Да и боюсь я тебя, откровенно говоря. Я же знаю, что ты можешь сотворить с людьми! Где гарантии, что подобное ты не сделаешь со мной? Хочешь еще вина? Специально для тебя готовили! – Локо налил себе, не обделив и брата. – О чем думаешь, родной? Не грусти, не надо!.. На вот на первое время, там, глядишь, мож, еще подкину на бедность. – И выложил на стол увесистый мешочек.
Скорпо долго не мигая смотрел в глаза брату, чувствуя, как оторопь сменяется ненавистью.
– Знаешь, о чем я сейчас сожалею… Помнишь Аргию? Приходила к нашей матушке за помощью. Ты тогда хотел ее …ть, а я заступился. Помнишь как? – Инвар наклонился, словно готовясь к прыжку. – Правильно помнишь… Эта штука называется «морозильный студень», или по-другому – «морозильная отрава». Изготовить ее много ума не надо. Одна-единственная капля – и стоит человек статуей полдня. А ведь можно было тогда не одну каплю, а несколько… Я ведь еще тогда знал, что когда-нибудь ты меня раздавишь! Чувствовал… знал… А тогда пожалел. И был бы ты сейчас похож на ту дурочку, что по Уилтавану про листочки-пчелки распевает! Вот о чем я сейчас жалею… братец!
Скорпо дрожал, прикидывая расстояние до горла Локо, но тот, почувствовав прямую угрозу, встал и сделал шаг назад.
– Пошел вон!.. – И, повернувшись к нему спиной, отправился в опочивальню.
Проводив взглядом Владыку, Инвар хотел уйти, но дверь в спальню была приоткрыта, и сердце второй раз за день обожгло огнем ненависти – на широкой кровати, раскинувшись, спала Эльнора… Одежды на ней не было.
Обернувшись, Локо победно улыбнулся и закрыл за собой дверь.
Где-то тренькнул колокольчик, и через мгновение тяжелая боевая рукавица гвардейца легла Скорпо на плечо.
Ведомый по тусклым коридорам черного хода, Скорпо чувствовал, как привкус оденана с языка перебирается в опустошенную грудь.
Ненависти уже не было… только боль.
Одна боль…
ИНТЕРЛЮДИЯ
Боги не умеют смеяться. Такими они создали себя сами.
В этот Виток Сна Седобородый не просто смеялся, он, торжествующе хохоча, падал в ложе облаков и, катаясь по нему, сучил ногами, как грязный смертный.
Он ловил гроздья звезд, подбрасывая, сталкивал их друг с другом в невероятном фейерверке невыразимого счастья. Свет рождающихся солнц он сплетал в гирлянды ветров и запускал к границам миров, изливая на них свою безудержную радость.
– Вига! Вига! Где же ты?!! – кричал он во всю свою мощь, любуясь, как под действием силы голоса эфир кристаллизуется в жемчуг.
Когда богиня явилась, он схватил ее в объятия и закружил по бесконечному чертогу в бешеном танце веселья.
– Что случилось, Великий? – еле остановила она сумасшествие.
– Вига, представь себе! – Бог усадил ее на качели дождевых нитей. – Выслушай и просто представь себе это!
Много витков назад Непроизносимый придумал, как получить власть над гранями. Для этого надо было захватить одну из них. А еще лучше уничтожить, нарушив тем самым Равновесие, дав мирам возможность самим искать свой путь. И что он делает? Среди миллиарда граней он находит ту, на которой умирает Служение. Служение тому, кому уже нигде в Кристалле более не служат… Того бога просто забыли, создав себе новых. Тебе не надо напоминать, что происходит с нами, когда нас забывают?
Дождавшись момента, Непроизносимый помогает обиженному, полному ненависти умирающему богу отомстить своим убийцам. А чего мелочиться?! Давайте отомстим сразу всему миру! Людям и нелюдям за предательство. Богам и самому Кристаллу за то, что не отвратили его последние витки! Забытый создает из мерзости граней такой артефакт, что даже Непроизносимый боится им воспользоваться напрямую, ибо мощь Бунп Лоуусу безгранична, а собственный разум, которым его наделили, непредсказуем.
Непроизносимый подкидывает Книгу нам. И мы прячем ее на восьмой грани, посчитав ее самой управляемой. Мы рискнули, смешав кровь и время существования разных народов, вывести новую расу для охраны и защиты сокровища, мы даже вручили им магию, дабы они уверовали в Свет! Этого и ждал бог Хаоса! Ибо мы сами породили среду, в которой именно он – царь! Мы собственными руками положили под себя мешок с порохом и с комфортом разместились на этом мешке, не забыв протянуть шнур. Осталось только поджечь его… И Непроизносимый начинает добывать достойный огонь.
