— Ни хочу испортить Риаллу похоронами.
Ролстра перебросил нож из правой руки в левую.
— Я уже давно приговорил тебя, князек. Какое имеет значение, умрешь ли ты сейчас от моей руки или потом от ножа мерида?
Они вновь закружились в схватке. Наконец Рохан сделал быстрое движение в сторону правой руки Ролстры и еще раз полоснул по окровавленному запястью. Верховный принц вскрикнул и остановился. Этого мгновения Рохану хватило, чтобы скрутить Ролстре дважды раненную руку.
— Брось нож, — спокойно сказал юноша, — Брось, или я сломаю тебе запястье.
Он нажал посильнее, показывая, что ничуть не шутит, и приставил кончик ножа к горлу Ролстры.
Глаза верховного принца сверкнули, его нож потянулся к руке Рохана и уколол ее.
— Ты не осмелишься убить меня, — заявил он.
— Раз ты так в этом уверен, попробуй ударить меня. Блестящий клинок Ролстры плашмя упал на ковер. Рохан отпустил врага и поднял нож,
— Если не хочешь ненужных вопросов, сделай хорошую перевязку и надень одежду с длинными рукавами, — посоветовал он, скрывая острое разочарование, что Ролстра не дал повода убить его. Рохан взглянул на вход в шатер, возле которого стоял удовлетворенно улыбающийся Уриваль. — Развяжи мальчика, — сказал он фарадиму, а сам направился к Сьонед. — Ты можешь встать? — нежно спросил Рохан и поднял ее руки, до того прятавшиеся в складках юбки. При виде веревки он тяжело задышал и рассек ее одним движением ножа. Другая веревка связывала щиколотки; он разрезал ее тоже. Затем принц сунул оба ножа за пояс и на мгновение притронулся к бледной щеке девушки. — Все хорошо, Сьонед.
Она кивнула.
— Я знаю.
Придерживая девушку за талию, он помог ей подняться. Затем они вместе обернулись к Ролстре, который нянчил окровавленную руку.
— Я возьму твой нож на память, — сказал Рохан. — Можешь взамен взять мой, когда найдешь его. Как напоминание о том, что я мог убить тебя.
Ролстра улыбнулся.
— Может, тебе спасибо сказать?
— Не мешало бы… Вальвис, с тобой все в порядке?
— Да, милорд. — Оруженосец подошел к нему, гордо распрямив плечи. Увидев синяки на запястьях и шее мальчика, Рохан почувствовал новый прилив гнева.
— Простите, что я не сумел защитить миледи.
— Я знаю, ты сделал все, что мог.
— Убирайтесь из моего шатра! — зарычал Ролстра.
— Замолчи, — сказал ему Рохан. — И слушай меня очень внимательно, верховный принц. Официально ничего не случилось. В первую очередь я принц, и только во вторую мужчина, впрочем, последнее понятие тебе незнакомо… Но клянусь тебе: как принц я могу не обратить внимания на то, чего никогда не забуду как мужчина.
Ролстра не очень убедительно засмеялся.
— Князек, тебе еще очень далеко до мужчины! Рохан продолжал, как будто его не перебивали:
— Если в течение трех последующих лет, закрепленных нашими договорами, ты нарушишь хоть один пункт или хоть один твой человек ступит незваным на мою землю, я узнаю об этом… и можешь гадать, какие действия предприму в ответ. Даже если ты не так подумаешь обо мне, я буду знать. А что касается меридов, то я разберусь с ними сам. Но если ты дашь им стрелу, меч или кусочек хлеба, об этом узнаю не только я, но и все принцы. В этом ты можешь быть уверен. И вот тогда попробуй удержать трон и передать его сыну, которого у тебя никогда не будет.
— Большие слова для маленького князька! — Можешь им верить. Но есть и еще одно. — Рохан крепко прижал к себе Сьонед. — Если ты еще раз прикоснешься к моей жене, я убью тебя как собаку!
Он досыта налюбовался изумлением и яростью, которые словно буря пронеслись по лицу Ролстры, а затем нежно вывел Сьонед на чистый ночной воздух.
Уриваль и Вальвис последовали за ними. Стражники, державшиеся до этого в стороне по приказу «Гонца Солнца» высокого ранга, бросились в шатер Ролстры, и через несколько мгновений раздались крики, требующие воды, бинтов и личного врача верховного принца. Услышав приказ Ролстры оставить его в покое, Сьонед споткнулась. Рохан сделал движение, чтобы поддержать ее, но девушка покачала головой. Они оставили позади лагерь Ролстры и не промолвили ни слова, пока не добрались до первых голубых шатров Рохана.
