месяцев думаю о том, как вы подходите друг другу. Но если б я заикнулась об этом, вы бы убежали от меня за тысячу миль. Я счастлива, что наконец-то соединила вас, потому что это союз, заключенный на небесах.
Конечно, это просто выражение, сказала я себе, так всегда говорят – по поводу и без повода.
Но все-таки ее слова заставили меня задуматься.
Вилла Лауры Лобьянко на озере Комо непередаваемо прекрасна. Семья Лобьянко многие десятилетия владела в Комо текстильной фабрикой. Милан во многом обязан Комо тем, что вырос в одном из самых крупных мировых центров моды. Шелковые фабрики Комо и все связанные с ними исследовательские компании стали главным фактором успеха местных дизайнеров, создающих фасоны готового платья. И Армани, и Версачи оба работали с семейством Лауры, здесь их идеи превращались в красивые ткани, но, что более важно, Лобьянко материально поддерживали молодых дизайнеров в начале их карьеры; эта поддержка помогала им выжить в жестоких условиях рынка и выдержать конкуренцию с французами.
Мне Лаура тоже очень помогала. В самом начале моей карьеры Чарли повез меня на виллу «Луини» познакомиться с матерью. Я всегда подозревала, что в выборе девушек-моделей он целиком и полностью полагается на мнение матери. Мне нравятся озера Италии – сосны, дубы, каштаны на крутых склонах гор, спускающихся прямо к воде, сложенные из камня дома, связанные старинными арочными галереями… Я люблю смотреть, как бесстрашно качаются на волнах от проходящих больших кораблей крошечные лодчонки на пристанях рыбацких деревень, меня волнуют литературные ассоциации, которые вызывают эти места. Вергилий был очарован ими. И, кажется, Лонгфелло писал: есть ли еще где-нибудь на земле столь совершенная красота?
К вилле «Луини» я всегда подъезжаю на скоростном катере. С озера видны снежные вершины Альп вдали и пальмы вдоль побережья. Катер приближается к берегу, я встаю и бросаю первый взгляд на терракотовые черепицы виллы; катер причаливает к маленькой замшелой пристани, над которой возвышаются тяжелые чугунные ворота восемнадцатого века. Они висят на двух каменных колоннах, увенчанных статуями львов, точь-в-точь как возле нашего дома в Болтонсе. Ключи от ворот давно потеряны, я обхожу колонну и иду через луг, заросший по колено лавандой и ромашками, и опять вспоминаю – вот так же идешь лугами к дому в Уилтшире. К вилле ведет аллея, обсаженная кипарисами, в проемах между ними видны сады, террасы с балюстрадой, заросшие лилиями пруды, – в них смотрятся каменные херувимы; зеленая изгородь азалий и рододендронов, тисы, самшитовые деревья.
Родовой дом семейства Лобьянко великолепен, строили его по образцу флорентийских палаццо. Стены покрыты изящными фресками восемнадцатого века, роскошный салон на первом этаже строг и холоден – мраморные полы, зеркала в тяжелых рамах, консоли, хрустальные канделябры и бесконечные двери, ведущие на балконы с видом на озеро. Небольшая увитая зеленью беседка возвышается над садом и озером, мы в ней часто обедали – чувствуешь себя не так торжественно, к тому же там мне очень нравятся огромные терракотовые вазы с розовыми геранями. Спальня Лауры, диванная комната и гостиная – это уже другая планета. Современная миланская мебель вперемешку с итальянским Ренессансом, на полу связки книг, цветы, картины, красивые гобеленовые подушки, двери, расписанные вручную, огромные поленья в каминах, и все комнаты мягко освещены изящными настольными лампами.
Мы сидели с Лаурой перед пылающим камином, который запросто справлялся с февральским холодом. В первый вечер после моего приезда мы ужинали на подносах: горячий минестроне – куриный суп с овощами по-милански, салат, на десерт панеттоне и деликатесные сыры – горгонцола, маскарлоне, страчино. Когда мы перешли к десерту, я стала рассказывать Лауре о Рори Стирлинге. Сперва она слушала меня, не прерывая. Ее элегантная фигура была облачена в мягкий длинный кашемировый кардиган, надетый поверх шелковой блузы и широких белых шаровар. Серебряные волосы коротко подстрижены, гордый орлиный профиль изысканной тенью падает на стену, освещенную светом свечи. Красота ее – сильная, высокомерная, вызывающая, но я всегда знала, что душа у нее теплая, живая и даже романтическая.
