Хорош заступничек, ничего не скажешь. И снова горячая слепая ярость хлынула в кровь. Низложенный чародей дал ей выход наиболее привычным для него способом…
– Знаешь что… Ты, – Прошипел маг, даже не пытаясь подбирать слова, – дура деревенская, хватит тут на меня орать, иначе я оторву твою бестолковую голову раньше, чем это делают те колдуны. Понятно?
Мужчина перебросил спящего Илана с руки на руку и вплотную подошёл к Люции, сверля её глазами. Он знал, что она права. Права совершенно и полностью. Должно быть, именно поэтому ему хотелось стереть колдунью в порошок:
– Если хочешь биться с мечом против чернокнижия, пожалуйста, иди и бейся, не имею ничего против. – Отчеканил волшебник, – Даже с удовольствием понаблюдаю за этой комедией. Мне же кажется бессмысленной сама идея выступать с оружием против магии. Я вообще сейчас склоняюсь к мысли бросить тебя здесь и вместе с мальчишкой скрыться в какой-нибудь укромной подворотне. Толку-то от тебя всё равно – чуть да маленько.
Ведьма отпрянула. Чего она никак не ожидала от Тороя, так это подобной вспышки гнева. Разве не он буквально несколько минут назад так ласково и настойчиво вызволял её из капкана страшного волшебства некроманта? И вот сейчас этот самый человек, что недавно целовал её, стал, как и прежде, странно далёким, да ещё и неожиданно свирепым. Люция видела, как потемнели от еле сдерживаемого бешенства его глаза, как заходили желваки и сжались губы.
– Значит, ты хочешь просто сдаться? – Как-то вяло поинтересовалась девушка, вытирая мокрое от снега лицо. – Просто сдаться? Без боя?
Торой на секунду отвернулся, а потом снова перевёл взгляд на свою спутницу. Видеть её растерянное, перепуганное лицо оказалось выше его сил, и маг проорал, перекрывая вой метели:
– НЕТ! Но мне нужно хотя бы немного побыть в тишине и собраться с мыслями, а не слушать твой скулёж! Поняла?
– ДА! – С такой же яростью крикнула ему в лицо колдунья. – Да! Я поняла! Я поняла, что ты ничего не можешь сделать! А попробуешь улизнуть вместе с мальчишкой, я безо всяких угрызений совести расскажу про тебя некромантам всё без утайки. Да ещё и дорогу покажу, по которой пошёл, так что далеко не убежишь, не радуйся!
Люция уже и впрямь была готова выхватить из ножен мага тяжёлый меч и, в первую, очередь зарубить им самого Тороя, а там под раздачу попали бы и колдуны. И им бы тоже мало не показалось – сейчас ведьма дошла до такого состояния яростного мандража, что способна была взглядом высекать из камня искры, не то, что выйти с железякой против чернокнижников.
Новая волна слепого гнева накрыла Тороя. Не покойся сейчас у него на руках сладко посапывающий ребёнок, волшебник, должно быть, задушил бы вздорную колдунью.
И в тот самый момент, когда в голове мага звенело от отчаяния и неистовой ярости, вызванных собственным бессилием, а также своенравностью спутницы, Торой ощутил знакомое уже покалывание в кончиках пальцев. На этот раз покалывание было сильнее и стремительно распространялось по замерзшим ладоням. Теперь в онемевшие, было, от стужи руки, словно разом впились сотни иголок. Ощущение было такое, как если бы Торой, что есть силы, стиснул ладонями ежа средних размеров или небольшой кактус. Низложенный волшебник даже не успел изумиться неожиданному притоку Силы, как правый висок снова взорвался тупой болью. Вместе с болью в очередной уже раз за сегодняшнее утро пришло понимание – путников и их преследователей разделяет всего два квартала. Маг снова увидел чародеев, увязающих в сугробах, увидел, как, переливаясь и опережая колдунов всего на пару шагов, плывёт по снегу иссиня-чёрная Молния Ищейка, почувствовал усталость и злобу обоих мужчин.
– Люция, быстро! – Маг пихнул Илана в руки девушки, чувствуя, как по телу, стремительными волнами расходится давно забытое ощущение нахлынувшей невесть откуда Силы.
Колдунья, только секунду назад видевшая бешенство в глазах своего спутника, опешила и, скорее непроизвольно, нежели осознанно, приняла из его рук ребёнка. Мальчишка оказался тяжёлым, а толстое шерстяное одеяло мешало, обхватить ребёнка поудобнее.