Тут Вальвис перестал сдерживаться и разразился потоком слов:
— Простите меня, милорд! Я следил и следовал за миледи, но они набросились на меня так неожиданно…
— Тебе не в чем винить себя, Вальвис, — сказал Рохан. — Ты молодец, что так долго отвлекал его внимание. Я горжусь тем, что ты не плакал. Это бы не принесло ничего хорошего. Скорее всего, тебя только быстрее убили бы. А я не мог бы жить без тебя. — Заметив, что Сьонед опять начала спотыкаться, он продолжил:
— Уриваль, скажи, пожалуйста, Андраде, что с нами все в порядке. Сьонед останется со мной. Вальвис, если кто-нибудь будет спрашивать меня, говори что хочешь, но ко мне никого не пускай. Только пусть знают, что я в шатре.
— Да, милорд, — дружно ответили оба.
— Рохан… — прошептала Сьонед. — Я хочу уйти отсюда. Сейчас же.
Испуганный принц повел ее к реке. Сьонед тяжело дышала и висла у него на руке. Он хотел остановиться, однако Сьонед все дальше и дальше шла по мягкому песку, стремясь найти место, где можно было бы укрыться от всего мира. Рохан знал, что за ними наблюдают, но не оборачивался, спиной чувствуя взгляд фарадима и зная, что тот будет иметь дело со всяким, кто устремится за ними.
Наконец Сьонед указала ему на дерево. Тонкие гибкие ветви поднимались над их головами, а затем опускались к воде, образуя густой темный навес. Здесь они были защищены даже от дружеских глаз, скрыты серебристо-зелеными листьями, что-то лепетавшими под дуновением тихого ночного ветерка.
— Ужасно болит голова, — пожаловалась Сьонед. Рохан прижал ее к себе.
— Прости, любимая, что я не сумел уберечь тебя.
— Это не твоя вина. Я должна была знать. — Она пошевелилась в его объятиях. — Ролстра… уже говорил со мной. Раньше.
— Почему ты не рассказала мне?
— Ты бы рассердился. И мог сказать что-нибудь такое, что нарушило бы твои планы.
— К черту планы!
— Видишь? Ты уже рассердился. — Она потерлась щекой о его обнаженное плечо. — Тебе не холодно?
— Нет.
— Я все удивляюсь, как он сумел подсыпать наркотик мне в вино. И какой именно. Я видела, как ты танцевал с Янте, и когда она ушла, последовала за ней. Думаешь, она специально, это сделала, чтобы ее отец мог застать меня одну?
— Не надо говорить об этом, любимая, — промолвил Рохан, чувствуя, что она дрожит.
— Я должна понять, что случилось, — упрямо сказала она и потерла пальцами виски, вытягивая одеревеневшую шею. — Богиня, какая страшная головная боль! У него было два бокала с вином; один из них он дал мне. Как я могла быть такой дурой? Ну, а потом я сделала еще большую глупость, когда согласилась пойти в его шатер. Наверно, я уже не понимала, что происходит. Там он дал мне еще вина. — Она помедлила. — Жаль, что ты не убил его.
— Мне и самому жаль.
— Но все-таки хорошо, что ты этого не сделал. Я должна была спрятать веревки, чтобы ты не увидел… я знала, что ты страшно разозлишься. — Она тихо засмеялась. — О любимый, ты видел его лицо, когда назвал меня своей женой?
— Тс-с… Отдохни. Ты в безопасности. Здесь нас никто не найдет. Ты со мной, и я больше никогда с тобой не расстанусь.
— Как противно быть связанной! Я могла наколдовать только вспышку Огня. Я пыталась несколько раз, и наконец пламя полыхнуло так, что я сама испугалась. А потом он схватил Вальвиса, и я больше не осмелилась… Что же было в вине? — настойчиво спросила она.
— Успокойся. Не думай об этом.
Он погладил ее по растрепанным волосам.
— Угу… — Сьонед прижалась к нему, пальцы девушки пробежали по его груди. — Ты такой теплый, Рохан. Весь золото и шелк, и такой сильный… как ты прекрасен, любимый мой…
— Ты пьяна, — покраснев, сказал он.
— Немного, — подтвердила Сьонед, — Но головная боль проходит. Я начинаю чудесно себя чувствовать. Как обычно. — Она опять засмеялась. — Знаешь, за меня еще никогда не сражались мужчины…
— К черту мужчин, — пробормотал Рохан, когда ее губы тихонько прижались к впадинке у ключицы.
— Ты уверен в себе, не так ли, мой принц?
— Сьонед…
Невозможно было думать, когда нежные девичьи поцелуи касались его плеча. Боль от синяков и слегка задетого ножом бока, казалось, прошла вместе с ее головной болью. И по той же причине.
