– Мы девять лет спокойно прожили, а на десятый...
И рассказал, что случилось. Новые друзья повздыхали, покивали. Кишка – длинный, худой парень – сказал с ненавистью:
– Сволочь эту мочить надо. Насмерть! А мы, блин, от них лишь прячемся да бегаем.
– Давай мочи, – усмехнулся Бабай. – Как? Из пальца?
– Ну, у нас-то кое-что есть... – Очкарик вздохнул. – Но это не то, конечно. А оружие должно быть!
– Где?
– Да в том и дело, что не знаем... У вас там, на аэродроме, ничего похожего не было?
– Даже не пахло.
– Вот-вот... – Очкарик вновь вздохнул, поправил очки. – Вслепую искать – не найдешь. Библиотеку бы найти!
– Чего?!
– Где книги хранятся, – пояснил интеллектуал. Грамота в этом мире вроде бы не требовалась.
Читать? – некогда. Писать?! – тем более. Правда, Фая немного научила старших ребят разбирать буквы – они не могли понять, зачем это надо, а она все талдычила, что пригодится; больше ничего втолковать не могла – педагог она была, мягко говоря, неважнецкий.
Очкарик же был интеллигентом бог весть в каком колене. Родители его и в этом хаосе сумели сохранить семью, сверх того ухитрились привить сыну любовь к чтению. Мама, учитель литературы, так заразила свое чадо этим, что он потом и остановиться не мог, читал, читал, читал... Все, что под руку подвернется! Так и испортил зрение. Благо, отец в одну из вылазок наткнулся на целый магазин оптики, там набрал очков на двадцать лет вперед.
Ну а дальнейшая судьба паренька сложилась похоже на судьбы его ровесников. Мужчины их клана попытались организовать нападение на гоблинов. Организовать-то организовали, даже уложили двоих, а одного подбили – но и сами все полегли в том бою... Женщинам и детям пришлось бежать. Кто спасся, кто нет. Маму свою в этом бегстве Очкарик потерял навсегда.
Потом были скитания, встречи и разлуки... Он встретил Витька, за ним Кишку. Попозже к ним прибились две одичавшие девчонки. Вот так и жили доныне.
– Драться надо! – убежденно закончил он свой рассказ. – И оружие должно быть где-то здесь, на заводе. Я знаю. Они делали заказы. Мне отец еще говорил... Но где! Территория – чтоб только обойти, полгода надо... Вот зачем библиотека нужна. Там планы должны быть.
– Так это... – Костя наморщил лоб. – В этой... в конторе, или как ее?
– В заводоуправлении. – Очкарик глянул на Костю с интересом. – Мысль дельная, мы и сами так думали. Но там все разворочено. Пепелище! Ничего не осталось.
– Ну а чего тогда эти терки зря тереть? – сказал Бабай недовольно. Ох, не любил он пустой болтовни!
– Вот и я тоже... – начал было Витек, но Очкарик перебил:
– Не зря! Я вам говорю, не зря. Должна еще где-то быть документация. Где?! Вот вопрос. Может, в цехах где-то... Думать надо.
– Ну а ты не видал те цеха, да? – Витек осклабился. – Вон они, смотри!
– Я говорю – думать надо, – терпеливо повторил Очкарик. – А так сидеть сиднем лучше?
Бабай заметил, что Костя хочет что-то сказать, но не решается.
– Погодите, – остановил он спорщиков. – Ты что?
Костя страшно смутился.
– Да я это... – Он заерзал. – Я просто хотел сказать... Может, в клубе? Я слыхал, при заводах клубы какие-то были. Ну а там книги, бумажки всякие... Вот я и подумал: может, там что?
Все переглянулись. На несколько секунд наступила тишина.
– А что... – протянул Очкарик с удивлением. – Браво! Молодец, Костя.
– Он у нас мозг. – Бабай был польщен, точно его самого похвалили. – И в технике шарит!
– В технике – это хорошо. – Очкарик уже задумался. – Это хорошо... А насчет клуба есть идея. Знаете, где он скорее всего?
– Клуб?
– Ну да. Где старые дома! Тот квартал, за дорогой, знаете? Там вот площадка такая есть...
В общем, решили отправиться туда. Выработали план. Заодно Косте пришла в голову еще одна гениальная мысль: создать «детский сад» – пусть девчонки опекают малышей, пока они, мужики, занимаются серьезными делами, разведкой, добычей и войной.
– Дельно. Правда, войной еще не занимались, – поправил педантичный Очкарик.
– Все будет, – пообещал Бабай. Он вспомнил сестру, улыбнулся зловещей улыбкой. – Все будет, – повторил он.