Где полностью перекроив, а где слегка подправив Нити, он, подогнав тропы и время к Перекрестку Судьбы, выпестовал тэндха, человека, а влив в него свою силу, сделал из ничтожества великого мага, равного по силам… да даже мне самому!!! Ты знаешь, о ком речь, Вига? Да-да… тот самый!
И заметь – мы… все мы… ни сном, ни духом!.. Красивая работа! Ничего не скажу, просто красивая.
Но вот незадача…
Когда все фигуры были расставлены и партия должна была вот-вот перейти к своему завершению… Червь из червей, гниль из гнилья стал, того не ведая, на сторону Порядка!
Родной брат питомца Непроизносимого использует «молот тьмы» для своих никчемных целей…
А использовав, не иначе как в знак благодарности, умудряется лишить его силы! Силы Отродья!!!
Вига! Разве это не смешно? Прошу тебя, улыбнись! Только представь себе – четыреста тысяч с лишним витков работы… столько сил… ради покрытого плесенью стула в самом засранном городишке Кристалла! Что ты говоришь? Этот путь еще не окончен? Успокойся… Теперь все будет так, как захотим этого мы!
Боги не умеют смеяться. Такими их создали те, кто им служит…
Глава 5
ТЕНЬ
Испуганно заверещав, тварь поползла от сугроба прочь, силясь перевалиться через попавшуюся в темноте разлапистую корягу. Обессиленное тело вновь подвело своего хозяина. Острый сук впился в тоненькую ткань только-только народившейся кожи живота, напрочь распарывая ее. Существо, когда-то носившее имя Инвар, заплакало, пытаясь сняться с колючего дерева, но… лишь сильнее вдавило его в себя.
Пошли долгие, полные немилосердной боли часы…
Замерзшая тварь ждала рассвета. Нет, с ним не придет спасение… просто… Просто надо как-то существовать дальше…
Среди ночи, перебивая стук осеннего дождя, раздался непонятный шорох. Вырванный из беспокойного сна, Инвар сел, лихорадочно нашаривая под одеялом тонкий, как жало, заранее смазанный морозящей отравой шило-стилет.
С соседней койки поднял свою огромную голову Йор. Тускло сверкнуло лезвие изогнутого меча. Орк молча взглянул на хозяина, но тот не мигая смотрел на дверь, судорожно сжимая рукоять иглы.
Сын Дара втянул в широкие ноздри воздух, силясь понять, кого принесла нелегкая. Увы, прошедший ливень отбил запах ночного гостя.
Справившись с волнением, Скорпо встал, осторожно ступая на цыпочках по холодному каменному полу, подошел к двери.
Шорох повторился, отдаваясь скрежещущим эхом в сердце Мийяры.
«Таки явились. Что же, пришло время умирать?»
Маг инстинктивно закрыл глаза, стараясь проникнуть в разум незваного гостя… Ничего… Теперь уже давно… ничего …
Оказавшись рядом, орк осторожно толкнул Инвара, кивая на приготовленное оружие.
Какое-то время они оставались без движения и только прислушивались. Наконец шорох повторился, и в нем можно было различить то ли стон, то ли рык. Летящий Конь многозначительно посмотрел на хозяина. Скорпо, чуть отступив в глубь пещеры, приготовился к нападению.
Орк резко распахнул дверь и, метя в грудь еще невидимого противника, ударил что есть силы.
Захлебывающийся вскрик потонул в шуме дождя.
Скорпо осторожно наклонился над распластанным на пороге телом.
Старшая Сестра второй раз за всю ночь смогла выглянуть из-за грозовых туч, бросая тусклый свет на содрогающуюся под дождем землю.
– Схад Отродья! – выругался Мийяра, наконец рассмотрев представшую перед ним картину. – Катт-Арр!
Удар пришелся в голову гнома. Если бы на его месте был человек, то клинок Йора рассек бы грудь непрошеного гостя.
Недовольно ворча, сын Полуденного Волка осторожно перенес гнома на кровать волшебника и сразу же отправился смывать «запах подземной гнили».
Не дожидаясь утра, Скорпо запалил все свечи и начал осматривать рану. С первого же взгляда было понятно, что гном уже не жилец в этом мире, и, будь на месте Инвара опытный лекарь, приговор не изменился бы. Тяжело дыша и обливаясь потом, Катт-Арр доживал последние минуты своей долгой жизни.
«Зачем он здесь? Я же ничего ему не заказывал. Просто решил наведаться?» – Скорпо разглядывал бледное лицо гнома. Словно услышав немой вопрос, старый знакомец открыл глаза.