– Чего? – Ведьма, конечно же, не поняла, чем вызвана столь резкая смена настроения Тороя, однако во время заметила, что недавняя ярость покинула глаза мужчины и лицо его, минуту назад пылавшее гневом, теперь было полно каменного спокойствия.
– Прячься. Быстро. – Глядя в метель, повторил маг.
Ведьма оказалась сообразительнее, чем можно было предположить. Вместо того чтобы задавать глупые вопросы, она поспешно кинулась прочь, неловко прижимая к груди ребёнка.
К счастью, бежать девушке пришлось недалеко – всего несколько десятков шагов, аккурат до сгоревшего дома. Остов некогда красивого и уютного жилища, чернел на фоне сугробов и казался единственно надежным укрытием. Огонь здесь погас ещё ночью, но и сейчас пепелище выглядело страшно – крыша обрушилась, остатки стен были черны от копоти. Конечно, ведьма, ни за какие коврижки не стала бы здесь прятаться, но выбора не оставалось, девушка понимала – времени на поиски другого укрытия нет. А потому, колдунья нырнула в чёрный дверной проём, с ужасом вдохнув горький запах ещё тёплых углей и золы. Самый страшный запах, который преследовал её с детства – запах страха, запах вечной угрозы, висящей над каждой ведьмой – запах костра.
Стараясь не шуметь, колдунья пробиралась по головёшкам, миновала груду кирпичей, очертаниями напоминавшую камин, оступилась на глиняном черепке, краем глаза заметила в куче головёшек совершено чёрную кочергу без черенка, вздрогнула, когда, оплавившиеся осколки стёкол заскрипели под ногами. Единственное, что хоть как-то утешало ведьму – это отсутствие ветра. Снег по-прежнему сыпался на чёрное пепелище, но резкие порывы метели налетали на полуразрушенный огнём остов дома и уже не сбивали с ног. Наконец, возле закопченной стены девушка рухнула на колени, стараясь больше не оглядываться. Люция положила Илана на пепелище, кое-как отпихнув ногой в сторону какую-то обуглившуюся деревяшку. Оступаясь на тёплых ещё головёшках, девушка прокралась к чёрному оконному проёму и осторожно выглянула на улицу. В мешанине снежинок она увидела силуэт Тороя. Маг стоял на одном колене посреди улицы, поправляя сапог. Ветер рвал полы его плаща и щедрыми пригоршнями бросал в лицо колючие снежинки.
Ведьма нервно переступила с ноги на ногу, с ужасом ожидая появления преследователей. Она даже предположить не могла, как Торой сумеет справиться с двумя колдунами. Внезапно, у ног Люции что-то шевельнулось, отвлекая искательницу приключений от суетных мыслей. Боясь не то что опустить глаза или пошевелиться, а даже просто сделать вдох, девушка лишь тихо застонала от невыразимого ужаса. Ей отчего-то показалось, что сейчас из-под обуглившихся головёшек высунется чёрная человеческая рука, ухватит её за щиколотку, а затем из-под остывающих углей появится и сам хозяин дома, посмертный покой которого молодая колдунья так нагло нарушила. Однако, ничего подобного, разумеется, не случилось, это просто заворочался во сне Илан, а струхнувшей ведьме оказалось достаточно едва слышного шороха для того, чтобы вообразить не весть что.
Молодая колдунья судорожно сглотнула и, стараясь не всматриваться в очертания кое-где присыпанных снегом головёшек, снова выглянула на улицу. От каменной, покрытой копотью стены дома на девушку пахнуло гарью. Ладони, которыми Люция прислонилась к стене, стали чёрными от сажи, но ведьма даже не заметила этого. Она отбросила с лица прядь волос, оставляя на лбу и щеке грязные угольные следы, и снова сосредоточенно всмотрелась в завывающую пургу.
* * *
Неожиданное хладнокровие пришло само собой. Сердце на мгновение сбилось с ритма, а потом застучало размеренно и спокойно. Торой видел обоих преследователей, видел то, как они ускорили шаг, следуя за переливающейся Молнией, видел, как один из них поправил капюшон на голове, видел, что через пару десятков шагов оба мужчины достигнут конца квартала и повернут налево, в точности повторяя путь, пройденный магом и ведьмой. Лишь только преследователи обойдут аккуратный двухэтажный дом с изящным крыльцом, как низложенный маг окажется в поле их зрения.
Чародей сделал глубокий вдох и опустился на одно колено прямо в снег, подставив преследователям беззащитную спину. Он прекрасно знал, что они не станут причинять ему вреда. Не станут хотя бы потому, что он единственный бодрствующий человек в городе, где, скованный колдовскими чарами, спал даже королевский маг. А уж это что-нибудь да значило. Потому волшебник меланхолично поправил голенище сапога, проводив взглядом, скрывшуюся в метели Люцию, и только после этого почувствовал, что замечен.