5
Гоблины твари такие, им что день, ночь – все равно. Совсем ночными их не назовешь, но в это время они опаснее, чем днем. Хотя бы потому, что видят лучше, движутся ловчее в темноте: как-никак, порождение тьмы... Да и днем с ними лучше не сталкиваться, это уж как пить дать.
А вот рассвет для этих мразей самое худое время. Они делаются вялыми, сонными, – собственно, они тогда и спят. Потому ребята и решили идти на рассвете искать клуб.
– Ни минуты терять не будем! – заявил Очкарик. – Чуть только светать начнет – мы и двинем.
Едва побледнела краюшка неба на востоке, пять пацанов, поеживаясь от холода, осторожно вышли из цеха, выбрались за территорию завода, затаились в кустах.
Утренняя роса стала не самым приятным подарком.
– В-вот, б-блин... – стучал зубами Кишка. – Т-тоже мне, май месяц!..
Вслушивались. Всматривались. Вроде бы тихо. С каждой минутой становилось светлей.
– Пойдем, – шепнул наконец Очкарик. – Я первый!
Аккуратно, по одному они перебежали через широкую дорогу к пустующим двух-, трехэтажным домам – жилому комплексу, построенному когда-то вместе с первыми цехами завода, перед Великой Отечественной.
Перебежав, сосредоточились в ближайшей двухэтажке, в одной из квартир первого этажа.
– Осторожней! – прошипел Витек. – Полы гнилые. Я, б... ь, чуть не провалился!
Доски и в самом деле прогибались угрожающе. Все сгнило здесь за столько лет. Лохмотьями свисали со стен отсыревшие обои. Воняло тухлятиной.
Очкарик внимательно рассмотрел из окна окрестности.
– Ну, парни... Туда идем. Там короче.
Не ошибся. Задворками, по заросшим дворам, сквозь дыры в заборах они достигли того, что было названо «площадкой». Это был, видимо, некогда скверик перед клубом – трехэтажным зданием, построенным в стиле конструктивизма.
Забрались в клуб. Долго блуждали по темным коридорам, с силой отдирали перекошенные двери. Трещал, отскакивал от пола рассохшийся паркет...
Библиотеки не было.
– Должна быть, – твердил Очкарик. – Если не она, то хотя бы техническая документация какая-то...
Витек с Кишкой переглядывались, ухмылялись. Они не очень верили в эту затею. А мудреные слова Очкарика звучали для них китайской грамотой.
Бабаю же, наоборот, казалось, что они на верном пути. Правда, откуда такое предчувствие – ей-богу, не скажешь.
Но оно не обмануло! На втором этаже, после методичного осмотра всех комнат и кабинетов, ребя-та наткнулись на какое-то хранилище бумаг в толстых папках.
– Вот!.. – возликовал Очкарик. – Вы читать умеете?
– Со словарем, – грустно сострил Костя.
Тем не менее, стали смотреть желтые, ломкие страницы. Ничего интересного. Какие-то «акты», «договора», «протоколы»... названия, в которых парни ни черта не смыслили – кроме Очкарика разве что. Бабай больше озирался по сторонам: похоже, гоблины сюда не добрались, даже стекла были целы. В углу стоял навеки потухший компьютер под толстым слоем пыли – Костя к нему так и прилип, щупал его и так и сяк, весь перепачкался.
– Не работает, – сказал он с сожалением.
– А ты что думал, – Бабай усмехнулся, – он тебе песню споет? ...
Они стояли рядом. Бабай потыкал пальцем в клавиатуру – интересно, кнопочки.
От этих нажимов рассохшаяся дверца тумбочки со скрипом отворилась, и ребята увидели толстый железный ящик.
Слова «сейф» они не знали.
– Э-э, – удивился Костя. – Смотрите, тут какая штука!
Подошли. Вылупились недоуменно. Один Очкарик, разумеется, смекнул, что к чему.
– Ага, – победно заявил он, – еще теплее. Это такой шкаф специальный, для особо ценных вещей. Только вот как открыть его...
Подергали ручку. Шиш, конечно. Но фортуна, как и беда, одна не ходит – если уж повезет, так от души. А им сегодня определенно везло.
После недолгих поисков Кишка нашел в столе связку ключей. Видимо, так буро все было здесь когда-то, что хозяину кабинета вмиг стало не до ключей, не до сейфа; да и спасся ли он вообще тогда...
Впрочем, сейчас это уже ровным счетом ничего не значило.
– Вот этот вроде бы должен подойти, – решил Очкарик, рассмотрев ключи. – Сейчас попробуем.
И опять оказался прав. Со скрежетом, но провернулся ключ в замке, массивная дверца медленно открылась... Костя зажужжал своим фонариком, с которым не расставался.
Очкарик полез в сейф.
– Та-ак, – приговаривал он, – так-так... сейчас посмотрим.