– Рофэх-Фа… – тихо произнес он. – Рофэх-Фа…
– Что? – наклонился ниже Мийяра.
– Рофэх-Фа ждет… дома… «Верно, бредит».
– Передать, может, что? – В голосе Инвара не звучало даже и нотки издевки.
– Долг… там… ждет… – Карлик мучительно закрыл глаза. – Должно было… случиться. Она не дается… так просто… Бунп Лоуусу… Платить… за него… жизнью…
«Бунп Лоуусу!» – В Скорпо словно молния ударила. Он вскочил и заходил по комнате. Вернувшийся орк непонимающе взирал на происходящее, про себя еще раз решив, что от гномов хорошего ждать нечего – один этот довел шамана до умопомрачения.
Внутри у бывшего чародея все кипело. Страх, неизвестность уходили прочь, их место занимала теперь мучительная мысль о том, как жить дальше. Как выжить в этом проклятом мире, когда он, этот мир, разом лишил тебя всего – способностей, сил, цели! И этот великий артефакт, всплывший из небытия, определял главное – цель. Жить!.. И отомстить разом всему миру, сосредоточенному в одном человеке, обманом и кровью занявшем чужое место, заодно похоронив заживо родного брата.
Инвар вернулся к умирающему, готовый ловить каждое его слово.
– Бунп Лоуусу. Что ты знаешь о нем? – горя от нетерпения, сел он рядом, не замечая, что придавил руку коротышки. – Говори!.. – еле сдерживался, чтобы не схватить его за горло.
– Он здесь… Рох-Тилион служит ему.
– Хэй! – поднялся с места Йор. – Он казал Талион? Здесь есть талион – я видел следы. Рядом красный пещера.
Что-то неуловимо знакомое мелькнуло в памяти Скорпо, но вот что, не мог вспомнить.
– А когда откроется Бунп Лоуусу? – Вопрос был задан по наитию.
Глаза гнома на мгновение метнулись к суме, с которой он пришел в Заблудший Лес.
Мийяра встал и быстро подошел к столу, на котором лежал потрепанный мешок.
– Эй!.. – Увидев, что чародей полез в его вещи, Катт-Арр попытался встать и даже сумел опустить короткие ноги с кровати.
– Успокой его!.. – не оборачиваясь, приказал маг, вываливая содержимое мешка на стол. Краем глаза он увидел, как широко шагнул к гному сын Полуденного Волка.
Несколько манускриптов Сио, причем два из них соединяющих Кинблоу с далекой Квентианией. Весьма увесистый мешочек золота, и еще один, с драгоценными каменьями, не иначе как с Голубых Гор. Продолговатая деревянная шкатулка красного дерева. Скорпо, невольно залюбовавшись замысловатым узором и прикинув, сколько это может стоить (работа мастеров древней Наугии, выполнена четыреста – пятьсот лет назад, а скорей всего и больше), попытался открыть шкатулку.
После нескольких безуспешных попыток, внимательно присмотревшись и узрев щелочку замочной скважины, чародей повернулся к гному и…
Мертвый Катт-Арр лежал, запрокинув еле держащуюся на нитках плоти голову. Довольно улыбающийся орк спокойно вытирал окровавленный нож о плащ мертвеца – приказ хозяина был исполнен в точности.
Слов у Мийяры просто не было. Безутешно махнув рукой, он обыскал труп под недовольным взглядом Летящего Коня – тому не терпелось самому заняться трофеями. Ключик нашелся на шее торговца магическими принадлежностями.
Полтора оборота – и древний механизм, отпустив крышку ящичка, открыл взору чародея свои недра.
Осторожно, двумя пальцами, Инвар извлек древний свиток и, еле сдерживаясь от нетерпения, развернул его. Тонкая, от времени местами почти истлевшая бумага явила неизвестные Скорпо письмена. Корявые черточки, растянутые точки, совсем не поддающиеся описанию символы тянулись ровными рядами сверху вниз, храня в себе древнюю тайну.
– Стоп! Стоп!!! – отложив манускрипт в сторону, Скорпо двинулся в глубь пещеры, туда, где еще от предыдущего хозяина остались бережно сохраненные в бесконечных веках книги.
Подсвечивая себе толстой коптящей свечой, Мийяра насилу отыскал нужный ему фолиант. Положив пыльную книгу рядом со свитком, чародей начал сравнивать символы.
– Отродье меня подери… – не веря своим глазам, прошептал он. – Ленивитанский!.. Быть не может! Каяс говорил, что документов на этом языке сохранились считанные единицы: он даже древнее антыни! Небо! Сколько же ему тысячелетий?!!