Неожиданно она перебила меня.
– Скажи, ты веришь в il destino?
Верю ли я в судьбу? Я кивнула. Да, верю – после моды.
– Лови мгновение – так это у вас говорится? Всегда с первого взгляда знаешь: это он. Не слушай ничьих советов. Ты все сама знаешь. Когда встречаешь своего мужчину, лучший советчик – сердце. Этот мужчина несравним ни с кем, кого ты знала раньше. Молодые девушки думают, что каждый раз приходит новая любовь. Начинается это в пятнадцать лет, сейчас, может, даже в двенадцать, не знаю. Но когда ты встречаешь его, настоящего, сразу становится ясно: все прежнее – самообман. Мне кажется, Лебедь, ты вытащила свой счастливый билет. Сколько женщин так никогда и не встречаются с ним, никогда не переживают настоящей страсти или выходят замуж просто так, для порядка. А потом встречается он, и тогда семья рушится, и все страдают. Я вижу, как ты волнуешься… Значит, твой Стирлинг и есть этот единственный мужчина.
– Мой Рори… Господи, что я такое несу? Совсем он не мой. Я еще даже…
– Ты еще даже не спала с ним? – Лаура рассмеялась. – Не смотри на меня с таким возмущением. Мне шестьдесят лет, но я все еще сплю со своим мужем. Это очень, очень важно. Ты должна лечь с ним в постель. Если это будет плохо, постарайся сразу его забыть. Мои родные никогда не могли понять, почему я убежала из дома с отцом Чарли. Но ведь это так просто! Если бы в Милане, на Комо или в Бергамо я нашла бы мужчину, с которым мне было бы лучше, чем с ним, я бы, конечно, осталась здесь. Отец Чарли был потрясающий мужчина, да он и сейчас такой. Вот почему его дело в Америке – как бы это лучше сказать? – немного с этим связано. Но я особенно в его дела не вникаю. Я счастлива с ним в постели и во всем остальном. Большего мне не надо. Встречайся с синьором Стирлингом и поскорей ложись с ним в постель. И знаешь что еще…
– Что?
– Потом позвони мне и скажи, каков он в постели. Я хочу знать все подробности.
– У тебя будут показы в Милане? – спросила Лаура, когда мы ехали по узкому шоссе через все прибрежные деревни. Ей пришлось повторить вопрос несколько раз – я не сразу его услышала. Мысли мои витали далеко. Я почти всю ночь читала роман Рори: «На поле боя: записки преступного любовника». Роман о юноше, которому нет еще двадцати, и у него непонятная тяга к женщинам намного старше его, – не к одной, а к нескольким. Нигде не впадая в вульгарный тон, Рори удалось создать целую галерею разведенных, неустроенных, но еще волнующих женщин за сорок, которые отчаянно желают любви и секса, и как раз это им мог дать герой Рори, молодой и жизнелюбивый иммигрант. Но особенно интересной книгу делало другое: Рори замечательно описывал уроки сексуального просвещения, которые получал его герой от каждой женщины. Я не переставала спрашивать себя, насколько автобиографичен этот роман. И мне очень хотелось скорее с ним встретиться: если он и вполовину такой же страстный любовник, то вряд ли я в нем разочаруюсь. Мы ехали на обед в дом одной из подруг Лауры. Ее сын устроил субботний прием для гостей из Милана. Были приглашены несколько фотомоделей, один или два фотографа, и, конечно, целый рой молодых людей, охотившихся за моделями, – золотая молодежь Милана, отпрыски богатых и влиятельных семейств. Их отцы делали деньги на торговле оливковым маслом, помидорами или коврами. Неудивительно, что на лужайке вокруг виллы теснились роскошные «порше» и «феррари».