Первым делом явились на свет два прямоугольничка, цветные такие, красивые, упругие. Для чего они – никто не знал. Даже Очкарик.
– Нет, – молвил он твердо. – Что тут гадать? Не знаем.
Лишь Костя, наморщив лоб, произнес неуверенно:
– Я вроде слышал... Ольга у нас... она продавцом работала, и вот она говорила... По ним, – он кивнул на пластинки, – товары брали. Ну, вещи всякие...
Но ребята и что такое «магазин» представляли не очень, а про эти-то штуковины (кредитные карточки, понятно) и говорить нечего. Как на них можно брать вещи? Меняться?.. Да на хрен они кому нужны!
– Чушь все это! – припечатал Витек. – И вообще, смотрите – день уже вовсю. Что дальше-то?
– Дальше?.. – переспросил Очкарик, роясь в сейфе. – А дальше вот здесь что-то есть. Ну-ка!
«Что-то» оказалось солидной черной папкой из натуральной кожи.
– Вот вещь! – Очкарик назидательно потряс ею. – Сразу видно: цивилизация!
Открыли. В папке оказались разные бумаги.
– Пас-порт, – раздельно прочел Костя в маленькой книжице. – Ага, понятно. Это раньше такое было... документы...
Очкарик торопливо разворачивал огромную, в несколько раз сложенную бумажную портянку.
– Слушайте... – и радовался и боялсярадоваться он, – слушайте, парни... А не нашли мы то, что искали?!
Развернул наконец. Прочел с чувством:
– План!
И оглядел соратников своих.
– Понимаете? План!! Нет, не понимали.
Пришлось объяснять дополнительно:
– Это план всей территории завода. Что, не дошло еще?.. Господи! Да теперь мы сможем все найти, что хотим! И где «Навахи» делали, и где склад... Вот! – Он ткнул пальцем в надпись на углу портянки. – Написано: секретно. Значит, есть. Найдем!..

6
И ведь нашли! Он раз за разом находил верный путь, этот удивительный парнишка. После того как вернулись, Очкарик долго при свете фонарика изучал план. Все остальные нажрались от пуза, завалились спать, а он все светил, шуршал, что-то бормотал себе под нос...
Бабай спал так сладко и сон видел хороший – какой, не скажешь, но хороший, что-то светлое, солнечное. Даже запеть ни с того ни с сего захотелось, хотя отродясь он не пел... Не успел. Кто-то стал толкать его в плечо и в бок.
– М-м... – недовольно промычал он, открыл глаза и тут же зажмурился – свет ослепил. – Э! Ну кто там?!
– Я это, – торопливо шелестнулислова. – Я, Очкарик.
– Ну. – Бабай поморгал, проснулся совсем. – Убери фонарь. Чего тебе?
Свет метнулся вбок.
– Ты посмотри. – Очкарик вновь был с планом. – Вот тут условные обозначения. Видишь?
– Ну, вижу. – Бабай всмотрелся в значки и закорючки, ни шута в них не понял. – И что это значит?
– А вот что. – В голосе зазвучало торжество. – Все обозначено: ну вот, например, цех номер пять там, номер восемнадцать, котельная, подсобки... Все обозначено, написано. А вот четыре помещения – смотри, вот они! – никак не названы. Понимаешь? Никак!
– Думаешь, здесь и есть оружие?
– Скорее всего... ой! Кто там?!
От их шепота проснулся Костя. Он вмиг сообразил, о чем речь.
– Нашли?
– Предполагаем, – ответил Очкарик очень сдержанно.
Он всегда был аккуратен в формулировках.
Но прошло еще немало времени, прежде чем предположения стали реальностью. Дни, недели, месяцы поисков... Долго искали первое из тех четырех помещений – не хотела местность совпасть с планом, ну хоть ты тресни. Путали, ошибались. Кое-кто начал психовать. Но вдруг, почти случайно, им попался первый потайной подвал – и все стало на места! План вдруг перестал быть бумажкой, проявился перед взором стенами цехов, километрами трубопроводов, перекрестками дорог... И искать стало легче.
Первый подвал оказался пустым. Второй тоже. Третий... собственно, третий мог оказаться четвертым, потому что начались споры, куда пойти сначала. Большинство считало, что двигаться надо по порядку, но Очкарик, глядя на план, высказал предположение, что искать надо в самой дальней точке, в северном углу территории, примыкающем к глухому лесу. Почему? Да очень просто! Туда скорее всего никто не добрался. Люди не успели, а гоблины не додумались. Они не дураки, спору нет, и недооценивать их нельзя, но такое никчемное, совсем уж заброшенное место...
Эту версию поддержал Бабай, а следом, поглядев на друга, и Костя. Решили, словом, идти туда – и попали в точку. Подвал оказался заперт, но дверь осилили. И нашли там оружие!
