Тот взвыл от боли, расправил крылья и шарахнулся в сторону. Слишком напуганный, чтобы сражаться с вооруженным мечом принцем, дракон дохнул пламенем куда попало, отчаянно забил крылышками и улетел.
Огонь исчез, и Рохан, обернувшись через плечо, убедился, что Сьонед тоже забралась на карниз. И девушку, и Мааркена сотрясал озноб. Рохан поднял племянника и прижал к себе.
— С тобой все в порядке? Нигде не жжет? Мааркен, отвечай!
Ребенок дрожал так, что Рохан испугался, выдержат ли такую нагрузку слабые детские косточки. Наконец мальчик обвил руками шею дяди и, заикаясь, выдавил:
— В-в-в… порядке…
Краем глаза Рохан увидел, что Сьонед стиснула в объятиях трясущегося Яни. Крепко прижав к себе Мааркена, он сказал:
— Напугал меня до полусмерти! Ты хоть понял, что чуть не погиб?
— Мы только хотели посмотреть на драконов! Прости меня, — захныкал Мааркен. — Мама сошла бы с ума!
— И не только она.
— Ты убил дракона?
— Нет. Он улетел.
— Хорошо. Я рад. — Мальчик отвернулся и начал кулаками вытирать слезы. — Он еще маленький. Он не знал, что мы не обидам его.
Рохан кивнул.
— Ну что, на ногах стоять сможешь? — Он опустил Мааркена наземь. — Слушай, давай уберемся отсюда, пока братья и сестры этого дракона не заявились, чтобы посмотреть, что тут за возня. — Он поглядел на Сьонед и Яни. — Как там, все нормально?
— Да, — отозвалась Сьонед, помогая мальчику встать на ноги. Он обеими руками держался за ее запястье; слезы его успели высохнуть. — Похоже, отделался парой синяков. Но все могло закончиться гораздо хуже, правда? — Изогнув бровь, она по очереди посмотрела на мальчишек, и Рохан скрыл улыбку, когда оба сконфуженно отвернулись.
— Пусть это будет вам уроком, — сказал Рохан. — Пошли, пора спускаться.
Спускаться по осыпи оказалось куда легче, чем подняться, но к тому времени, когда они достигли дна ущелья, Чейналь был уже там. Он сгреб сыновей в охапку, стиснул так, что чуть не задушил, обозвал неисправимыми маленькими убийцами, пригрозил привязать их к лошадям и разорвать на части, а затем снова прижал к груда, закрыл глаза и безмолвно зашевелил губами, вознося благодарственную молитву.
Рохан мгновение следил за ним, а затем обернулся к Сьонед. Она шагнула к тропе, и принц едва успел схватить ее за руку.
— Ты куда?
— Ты забыл наверху меч. Я хотела сходить за ним. Он положил руку на пустые ножны.
— Будь я проклят… Я даже не заметил. Я сам схожу, Сьонед. Ты ведь не причислена к моим слугам, — с еле заметной улыбкой добавил он.
В ее глазах снова заиграли веселые искорки.
— Ты обещал побыть со мной наедине, но я не знала, что для этого понадобится столько усилий! Рохан фыркнул.
— Ладно, но только я пойду первым. Там еще может появиться пара дракончиков.
Он полез наверх. Усталые мышцы протестующе ныли. Добравшись до края карниза, Рохан осторожно выставил голову, прислушался, но не обнаружил никаких следов драконов. Тогда он подтянулся, влез на карниз и обернулся, чтобы помочь Сьонед. Однако девушка уже стояла рядом, отряхивая пыль с ладоней и оглядываясь по сторонам.
— Просто чудо, что никто из нас не сорвался, — заключила она и покачала головой. — Тебе нужен свет?
Не дожидаясь ответа, она сотворила заклинание, и у входа в пещеру вспыхнуло пламя. Мысль о том, что девушка правильно поняла причину, по которой ему захотелось подняться наверх, заставила Рохана улыбнуться. Может быть, она и сама обожает открытия. Он заглянул в темноту, но за исключением остатков скорлупы не увидел никаких следов драконов.
— Неужели здесь был только один? — спросила она. — А что же случилось с остальными яйцами?
— Сейчас покажу. Пошли. — Крохотный огонек освещал их путь, и вскоре они остановились в центре пещеры. Шероховатые стены смыкались высоко вверху. — Здесь было около двенадцати яиц. Но только один из вылупившихся оказался достаточно силен, чтобы выжить.