Торой, не спеша, поднялся на ноги, отряхнул колено от снега и, по-прежнему не поворачиваясь, простёр к земле порядком окоченевшую ладонь. Покалывание усилилось, а потом неожиданное тепло приласкало застывшие пальцы, когда Молния Ищейка рванула к ним, скользя над сугробами.
Тёмно-синий сгусток чужой Силы покорно лёг магу в ладонь.
Лишь после этой небрежной, но весьма впечатляющей демонстрации собственной Силы, волшебник обернулся к преследователям. С деланным интересом он посмотрел на парящую в руке Молнию, а затем перевёл взгляд на замерших чародеев. Да, Торой с детства любил покрасоваться, ведь он прекрасно знал – ничто так сильно не пугает и не очаровывает одновременно, как эффектный выход.
Маг улыбнулся преследователям с такой иронией, что один из окаменевших в изумлении мужчин раздражённо дёрнул плечом. Увязая в сугробах, путники бесстрашно направились к неожиданно встреченному мужчине. Капюшоны плащей, что были низко надвинуты на лбы, скрывали лица колдунов, и низложенный волшебник не мог, как следует их разглядеть. И, тем не менее, он был абсолютно уверен, что каждый из преследователей едва ли старше двадцати пяти лет. Собственно, для колдуна это был, можно сказать, почтенный возраст, ведь обычно ни те, ни другие (стараниями Высшего Магического Совета) не доживали и до тридцати. Торой ждал, когда оба приблизятся к нему. Ждал, ничем не выдавая глубокого внутреннего напряжения и, чего там скрывать, даже некоторого трепета.
Чародей без труда определил, кто в этой паре сильнее. Некромант. Когда же тот отбросил с головы капюшон, Торой не без удивления признал, что просчитался с возрастом. Волшебнику было лет девятнадцать-двадцать, однако Сила, волнами исходившая от него, впечатляла своей мощью. Конечно, как таковое наличие могущества вовсе не означало наличие мастерства, но главенствовал в паре, вне всяких сомнений, именно этот рыжий субтильный юноша с веснушками на лице, который сейчас настороженно рассматривал Тороя.
– Ну, как нога? – Самым светским тоном осведомился низложенный волшебник.
– Что? – Озадаченный некромант замер, а ветер между тем трепал его длинные ржавые волосы, осыпая их снегом.
– Нога как, спрашиваю? – Насмешливо повторил маг, – Ты же вроде, правым сапогом несколько кварталов назад щедро снега зачерпнул. Наверное, окоченел совсем?
Преследователи удивлённо переглянулись. Чернокнижник последовал примеру своего напарника и тоже отбросил с лица капюшон. Торой едва сдержался от изумленного выдоха – второй юноша был точной копией первого. Близнецы. Чего только не увидишь в мире.
– С ногой всё в порядке. – Между тем ответил первый из братьев. – Кто ты?
Торой перевёл взгляд со своего собеседника на сгусток тёмно-синей Силы, пляшущий в согревшейся ладони.
– Я? Какая разница? – И он лёгким движением перебросил Молнию в руки чернокнижнику. Брать чужое нехорошо. А уж брать чужую Силу – самый дурной тон.
Колдун ловко выбросил вперёд руку, и Молния, сверкнув синевой, словно оплавилась, утратила форму шара и стекла слезами по пальцам хозяина, исчезая насовсем.
– Почему ты не спишь? – Спросил некромант, проводив глазами Ищейку, растворившуюся в ладони брата.
Торой хмыкнул и ответил сакраментальное:
– Накануне хорошо выспался. А что тут у вас происходит, ребята? Вы тащитесь за мной уже битые полчаса, выслеживаете, догоняете, Молнию по следу бросили.
Братья снова раздосадовано переглянулись. Они-то шли по следу загоняемой жертвы, самоуверенно считали себя хозяевами положения. А жертва-то, оказывается, давно почувствовала облаву и вовсе не убоялась. Мало того, даже следы запутывать не стала, напротив, безмятежно стоит теперь напротив и осмеливается задавать вопросы. Да и, если попристальнее вглядеться, такая ли уж она на самом деле жертва? Как бы охотникам и дичи не поменяться местами… Иными словами, лихие чернокнижники оконфузились так, как могли оконфузиться только не в меру самонадеянные юнцы. Торой без труда читал по двум одинаковым лицам, с каким трудом пареньки переваривают столь резко изменившуюся ситуацию.