– Я здесь всегда работаю для Армани, – ответила я наконец на вопрос Лауры. – А вы не собираетесь поехать в Милан на показ?
– Скорее всего поеду. Правда, я давно не бывала на его шоу, но он всегда оставляет для меня место. Помню, много лет назад он показывал коллекцию в Нью-Йорке, и я как раз оказалась в городе. Мне прислали билет, я пришла, но с большим опозданием. Вхожу, а там столько народу! Все места заняты. Вдруг какая-то девушка в первом ряду встает и уступает мне место. Я очень удивилась. А когда села, увидела, что многие места в первом ряду заняты молоденькими девушками, помощниками продавцов в магазинах Армани. И каждый раз, когда входит важный гость, одна из девушек вскакивает и уступает ему место. Так они резервируют места. Правда, мило? Ну вот мы и приехали. Надеюсь, будет не очень скучно. Если начнем скучать, при первой возможности сбежим, вернемся к своим книгам и креслу у камина.
Подруга Лауры немедленно утащила ее куда-то, чтобы спокойно пообедать a'deux, , а я осталась одна развлекаться на собственный страх и риск. Вошла в большую столовую в деревенском стиле и тут же чуть не выбежала обратно, потому что увидела художественного редактора Роберто Фабиани. В нашем бизнесе работает много голубых, и почти все они – хорошие друзья девушек. Но только не Роберто. Я всегда сторонилась его – чувствовала, что он может навлечь беду. Скользкий, лицемерный, он всегда готов сказать гадость, распустить сплетню, – словом, мерзкий тип. Он сразу же направился ко мне, но, к счастью, меня перехватила и спасла совершенно безумная Сюзи Дейвис, девушка из Техаса, с которой мы одно время вместе работали в Нью-Йорке.
– Привет, Сван, а я и не знала, что ты сегодня будешь! Идем, расскажи мне, что делается в Нью-Йорке.
Сюзи всегда так. Но если начнешь рассказывать, слушать она все равно не будет. Она схватила меня за руку, усадила рядом с собой и стала забавлять сплетнями о присутствующих в столовой.
– Видишь вон ту девушку? Ее зовут Джиджи Гарсиа. Настоящая оторва с южного побережья. Ты с ней встречалась в Нью-Йорке?
Я отрицательно покачала головой. Сногсшибательная девушка, образчик знойной латиноамериканской красоты. Каждая клеточка ее тела источала чувственность. Фотографы, должно быть, от нее без ума. Интересно, почему я ни разу нигде не видела ее фотографий?
– Не встречала, и слава Богу. У нее от заказов отбою не было, да к тому же знаешь, сколько она берет с тех, кто хочет с ней переспать? Десять тысяч в день. А видишь, рядом с ней сидит ангелочек? Ассистент фотографа, говорят, что он спал с Роберто Фабиани, чтобы работать самому. Правда, он прелесть? Я бы сама влюбилась в него, но у него есть девушка, не говоря уже о Роберто, конечно.
– Эта Джиджи?
– Нет, молоденькая англичанка, очаровательная рыжая красавица. Итальянцы здесь сходят по ней с ума, и дела у нее идут очень неплохо. Представить не могу, что она нашла в этом желторотом Бобби Фоксе?
– Она здесь?
– Нет. Ее приглашали, но, говорят, она уже знает о Бобби и Роберто. Узнала, что и Роберто приглашен, и в последний момент отказалась ехать. Я слышала, она очень переживает из-за этого.
– Еще бы… А ты бы как себя чувствовала на ее месте? Хотя нет, ты бы, наверное, быстро выкинула это из головы. Значит, Бобби приехал сюда с Роберто?
– В том-то и дело, что нет, и в этом весь ужас. Он приехал с Джиджи Гарсиа, а Джиджи живет в одной комнате с его девушкой.
За обедом я наблюдала, как эта Джиджи методично напивается. Было в ней что-то жалкое: она как будто не контролировала себя, находилась во власти странного стремления к саморазрушению, – и вместе с тем производила впечатление несчастного ребенка; вела себя с мужчинами очень агрессивно, но одновременно заигрывала с ними. По-видимому, подумала я, она жадна не только до секса, но и до еды – Джиджи запихивала в рот огромные порции спагетти. А об этом ей надо было бы серьезно подумать – худышкой ее не назовешь. Скорее пышечкой. Наверное, из-за этого у нее уже начались сложности с заказами.