— Но… Ох! — Она с трудом проглотила слюну, увидев обмякшие крылья и пятна засохшей крови. — Ты хочешь сказать, что тот, которого мы видели, выжил, потому что…
— Именно. Правда, странно, что из всего выводка уцелел лишь один. Похоже, он абсолютно безжалостен. — Рохан пожал плечами и ткнул остатки скорлупы носком сапога. — Знаешь, они не так уж отличаются от нас, — задумчиво сказал он. — Просто нам нужно вырасти, чтобы начать убивать себе подобных. А если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что мы тоже пожираем друг друга.
— Нет уж, спасибо. И думать не желаю… Может быть, прибавить света?
— Пожалуйста.
Пламя стало ярче, и они увидели зазубренные стены и высокий потолок. Пещера была достаточно велика, чтобы вместить драконшу и ее самца. Рохан провел пальцами по камню.
— Когда-то, много веков назад, здесь протекала река. Она проточила мягкий камень. А драконы просто расширили пещеру. Видишь отметины от их когтей? — Он указал на глубокие царапины, бороздившие стены. — Обломками скал они замуровывают вход.
— А потом новорожденные проламывают стену. Вылупившимся первыми достается большая часть работы, они устают и становятся легкой добычей тех, кто родился позже.,
— Блестяще. Мы-таки сделаем из тебя настоящего дракона Пустыни! — Он наклонился, набрал пригоршню песка и просеял его сквозь пальцы. То, что осталось на ладони, ярко сияло в свете Огня «Гонца Солнца».
— Красиво, правда? — пробормотала Сьонед.
— Дай мне свой бурдюк, — отрывисто сказал Рохан. Девушка подчинилась, и он вынул затычку зубами. Вылив несколько капель на ладонь, принц потер песок пальцами. В его руке остались сверкающие зерна. Рохан что-то пробурчал себе под нос, вылил воду из своего бурдюка и принялся сыпать песок в его узкую горловину.
— Что ты делаешь? — спросила удивленная Сьонед. — Разве не ясно?
— Рохан, неужели в Стронгхолде не хватает песка?
— — Глянь-ка сюда, Сьонед. И посмотри на скорлупу. Она подняла палец вверх, и Огонь стал ярче. Этот свет заставил пещеру заискриться. Сьонед подобрала первый попавшийся кусок скорлупы и осмотрела его.
— Вот следы когтей рвавшегося наружу дракона, — медленно сказала она. — А с этой стороны все гладко, как будто ее… расплавили.
— Да. Новорожденным драконам нужно высушить крылья и заставить их затвердеть. Чтобы сделать это, они изрыгают огонь. Кроме того, они плюют пламенем друг в друга. Жареное драконье мясо — их первая еда. Сьонед задохнулась.
— Продолжай…
— К зиме они теряют эту способность. Но погляди, что случается, когда они дышат огнем на собственную скорлупу. — Он тщательно заткнул бурдюк и принялся ворошить пальцами блестящий песок.
— Рохан… — прошептала она. — Это не может быть золотом…
Он положил на ладонь полный песка бурдюк и прикинул его вес.
— Когда приедем домой, для верности я проделаю кое-какие опыты. Но ты понимаешь, что будет, если я окажусь прав?
— Ты не сможешь позволить убивать драконов… О Богиня, но ведь никому нельзя и заикнуться об этом, иначе через несколько дне!? сюда ринутся армии всех принцев на свете!
— Я что, похож на дурака? — Он поднялся на ноги и улыбнулся.
Сьонед засмеялась.
— Нет, ты похож на человека, у которого сбылось самое заветное желание. Никогда не думала, что ты такой жадный!
— О, еще какой! — Рохан рассмеялся в ответ, возбужденный своим открытием и теми возможностями, которое оно сулило. — А мое заветное желание сбылось еще в начале лета. Вот оно, стоит передо мной, грязное и потное!
— Ты что, пытаешься обольстить меня? — лукаво спросила она.
И тут все его возбуждение как рукой сняло.
— Ты ведь все знаешь об обольщении, правда? Кем он был, Сьонед? Она заморгала.
— Что?
— Кем он был? — требовательно спросил Рохан. — Мужчина, который учил тебя…
— Я не знаю. И никогда не стремилась узнать. Какая разница?
— Он что, лежал с тобой в плаще и маске? Не сказал ни слова, чтобы ты не узнала его голос? Думала, мысль о том, что ты была с другим, придется мне по душе?
Зеленые глаза Сьонед загорелись гневом, и вызванный ею Огонь заметался из стороны в сторону.
— Ты считаешь, что мне есть чего стыдиться? Это случилось давным-давно и не имеет к нам никакого отношения!
— И сколько их было, Сьонед? Она задохнулась от негодования.