Наконец, тот из колдунов, что был сильнее (и, вероятно, старше), ответил:
– Мы не тебя ищем. Извини, маг. Мы ищем девушку. Ведьму. С ней должен быть ребёнок. Ты их видел?
Низложенный волшебник склонил голову на бок и внимательно всмотрелся в тонкие, прямо-таки аристократические черты (если не обращать внимания на веснушки) двух одинаковых лиц:
– Маги, вы же сами знаете, что в городе все спят мёртвым сном. Какая ведьма, какие дети? Никого не видел.
Некромант и чернокнижник вновь переглянулись, словно мысленно совещаясь между собой.
– Мы ищем ведьму, она не спит. – С натугой произнёс один из юношей. – Мы думали, что идём по её следу… Я даже заарканил её сознание, но потом она закрылась, и мы потеряли след, поэтому пришлось воспользоваться Молнией.
Торой внутренне улыбнулся. Умные ребята. Не врут. Понимают, что он сильнее их обоих, вот и не хотят быть уличёнными во лжи более опытным противником. Волшебник пожал плечами:
– Не видел никакой ведьмы. Город спит, я иду своей дорогой, а тут вы, откуда ни возьмись. Я давно почувствовал слежку, но откуда ж было знать, что вы не по мою душу.
Тут-то Торой и поймал неосторожно брошенную мысль одного из близнецов – прикрытие у чернокнижника было слабее, чем у брата. «Он нам врёт», – поделился чародей с некромантом своим подозрением. И не успел мысленный посыл достигнуть второго близнеца, как Торой нахмурился:
– Обвинять мага во лжи, да ещё и мысленно советуясь со старшим – это грубость. Похоже, я зря вернул тебе, твою Силу. Надо было её присвоить.
Молодой чернокнижник вспыхнул со стыда и досады, аж веснушки просияли, а его брат сокрушённо покачал головой.
– Прости нас за бестактность, волшебник. Позволишь ли задать тебе вопрос?
Торой пожал плечами, мол, валяй.
Некромант спрятал окоченевшие руки в складках тёплого плаща и спросил:
– Как твоё имя и куда ты держишь путь?
Низложенный чародей усмехнулся:
– Это уже два вопроса. Больше вам ничего не нужно от меня?
– Нет. – Почтительно и виновато склонил голову проштрафившийся чернокнижник.
– Ну, тогда прощайте. – И маг, повернувшись спиной к опешившим близнецам, зашагал прочь.
– Постой! – Крикнул ему в спину некромант, – Ты нам не ответил!
Волшебник обернулся и холодно поинтересовался:
– А я разве обещал ответить?
Братья в очередной раз переглянулись, не зная, что делать. Оба чувствовали – странный маг превосходит их в Силе, а это значит, что они не могут настаивать и лезть к нему с расспросами – кто знает, как он себя поведёт, вдруг умертвит?
– Скажи, хотя бы, куда ты держишь путь?
Торой хмыкнул и вытер мокрое от снега лицо:
– Куда? Уж точно не на Запад. Кстати, что там такое происходит? Последние месяцы маги, чернокнижники, ведьмаки и ведуны только туда и направлялись. Теперь вот зима, откуда ни возьмись в Мираре, да ещё и сон колдовской всех жителей покосил без разбору. Кто вас прислал, мальчики? И зачем вы ловите ведьму?
Некромант поджал губы и болезненно дёрнул бровью, совершенно справедливо обидевшись на «мальчиков». Собственно, Тороя это не волновало, пусть обижается. А кто же эти двое, если не мальчишки? Это надо же – некромант и чернокнижник на побегушках у ведьмы! И ведь сильный некромант-то, хотя и юный.
– Прости маг, но этого мы тебе сказать не можем. – С обидой в голосе ответил чернокнижник.
Низложенный чародей прищурился и придирчиво прикоснулся к мерцающим пульсациям Силы одного из братьев. И вправду не могут. Витиеватая туманная руна Ан парила над головами обоих. Руна Молчания. Что же это за ведьма такая, которая, отправив двух (далеко не слабых) колдунов в погоню за ведьмой, накладывает на обоих заклятие Немоты?
– Да уж, вижу. – С сожалением признал Торой. – Это кто же вас так? Неужто ведьма?