Едва переведя дух, он принялся читать рукопись, выискивая похожие слова в пыльном фолианте Второй Эпохи.
Шуршало перо, оставляя на листе рассказ канувших в прахе веков…
В очередной раз перечитав написанное, Скорпо победоносно усмехнулся и призывно махнул мнущемуся в дверях орку.
Йор мгновенно кинулся из дверей на улицу, где уже давно светило послеобеденное солнце, и почти сразу же явился вновь, держа в руках подобие подноса, накрытого несвежей тряпкой.
Потянув носом, Инвар почувствовал, как желудок призывно ухнул, требуя снедь.
В улыбке обнажив кривые клыки, орк выставил перед хозяином принесенное и, гордо сдернув ветошь с деревянной тарелки, стал рядом.
– Думай шахман ест хочет! – прорычал он, предвкушая похвалу.
– O-o-o! – восхищенно протянул Инвар, любуясь (несомненно!) прожаренными кусками душистого мяса. – Сын Дара, я уже говорил, что ты знаешь толк в кухне? – сквозь чавканье похвалил Йора чародей. – Я скажу тебе больше! Все не так уж и плохо! Для меня, по крайней мере… – Он зацепил толстый с сальцем кус. – А вот тебе придется снова остаться за хозяина: я уезжаю. Далеко. Но обещаю вернуться! – проглотив чуть сладковатое мясцо, он пожалел, что все вино было выпито накануне. Ну да ничего, скоро все будет хорошо, все будет славно, и вина будет сколько хочешь, как и нормальной еды!
– Шахман уезжает сегодня? – Летящий Конь потупил глаза.
– Увы, мой друг, – наскоро проглотив последний кусок, Инвар встал и, приобняв верзилу за плечи, вывел его на свежий воздух.
– Время уходить, время приходить. Время жить и время… время… – Чародея впал в ступор, а последний проглоченный кусок неумолимо полез обратно.
Еле справившись с собой, бледный как полотно мужчина всем корпусом повернулся к орку.
– Ты где взял мясо? .. – кое-как выговорил Скорпо.
Не понимая вопроса, сын Полуденного Волка лишь пожал огромными плечами и кивнул на стоящий в центре вытоптанной поляны шест.
Резкий порыв ветра качнул застывший воздух, разворачивая к Инвару лицом голову мертвого гнома.
Поднялись веки, и выбеленные глаза Катт-Арра, найдя своих убийц, казалось, пронзили грудь человека насквозь.
Сухие губы раскрылись, и с шеста раздался каркающий смех:
– И ВЕДЬ НЕ ПОДАВИЛСЯ, А?! И НЕ ПОДАВИЛСЯ!..
Кто-то, подойдя сзади, осторожно обнюхивал Инвара. Холодный мокрый нос чуть коснулся выгоревшего предплечья, вызывая новый приступ ужасной боли.
Скорпо вскрикнул, дергаясь, как бабочка под иглой любопытного ученого.
Медведь, удовлетворенно рыкнув, ухватил за шею жертву и потянул к себе, переворачивая ее так, чтобы удобнее было вгрызться в живот.
Кричать сил уже не было…
Перед тем как в очередной раз потерять сознание, Скорпо понял, что должен возблагодарить хищника: он снял его с проклятой коряги…
…Сбросив с себя одеяло, старик сел на узкой жесткой кровати, закрывая лицо руками.
«Все! все… успокойся! Это просто сон, просто кошмарный сон…»
Насилу отдышавшись, Скорпо встал, направляясь к приготовленной еще с вечера лохани для умывания.
Ополаскивая лицо, Мийяра чувствовал, как вместе со стекающими по глубоким морщинам каплями уходит ночной страх.
Без стука открылась дощатая дверь, и девка встала на пороге, с любопытством глядя на гостя.
– Чего тебе?.. – Скорпо чуть не добавил «Ули», но осекся, вовремя сдержав порыв. В последние годы образ тринадцатилетней хохотушки из далекого детства все чаще являлся к нему. Впрочем, как и лица тех, кто так или иначе прикоснулся к его жизни.
– Так разбудить велели! – согнав на переносице веснушки, улыбнулась селяночка.
– Так я вроде как уже… проснулся! – в тон ответил странник и, не удержавшись, плеснул горсть воды ей в лицо.
Та радостно, словно пирогом одарили, расхохоталась и скрылась в дверях. Улыбнувшись вслед озорнице, Скорпо начал неспешно, даже через силу, собираться к выходу.