— Как ты смеешь! У тебя нет права спрашивать меня об этом, даже если бы все мужчины Крепости Богини прошли через мою постель! Разве я когда-нибудь спрашивала о твоих женщинах?
Он так испугался, что даже забыл разозлиться.
— О чем ты говоришь?
— Думаешь, меня не интересует, сколько женщин Стронгхолда побывало в твоей постели? — прошипела она. — У девственников не бывает ни таких рук, ни таких губ! Это произошло всего один раз, ночью, в полной темноте, было частью подготовки фарадима и случилось еще до того, как я увидела твое лицо в Огне! — Тут Сьонед широко раскрыла глаза и шагнула к нему вплотную. — Так вот почему ты тянешь со свадьбой? Хочешь убедиться, что я не объявлю тебя отцом чужого ребенка? Как ты посмел спросить, сколько их было? А сколько было у тебя? Но обещаю тебе, милорд принц: теперь, когда ты стал моим, у тебя не будет других женщин! Может, я и не имею права спрашивать тебя о прошлом, но твое будущее принадлежит мне!
Она вылетела из пещеры, унеся с собой Огонь, и потерявший дар речи Рохан оказался в полной темноте. Он простоял так несколько минут. Здравый смысл подсказывал принцу, что он свалял дурака. Но какой-то более мудрый внутренний голос довольно хихикал. Когда Рохан осторожно выбрался наружу, его все еще разбирал смех. Он Поднял с земли нарочно оставленный здесь меч, вложил его в ножны и помедлил на краю карниза, следя за поспешным бегством Сьонед. Мало — помалу смех утих, но всю долгую обратную дорогу до Стронгхолда с лица Рохана не сходила улыбка.
Сьонед захлопнула дверь перед носом испуганной Камигвен и снова бросилась на зелено-голубое покрывало. Она не хотела объяснять, почему отклонила приглашение на вечерний пир, и не желала, чтобы ее уговаривали изменить решение. Молотя кулаками ни в чем не виноватую подушку, она дала выход гневу и прокляла всех мужчин на свете, а Рохана в особенности. Глупые, надутые индюки, толстокожие, ревнивые собственники…
Стук в дверь прервал это увлекательное занятие.
— Отстань! — крикнула она и снова принялась вымещать свою злость на подушках.
Дверь открылась, и тихий голос, совсем не похожий на голос Ками, спросил:
— Милая, может быть, я смогу чем-нибудь помочь? Сьонед покраснела как рак, вскочила и поклонилась принцессе Милар. Она только раз говорила с матерью Рохана, обменявшись с ней парой ничего не значащих слов на приеме, устроенном в честь недавно прибывших фарадимов, и теперь понятия не имела, чем объяснить этот необычный визит, для которого не было никакой причины, кроме разве что совета Андраде… Она потеряла дар речи, когда принцесса улыбнулась и уселась в кресло.
— Я рада, что мы наконец-то сможем поговорить, — сказала Милар с обезоруживающей улыбкой. — Долго выбирала подходящий момент, но все мы были так заняты… — Она указала на соседнее кресло. — Пожалуйста. Если, конечно, вы не предпочитаете, чтобы я пришла в другой раз.
Сьонед села, не в силах вымолвить ни слова.
— Теперь хоть поговорить есть где. Знаете, когда я приехала сюда, чтобы выйти замуж за отца Рохана, мне было примерно столько же лет, сколько и вам. Если бы вы знали, какой это был невозможный человек! Честно говоря, почти такой же невозможный, как его сын. Пустыня — странное место, а ее правители так же непредсказуемы, как здешний климат. К моему приезду Стронгхолд был в ужасающем состоянии — здесь не было и намека на удобства. Можете себе представить, в знаменном зале был один-единственный стол, за которым обедал Зехава, а все остальные ели стоя! Но я изменила все это, и Зехаву в том числе…
Она продолжала распространяться в том же духе; тем временем Сьонед ломала голову, что бы это значило. Однако мало-помалу беззаботная болтовня заставила девушку расслабиться. Милар была такой же хитрой, как и Андраде, но на свой лад. Наконец Сьонед улыбнулась.
Принцесса сразу же заметила это и на полуслове прервала фразу о садах.
— Ну вот, так-то лучше. Теперь верите, что вам здесь некого бояться, а особенно меня? И вечернего пира тоже не надо бояться.
— Это не страх, ваше высочество, ответила Сьонед. — Просто глупость.