— О, мне гораздо лучше, — промолвила Сьонед. Ее руки скользили по телу Рохана, пальцы порхали по его спине. — И тебе тоже…
— Сьонед.., — повторил принц и почувствовал, что его охватила дрожь. Новая боль — тугая, вязкая, тянущая — возникла в паху, и когда Рохан прижал девушку к себе, то удивился, как он мог спутать ее тело с другим. Теперь его кровь воспламенял совсем другой огонь. — Я… мне надо кое-что сказать тебе…
— Только то, что ты любишь меня, остальное неважно. — Ее руки спустились ниже. Нащупав ножи за поясом, Сьонед тихо рассмеялась. — Я слышала о пункте брачного контракта Тобин. Может, и мне потребовать того же?
— Если ты немедленно не перестанешь…
— Милый, ты ведь не хочешь, чтобы я перестала.
— Нет, — согласился Рохан и улыбнулся, когда она заставила его опуститься на мягкий мох.
— Придется посадить такое же дерево в Стронгхолде, чтобы оно всегда напоминало нам эту ночь.
— Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь забуду о том, чем мы сейчас занимаемся? — слегка задыхаясь, спросил Рохан. — Глупый принц…
Он слегка отодвинулся, желая увидеть — ее лицо. Оно было таинственно и прекрасно: на губах играла загадочная улыбка, в необыкновенных зеленых глазах горел зыбкий, призрачный свет. Сердце заныло у него в груди.
— Сьонед, — с трудом вымолвил он, — это у меня впервые.
— Ты милый лжец, моя любовь, — сказала она, прилегла на мох и протянула к нему руки. — У меня тоже. Остальное не в счет.
— Не в счет, — согласился он, прижимая ее к груди и зная, что это правда.
Глава 17
Палила не могла очнуться от кошмара.
Ее распухшее тело покачивалось на белом шелке, напоминавшем снежный океан. Над ней слышался птичий хор, и какие-то яркие создания с испуганными глазами прикасались к ней холодными руками, заставляя дрожать от озноба. Нестерпимая боль пронизывала ее внутренности. Она вскрикнула, пробиваясь сквозь ледяное шелковое море в поисках твердой почвы, солнечной земли, на которой можно было бы согреться и отдохнуть…
Но отдыха не было. Несмотря на муку, корчившую ее тело. Палила все вспомнила и вскрикнула, вновь увидев безжизненные глаза Криго, глядевшие на нее с бледного, как лунный свет, лица.
— Вы, идиотки, дайте мне пройти! — раздался новый голос, сухой и решительный. — Не стойте здесь, как скот! Приготовьте все нужное! Убирайтесь и не возвращайтесь, пока не найдете леди Андраде!
— Нет! — крикнула Палила, пытаясь сесть. Но Янте уже была рядом; ее темные, широко открытые глаза алчно смотрели на Палилу и наслаждались болью, отражавшейся на лице женщины.
— Не двигайся. Да, это я. Прекрати вести себя так, словно эти роды у тебя первые. Ложись и расслабься, не то будет хуже.
Палила увернулась от рук, которые погладили ее по голове. Ее время рожать еще не пришло, это невозможно… Где ее удобные знакомые комнаты в замке Крэг, где личный врач, где менестрели, наигрывавшие в это время нежные мелодии? У нее не должно быть ребенка, ее срок еще не подошел, он настанет только через месяц! Но когда следующие схватки чуть не сбросили ее с шелковой простыни, Палила опять вспомнила бледное, мертвое лицо Криго и ужасный крик дракона.
Ее поддерживали руки Янте, прохладные и удивительно умелые. С хитрой, приятной улыбочкой на губах принцесса протерла Палиле лицо и дала ей глоток воды. Когда боль отступила, измученная Палила с ненавистью посмотрела на дочь Ролстры.
— Почему ты не хочешь, чтобы сюда пришла Андраде? — нежно промурлыкала Янте. — Палила, что случилось сегодня ночью? Мы нашли Криго мертвым, а ты без сознания лежала на полу. Врач отца сейчас занят — зашивает ему рану, которую тот получил, когда якобы упал. Конечно, никто ему не верит. Почему Криго мертв, а отец ранен. Палила?
Любовница верховного принца отшатнулась от этих властных рук.
— Умная Янте, — прошептала она, — неужели не можешь догадаться?
— Конечно, если хочешь, можешь молчать. До прихода Андраде. А уж ей ты расскажешь все. О, не волнуйся, тело Криго спрятано. Но если ты не скажешь мне, как и почему он умер, я подброшу труп в ее шатер. — Все еще улыбаясь, она положила руку на живот Палилы. — Остальные ушли, так что можешь говорить спокойно. А Андраде я что-нибудь совру. Все равно в ближайшее время ты сможешь только кричать. Никто не удивится паре лишних стонов..