Сквозь немытое окно пробивался утренний свет. На улице гомонила ранняя детвора, видимо собравшаяся на Келебсир рыбачить. Громко запел поздний петух, стараясь перекричать выводимую из хлевов скотину, и Инвар вдруг вспомнил, как будила его мать, в шутку зажимая маленькому соне нос. А он каждый раз, словно в первый, брыкался, недовольно ворчал и старался, извернувшись, забиться под тощую подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Скорпо долго не мигая смотрел в глаза брату, чувствуя, как оторопь сменяется ненавистью.
– Знаешь, о чем я сейчас сожалею… Помнишь Аргию? Приходила к нашей матушке за помощью. Ты тогда хотел ее …ть, а я заступился. Помнишь как? – Инвар наклонился, словно готовясь к прыжку. – Правильно помнишь… Эта штука называется «морозильный студень», или по-другому – «морозильная отрава». Изготовить ее много ума не надо. Одна-единственная капля – и стоит человек статуей полдня. А ведь можно было тогда не одну каплю, а несколько… Я ведь еще тогда знал, что когда-нибудь ты меня раздавишь! Чувствовал… знал… А тогда пожалел. И был бы ты сейчас похож на ту дурочку, что по Уилтавану про листочки-пчелки распевает! Вот о чем я сейчас жалею… братец!
Скорпо дрожал, прикидывая расстояние до горла Локо, но тот, почувствовав прямую угрозу, встал и сделал шаг назад.
– Пошел вон!.. – И, повернувшись к нему спиной, отправился в опочивальню.
Проводив взглядом Владыку, Инвар хотел уйти, но дверь в спальню была приоткрыта, и сердце второй раз за день обожгло огнем ненависти – на широкой кровати, раскинувшись, спала Эльнора… Одежды на ней не было.
Обернувшись, Локо победно улыбнулся и закрыл за собой дверь.
Где-то тренькнул колокольчик, и через мгновение тяжелая боевая рукавица гвардейца легла Скорпо на плечо.
Ведомый по тусклым коридорам черного хода, Скорпо чувствовал, как привкус оденана с языка перебирается в опустошенную грудь.
Ненависти уже не было… только боль.
Одна боль…
ИНТЕРЛЮДИЯ
Боги не умеют смеяться. Такими они создали себя сами.
В этот Виток Сна Седобородый не просто смеялся, он, торжествующе хохоча, падал в ложе облаков и, катаясь по нему, сучил ногами, как грязный смертный.
Он ловил гроздья звезд, подбрасывая, сталкивал их друг с другом в невероятном фейерверке невыразимого счастья. Свет рождающихся солнц он сплетал в гирлянды ветров и запускал к границам миров, изливая на них свою безудержную радость.
– Вига! Вига! Где же ты?!! – кричал он во всю свою мощь, любуясь, как под действием силы голоса эфир кристаллизуется в жемчуг.
Когда богиня явилась, он схватил ее в объятия и закружил по бесконечному чертогу в бешеном танце веселья.
– Что случилось, Великий? – еле остановила она сумасшествие.
– Вига, представь себе! – Бог усадил ее на качели дождевых нитей. – Выслушай и просто представь себе это!
Много витков назад Непроизносимый придумал, как получить власть над гранями. Для этого надо было захватить одну из них. А еще лучше уничтожить, нарушив тем самым Равновесие, дав мирам возможность самим искать свой путь. И что он делает? Среди миллиарда граней он находит ту, на которой умирает Служение. Служение тому, кому уже нигде в Кристалле более не служат… Того бога просто забыли, создав себе новых. Тебе не надо напоминать, что происходит с нами, когда нас забывают?
Дождавшись момента, Непроизносимый помогает обиженному, полному ненависти умирающему богу отомстить своим убийцам. А чего мелочиться?! Давайте отомстим сразу всему миру! Людям и нелюдям за предательство. Богам и самому Кристаллу за то, что не отвратили его последние витки! Забытый создает из мерзости граней такой артефакт, что даже Непроизносимый боится им воспользоваться напрямую, ибо мощь Бунп Лоуусу безгранична, а собственный разум, которым его наделили, непредсказуем.
Непроизносимый подкидывает Книгу нам. И мы прячем ее на восьмой грани, посчитав ее самой управляемой. Мы рискнули, смешав кровь и время существования разных народов, вывести новую расу для охраны и защиты сокровища, мы даже вручили им магию, дабы они уверовали в Свет! Этого и ждал бог Хаоса! Ибо мы сами породили среду, в которой именно он – царь! Мы собственными руками положили под себя мешок с порохом и с комфортом разместились на этом мешке, не забыв протянуть шнур. Осталось только поджечь его… И Непроизносимый начинает добывать достойный огонь.