Близнецы в очередной раз переглянулись, но промолчали. Ещё бы! Скажи они хоть слово на запрещённую тему и руна Ан из туманной, парящей дымки превратится в горький чёрный сгусток. Сгусток этот скользнёт по воздуху, просачиваясь, сквозь сомкнутые губы в рот, навсегда запечатает язык, сдавит гортань и ледяным холодом стиснет навеки грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Знаешь что… Ты, – Прошипел маг, даже не пытаясь подбирать слова, – дура деревенская, хватит тут на меня орать, иначе я оторву твою бестолковую голову раньше, чем это делают те колдуны. Понятно?
Мужчина перебросил спящего Илана с руки на руку и вплотную подошёл к Люции, сверля её глазами. Он знал, что она права. Права совершенно и полностью. Должно быть, именно поэтому ему хотелось стереть колдунью в порошок:
– Если хочешь биться с мечом против чернокнижия, пожалуйста, иди и бейся, не имею ничего против. – Отчеканил волшебник, – Даже с удовольствием понаблюдаю за этой комедией. Мне же кажется бессмысленной сама идея выступать с оружием против магии. Я вообще сейчас склоняюсь к мысли бросить тебя здесь и вместе с мальчишкой скрыться в какой-нибудь укромной подворотне. Толку-то от тебя всё равно – чуть да маленько.
Ведьма отпрянула. Чего она никак не ожидала от Тороя, так это подобной вспышки гнева. Разве не он буквально несколько минут назад так ласково и настойчиво вызволял её из капкана страшного волшебства некроманта? И вот сейчас этот самый человек, что недавно целовал её, стал, как и прежде, странно далёким, да ещё и неожиданно свирепым. Люция видела, как потемнели от еле сдерживаемого бешенства его глаза, как заходили желваки и сжались губы.
– Значит, ты хочешь просто сдаться? – Как-то вяло поинтересовалась девушка, вытирая мокрое от снега лицо. – Просто сдаться? Без боя?
Торой на секунду отвернулся, а потом снова перевёл взгляд на свою спутницу. Видеть её растерянное, перепуганное лицо оказалось выше его сил, и маг проорал, перекрывая вой метели:
– НЕТ! Но мне нужно хотя бы немного побыть в тишине и собраться с мыслями, а не слушать твой скулёж! Поняла?
– ДА! – С такой же яростью крикнула ему в лицо колдунья. – Да! Я поняла! Я поняла, что ты ничего не можешь сделать! А попробуешь улизнуть вместе с мальчишкой, я безо всяких угрызений совести расскажу про тебя некромантам всё без утайки. Да ещё и дорогу покажу, по которой пошёл, так что далеко не убежишь, не радуйся!
Люция уже и впрямь была готова выхватить из ножен мага тяжёлый меч и, в первую, очередь зарубить им самого Тороя, а там под раздачу попали бы и колдуны. И им бы тоже мало не показалось – сейчас ведьма дошла до такого состояния яростного мандража, что способна была взглядом высекать из камня искры, не то, что выйти с железякой против чернокнижников.
Новая волна слепого гнева накрыла Тороя. Не покойся сейчас у него на руках сладко посапывающий ребёнок, волшебник, должно быть, задушил бы вздорную колдунью.
И в тот самый момент, когда в голове мага звенело от отчаяния и неистовой ярости, вызванных собственным бессилием, а также своенравностью спутницы, Торой ощутил знакомое уже покалывание в кончиках пальцев. На этот раз покалывание было сильнее и стремительно распространялось по замерзшим ладоням. Теперь в онемевшие, было, от стужи руки, словно разом впились сотни иголок. Ощущение было такое, как если бы Торой, что есть силы, стиснул ладонями ежа средних размеров или небольшой кактус. Низложенный волшебник даже не успел изумиться неожиданному притоку Силы, как правый висок снова взорвался тупой болью. Вместе с болью в очередной уже раз за сегодняшнее утро пришло понимание – путников и их преследователей разделяет всего два квартала. Маг снова увидел чародеев, увязающих в сугробах, увидел, как, переливаясь и опережая колдунов всего на пару шагов, плывёт по снегу иссиня-чёрная Молния Ищейка, почувствовал усталость и злобу обоих мужчин.
– Люция, быстро! – Маг пихнул Илана в руки девушки, чувствуя, как по телу, стремительными волнами расходится давно забытое ощущение нахлынувшей невесть откуда Силы.
Колдунья, только секунду назад видевшая бешенство в глазах своего спутника, опешила и, скорее непроизвольно, нежели осознанно, приняла из его рук ребёнка. Мальчишка оказался тяжёлым, а толстое шерстяное одеяло мешало, обхватить ребёнка поудобнее.
– Чего? – Ведьма, конечно же, не поняла, чем вызвана столь резкая смена настроения Тороя, однако во время заметила, что недавняя ярость покинула глаза мужчины и лицо его, минуту назад пылавшее гневом, теперь было полно каменного спокойствия.