— Тогда вы с моим сыном два сапога пара, — поджав губы, заявила Милар. — Все мы временами делаем глупости, разве не так? Кажется, моя сестра до сих пор считает, что я стала принцессой только благодаря своей… простоватости. Не стоит переживать из-за маленьких недоразумений между вами и Роханом. У меня с его отцом их было море! О Богиня, как мы только не обзывали друг друга! Знаете, вам придется спуститься к нам. Мы хотим при всех поблагодарить вас за спасение Яни и Мааркена. Не беспокойтесь о наряде — я уже позаботилась об этом. Вы придете и просто повеселитесь, хорошо? Пожалуйста, скажите, что вы согласны!
Голубые глаза смотрели на нее с такой безыскусной мольбой, что отказаться было невозможно. Если бы Рохан хоть раз посмотрел на нее так, она бы не устояла. Впрочем, она уже не устояла, нравится это ей или нет, с досадой призналась себе Сьонед. А сейчас ей это вовсе не нравилось. Она медленно кивнула, и донельзя обрадованная принцесса Милар захлопала в ладоши.
— О, чудесно! Я сейчас же пришлю платье и служанку, которая причешет вас. Думаю, наряд придется вам по душе, — закончила она со счастливой улыбкой и встала, шелестя серыми юбками и благоухая ароматом розы. — Я хорошо знаю вкусы своего сына!
— Ваше высочество, я очень благодарна вам за хлопоты, но должна сказать, что между вашим сыном и мной…
— Ох, моя милая! — засмеялась принцесса Милар. — Вы не можете сказать мне ничего такого, чего бы я уже не знала! А хлопот никаких вы мне не доставили. Подобрать подходящее платье — разве это хлопоты? Когда вы вернетесь из Виза, нарядов у вас будет полный шкаф. Знаете, у женщин нашего круга есть свои обязанности. Ваша подруга Камигвен неплохо в этом разбирается. Кстати, Сьонед, она мне очень нравится… Но я говорила об обязанностях — надеюсь, вы не сочтете их слишком утомительными. Их стоит выполнять.
Даже тогда, когда возникают сложности в отношениях с мужьями.
Сьонед посмотрела на закрывшуюся за принцессой дверь и ошеломленно подумала, остался ли в Стронгхолде хоть один человек, который верит в то, что Рохан не женится на ней. Ничего себе «тайна»! Так они никогда не смогут воплотить в жизнь его план…
Когда через несколько минут пришла служанка, она поклонилась Сьонед так низко, что той сразу стало понятно: в ней действительно видят будущую принцессу.
— Добрый вечер, миледи. Сейчас я положу на кровать ваше платье и мы займемcя ванной, а потом примемся за прическу. Ее высочество говорит, что не стоит беспокоиться, если вы немного опоздаете, потому что вечер устраивается в вашу честь. Если вы готовы, миледи, то можно начать.
Сьонед начала подозревать, что тут не обошлось без Андраде и Камигвен. Наверно, они надеялись, что Рохан при виде почестей, оказываемых Сьонед как его официальной невесте, сменит гнев на милость и публично признает ее таковой. Похоже, они недооценивали его упрямство.
У самой Сьонед было две — нет, три цели, которых она собиралась добиться в ближайшем будущем. Она хотела выйти замуж за Рохана. Она хотела, чтобы его планы увенчались успехом, ибо знала, что их будущая совместная жизнь зависит от того, удастся ли ему в Риалле подписать договор с верховным принцем; следовательно, интрига была необходима. Однако это не мешало ей возмущаться вмешательством Андраде в ее судьбу. Кроме того, стычка с Роханом так разозлила девушку, что в ней вновь зашевелились старые подозрения…
Служанка оказалась ужасной трещоткой, и Сьонед извлекла для себя еще один урок: ничто так не отвлекает от неприятных мыслей, как пустая болтовня.
— Где же он? — Милар скомкала салфетку, лежавшую на тарелке, и еще раз обвела взглядом весь длинный знаменный зал.
— Если бы я знала, то нашла бы его и притащила сюда за нос — бросила Андраде. Она устала после долгой скачки по жаре и умирала с голоду. Но вассалы и гости не имели права притронуться к еде и питью, пока их принц не решит украсить пир своим присутствием. Он был не так глуп, чтобы прятаться, хотя — судя по выражению глаз Сьонед на обратном пути из Ривенрока — это было бы самым мудрым решением. Надо было дать остыть ее гневу. Андраде оставалось только догадываться, что они сказали друг другу.
Она заерзала в кресле, куда была подложена подушка, немного смягчавшая боль от долгого пребывания в седле. Собравшиеся начинали нервничать и не сводили глаз с парадной двери. Андраде мысленно пересчитала присутствовавших в зале вассалов, узнавая каждого по развевавшемуся над его головой боевому знамени. Знамена были прикреплены над факелами, которые висели достаточно высоко, чтобы давать свет, но не нагревать и без того жаркое помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Огонь исчез, и Рохан, обернувшись через плечо, убедился, что Сьонед тоже забралась на карниз. И девушку, и Мааркена сотрясал озноб. Рохан поднял племянника и прижал к себе.