Где полностью перекроив, а где слегка подправив Нити, он, подогнав тропы и время к Перекрестку Судьбы, выпестовал тэндха, человека, а влив в него свою силу, сделал из ничтожества великого мага, равного по силам… да даже мне самому!!! Ты знаешь, о ком речь, Вига? Да-да… тот самый!
И заметь – мы… все мы… ни сном, ни духом!.. Красивая работа! Ничего не скажу, просто красивая.
Но вот незадача…
Когда все фигуры были расставлены и партия должна была вот-вот перейти к своему завершению… Червь из червей, гниль из гнилья стал, того не ведая, на сторону Порядка!
Родной брат питомца Непроизносимого использует «молот тьмы» для своих никчемных целей…
А использовав, не иначе как в знак благодарности, умудряется лишить его силы! Силы Отродья!!!
Вига! Разве это не смешно? Прошу тебя, улыбнись! Только представь себе – четыреста тысяч с лишним витков работы… столько сил… ради покрытого плесенью стула в самом засранном городишке Кристалла! Что ты говоришь? Этот путь еще не окончен? Успокойся… Теперь все будет так, как захотим этого мы!
Боги не умеют смеяться. Такими их создали те, кто им служит…
Глава 5
ТЕНЬ
Испуганно заверещав, тварь поползла от сугроба прочь, силясь перевалиться через попавшуюся в темноте разлапистую корягу. Обессиленное тело вновь подвело своего хозяина. Острый сук впился в тоненькую ткань только-только народившейся кожи живота, напрочь распарывая ее. Существо, когда-то носившее имя Инвар, заплакало, пытаясь сняться с колючего дерева, но… лишь сильнее вдавило его в себя.
Пошли долгие, полные немилосердной боли часы…
Замерзшая тварь ждала рассвета. Нет, с ним не придет спасение… просто… Просто надо как-то существовать дальше…
Среди ночи, перебивая стук осеннего дождя, раздался непонятный шорох. Вырванный из беспокойного сна, Инвар сел, лихорадочно нашаривая под одеялом тонкий, как жало, заранее смазанный морозящей отравой шило-стилет.
С соседней койки поднял свою огромную голову Йор. Тускло сверкнуло лезвие изогнутого меча. Орк молча взглянул на хозяина, но тот не мигая смотрел на дверь, судорожно сжимая рукоять иглы.
Сын Дара втянул в широкие ноздри воздух, силясь понять, кого принесла нелегкая. Увы, прошедший ливень отбил запах ночного гостя.
Справившись с волнением, Скорпо встал, осторожно ступая на цыпочках по холодному каменному полу, подошел к двери.
Шорох повторился, отдаваясь скрежещущим эхом в сердце Мийяры.
«Таки явились. Что же, пришло время умирать?»
Маг инстинктивно закрыл глаза, стараясь проникнуть в разум незваного гостя… Ничего… Теперь уже давно… ничего …
Оказавшись рядом, орк осторожно толкнул Инвара, кивая на приготовленное оружие.
Какое-то время они оставались без движения и только прислушивались. Наконец шорох повторился, и в нем можно было различить то ли стон, то ли рык. Летящий Конь многозначительно посмотрел на хозяина. Скорпо, чуть отступив в глубь пещеры, приготовился к нападению.
Орк резко распахнул дверь и, метя в грудь еще невидимого противника, ударил что есть силы.
Захлебывающийся вскрик потонул в шуме дождя.
Скорпо осторожно наклонился над распластанным на пороге телом.
Старшая Сестра второй раз за всю ночь смогла выглянуть из-за грозовых туч, бросая тусклый свет на содрогающуюся под дождем землю.
– Схад Отродья! – выругался Мийяра, наконец рассмотрев представшую перед ним картину. – Катт-Арр!
Удар пришелся в голову гнома. Если бы на его месте был человек, то клинок Йора рассек бы грудь непрошеного гостя.
Недовольно ворча, сын Полуденного Волка осторожно перенес гнома на кровать волшебника и сразу же отправился смывать «запах подземной гнили».
Не дожидаясь утра, Скорпо запалил все свечи и начал осматривать рану. С первого же взгляда было понятно, что гном уже не жилец в этом мире, и, будь на месте Инвара опытный лекарь, приговор не изменился бы. Тяжело дыша и обливаясь потом, Катт-Арр доживал последние минуты своей долгой жизни.
«Зачем он здесь? Я же ничего ему не заказывал. Просто решил наведаться?» – Скорпо разглядывал бледное лицо гнома. Словно услышав немой вопрос, старый знакомец открыл глаза.
– Рофэх-Фа… – тихо произнес он. – Рофэх-Фа…
– Что? – наклонился ниже Мийяра.
– Рофэх-Фа ждет… дома… «Верно, бредит».