– Прячься. Быстро. – Глядя в метель, повторил маг.
Ведьма оказалась сообразительнее, чем можно было предположить. Вместо того чтобы задавать глупые вопросы, она поспешно кинулась прочь, неловко прижимая к груди ребёнка.
К счастью, бежать девушке пришлось недалеко – всего несколько десятков шагов, аккурат до сгоревшего дома. Остов некогда красивого и уютного жилища, чернел на фоне сугробов и казался единственно надежным укрытием. Огонь здесь погас ещё ночью, но и сейчас пепелище выглядело страшно – крыша обрушилась, остатки стен были черны от копоти. Конечно, ведьма, ни за какие коврижки не стала бы здесь прятаться, но выбора не оставалось, девушка понимала – времени на поиски другого укрытия нет. А потому, колдунья нырнула в чёрный дверной проём, с ужасом вдохнув горький запах ещё тёплых углей и золы. Самый страшный запах, который преследовал её с детства – запах страха, запах вечной угрозы, висящей над каждой ведьмой – запах костра.
Стараясь не шуметь, колдунья пробиралась по головёшкам, миновала груду кирпичей, очертаниями напоминавшую камин, оступилась на глиняном черепке, краем глаза заметила в куче головёшек совершено чёрную кочергу без черенка, вздрогнула, когда, оплавившиеся осколки стёкол заскрипели под ногами. Единственное, что хоть как-то утешало ведьму – это отсутствие ветра. Снег по-прежнему сыпался на чёрное пепелище, но резкие порывы метели налетали на полуразрушенный огнём остов дома и уже не сбивали с ног. Наконец, возле закопченной стены девушка рухнула на колени, стараясь больше не оглядываться. Люция положила Илана на пепелище, кое-как отпихнув ногой в сторону какую-то обуглившуюся деревяшку. Оступаясь на тёплых ещё головёшках, девушка прокралась к чёрному оконному проёму и осторожно выглянула на улицу. В мешанине снежинок она увидела силуэт Тороя. Маг стоял на одном колене посреди улицы, поправляя сапог. Ветер рвал полы его плаща и щедрыми пригоршнями бросал в лицо колючие снежинки.
Ведьма нервно переступила с ноги на ногу, с ужасом ожидая появления преследователей. Она даже предположить не могла, как Торой сумеет справиться с двумя колдунами. Внезапно, у ног Люции что-то шевельнулось, отвлекая искательницу приключений от суетных мыслей. Боясь не то что опустить глаза или пошевелиться, а даже просто сделать вдох, девушка лишь тихо застонала от невыразимого ужаса. Ей отчего-то показалось, что сейчас из-под обуглившихся головёшек высунется чёрная человеческая рука, ухватит её за щиколотку, а затем из-под остывающих углей появится и сам хозяин дома, посмертный покой которого молодая колдунья так нагло нарушила. Однако, ничего подобного, разумеется, не случилось, это просто заворочался во сне Илан, а струхнувшей ведьме оказалось достаточно едва слышного шороха для того, чтобы вообразить не весть что.
Молодая колдунья судорожно сглотнула и, стараясь не всматриваться в очертания кое-где присыпанных снегом головёшек, снова выглянула на улицу. От каменной, покрытой копотью стены дома на девушку пахнуло гарью. Ладони, которыми Люция прислонилась к стене, стали чёрными от сажи, но ведьма даже не заметила этого. Она отбросила с лица прядь волос, оставляя на лбу и щеке грязные угольные следы, и снова сосредоточенно всмотрелась в завывающую пургу.
* * *
Неожиданное хладнокровие пришло само собой. Сердце на мгновение сбилось с ритма, а потом застучало размеренно и спокойно. Торой видел обоих преследователей, видел то, как они ускорили шаг, следуя за переливающейся Молнией, видел, как один из них поправил капюшон на голове, видел, что через пару десятков шагов оба мужчины достигнут конца квартала и повернут налево, в точности повторяя путь, пройденный магом и ведьмой. Лишь только преследователи обойдут аккуратный двухэтажный дом с изящным крыльцом, как низложенный маг окажется в поле их зрения.
Чародей сделал глубокий вдох и опустился на одно колено прямо в снег, подставив преследователям беззащитную спину. Он прекрасно знал, что они не станут причинять ему вреда. Не станут хотя бы потому, что он единственный бодрствующий человек в городе, где, скованный колдовскими чарами, спал даже королевский маг. А уж это что-нибудь да значило. Потому волшебник меланхолично поправил голенище сапога, проводив взглядом, скрывшуюся в метели Люцию, и только после этого почувствовал, что замечен.