— С тобой все в порядке? Нигде не жжет? Мааркен, отвечай!
Ребенок дрожал так, что Рохан испугался, выдержат ли такую нагрузку слабые детские косточки. Наконец мальчик обвил руками шею дяди и, заикаясь, выдавил:
— В-в-в… порядке…
Краем глаза Рохан увидел, что Сьонед стиснула в объятиях трясущегося Яни. Крепко прижав к себе Мааркена, он сказал:
— Напугал меня до полусмерти! Ты хоть понял, что чуть не погиб?
— Мы только хотели посмотреть на драконов! Прости меня, — захныкал Мааркен. — Мама сошла бы с ума!
— И не только она.
— Ты убил дракона?
— Нет. Он улетел.
— Хорошо. Я рад. — Мальчик отвернулся и начал кулаками вытирать слезы. — Он еще маленький. Он не знал, что мы не обидам его.
Рохан кивнул.
— Ну что, на ногах стоять сможешь? — Он опустил Мааркена наземь. — Слушай, давай уберемся отсюда, пока братья и сестры этого дракона не заявились, чтобы посмотреть, что тут за возня. — Он поглядел на Сьонед и Яни. — Как там, все нормально?
— Да, — отозвалась Сьонед, помогая мальчику встать на ноги. Он обеими руками держался за ее запястье; слезы его успели высохнуть. — Похоже, отделался парой синяков. Но все могло закончиться гораздо хуже, правда? — Изогнув бровь, она по очереди посмотрела на мальчишек, и Рохан скрыл улыбку, когда оба сконфуженно отвернулись.
— Пусть это будет вам уроком, — сказал Рохан. — Пошли, пора спускаться.
Спускаться по осыпи оказалось куда легче, чем подняться, но к тому времени, когда они достигли дна ущелья, Чейналь был уже там. Он сгреб сыновей в охапку, стиснул так, что чуть не задушил, обозвал неисправимыми маленькими убийцами, пригрозил привязать их к лошадям и разорвать на части, а затем снова прижал к груда, закрыл глаза и безмолвно зашевелил губами, вознося благодарственную молитву.
Рохан мгновение следил за ним, а затем обернулся к Сьонед. Она шагнула к тропе, и принц едва успел схватить ее за руку.
— Ты куда?
— Ты забыл наверху меч. Я хотела сходить за ним. Он положил руку на пустые ножны.
— Будь я проклят… Я даже не заметил. Я сам схожу, Сьонед. Ты ведь не причислена к моим слугам, — с еле заметной улыбкой добавил он.
В ее глазах снова заиграли веселые искорки.
— Ты обещал побыть со мной наедине, но я не знала, что для этого понадобится столько усилий! Рохан фыркнул.
— Ладно, но только я пойду первым. Там еще может появиться пара дракончиков.
Он полез наверх. Усталые мышцы протестующе ныли. Добравшись до края карниза, Рохан осторожно выставил голову, прислушался, но не обнаружил никаких следов драконов. Тогда он подтянулся, влез на карниз и обернулся, чтобы помочь Сьонед. Однако девушка уже стояла рядом, отряхивая пыль с ладоней и оглядываясь по сторонам.
— Просто чудо, что никто из нас не сорвался, — заключила она и покачала головой. — Тебе нужен свет?
Не дожидаясь ответа, она сотворила заклинание, и у входа в пещеру вспыхнуло пламя. Мысль о том, что девушка правильно поняла причину, по которой ему захотелось подняться наверх, заставила Рохана улыбнуться. Может быть, она и сама обожает открытия. Он заглянул в темноту, но за исключением остатков скорлупы не увидел никаких следов драконов.
— Неужели здесь был только один? — спросила она. — А что же случилось с остальными яйцами?
— Сейчас покажу. Пошли. — Крохотный огонек освещал их путь, и вскоре они остановились в центре пещеры. Шероховатые стены смыкались высоко вверху. — Здесь было около двенадцати яиц. Но только один из вылупившихся оказался достаточно силен, чтобы выжить.