Когда подали кофе, ее внимание вдруг перекинулось на меня.
– Интересно, что в тебе такого особенного?
Общий разговор сразу стих. Я все-таки супермодель, а эта девушка – неоперившийся птенец, ждущий своего часа. Я сделала вид, что не слышала ее вопроса, мне показалось, так будет лучше для нее.
– Ты что, не слышала меня? Я говорю, что в тебе такого особенного? Ты работаешь для «Этуаль»?
– Да, – ответила я на второй вопрос, сознательно игнорируя первый.
– И я тоже. Ты спала когда-нибудь с Чарли?
Это было уже сверх всяких границ, но она, не дождавшись ответа, продолжала:
– Понимаешь, Чарли без ума от меня. Он очень заботится обо мне. Я его личная протеже. Это он послал меня сюда, в Италию, и теперь ждет, когда я вернусь. Так что ты для него уже история, великая и могущественная мисс Лебедь.
Я заставила себя сдержаться, еще раз сказала себе, что она еще совсем ребенок, и по-видимому, очень незащищенный. Как раз в это время вернулись Лаура с хозяйкой, значит, подумала я, мы скоро уедем отсюда. Надо постараться промолчать всего пять минут.
– А кто эта старая ведьма, с которой ты приехала?
Вопрос Джиджи услыхали все в комнате.
Этого я уже не могла выдержать.
– Чтобы ты знала, – зло прошипела я, – это мать твоего драгоценного Чарли.
– Черт, – выругалась Джиджи, но тут же поняла, что никакие объяснения теперь не помогут, и решила перейти в наступление. Ко всеобщему ужасу, она пьяно шатнулась в сторону Лауры и сказала:
– Твой сынок попал в беду. Знаешь, что с ним? Четырнадцатилетняя красотка Виктория Пэрриш беременна, и я знаю одну горничную из гостиницы в Майами, которая видела ее там с Чарли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Писатели – народ любопытный, – сказал вдруг Рори. – Между прочим, надень свой шарф, а то тебя узнает кто-нибудь в проезжающих мимо машинах. Объясни, почему ты не сказала, кто ты, когда мы с тобой познакомились?
– Я думала, тебе это неинтересно.
– Мне было до такой степени интересно, что я специально пришел на тот обед. Я хотел увидеть тебя вблизи.
– Так ты знал, кто я?
– Конечно. Нора сказала, что мы должны обязательно познакомиться. Она была у меня и видела, что все стены моего кабинета увешаны твоими фотографиями из журналов. Нора – умная женщина. Она знала, что ты в городе, вот и…
– Так это она устроила наше знакомство? Нора? Вот старая интриганка! А мне сказала, что пригласила тебя, чтобы познакомить с Челестой.
– Правильно сделала. Иначе ты бы не явилась на тот обед. Она мне рассказывала, что ты не любишь никуда ходить. И этим ты мне еще больше понравилась.
Умный ход – объясняться в тесном пространстве «чироки», где дальше слов дело не может зайти. К тому же через четверть часа я уже буду лететь в небе, и скоро нас разделят тысячи миль.
– Ты сказал, что писатели очень любопытные, – переменила я тему.
– Да. Я хочу знать, что же все-таки случилось в твоей семье? Если, конечно, ты хочешь об этом говорить.
Хочу ли я? Какое счастье – с кем-то поговорить! Долгие годы мне едва удавалось перемолвиться об этом несколькими словами – и только с членами моей семьи. Долгие годы я таила в себе подробности той истории. Боялась быть откровенной, чтобы не сказать что-то лишнее. И я рассказала ему все – как никому и никогда, и поняла, что долгие годы была очень, очень одинока, но почему-то не сознавала этого.
Как он меня слушал! Время от времени только ободряюще касался моей руки, лежащей на сиденье рядом с ним. Я рассказала ему все – даже то, где прячется Гарри и что в Англии я обязательно его увижу.