— Хорошо… Я скажу тебе… — Она дернулась от прикосновения холодных пальцев принцессы. — Ролстра пожелал девушку-фарадима.
— Я это знаю, — нетерпеливо сказала Янте. — Увести ее от остальных оказалось не так трудно, как думал отец.
— Ты помогала ему?
— Конечно. Я не люблю тебя. Палила. Никогда не любила. Но Сьонед мне нравится еще меньше, а мысль о том, что она будет любовницей отца и «Гонцом Солнца» одновременно, откровенно говоря, совсем меня не прельщает… Да, он пришел ко мне и попросил помощи. — Она пожала плечами. — Знаешь ли, он доверяет мне. Настолько, насколько может доверять кому бы то ни было. Но ты все испортила, заставив Криго предупредить девушку, не так ли?
— Нет… да… я не знаю! Я хотела, чтобы он это сделал, он согласился, но я не знаю, что он сделал и что случилось после того, как он… он… — Палила зажмурилась, чтобы избавиться от страшной картины, но мертвое лицо следовало за ней повсюду.
Голос Янте вернул ее назад.
— Поэтому вместо новой любовницы и нового фарадима у отца будет только шрам или два, которые станут напоминать о ночном деле. Я понимаю. И эта шлюха так и не получила то, чего заслуживала. Черт возьми! Я должна быть очень зла на тебя. Палила. — Она помедлила, чтобы та все поняла, а потом спросила:
— Достаточно ли одной дозы драната, чтобы привыкнуть?
— Большая доза может даже убить… О Богиня! — застонала Палила, стиснув зубы. — Откуда ты знаешь название?
— Я знаю больше, чем ты думаешь. Надеюсь, что доза была огромной… и что она сдохнет от нее! Но подумай как следует. Палила. Я не собираюсь мстить, выдав тебя отцу. Не плачу ли я добром за зло? Через несколько часов ты подаришь Ролстре его первого сына. — Она усмехнулась. — Не имеет значения, если даже этот сын не будет его собственным!
Палила нашла в себе силы, чтобы попытаться ударить принцессу по лицу. Но Янте засмеялась, поймала ее скрюченные пальцы и нежно шлепнула по руке.
— Попробуй догадаться, откуда я знаю, — предложила она. — Это отвлечет тебя от боли.
— Янте… не выдавай меня! Я сделаю все — назови… не губи меня!
— О, ты сделаешь все, что я попрошу, поверь мне. Есть одна мысль… А сейчас мне надо сходить вниз, чтобы увидеть Пандсалу. Благодаря нам еще три женщины в таком же состоянии. Можешь ты быть уверена, что я подменю твою девочку мальчиком? Или не подменю твоего мальчика на еще одну бесполезную девочку?
Палила зарычала от ярости и ужаса, и у нее снова начались схватки. Янте рассмеялась и покинула каюту, помедлив в узком коридоре, чтобы насладиться криками роженицы. Она представила себе, что это кричит Сьонед, корчащаяся в яростном требовании драната. Если доза, которую дал ей Ролстра, и не смертельна, то достаточно разрушительна. Может быть, это и к лучшему, если она останется жить, но окажется в зависимости от наркотика. Нет, Сьонед слишком горда, она не согласится на рабство и не перенесет этого стыда. Значит, она не сможет выйти за Рохана. И Пандсала тоже, Янте спустилась в каюту под ватерлинией и задумчиво огляделась. Помещение было обшарпанное, без окон, душное, с единственной свечкой, торчавшей в исцарапанном подсвечнике на стене. Тусклый свет освещал три потных, перекошенных от боли лица. Схватки наступили слишком скоро. Четвертой здесь была Пандсала — напряженная, нервничающая от ожидания. Как только Янте вошла в каюту, она поднялась со стула.
— Я же велела тебе держать их связанными, — сказала Янте, указывая на трех женщин, лежавших на соломенных матрасах.
— Как они могут убежать? — возразила Пандсала. — Мы и так были безжалостны к ним. Зачем столько жестокости? Младшая сестра пожала плечами.
— Мне говорили, что блондинка уже родила троих сыновей. Наблюдай за ней повнимательнее.
Светловолосая женщина приподнялась на локте; в ее темных глазах светилась ненависть.
— Вы убьете нас. Думаете, я не знала этого?
— Возможно, мы только вырвем вам языки, — улыбнулась Янте. — Писать умеете? Думаю, что нет. И не научитесь. — Она повернулась к сестре. — Служанки Палилы сделают для нее все, что смогут. Но когда придет Андраде, одна из нас должна быть там.
— Кто послал за ней? Она не должна видеть эти роды!
— И не увидит. Это я послала за ней, потому что она будет самым непогрешимым свидетелем тому, что случится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Ролстра перебросил нож из правой руки в левую.