– Передать, может, что? – В голосе Инвара не звучало даже и нотки издевки.
– Долг… там… ждет… – Карлик мучительно закрыл глаза. – Должно было… случиться. Она не дается… так просто… Бунп Лоуусу… Платить… за него… жизнью…
«Бунп Лоуусу!» – В Скорпо словно молния ударила. Он вскочил и заходил по комнате. Вернувшийся орк непонимающе взирал на происходящее, про себя еще раз решив, что от гномов хорошего ждать нечего – один этот довел шамана до умопомрачения.
Внутри у бывшего чародея все кипело. Страх, неизвестность уходили прочь, их место занимала теперь мучительная мысль о том, как жить дальше. Как выжить в этом проклятом мире, когда он, этот мир, разом лишил тебя всего – способностей, сил, цели! И этот великий артефакт, всплывший из небытия, определял главное – цель. Жить!.. И отомстить разом всему миру, сосредоточенному в одном человеке, обманом и кровью занявшем чужое место, заодно похоронив заживо родного брата.
Инвар вернулся к умирающему, готовый ловить каждое его слово.
– Бунп Лоуусу. Что ты знаешь о нем? – горя от нетерпения, сел он рядом, не замечая, что придавил руку коротышки. – Говори!.. – еле сдерживался, чтобы не схватить его за горло.
– Он здесь… Рох-Тилион служит ему.
– Хэй! – поднялся с места Йор. – Он казал Талион? Здесь есть талион – я видел следы. Рядом красный пещера.
Что-то неуловимо знакомое мелькнуло в памяти Скорпо, но вот что, не мог вспомнить.
– А когда откроется Бунп Лоуусу? – Вопрос был задан по наитию.
Глаза гнома на мгновение метнулись к суме, с которой он пришел в Заблудший Лес.
Мийяра встал и быстро подошел к столу, на котором лежал потрепанный мешок.
– Эй!.. – Увидев, что чародей полез в его вещи, Катт-Арр попытался встать и даже сумел опустить короткие ноги с кровати.
– Успокой его!.. – не оборачиваясь, приказал маг, вываливая содержимое мешка на стол. Краем глаза он увидел, как широко шагнул к гному сын Полуденного Волка.
Несколько манускриптов Сио, причем два из них соединяющих Кинблоу с далекой Квентианией. Весьма увесистый мешочек золота, и еще один, с драгоценными каменьями, не иначе как с Голубых Гор. Продолговатая деревянная шкатулка красного дерева. Скорпо, невольно залюбовавшись замысловатым узором и прикинув, сколько это может стоить (работа мастеров древней Наугии, выполнена четыреста – пятьсот лет назад, а скорей всего и больше), попытался открыть шкатулку.
После нескольких безуспешных попыток, внимательно присмотревшись и узрев щелочку замочной скважины, чародей повернулся к гному и…
Мертвый Катт-Арр лежал, запрокинув еле держащуюся на нитках плоти голову. Довольно улыбающийся орк спокойно вытирал окровавленный нож о плащ мертвеца – приказ хозяина был исполнен в точности.
Слов у Мийяры просто не было. Безутешно махнув рукой, он обыскал труп под недовольным взглядом Летящего Коня – тому не терпелось самому заняться трофеями. Ключик нашелся на шее торговца магическими принадлежностями.
Полтора оборота – и древний механизм, отпустив крышку ящичка, открыл взору чародея свои недра.
Осторожно, двумя пальцами, Инвар извлек древний свиток и, еле сдерживаясь от нетерпения, развернул его. Тонкая, от времени местами почти истлевшая бумага явила неизвестные Скорпо письмена. Корявые черточки, растянутые точки, совсем не поддающиеся описанию символы тянулись ровными рядами сверху вниз, храня в себе древнюю тайну.
– Стоп! Стоп!!! – отложив манускрипт в сторону, Скорпо двинулся в глубь пещеры, туда, где еще от предыдущего хозяина остались бережно сохраненные в бесконечных веках книги.
Подсвечивая себе толстой коптящей свечой, Мийяра насилу отыскал нужный ему фолиант. Положив пыльную книгу рядом со свитком, чародей начал сравнивать символы.
– Отродье меня подери… – не веря своим глазам, прошептал он. – Ленивитанский!.. Быть не может! Каяс говорил, что документов на этом языке сохранились считанные единицы: он даже древнее антыни! Небо! Сколько же ему тысячелетий?!!
Едва переведя дух, он принялся читать рукопись, выискивая похожие слова в пыльном фолианте Второй Эпохи.
Шуршало перо, оставляя на листе рассказ канувших в прахе веков…
В очередной раз перечитав написанное, Скорпо победоносно усмехнулся и призывно махнул мнущемуся в дверях орку.