– Ты из Италии поедешь в Англию? – спросил он и прибавил: – Я тоже через неделю полечу туда. Моя книга выходит и в Лондоне, издательство пригласило меня на презентацию.
Я дала ему телефон Грейс Браун и сказала, что у нее он сможет узнать, когда я вылечу из Милана.
– А в Италию тебе позвонить можно? Дай телефон.
На меня вдруг нахлынул страх. Я ведь едва знаю этого человека, видела его всего два раза в жизни! И у нас, кроме Норы, нет общих знакомых. У него может быть тысячу разных причин отвезти меня в аэропорт, а по дороге засыпать вопросами. А что, если он не только писатель, но и журналист? Он мог все это организовать, руководствуясь совсем иным сценарием…
– Дай мне небольшую передышку. Надеюсь, ты понимаешь.
– Да, конечно. У тебя есть мой нью-йоркский номер, так что ты знаешь, где меня найти.
В голосе его звучало искреннее разочарование. В аэропорту он крепко, чуть ли не до синяков поцеловал меня.
– Я помню, что ты – фотомодель, и тебе надо беречь кожу. Но ты неделю не будешь работать, а мне так захотелось поцеловать тебя.
Самолет взлетел, я сидела у окна, потягивала шампанское. И вдруг поняла, что ведь и мне хотелось того же. Прилетев в Италию, я первым делом позвонила Норе и расспросила ее о нем. Понадобилось какое-то время, чтобы отвлечь ее от газетной сенсации, но наконец мне это удалось.
– Рори Стирлинг? Деточка, о чем ты говоришь? Я знаю его с пеленок. Он абсолютно очарователен. Его можно упрекнуть только в одном – он настоящий отшельник. Никуда не выходит, нелюдим, до отвращения замкнут в себе. Кошмарный гость для хозяйки. Признаюсь, я уже несколько месяцев думаю о том, как вы подходите друг другу. Но если б я заикнулась об этом, вы бы убежали от меня за тысячу миль. Я счастлива, что наконец-то соединила вас, потому что это союз, заключенный на небесах.
Конечно, это просто выражение, сказала я себе, так всегда говорят – по поводу и без повода.
Но все-таки ее слова заставили меня задуматься.
Вилла Лауры Лобьянко на озере Комо непередаваемо прекрасна. Семья Лобьянко многие десятилетия владела в Комо текстильной фабрикой. Милан во многом обязан Комо тем, что вырос в одном из самых крупных мировых центров моды. Шелковые фабрики Комо и все связанные с ними исследовательские компании стали главным фактором успеха местных дизайнеров, создающих фасоны готового платья. И Армани, и Версачи оба работали с семейством Лауры, здесь их идеи превращались в красивые ткани, но, что более важно, Лобьянко материально поддерживали молодых дизайнеров в начале их карьеры; эта поддержка помогала им выжить в жестоких условиях рынка и выдержать конкуренцию с французами.
Мне Лаура тоже очень помогала. В самом начале моей карьеры Чарли повез меня на виллу «Луини» познакомиться с матерью. Я всегда подозревала, что в выборе девушек-моделей он целиком и полностью полагается на мнение матери. Мне нравятся озера Италии – сосны, дубы, каштаны на крутых склонах гор, спускающихся прямо к воде, сложенные из камня дома, связанные старинными арочными галереями… Я люблю смотреть, как бесстрашно качаются на волнах от проходящих больших кораблей крошечные лодчонки на пристанях рыбацких деревень, меня волнуют литературные ассоциации, которые вызывают эти места. Вергилий был очарован ими. И, кажется, Лонгфелло писал: есть ли еще где-нибудь на земле столь совершенная красота?