— Я уже давно приговорил тебя, князек. Какое имеет значение, умрешь ли ты сейчас от моей руки или потом от ножа мерида?
Они вновь закружились в схватке. Наконец Рохан сделал быстрое движение в сторону правой руки Ролстры и еще раз полоснул по окровавленному запястью. Верховный принц вскрикнул и остановился. Этого мгновения Рохану хватило, чтобы скрутить Ролстре дважды раненную руку.
— Брось нож, — спокойно сказал юноша, — Брось, или я сломаю тебе запястье.
Он нажал посильнее, показывая, что ничуть не шутит, и приставил кончик ножа к горлу Ролстры.
Глаза верховного принца сверкнули, его нож потянулся к руке Рохана и уколол ее.
— Ты не осмелишься убить меня, — заявил он.
— Раз ты так в этом уверен, попробуй ударить меня. Блестящий клинок Ролстры плашмя упал на ковер. Рохан отпустил врага и поднял нож,
— Если не хочешь ненужных вопросов, сделай хорошую перевязку и надень одежду с длинными рукавами, — посоветовал он, скрывая острое разочарование, что Ролстра не дал повода убить его. Рохан взглянул на вход в шатер, возле которого стоял удовлетворенно улыбающийся Уриваль. — Развяжи мальчика, — сказал он фарадиму, а сам направился к Сьонед. — Ты можешь встать? — нежно спросил Рохан и поднял ее руки, до того прятавшиеся в складках юбки. При виде веревки он тяжело задышал и рассек ее одним движением ножа. Другая веревка связывала щиколотки; он разрезал ее тоже. Затем принц сунул оба ножа за пояс и на мгновение притронулся к бледной щеке девушки. — Все хорошо, Сьонед.
Она кивнула.
— Я знаю.
Придерживая девушку за талию, он помог ей подняться. Затем они вместе обернулись к Ролстре, который нянчил окровавленную руку.
— Я возьму твой нож на память, — сказал Рохан. — Можешь взамен взять мой, когда найдешь его. Как напоминание о том, что я мог убить тебя.
Ролстра улыбнулся.
— Может, тебе спасибо сказать?
— Не мешало бы… Вальвис, с тобой все в порядке?
— Да, милорд. — Оруженосец подошел к нему, гордо распрямив плечи. Увидев синяки на запястьях и шее мальчика, Рохан почувствовал новый прилив гнева.
— Простите, что я не сумел защитить миледи.
— Я знаю, ты сделал все, что мог.
— Убирайтесь из моего шатра! — зарычал Ролстра.
— Замолчи, — сказал ему Рохан. — И слушай меня очень внимательно, верховный принц. Официально ничего не случилось. В первую очередь я принц, и только во вторую мужчина, впрочем, последнее понятие тебе незнакомо… Но клянусь тебе: как принц я могу не обратить внимания на то, чего никогда не забуду как мужчина.
Ролстра не очень убедительно засмеялся.
— Князек, тебе еще очень далеко до мужчины! Рохан продолжал, как будто его не перебивали:
— Если в течение трех последующих лет, закрепленных нашими договорами, ты нарушишь хоть один пункт или хоть один твой человек ступит незваным на мою землю, я узнаю об этом… и можешь гадать, какие действия предприму в ответ. Даже если ты не так подумаешь обо мне, я буду знать. А что касается меридов, то я разберусь с ними сам. Но если ты дашь им стрелу, меч или кусочек хлеба, об этом узнаю не только я, но и все принцы. В этом ты можешь быть уверен. И вот тогда попробуй удержать трон и передать его сыну, которого у тебя никогда не будет.
— Большие слова для маленького князька! — Можешь им верить. Но есть и еще одно. — Рохан крепко прижал к себе Сьонед. — Если ты еще раз прикоснешься к моей жене, я убью тебя как собаку!
Он досыта налюбовался изумлением и яростью, которые словно буря пронеслись по лицу Ролстры, а затем нежно вывел Сьонед на чистый ночной воздух.
Уриваль и Вальвис последовали за ними. Стражники, державшиеся до этого в стороне по приказу «Гонца Солнца» высокого ранга, бросились в шатер Ролстры, и через несколько мгновений раздались крики, требующие воды, бинтов и личного врача верховного принца. Услышав приказ Ролстры оставить его в покое, Сьонед споткнулась. Рохан сделал движение, чтобы поддержать ее, но девушка покачала головой. Они оставили позади лагерь Ролстры и не промолвили ни слова, пока не добрались до первых голубых шатров Рохана.