— Но… Ох! — Она с трудом проглотила слюну, увидев обмякшие крылья и пятна засохшей крови. — Ты хочешь сказать, что тот, которого мы видели, выжил, потому что…
— Именно. Правда, странно, что из всего выводка уцелел лишь один. Похоже, он абсолютно безжалостен. — Рохан пожал плечами и ткнул остатки скорлупы носком сапога. — Знаешь, они не так уж отличаются от нас, — задумчиво сказал он. — Просто нам нужно вырасти, чтобы начать убивать себе подобных. А если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, что мы тоже пожираем друг друга.
— Нет уж, спасибо. И думать не желаю… Может быть, прибавить света?
— Пожалуйста.
Пламя стало ярче, и они увидели зазубренные стены и высокий потолок. Пещера была достаточно велика, чтобы вместить драконшу и ее самца. Рохан провел пальцами по камню.
— Когда-то, много веков назад, здесь протекала река. Она проточила мягкий камень. А драконы просто расширили пещеру. Видишь отметины от их когтей? — Он указал на глубокие царапины, бороздившие стены. — Обломками скал они замуровывают вход.
— А потом новорожденные проламывают стену. Вылупившимся первыми достается большая часть работы, они устают и становятся легкой добычей тех, кто родился позже.,
— Блестяще. Мы-таки сделаем из тебя настоящего дракона Пустыни! — Он наклонился, набрал пригоршню песка и просеял его сквозь пальцы. То, что осталось на ладони, ярко сияло в свете Огня «Гонца Солнца».
— Красиво, правда? — пробормотала Сьонед.
— Дай мне свой бурдюк, — отрывисто сказал Рохан. Девушка подчинилась, и он вынул затычку зубами. Вылив несколько капель на ладонь, принц потер песок пальцами. В его руке остались сверкающие зерна. Рохан что-то пробурчал себе под нос, вылил воду из своего бурдюка и принялся сыпать песок в его узкую горловину.
— Что ты делаешь? — спросила удивленная Сьонед. — Разве не ясно?
— Рохан, неужели в Стронгхолде не хватает песка?
— — Глянь-ка сюда, Сьонед. И посмотри на скорлупу. Она подняла палец вверх, и Огонь стал ярче. Этот свет заставил пещеру заискриться. Сьонед подобрала первый попавшийся кусок скорлупы и осмотрела его.
— Вот следы когтей рвавшегося наружу дракона, — медленно сказала она. — А с этой стороны все гладко, как будто ее… расплавили.
— Да. Новорожденным драконам нужно высушить крылья и заставить их затвердеть. Чтобы сделать это, они изрыгают огонь. Кроме того, они плюют пламенем друг в друга. Жареное драконье мясо — их первая еда. Сьонед задохнулась.
— Продолжай…
— К зиме они теряют эту способность. Но погляди, что случается, когда они дышат огнем на собственную скорлупу. — Он тщательно заткнул бурдюк и принялся ворошить пальцами блестящий песок.
— Рохан… — прошептала она. — Это не может быть золотом…
Он положил на ладонь полный песка бурдюк и прикинул его вес.
— Когда приедем домой, для верности я проделаю кое-какие опыты. Но ты понимаешь, что будет, если я окажусь прав?
— Ты не сможешь позволить убивать драконов… О Богиня, но ведь никому нельзя и заикнуться об этом, иначе через несколько дне!? сюда ринутся армии всех принцев на свете!
— Я что, похож на дурака? — Он поднялся на ноги и улыбнулся.
Сьонед засмеялась.
— Нет, ты похож на человека, у которого сбылось самое заветное желание. Никогда не думала, что ты такой жадный!
— О, еще какой! — Рохан рассмеялся в ответ, возбужденный своим открытием и теми возможностями, которое оно сулило. — А мое заветное желание сбылось еще в начале лета. Вот оно, стоит передо мной, грязное и потное!
— Ты что, пытаешься обольстить меня? — лукаво спросила она.
И тут все его возбуждение как рукой сняло.
— Ты ведь все знаешь об обольщении, правда? Кем он был, Сьонед? Она заморгала.
— Что?
— Кем он был? — требовательно спросил Рохан. — Мужчина, который учил тебя…
— Я не знаю. И никогда не стремилась узнать. Какая разница?
— Он что, лежал с тобой в плаще и маске? Не сказал ни слова, чтобы ты не узнала его голос? Думала, мысль о том, что ты была с другим, придется мне по душе?
Зеленые глаза Сьонед загорелись гневом, и вызванный ею Огонь заметался из стороны в сторону.
— Ты считаешь, что мне есть чего стыдиться? Это случилось давным-давно и не имеет к нам никакого отношения!
— И сколько их было, Сьонед? Она задохнулась от негодования.
— Как ты смеешь! У тебя нет права спрашивать меня об этом, даже если бы все мужчины Крепости Богини прошли через мою постель! Разве я когда-нибудь спрашивала о твоих женщинах?