К вилле «Луини» я всегда подъезжаю на скоростном катере. С озера видны снежные вершины Альп вдали и пальмы вдоль побережья. Катер приближается к берегу, я встаю и бросаю первый взгляд на терракотовые черепицы виллы; катер причаливает к маленькой замшелой пристани, над которой возвышаются тяжелые чугунные ворота восемнадцатого века. Они висят на двух каменных колоннах, увенчанных статуями львов, точь-в-точь как возле нашего дома в Болтонсе. Ключи от ворот давно потеряны, я обхожу колонну и иду через луг, заросший по колено лавандой и ромашками, и опять вспоминаю – вот так же идешь лугами к дому в Уилтшире. К вилле ведет аллея, обсаженная кипарисами, в проемах между ними видны сады, террасы с балюстрадой, заросшие лилиями пруды, – в них смотрятся каменные херувимы; зеленая изгородь азалий и рододендронов, тисы, самшитовые деревья.
Родовой дом семейства Лобьянко великолепен, строили его по образцу флорентийских палаццо. Стены покрыты изящными фресками восемнадцатого века, роскошный салон на первом этаже строг и холоден – мраморные полы, зеркала в тяжелых рамах, консоли, хрустальные канделябры и бесконечные двери, ведущие на балконы с видом на озеро. Небольшая увитая зеленью беседка возвышается над садом и озером, мы в ней часто обедали – чувствуешь себя не так торжественно, к тому же там мне очень нравятся огромные терракотовые вазы с розовыми геранями. Спальня Лауры, диванная комната и гостиная – это уже другая планета. Современная миланская мебель вперемешку с итальянским Ренессансом, на полу связки книг, цветы, картины, красивые гобеленовые подушки, двери, расписанные вручную, огромные поленья в каминах, и все комнаты мягко освещены изящными настольными лампами.
Мы сидели с Лаурой перед пылающим камином, который запросто справлялся с февральским холодом. В первый вечер после моего приезда мы ужинали на подносах: горячий минестроне – куриный суп с овощами по-милански, салат, на десерт панеттоне и деликатесные сыры – горгонцола, маскарлоне, страчино. Когда мы перешли к десерту, я стала рассказывать Лауре о Рори Стирлинге. Сперва она слушала меня, не прерывая. Ее элегантная фигура была облачена в мягкий длинный кашемировый кардиган, надетый поверх шелковой блузы и широких белых шаровар. Серебряные волосы коротко подстрижены, гордый орлиный профиль изысканной тенью падает на стену, освещенную светом свечи. Красота ее – сильная, высокомерная, вызывающая, но я всегда знала, что душа у нее теплая, живая и даже романтическая.
Неожиданно она перебила меня.
– Скажи, ты веришь в il destino?
Верю ли я в судьбу? Я кивнула. Да, верю – после моды.
– Лови мгновение – так это у вас говорится? Всегда с первого взгляда знаешь: это он. Не слушай ничьих советов. Ты все сама знаешь. Когда встречаешь своего мужчину, лучший советчик – сердце. Этот мужчина несравним ни с кем, кого ты знала раньше. Молодые девушки думают, что каждый раз приходит новая любовь. Начинается это в пятнадцать лет, сейчас, может, даже в двенадцать, не знаю. Но когда ты встречаешь его, настоящего, сразу становится ясно: все прежнее – самообман. Мне кажется, Лебедь, ты вытащила свой счастливый билет. Сколько женщин так никогда и не встречаются с ним, никогда не переживают настоящей страсти или выходят замуж просто так, для порядка. А потом встречается он, и тогда семья рушится, и все страдают. Я вижу, как ты волнуешься… Значит, твой Стирлинг и есть этот единственный мужчина.
– Мой Рори… Господи, что я такое несу? Совсем он не мой. Я еще даже…
– Ты еще даже не спала с ним? – Лаура рассмеялась. – Не смотри на меня с таким возмущением. Мне шестьдесят лет, но я все еще сплю со своим мужем. Это очень, очень важно. Ты должна лечь с ним в постель. Если это будет плохо, постарайся сразу его забыть. Мои родные никогда не могли понять, почему я убежала из дома с отцом Чарли. Но ведь это так просто! Если бы в Милане, на Комо или в Бергамо я нашла бы мужчину, с которым мне было бы лучше, чем с ним, я бы, конечно, осталась здесь. Отец Чарли был потрясающий мужчина, да он и сейчас такой. Вот почему его дело в Америке – как бы это лучше сказать? – немного с этим связано. Но я особенно в его дела не вникаю. Я счастлива с ним в постели и во всем остальном. Большего мне не надо. Встречайся с синьором Стирлингом и поскорей ложись с ним в постель. И знаешь что еще…
– Что?