Тут Вальвис перестал сдерживаться и разразился потоком слов:
— Простите меня, милорд! Я следил и следовал за миледи, но они набросились на меня так неожиданно…
— Тебе не в чем винить себя, Вальвис, — сказал Рохан. — Ты молодец, что так долго отвлекал его внимание. Я горжусь тем, что ты не плакал. Это бы не принесло ничего хорошего. Скорее всего, тебя только быстрее убили бы. А я не мог бы жить без тебя. — Заметив, что Сьонед опять начала спотыкаться, он продолжил:
— Уриваль, скажи, пожалуйста, Андраде, что с нами все в порядке. Сьонед останется со мной. Вальвис, если кто-нибудь будет спрашивать меня, говори что хочешь, но ко мне никого не пускай. Только пусть знают, что я в шатре.
— Да, милорд, — дружно ответили оба.
— Рохан… — прошептала Сьонед. — Я хочу уйти отсюда. Сейчас же.
Испуганный принц повел ее к реке. Сьонед тяжело дышала и висла у него на руке. Он хотел остановиться, однако Сьонед все дальше и дальше шла по мягкому песку, стремясь найти место, где можно было бы укрыться от всего мира. Рохан знал, что за ними наблюдают, но не оборачивался, спиной чувствуя взгляд фарадима и зная, что тот будет иметь дело со всяким, кто устремится за ними.
Наконец Сьонед указала ему на дерево. Тонкие гибкие ветви поднимались над их головами, а затем опускались к воде, образуя густой темный навес. Здесь они были защищены даже от дружеских глаз, скрыты серебристо-зелеными листьями, что-то лепетавшими под дуновением тихого ночного ветерка.
— Ужасно болит голова, — пожаловалась Сьонед. Рохан прижал ее к себе.
— Прости, любимая, что я не сумел уберечь тебя.
— Это не твоя вина. Я должна была знать. — Она пошевелилась в его объятиях. — Ролстра… уже говорил со мной. Раньше.
— Почему ты не рассказала мне?
— Ты бы рассердился. И мог сказать что-нибудь такое, что нарушило бы твои планы.
— К черту планы!
— Видишь? Ты уже рассердился. — Она потерлась щекой о его обнаженное плечо. — Тебе не холодно?
— Нет.
— Я все удивляюсь, как он сумел подсыпать наркотик мне в вино. И какой именно. Я видела, как ты танцевал с Янте, и когда она ушла, последовала за ней. Думаешь, она специально, это сделала, чтобы ее отец мог застать меня одну?
— Не надо говорить об этом, любимая, — промолвил Рохан, чувствуя, что она дрожит.
— Я должна понять, что случилось, — упрямо сказала она и потерла пальцами виски, вытягивая одеревеневшую шею. — Богиня, какая страшная головная боль! У него было два бокала с вином; один из них он дал мне. Как я могла быть такой дурой? Ну, а потом я сделала еще большую глупость, когда согласилась пойти в его шатер. Наверно, я уже не понимала, что происходит. Там он дал мне еще вина. — Она помедлила. — Жаль, что ты не убил его.
— Мне и самому жаль.
— Но все-таки хорошо, что ты этого не сделал. Я должна была спрятать веревки, чтобы ты не увидел… я знала, что ты страшно разозлишься. — Она тихо засмеялась. — О любимый, ты видел его лицо, когда назвал меня своей женой?
— Тс-с… Отдохни. Ты в безопасности. Здесь нас никто не найдет. Ты со мной, и я больше никогда с тобой не расстанусь.
— Как противно быть связанной! Я могла наколдовать только вспышку Огня. Я пыталась несколько раз, и наконец пламя полыхнуло так, что я сама испугалась. А потом он схватил Вальвиса, и я больше не осмелилась… Что же было в вине? — настойчиво спросила она.
— Успокойся. Не думай об этом.
Он погладил ее по растрепанным волосам.
— Угу… — Сьонед прижалась к нему, пальцы девушки пробежали по его груди. — Ты такой теплый, Рохан. Весь золото и шелк, и такой сильный… как ты прекрасен, любимый мой…
— Ты пьяна, — покраснев, сказал он.
— Немного, — подтвердила Сьонед, — Но головная боль проходит. Я начинаю чудесно себя чувствовать. Как обычно. — Она опять засмеялась. — Знаешь, за меня еще никогда не сражались мужчины…
— К черту мужчин, — пробормотал Рохан, когда ее губы тихонько прижались к впадинке у ключицы.
— Ты уверен в себе, не так ли, мой принц?
— Сьонед…
Невозможно было думать, когда нежные девичьи поцелуи касались его плеча. Боль от синяков и слегка задетого ножом бока, казалось, прошла вместе с ее головной болью. И по той же причине.