Он так испугался, что даже забыл разозлиться.
— О чем ты говоришь?
— Думаешь, меня не интересует, сколько женщин Стронгхолда побывало в твоей постели? — прошипела она. — У девственников не бывает ни таких рук, ни таких губ! Это произошло всего один раз, ночью, в полной темноте, было частью подготовки фарадима и случилось еще до того, как я увидела твое лицо в Огне! — Тут Сьонед широко раскрыла глаза и шагнула к нему вплотную. — Так вот почему ты тянешь со свадьбой? Хочешь убедиться, что я не объявлю тебя отцом чужого ребенка? Как ты посмел спросить, сколько их было? А сколько было у тебя? Но обещаю тебе, милорд принц: теперь, когда ты стал моим, у тебя не будет других женщин! Может, я и не имею права спрашивать тебя о прошлом, но твое будущее принадлежит мне!
Она вылетела из пещеры, унеся с собой Огонь, и потерявший дар речи Рохан оказался в полной темноте. Он простоял так несколько минут. Здравый смысл подсказывал принцу, что он свалял дурака. Но какой-то более мудрый внутренний голос довольно хихикал. Когда Рохан осторожно выбрался наружу, его все еще разбирал смех. Он Поднял с земли нарочно оставленный здесь меч, вложил его в ножны и помедлил на краю карниза, следя за поспешным бегством Сьонед. Мало — помалу смех утих, но всю долгую обратную дорогу до Стронгхолда с лица Рохана не сходила улыбка.
Сьонед захлопнула дверь перед носом испуганной Камигвен и снова бросилась на зелено-голубое покрывало. Она не хотела объяснять, почему отклонила приглашение на вечерний пир, и не желала, чтобы ее уговаривали изменить решение. Молотя кулаками ни в чем не виноватую подушку, она дала выход гневу и прокляла всех мужчин на свете, а Рохана в особенности. Глупые, надутые индюки, толстокожие, ревнивые собственники…
Стук в дверь прервал это увлекательное занятие.
— Отстань! — крикнула она и снова принялась вымещать свою злость на подушках.
Дверь открылась, и тихий голос, совсем не похожий на голос Ками, спросил:
— Милая, может быть, я смогу чем-нибудь помочь? Сьонед покраснела как рак, вскочила и поклонилась принцессе Милар. Она только раз говорила с матерью Рохана, обменявшись с ней парой ничего не значащих слов на приеме, устроенном в честь недавно прибывших фарадимов, и теперь понятия не имела, чем объяснить этот необычный визит, для которого не было никакой причины, кроме разве что совета Андраде… Она потеряла дар речи, когда принцесса улыбнулась и уселась в кресло.
— Я рада, что мы наконец-то сможем поговорить, — сказала Милар с обезоруживающей улыбкой. — Долго выбирала подходящий момент, но все мы были так заняты… — Она указала на соседнее кресло. — Пожалуйста. Если, конечно, вы не предпочитаете, чтобы я пришла в другой раз.
Сьонед села, не в силах вымолвить ни слова.
— Теперь хоть поговорить есть где. Знаете, когда я приехала сюда, чтобы выйти замуж за отца Рохана, мне было примерно столько же лет, сколько и вам. Если бы вы знали, какой это был невозможный человек! Честно говоря, почти такой же невозможный, как его сын. Пустыня — странное место, а ее правители так же непредсказуемы, как здешний климат. К моему приезду Стронгхолд был в ужасающем состоянии — здесь не было и намека на удобства. Можете себе представить, в знаменном зале был один-единственный стол, за которым обедал Зехава, а все остальные ели стоя! Но я изменила все это, и Зехаву в том числе…
Она продолжала распространяться в том же духе; тем временем Сьонед ломала голову, что бы это значило. Однако мало-помалу беззаботная болтовня заставила девушку расслабиться. Милар была такой же хитрой, как и Андраде, но на свой лад. Наконец Сьонед улыбнулась.
Принцесса сразу же заметила это и на полуслове прервала фразу о садах.
— Ну вот, так-то лучше. Теперь верите, что вам здесь некого бояться, а особенно меня? И вечернего пира тоже не надо бояться.
— Это не страх, ваше высочество, ответила Сьонед. — Просто глупость.
— Тогда вы с моим сыном два сапога пара, — поджав губы, заявила Милар. — Все мы временами делаем глупости, разве не так? Кажется, моя сестра до сих пор считает, что я стала принцессой только благодаря своей… простоватости. Не стоит переживать из-за маленьких недоразумений между вами и Роханом. У меня с его отцом их было море! О Богиня, как мы только не обзывали друг друга! Знаете, вам придется спуститься к нам. Мы хотим при всех поблагодарить вас за спасение Яни и Мааркена. Не беспокойтесь о наряде — я уже позаботилась об этом. Вы придете и просто повеселитесь, хорошо? Пожалуйста, скажите, что вы согласны!