– Потом позвони мне и скажи, каков он в постели. Я хочу знать все подробности.
– У тебя будут показы в Милане? – спросила Лаура, когда мы ехали по узкому шоссе через все прибрежные деревни. Ей пришлось повторить вопрос несколько раз – я не сразу его услышала. Мысли мои витали далеко. Я почти всю ночь читала роман Рори: «На поле боя: записки преступного любовника». Роман о юноше, которому нет еще двадцати, и у него непонятная тяга к женщинам намного старше его, – не к одной, а к нескольким. Нигде не впадая в вульгарный тон, Рори удалось создать целую галерею разведенных, неустроенных, но еще волнующих женщин за сорок, которые отчаянно желают любви и секса, и как раз это им мог дать герой Рори, молодой и жизнелюбивый иммигрант. Но особенно интересной книгу делало другое: Рори замечательно описывал уроки сексуального просвещения, которые получал его герой от каждой женщины. Я не переставала спрашивать себя, насколько автобиографичен этот роман. И мне очень хотелось скорее с ним встретиться: если он и вполовину такой же страстный любовник, то вряд ли я в нем разочаруюсь. Мы ехали на обед в дом одной из подруг Лауры. Ее сын устроил субботний прием для гостей из Милана. Были приглашены несколько фотомоделей, один или два фотографа, и, конечно, целый рой молодых людей, охотившихся за моделями, – золотая молодежь Милана, отпрыски богатых и влиятельных семейств. Их отцы делали деньги на торговле оливковым маслом, помидорами или коврами. Неудивительно, что на лужайке вокруг виллы теснились роскошные «порше» и «феррари».
– Я здесь всегда работаю для Армани, – ответила я наконец на вопрос Лауры. – А вы не собираетесь поехать в Милан на показ?
– Скорее всего поеду. Правда, я давно не бывала на его шоу, но он всегда оставляет для меня место. Помню, много лет назад он показывал коллекцию в Нью-Йорке, и я как раз оказалась в городе. Мне прислали билет, я пришла, но с большим опозданием. Вхожу, а там столько народу! Все места заняты. Вдруг какая-то девушка в первом ряду встает и уступает мне место. Я очень удивилась. А когда села, увидела, что многие места в первом ряду заняты молоденькими девушками, помощниками продавцов в магазинах Армани. И каждый раз, когда входит важный гость, одна из девушек вскакивает и уступает ему место. Так они резервируют места. Правда, мило? Ну вот мы и приехали. Надеюсь, будет не очень скучно. Если начнем скучать, при первой возможности сбежим, вернемся к своим книгам и креслу у камина.
Подруга Лауры немедленно утащила ее куда-то, чтобы спокойно пообедать a'deux, , а я осталась одна развлекаться на собственный страх и риск. Вошла в большую столовую в деревенском стиле и тут же чуть не выбежала обратно, потому что увидела художественного редактора Роберто Фабиани. В нашем бизнесе работает много голубых, и почти все они – хорошие друзья девушек. Но только не Роберто. Я всегда сторонилась его – чувствовала, что он может навлечь беду. Скользкий, лицемерный, он всегда готов сказать гадость, распустить сплетню, – словом, мерзкий тип. Он сразу же направился ко мне, но, к счастью, меня перехватила и спасла совершенно безумная Сюзи Дейвис, девушка из Техаса, с которой мы одно время вместе работали в Нью-Йорке.
– Привет, Сван, а я и не знала, что ты сегодня будешь! Идем, расскажи мне, что делается в Нью-Йорке.
Сюзи всегда так. Но если начнешь рассказывать, слушать она все равно не будет. Она схватила меня за руку, усадила рядом с собой и стала забавлять сплетнями о присутствующих в столовой.
– Видишь вон ту девушку? Ее зовут Джиджи Гарсиа. Настоящая оторва с южного побережья. Ты с ней встречалась в Нью-Йорке?