— О, мне гораздо лучше, — промолвила Сьонед. Ее руки скользили по телу Рохана, пальцы порхали по его спине. — И тебе тоже…
— Сьонед.., — повторил принц и почувствовал, что его охватила дрожь. Новая боль — тугая, вязкая, тянущая — возникла в паху, и когда Рохан прижал девушку к себе, то удивился, как он мог спутать ее тело с другим. Теперь его кровь воспламенял совсем другой огонь. — Я… мне надо кое-что сказать тебе…
— Только то, что ты любишь меня, остальное неважно. — Ее руки спустились ниже. Нащупав ножи за поясом, Сьонед тихо рассмеялась. — Я слышала о пункте брачного контракта Тобин. Может, и мне потребовать того же?
— Если ты немедленно не перестанешь…
— Милый, ты ведь не хочешь, чтобы я перестала.
— Нет, — согласился Рохан и улыбнулся, когда она заставила его опуститься на мягкий мох.
— Придется посадить такое же дерево в Стронгхолде, чтобы оно всегда напоминало нам эту ночь.
— Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь забуду о том, чем мы сейчас занимаемся? — слегка задыхаясь, спросил Рохан. — Глупый принц…
Он слегка отодвинулся, желая увидеть — ее лицо. Оно было таинственно и прекрасно: на губах играла загадочная улыбка, в необыкновенных зеленых глазах горел зыбкий, призрачный свет. Сердце заныло у него в груди.
— Сьонед, — с трудом вымолвил он, — это у меня впервые.
— Ты милый лжец, моя любовь, — сказала она, прилегла на мох и протянула к нему руки. — У меня тоже. Остальное не в счет.
— Не в счет, — согласился он, прижимая ее к груди и зная, что это правда.
Глава 17
Палила не могла очнуться от кошмара.
Ее распухшее тело покачивалось на белом шелке, напоминавшем снежный океан. Над ней слышался птичий хор, и какие-то яркие создания с испуганными глазами прикасались к ней холодными руками, заставляя дрожать от озноба. Нестерпимая боль пронизывала ее внутренности. Она вскрикнула, пробиваясь сквозь ледяное шелковое море в поисках твердой почвы, солнечной земли, на которой можно было бы согреться и отдохнуть…
Но отдыха не было. Несмотря на муку, корчившую ее тело. Палила все вспомнила и вскрикнула, вновь увидев безжизненные глаза Криго, глядевшие на нее с бледного, как лунный свет, лица.
— Вы, идиотки, дайте мне пройти! — раздался новый голос, сухой и решительный. — Не стойте здесь, как скот! Приготовьте все нужное! Убирайтесь и не возвращайтесь, пока не найдете леди Андраде!
— Нет! — крикнула Палила, пытаясь сесть. Но Янте уже была рядом; ее темные, широко открытые глаза алчно смотрели на Палилу и наслаждались болью, отражавшейся на лице женщины.
— Не двигайся. Да, это я. Прекрати вести себя так, словно эти роды у тебя первые. Ложись и расслабься, не то будет хуже.
Палила увернулась от рук, которые погладили ее по голове. Ее время рожать еще не пришло, это невозможно… Где ее удобные знакомые комнаты в замке Крэг, где личный врач, где менестрели, наигрывавшие в это время нежные мелодии? У нее не должно быть ребенка, ее срок еще не подошел, он настанет только через месяц! Но когда следующие схватки чуть не сбросили ее с шелковой простыни, Палила опять вспомнила бледное, мертвое лицо Криго и ужасный крик дракона.
Ее поддерживали руки Янте, прохладные и удивительно умелые. С хитрой, приятной улыбочкой на губах принцесса протерла Палиле лицо и дала ей глоток воды. Когда боль отступила, измученная Палила с ненавистью посмотрела на дочь Ролстры.
— Почему ты не хочешь, чтобы сюда пришла Андраде? — нежно промурлыкала Янте. — Палила, что случилось сегодня ночью? Мы нашли Криго мертвым, а ты без сознания лежала на полу. Врач отца сейчас занят — зашивает ему рану, которую тот получил, когда якобы упал. Конечно, никто ему не верит. Почему Криго мертв, а отец ранен. Палила?
Любовница верховного принца отшатнулась от этих властных рук.
— Умная Янте, — прошептала она, — неужели не можешь догадаться?
— Конечно, если хочешь, можешь молчать. До прихода Андраде. А уж ей ты расскажешь все. О, не волнуйся, тело Криго спрятано. Но если ты не скажешь мне, как и почему он умер, я подброшу труп в ее шатер. — Все еще улыбаясь, она положила руку на живот Палилы. — Остальные ушли, так что можешь говорить спокойно. А Андраде я что-нибудь совру. Все равно в ближайшее время ты сможешь только кричать. Никто не удивится паре лишних стонов..