Торой, не спеша, поднялся на ноги, отряхнул колено от снега и, по-прежнему не поворачиваясь, простёр к земле порядком окоченевшую ладонь. Покалывание усилилось, а потом неожиданное тепло приласкало застывшие пальцы, когда Молния Ищейка рванула к ним, скользя над сугробами.
Тёмно-синий сгусток чужой Силы покорно лёг магу в ладонь.
Лишь после этой небрежной, но весьма впечатляющей демонстрации собственной Силы, волшебник обернулся к преследователям. С деланным интересом он посмотрел на парящую в руке Молнию, а затем перевёл взгляд на замерших чародеев. Да, Торой с детства любил покрасоваться, ведь он прекрасно знал – ничто так сильно не пугает и не очаровывает одновременно, как эффектный выход.
Маг улыбнулся преследователям с такой иронией, что один из окаменевших в изумлении мужчин раздражённо дёрнул плечом. Увязая в сугробах, путники бесстрашно направились к неожиданно встреченному мужчине. Капюшоны плащей, что были низко надвинуты на лбы, скрывали лица колдунов, и низложенный волшебник не мог, как следует их разглядеть. И, тем не менее, он был абсолютно уверен, что каждый из преследователей едва ли старше двадцати пяти лет. Собственно, для колдуна это был, можно сказать, почтенный возраст, ведь обычно ни те, ни другие (стараниями Высшего Магического Совета) не доживали и до тридцати. Торой ждал, когда оба приблизятся к нему. Ждал, ничем не выдавая глубокого внутреннего напряжения и, чего там скрывать, даже некоторого трепета.
Чародей без труда определил, кто в этой паре сильнее. Некромант. Когда же тот отбросил с головы капюшон, Торой не без удивления признал, что просчитался с возрастом. Волшебнику было лет девятнадцать-двадцать, однако Сила, волнами исходившая от него, впечатляла своей мощью. Конечно, как таковое наличие могущества вовсе не означало наличие мастерства, но главенствовал в паре, вне всяких сомнений, именно этот рыжий субтильный юноша с веснушками на лице, который сейчас настороженно рассматривал Тороя.
– Ну, как нога? – Самым светским тоном осведомился низложенный волшебник.
– Что? – Озадаченный некромант замер, а ветер между тем трепал его длинные ржавые волосы, осыпая их снегом.
– Нога как, спрашиваю? – Насмешливо повторил маг, – Ты же вроде, правым сапогом несколько кварталов назад щедро снега зачерпнул. Наверное, окоченел совсем?
Преследователи удивлённо переглянулись. Чернокнижник последовал примеру своего напарника и тоже отбросил с лица капюшон. Торой едва сдержался от изумленного выдоха – второй юноша был точной копией первого. Близнецы. Чего только не увидишь в мире.
– С ногой всё в порядке. – Между тем ответил первый из братьев. – Кто ты?
Торой перевёл взгляд со своего собеседника на сгусток тёмно-синей Силы, пляшущий в согревшейся ладони.
– Я? Какая разница? – И он лёгким движением перебросил Молнию в руки чернокнижнику. Брать чужое нехорошо. А уж брать чужую Силу – самый дурной тон.
Колдун ловко выбросил вперёд руку, и Молния, сверкнув синевой, словно оплавилась, утратила форму шара и стекла слезами по пальцам хозяина, исчезая насовсем.
– Почему ты не спишь? – Спросил некромант, проводив глазами Ищейку, растворившуюся в ладони брата.
Торой хмыкнул и ответил сакраментальное:
– Накануне хорошо выспался. А что тут у вас происходит, ребята? Вы тащитесь за мной уже битые полчаса, выслеживаете, догоняете, Молнию по следу бросили.
Братья снова раздосадовано переглянулись. Они-то шли по следу загоняемой жертвы, самоуверенно считали себя хозяевами положения. А жертва-то, оказывается, давно почувствовала облаву и вовсе не убоялась. Мало того, даже следы запутывать не стала, напротив, безмятежно стоит теперь напротив и осмеливается задавать вопросы. Да и, если попристальнее вглядеться, такая ли уж она на самом деле жертва? Как бы охотникам и дичи не поменяться местами… Иными словами, лихие чернокнижники оконфузились так, как могли оконфузиться только не в меру самонадеянные юнцы. Торой без труда читал по двум одинаковым лицам, с каким трудом пареньки переваривают столь резко изменившуюся ситуацию.