Я отрицательно покачала головой. Сногсшибательная девушка, образчик знойной латиноамериканской красоты. Каждая клеточка ее тела источала чувственность. Фотографы, должно быть, от нее без ума. Интересно, почему я ни разу нигде не видела ее фотографий?
– Не встречала, и слава Богу. У нее от заказов отбою не было, да к тому же знаешь, сколько она берет с тех, кто хочет с ней переспать? Десять тысяч в день. А видишь, рядом с ней сидит ангелочек? Ассистент фотографа, говорят, что он спал с Роберто Фабиани, чтобы работать самому. Правда, он прелесть? Я бы сама влюбилась в него, но у него есть девушка, не говоря уже о Роберто, конечно.
– Эта Джиджи?
– Нет, молоденькая англичанка, очаровательная рыжая красавица. Итальянцы здесь сходят по ней с ума, и дела у нее идут очень неплохо. Представить не могу, что она нашла в этом желторотом Бобби Фоксе?
– Она здесь?
– Нет. Ее приглашали, но, говорят, она уже знает о Бобби и Роберто. Узнала, что и Роберто приглашен, и в последний момент отказалась ехать. Я слышала, она очень переживает из-за этого.
– Еще бы… А ты бы как себя чувствовала на ее месте? Хотя нет, ты бы, наверное, быстро выкинула это из головы. Значит, Бобби приехал сюда с Роберто?
– В том-то и дело, что нет, и в этом весь ужас. Он приехал с Джиджи Гарсиа, а Джиджи живет в одной комнате с его девушкой.
За обедом я наблюдала, как эта Джиджи методично напивается. Было в ней что-то жалкое: она как будто не контролировала себя, находилась во власти странного стремления к саморазрушению, – и вместе с тем производила впечатление несчастного ребенка; вела себя с мужчинами очень агрессивно, но одновременно заигрывала с ними. По-видимому, подумала я, она жадна не только до секса, но и до еды – Джиджи запихивала в рот огромные порции спагетти. А об этом ей надо было бы серьезно подумать – худышкой ее не назовешь. Скорее пышечкой. Наверное, из-за этого у нее уже начались сложности с заказами.
Когда подали кофе, ее внимание вдруг перекинулось на меня.
– Интересно, что в тебе такого особенного?
Общий разговор сразу стих. Я все-таки супермодель, а эта девушка – неоперившийся птенец, ждущий своего часа. Я сделала вид, что не слышала ее вопроса, мне показалось, так будет лучше для нее.
– Ты что, не слышала меня? Я говорю, что в тебе такого особенного? Ты работаешь для «Этуаль»?
– Да, – ответила я на второй вопрос, сознательно игнорируя первый.
– И я тоже. Ты спала когда-нибудь с Чарли?
Это было уже сверх всяких границ, но она, не дождавшись ответа, продолжала:
– Понимаешь, Чарли без ума от меня. Он очень заботится обо мне. Я его личная протеже. Это он послал меня сюда, в Италию, и теперь ждет, когда я вернусь. Так что ты для него уже история, великая и могущественная мисс Лебедь.
Я заставила себя сдержаться, еще раз сказала себе, что она еще совсем ребенок, и по-видимому, очень незащищенный. Как раз в это время вернулись Лаура с хозяйкой, значит, подумала я, мы скоро уедем отсюда. Надо постараться промолчать всего пять минут.
– А кто эта старая ведьма, с которой ты приехала?
Вопрос Джиджи услыхали все в комнате.
Этого я уже не могла выдержать.
– Чтобы ты знала, – зло прошипела я, – это мать твоего драгоценного Чарли.
– Черт, – выругалась Джиджи, но тут же поняла, что никакие объяснения теперь не помогут, и решила перейти в наступление. Ко всеобщему ужасу, она пьяно шатнулась в сторону Лауры и сказала:
– Твой сынок попал в беду. Знаешь, что с ним? Четырнадцатилетняя красотка Виктория Пэрриш беременна, и я знаю одну горничную из гостиницы в Майами, которая видела ее там с Чарли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38