— Хорошо… Я скажу тебе… — Она дернулась от прикосновения холодных пальцев принцессы. — Ролстра пожелал девушку-фарадима.
— Я это знаю, — нетерпеливо сказала Янте. — Увести ее от остальных оказалось не так трудно, как думал отец.
— Ты помогала ему?
— Конечно. Я не люблю тебя. Палила. Никогда не любила. Но Сьонед мне нравится еще меньше, а мысль о том, что она будет любовницей отца и «Гонцом Солнца» одновременно, откровенно говоря, совсем меня не прельщает… Да, он пришел ко мне и попросил помощи. — Она пожала плечами. — Знаешь ли, он доверяет мне. Настолько, насколько может доверять кому бы то ни было. Но ты все испортила, заставив Криго предупредить девушку, не так ли?
— Нет… да… я не знаю! Я хотела, чтобы он это сделал, он согласился, но я не знаю, что он сделал и что случилось после того, как он… он… — Палила зажмурилась, чтобы избавиться от страшной картины, но мертвое лицо следовало за ней повсюду.
Голос Янте вернул ее назад.
— Поэтому вместо новой любовницы и нового фарадима у отца будет только шрам или два, которые станут напоминать о ночном деле. Я понимаю. И эта шлюха так и не получила то, чего заслуживала. Черт возьми! Я должна быть очень зла на тебя. Палила. — Она помедлила, чтобы та все поняла, а потом спросила:
— Достаточно ли одной дозы драната, чтобы привыкнуть?
— Большая доза может даже убить… О Богиня! — застонала Палила, стиснув зубы. — Откуда ты знаешь название?
— Я знаю больше, чем ты думаешь. Надеюсь, что доза была огромной… и что она сдохнет от нее! Но подумай как следует. Палила. Я не собираюсь мстить, выдав тебя отцу. Не плачу ли я добром за зло? Через несколько часов ты подаришь Ролстре его первого сына. — Она усмехнулась. — Не имеет значения, если даже этот сын не будет его собственным!
Палила нашла в себе силы, чтобы попытаться ударить принцессу по лицу. Но Янте засмеялась, поймала ее скрюченные пальцы и нежно шлепнула по руке.
— Попробуй догадаться, откуда я знаю, — предложила она. — Это отвлечет тебя от боли.
— Янте… не выдавай меня! Я сделаю все — назови… не губи меня!
— О, ты сделаешь все, что я попрошу, поверь мне. Есть одна мысль… А сейчас мне надо сходить вниз, чтобы увидеть Пандсалу. Благодаря нам еще три женщины в таком же состоянии. Можешь ты быть уверена, что я подменю твою девочку мальчиком? Или не подменю твоего мальчика на еще одну бесполезную девочку?
Палила зарычала от ярости и ужаса, и у нее снова начались схватки. Янте рассмеялась и покинула каюту, помедлив в узком коридоре, чтобы насладиться криками роженицы. Она представила себе, что это кричит Сьонед, корчащаяся в яростном требовании драната. Если доза, которую дал ей Ролстра, и не смертельна, то достаточно разрушительна. Может быть, это и к лучшему, если она останется жить, но окажется в зависимости от наркотика. Нет, Сьонед слишком горда, она не согласится на рабство и не перенесет этого стыда. Значит, она не сможет выйти за Рохана. И Пандсала тоже, Янте спустилась в каюту под ватерлинией и задумчиво огляделась. Помещение было обшарпанное, без окон, душное, с единственной свечкой, торчавшей в исцарапанном подсвечнике на стене. Тусклый свет освещал три потных, перекошенных от боли лица. Схватки наступили слишком скоро. Четвертой здесь была Пандсала — напряженная, нервничающая от ожидания. Как только Янте вошла в каюту, она поднялась со стула.
— Я же велела тебе держать их связанными, — сказала Янте, указывая на трех женщин, лежавших на соломенных матрасах.
— Как они могут убежать? — возразила Пандсала. — Мы и так были безжалостны к ним. Зачем столько жестокости? Младшая сестра пожала плечами.
— Мне говорили, что блондинка уже родила троих сыновей. Наблюдай за ней повнимательнее.
Светловолосая женщина приподнялась на локте; в ее темных глазах светилась ненависть.
— Вы убьете нас. Думаете, я не знала этого?
— Возможно, мы только вырвем вам языки, — улыбнулась Янте. — Писать умеете? Думаю, что нет. И не научитесь. — Она повернулась к сестре. — Служанки Палилы сделают для нее все, что смогут. Но когда придет Андраде, одна из нас должна быть там.
— Кто послал за ней? Она не должна видеть эти роды!
— И не увидит. Это я послала за ней, потому что она будет самым непогрешимым свидетелем тому, что случится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68