Йор мгновенно кинулся из дверей на улицу, где уже давно светило послеобеденное солнце, и почти сразу же явился вновь, держа в руках подобие подноса, накрытого несвежей тряпкой.
Потянув носом, Инвар почувствовал, как желудок призывно ухнул, требуя снедь.
В улыбке обнажив кривые клыки, орк выставил перед хозяином принесенное и, гордо сдернув ветошь с деревянной тарелки, стал рядом.
– Думай шахман ест хочет! – прорычал он, предвкушая похвалу.
– O-o-o! – восхищенно протянул Инвар, любуясь (несомненно!) прожаренными кусками душистого мяса. – Сын Дара, я уже говорил, что ты знаешь толк в кухне? – сквозь чавканье похвалил Йора чародей. – Я скажу тебе больше! Все не так уж и плохо! Для меня, по крайней мере… – Он зацепил толстый с сальцем кус. – А вот тебе придется снова остаться за хозяина: я уезжаю. Далеко. Но обещаю вернуться! – проглотив чуть сладковатое мясцо, он пожалел, что все вино было выпито накануне. Ну да ничего, скоро все будет хорошо, все будет славно, и вина будет сколько хочешь, как и нормальной еды!
– Шахман уезжает сегодня? – Летящий Конь потупил глаза.
– Увы, мой друг, – наскоро проглотив последний кусок, Инвар встал и, приобняв верзилу за плечи, вывел его на свежий воздух.
– Время уходить, время приходить. Время жить и время… время… – Чародея впал в ступор, а последний проглоченный кусок неумолимо полез обратно.
Еле справившись с собой, бледный как полотно мужчина всем корпусом повернулся к орку.
– Ты где взял мясо? .. – кое-как выговорил Скорпо.
Не понимая вопроса, сын Полуденного Волка лишь пожал огромными плечами и кивнул на стоящий в центре вытоптанной поляны шест.
Резкий порыв ветра качнул застывший воздух, разворачивая к Инвару лицом голову мертвого гнома.
Поднялись веки, и выбеленные глаза Катт-Арра, найдя своих убийц, казалось, пронзили грудь человека насквозь.
Сухие губы раскрылись, и с шеста раздался каркающий смех:
– И ВЕДЬ НЕ ПОДАВИЛСЯ, А?! И НЕ ПОДАВИЛСЯ!..
Кто-то, подойдя сзади, осторожно обнюхивал Инвара. Холодный мокрый нос чуть коснулся выгоревшего предплечья, вызывая новый приступ ужасной боли.
Скорпо вскрикнул, дергаясь, как бабочка под иглой любопытного ученого.
Медведь, удовлетворенно рыкнув, ухватил за шею жертву и потянул к себе, переворачивая ее так, чтобы удобнее было вгрызться в живот.
Кричать сил уже не было…
Перед тем как в очередной раз потерять сознание, Скорпо понял, что должен возблагодарить хищника: он снял его с проклятой коряги…
…Сбросив с себя одеяло, старик сел на узкой жесткой кровати, закрывая лицо руками.
«Все! все… успокойся! Это просто сон, просто кошмарный сон…»
Насилу отдышавшись, Скорпо встал, направляясь к приготовленной еще с вечера лохани для умывания.
Ополаскивая лицо, Мийяра чувствовал, как вместе со стекающими по глубоким морщинам каплями уходит ночной страх.
Без стука открылась дощатая дверь, и девка встала на пороге, с любопытством глядя на гостя.
– Чего тебе?.. – Скорпо чуть не добавил «Ули», но осекся, вовремя сдержав порыв. В последние годы образ тринадцатилетней хохотушки из далекого детства все чаще являлся к нему. Впрочем, как и лица тех, кто так или иначе прикоснулся к его жизни.
– Так разбудить велели! – согнав на переносице веснушки, улыбнулась селяночка.
– Так я вроде как уже… проснулся! – в тон ответил странник и, не удержавшись, плеснул горсть воды ей в лицо.
Та радостно, словно пирогом одарили, расхохоталась и скрылась в дверях. Улыбнувшись вслед озорнице, Скорпо начал неспешно, даже через силу, собираться к выходу.
Сквозь немытое окно пробивался утренний свет. На улице гомонила ранняя детвора, видимо собравшаяся на Келебсир рыбачить. Громко запел поздний петух, стараясь перекричать выводимую из хлевов скотину, и Инвар вдруг вспомнил, как будила его мать, в шутку зажимая маленькому соне нос. А он каждый раз, словно в первый, брыкался, недовольно ворчал и старался, извернувшись, забиться под тощую подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34