Наконец, тот из колдунов, что был сильнее (и, вероятно, старше), ответил:
– Мы не тебя ищем. Извини, маг. Мы ищем девушку. Ведьму. С ней должен быть ребёнок. Ты их видел?
Низложенный волшебник склонил голову на бок и внимательно всмотрелся в тонкие, прямо-таки аристократические черты (если не обращать внимания на веснушки) двух одинаковых лиц:
– Маги, вы же сами знаете, что в городе все спят мёртвым сном. Какая ведьма, какие дети? Никого не видел.
Некромант и чернокнижник вновь переглянулись, словно мысленно совещаясь между собой.
– Мы ищем ведьму, она не спит. – С натугой произнёс один из юношей. – Мы думали, что идём по её следу… Я даже заарканил её сознание, но потом она закрылась, и мы потеряли след, поэтому пришлось воспользоваться Молнией.
Торой внутренне улыбнулся. Умные ребята. Не врут. Понимают, что он сильнее их обоих, вот и не хотят быть уличёнными во лжи более опытным противником. Волшебник пожал плечами:
– Не видел никакой ведьмы. Город спит, я иду своей дорогой, а тут вы, откуда ни возьмись. Я давно почувствовал слежку, но откуда ж было знать, что вы не по мою душу.
Тут-то Торой и поймал неосторожно брошенную мысль одного из близнецов – прикрытие у чернокнижника было слабее, чем у брата. «Он нам врёт», – поделился чародей с некромантом своим подозрением. И не успел мысленный посыл достигнуть второго близнеца, как Торой нахмурился:
– Обвинять мага во лжи, да ещё и мысленно советуясь со старшим – это грубость. Похоже, я зря вернул тебе, твою Силу. Надо было её присвоить.
Молодой чернокнижник вспыхнул со стыда и досады, аж веснушки просияли, а его брат сокрушённо покачал головой.
– Прости нас за бестактность, волшебник. Позволишь ли задать тебе вопрос?
Торой пожал плечами, мол, валяй.
Некромант спрятал окоченевшие руки в складках тёплого плаща и спросил:
– Как твоё имя и куда ты держишь путь?
Низложенный чародей усмехнулся:
– Это уже два вопроса. Больше вам ничего не нужно от меня?
– Нет. – Почтительно и виновато склонил голову проштрафившийся чернокнижник.
– Ну, тогда прощайте. – И маг, повернувшись спиной к опешившим близнецам, зашагал прочь.
– Постой! – Крикнул ему в спину некромант, – Ты нам не ответил!
Волшебник обернулся и холодно поинтересовался:
– А я разве обещал ответить?
Братья в очередной раз переглянулись, не зная, что делать. Оба чувствовали – странный маг превосходит их в Силе, а это значит, что они не могут настаивать и лезть к нему с расспросами – кто знает, как он себя поведёт, вдруг умертвит?
– Скажи, хотя бы, куда ты держишь путь?
Торой хмыкнул и вытер мокрое от снега лицо:
– Куда? Уж точно не на Запад. Кстати, что там такое происходит? Последние месяцы маги, чернокнижники, ведьмаки и ведуны только туда и направлялись. Теперь вот зима, откуда ни возьмись в Мираре, да ещё и сон колдовской всех жителей покосил без разбору. Кто вас прислал, мальчики? И зачем вы ловите ведьму?
Некромант поджал губы и болезненно дёрнул бровью, совершенно справедливо обидевшись на «мальчиков». Собственно, Тороя это не волновало, пусть обижается. А кто же эти двое, если не мальчишки? Это надо же – некромант и чернокнижник на побегушках у ведьмы! И ведь сильный некромант-то, хотя и юный.
– Прости маг, но этого мы тебе сказать не можем. – С обидой в голосе ответил чернокнижник.
Низложенный чародей прищурился и придирчиво прикоснулся к мерцающим пульсациям Силы одного из братьев. И вправду не могут. Витиеватая туманная руна Ан парила над головами обоих. Руна Молчания. Что же это за ведьма такая, которая, отправив двух (далеко не слабых) колдунов в погоню за ведьмой, накладывает на обоих заклятие Немоты?
– Да уж, вижу. – С сожалением признал Торой. – Это кто же вас так? Неужто ведьма?
Близнецы в очередной раз переглянулись, но промолчали. Ещё бы! Скажи они хоть слово на запрещённую тему и руна Ан из туманной, парящей дымки превратится в горький чёрный сгусток. Сгусток этот скользнёт по воздуху, просачиваясь, сквозь сомкнутые губы в рот, навсегда запечатает язык, сдавит гортань и ледяным холодом стиснет навеки грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61