Голубые глаза смотрели на нее с такой безыскусной мольбой, что отказаться было невозможно. Если бы Рохан хоть раз посмотрел на нее так, она бы не устояла. Впрочем, она уже не устояла, нравится это ей или нет, с досадой призналась себе Сьонед. А сейчас ей это вовсе не нравилось. Она медленно кивнула, и донельзя обрадованная принцесса Милар захлопала в ладоши.
— О, чудесно! Я сейчас же пришлю платье и служанку, которая причешет вас. Думаю, наряд придется вам по душе, — закончила она со счастливой улыбкой и встала, шелестя серыми юбками и благоухая ароматом розы. — Я хорошо знаю вкусы своего сына!
— Ваше высочество, я очень благодарна вам за хлопоты, но должна сказать, что между вашим сыном и мной…
— Ох, моя милая! — засмеялась принцесса Милар. — Вы не можете сказать мне ничего такого, чего бы я уже не знала! А хлопот никаких вы мне не доставили. Подобрать подходящее платье — разве это хлопоты? Когда вы вернетесь из Виза, нарядов у вас будет полный шкаф. Знаете, у женщин нашего круга есть свои обязанности. Ваша подруга Камигвен неплохо в этом разбирается. Кстати, Сьонед, она мне очень нравится… Но я говорила об обязанностях — надеюсь, вы не сочтете их слишком утомительными. Их стоит выполнять.
Даже тогда, когда возникают сложности в отношениях с мужьями.
Сьонед посмотрела на закрывшуюся за принцессой дверь и ошеломленно подумала, остался ли в Стронгхолде хоть один человек, который верит в то, что Рохан не женится на ней. Ничего себе «тайна»! Так они никогда не смогут воплотить в жизнь его план…
Когда через несколько минут пришла служанка, она поклонилась Сьонед так низко, что той сразу стало понятно: в ней действительно видят будущую принцессу.
— Добрый вечер, миледи. Сейчас я положу на кровать ваше платье и мы займемcя ванной, а потом примемся за прическу. Ее высочество говорит, что не стоит беспокоиться, если вы немного опоздаете, потому что вечер устраивается в вашу честь. Если вы готовы, миледи, то можно начать.
Сьонед начала подозревать, что тут не обошлось без Андраде и Камигвен. Наверно, они надеялись, что Рохан при виде почестей, оказываемых Сьонед как его официальной невесте, сменит гнев на милость и публично признает ее таковой. Похоже, они недооценивали его упрямство.
У самой Сьонед было две — нет, три цели, которых она собиралась добиться в ближайшем будущем. Она хотела выйти замуж за Рохана. Она хотела, чтобы его планы увенчались успехом, ибо знала, что их будущая совместная жизнь зависит от того, удастся ли ему в Риалле подписать договор с верховным принцем; следовательно, интрига была необходима. Однако это не мешало ей возмущаться вмешательством Андраде в ее судьбу. Кроме того, стычка с Роханом так разозлила девушку, что в ней вновь зашевелились старые подозрения…
Служанка оказалась ужасной трещоткой, и Сьонед извлекла для себя еще один урок: ничто так не отвлекает от неприятных мыслей, как пустая болтовня.
— Где же он? — Милар скомкала салфетку, лежавшую на тарелке, и еще раз обвела взглядом весь длинный знаменный зал.
— Если бы я знала, то нашла бы его и притащила сюда за нос — бросила Андраде. Она устала после долгой скачки по жаре и умирала с голоду. Но вассалы и гости не имели права притронуться к еде и питью, пока их принц не решит украсить пир своим присутствием. Он был не так глуп, чтобы прятаться, хотя — судя по выражению глаз Сьонед на обратном пути из Ривенрока — это было бы самым мудрым решением. Надо было дать остыть ее гневу. Андраде оставалось только догадываться, что они сказали друг другу.
Она заерзала в кресле, куда была подложена подушка, немного смягчавшая боль от долгого пребывания в седле. Собравшиеся начинали нервничать и не сводили глаз с парадной двери. Андраде мысленно пересчитала присутствовавших в зале вассалов, узнавая каждого по развевавшемуся над его головой боевому знамени. Знамена были прикреплены над факелами, которые висели достаточно высоко, чтобы давать свет, но не нагревать и без того жаркое помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68