После такого открытия Очкарика дружно произвели в гении. Он и сам подобного эффекта не ожидал, потому выглядел смущенным, как актер на внезапном бенефисе.
– Да ну что... – говорил он. – Ничего удивительного. Вот план. Здесь все указано. Пошли и нашли... Очень просто!
– Теперь держись! – злобно ликовал Кишка. – Разнесем! Давно мне охота кого-нибудь из этих завалить...
Правда, похоже, люди здесь все же успели побывать. В наличии оказались пять «Навах» и несколько ящиков с различной начинкой для их выстрелов, хотя должно было бы больше быть. Зато нашелся один ручной гранатомет «Зорро», два автомата АКМСУ и полный стеллаж не очень новых пистолетов «Гюрза» с кучей патронов к ним... Откуда здесь такой разнокалиберный набор? На этот вопрос, конечно, никто уже ответить не мог.
Названий оружия ребята прежде не знали, узнали только сейчас. Очкарик читал инструкции, а Костя слушал и разбирался уже с натурой. Вдвоем это у них здорово получалось.
Затем Костя обучал остальных. Осваивали оружие с редкостным рвением, никого заставлять не надо было. Техническое первенство Кости признавали все, его слушались, понимая, что от этого одна польза... Бабай, хоть и не особо силен в технике, смекнул, что «Зорро» – штука суровая, и тут же его прихватизировал. Он оказался чертовски тяжел, но и это юного воина не оттолкнуло. Остальные вооружились кто чем мог.
Обвешавшись оружием, парни решили, что готовы к бою. Дело осталось за противником. Где он, сволочь?!
Тут возникли дебаты. Конечно, гоблины водились и неподалеку, и завалить одного-двух вполне можно было. Но дальше что?.. Наверняка сюда нагрянет свора, начнут шерстить, наткнутся на нас. Сцепимся. Возможно, уложим еще кого-то. Но и сами погибнем. Ну, может, кто-то и уцелеет... Все равно не то. Надо что-то покруче! Но что?..
Здесь судьба сама помогла им. Однажды Витек отправился на разведку по окрестностям, пропадал полдня – а вернулся не один, с лопоухим пареньком лет двенадцати, грязным и оборванным до полной невозможности, зато с улыбкой до ушей.
– О-о-о-о! – весело расхохотался новичок. – Я с вами теперь!
– Ого, – увидал это явление Бабай. – Что за чудо?
– Будем ценить, – засмеялся и Очкарик. – Звать-то тебя как?
– А черт его знает, – тот и глазом не моргнул. – Как хотите! Откликнусь, не ошибетесь.
– Ну и будешь Оооо. Сам себя назвал!
С Бабаем заспорили, загомонили... Он сказал, что пошутил. Но что вы думаете? Нелепая кличка взяла и прижилась! Правда, в подсокращенном виде: О-о. Сам же веселый бродяга не просто прижился, а оказался ценнейшим прибытком. Он, как выяснилось, обитал северо-западнее, в районе нефтехимзаводов.
– Вот там этой дряни полно, – говорил он, разумея гоблинов. – Бензин качают. Вот где самое то – улучить момент да ка-ак шваркнуть их к ядреной матери! И спрятаться там есть где. Там подземные ходы такие!..
– А чего ж ты оттуда смылся? – спрашивали его с подозрением.
– Я? Да и не думал! Просто изучал местность. Вот и наткнулся на вас. Вместе-то такие дела можно делать!..
Убедил. Дела начались. Сперва с ним отправились Бабай и Витек, своими глазами глянуть на место. Глянули. Все оказалось точно так, как живописал О-о. Гоблинов было много, ни о чем они не подозревали, а ходов и коммуникаций в самом деле было великое множество.
Вернувшись, так и доложили. Тогда собрали общий совет, обсудили положение и заключили: перебираться! И вступать в боевые действия. Очкарик не удержался от пафоса:
– Теперь мы команда! Начинается новый этап!.. – и так далее. Говорил мудрено и непонятно, но слушали его, рты разинув, – здорово.
Не очень поняли и про «великое переселение народов» – так Очкарик назвал их переход, который и вправду оказался нелегким делом. Шли лесом, осторожно, с оглядкой, разбившись на несколько групп. Приходилось ведь и «детский сад» тащить с собой, и оружие, и боеприпасы, и прочие самые необходимые пожитки и продукты – а это не шутка. Но ни один не ныл, не хныкал. Наоборот, все стало так дружно и весело, как никогда! Вот то, что они бойцы самой первой линии, что они решают судьбу мира – это поняли все. Казалось, даже понимают и мальцы.
Вообще, этот переход сплотил их. Слово «семья» еще не прозвучало, но они уже перестали быть «каждый – сам – по – себе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34