В натуре не видал, конечно, никогда, но на картинке Даня показывал. Храм этот, здоровую стену с башнями – Кремль и еще странное какое-то, приземистое здание... Музей, что ли? Или Музолей?.. Даня говорил, но Муха не запомнил.
Ну так вот, Кочерга такие хитрые пули отливал и называл их «пули Шена», по имени, говорил, изобретателя. Мол, в полете они винтом вращаются, потому полет устойчивый. Стреляли ими, было дело, и Муха стрелял – железный таз они дырявили и плющили как блин, но вот в бою...
Прицелом Федя поймал моторный отсек второй машины. Подержал. Вроде в норме. Указательный палец осторожно лег на спуск. Большим пальцем Муха убрал предохранитель. Затвор уже был взведен.
Первый грузовик почти остановился – надо было сманеврировать между блоком и железным корпусом легковушки. Гоблин дернул рычаг, неуклюже стал ворочать руль. Мотор взревел громче.
Феде показалось, что в этот миг он чувствует всех ребят, что затаились по обе стороны улицы. Вернее – что все они стали одним целым. Один за всех и все за одного! Только так! Так и будет. Будем жить!
КамАЗ наехал на люк.
4
Из окна первого этажа Немо не было видно, когда цель достигнет точки контакта. Но сигнал тут и вправду был наилучшим, можно было не бояться, разве что батарейки вдруг отвалятся. Но это исключено.
Приемно-передающее устройство Гвоздь слудил из остатков мобильного телефона и транзистора. Получилось не очень эстетично, зато надежно. Даня, когда увидел конструкцию, лишь головой покачал.
– Ну, мужик... – сказал он. – Цены тебе нет.
Шум стал совсем близким, цель замаячила на периферии зрения, вот-вот... Немо надавил на кнопку.
Полотенце птицей вспорхнуло вверх.
5
Грохнул взрыв!
Рвануло так, что пламя и пыль взметнулись вверх, как из вулкана.
Дом тряхнуло. Вылетели уцелевшие стекла. Федька чуть не упал, разинул рот – и глотнул добрый клуб пыли.
Залп врезал с двух сторон. Шаровой молнией пролетела ракета из гранатомета «Шмель». Термобарический заряд ударил в дверь кабины КрАЗа – громыхнуло, и тут же сдетонировал бак с соляркой.
– Ух ты! Федька опомнился.
Он поймал в прицел решетку над бампером КамАЗа. Не дышать! Палец сжал крючок. Не дергать! Ну...
Хлопнул выстрел, отдача толкнула плечо. Попал!!
Федька чуть не завопил от счастья. «Пуля Шена» пробила радиатор, проделав в нем огромную дыру, – пар хлынул толстой струей, как из чайника. А ну-ка! Муха заспешил, восторг распирал его. Он с силой дернул спуск и промазал.
В горячке Федя видел только свою цель. Даня же с КП видел весь бой. Он видел, что вышло все по плану. Единственный заряд «Шмеля», который берегли как святыню, сработал на все сто. Теперь гоблины – те, которые не перебиты, – оказались в ловушке. И надо кончать их как можно скорее А это совсем не просто!
– Огонь плотней! – крикнул Даня.
– Огонь плотней! – во все горло завопил связной. Выстрелы застучали чаше. Дым взрыва оседал.
От КамАЗа остался кузов и задний мост. Кабины не было. Обломки расшвыряло черт-те куда. На дороге в луже вонючей жижи валялся разорванный пополам гоблин – башка, грудь, руки. Ими он скреб по асфальту, ворочался, скрежетал зубами.
Но воевать эти уроды умели! Они сразу заняли оборону. У одного в лапах Даня заметил энергоимпульсный генератор.
– Берегись! – гаркнул он.
– Берегись!.. – истошно завопил Гром, но без толку – чего беречься, поди разбери.
Даня стремглав кинулся вниз.
– Оставайся здесь! – крикнул он связному. – Стреляй!
Он обругал себя за оплошность. Дурак! Надо было сразу вниз, после взрыва!..
Но на счастье у них был такой боец, как Немо. Все он мигом сообразил, понял, что генератор сейчас самая страшная вещь, – и всадил короткую очередь в грудь урода.
Пули с чавканьем вошли в тело гоблина, и черная поверхность косо лопнула, из нее плеснула черная жижа. Сам гоблин пошатнулся, но не упал.
– Получи! – Немо метко добавил еще одну короткую очередь.
Грудной щит раскололся, и ошметки гоблина полетели в разные стороны.
Огромный монстр – такой может привидеться разве что в бреду, с дичайшего бодуна – нелепо взмахнул конечностями и дико заревел.
Это был страшный вой. Не человечий, не звериный – рев существа из преисподней. Но всякий – даже слыша это в первый раз, отчего б мороз подрал по коже, – всякий понял бы, что это вой предсмертный, перед тем как смрадный гость из тьмы опять провалится туда, в ту тьму, откуда ему больше не вернуться.
Вой оборвался. Гоблин качнулся и, как башня, плашмя рухнул на асфальт.
– Молодец, Немо!! – заорал Даня. – Гаси их дальше! Живей! Гранаты давай!
Даже в азарте Даня не терял головы. Он понял, что удача улыбнулась им. И нельзя было терять ни секунды! Вся их сила была во внезапности. Упустишь момент – и труба! Гоблины-солдаты, конечно, твари тупые, нечего и говорить, но бойцы они мощные и противники смертельно опасные. Дерутся до последнего – никогда не отступают и не сдаются – на это у них просто не хватает мозгов! Муха, как молодой боец, этого еще не понимал. Но он ругал себя за промах последними словами. Приложился зло к карабину. Замер. Потянул крючок...
И не нажал. Он вдруг увидел на асфальте странный предмет размером с подушку.
Это было нечто живое, крайне гадкое. Темное, цвета кала, оно было вроде гигантской мокрицы или толстого червя. Оно извивалось, вздрагивало, ежилось... Но не это было в нем главное.
Федор видел прекрасно. Зрение – сто процентов из ста возможных. И сейчас он увидел, что над этой дрянью странно дрожит, переливается воздух, каким-то неуловимо-перламутровым свечением. Федя, конечно, и понятия не имел о свойствах, а тем более теориях пространства-времени, да и подумать ничего он не успел – крайнее омерзение, до рвоты, ощутил он и навел прицел на эту мразь.
Хлопнул выстрел...
6
Даня не понял, что случилось. И никто не понял.
Метать гранаты у них должны были двое самых длинноруких – Немо и Тэйки. Они, пригибаясь, прячась за укрытия, побежали вперед. Немо взялся за кольцо лимонки...
И тут как будто дрогнуло все вокруг: дома, машины, дым, земля и небо. Никто не успел бросить гранату. Немо резко присел, Тэйки и вовсе упала на задницу.
– Ни хрена себе! – донеслось до Дани.
Даня думал, что он видел на этом свете все и ничему уже не удивится. Но он ошибся.
Прочие так не думали, но изумление пробило и их.
Да и было отчего!
Дрогнув, пространство вбросило в самую гущу схватки людей – человек семь, таких же пацанов, грязных, лохматых... и вооруженных.
– Атас!.. – пронзительно заверещал малой, клоп лет восьми.
– Гоблины! – рявкнул рослый раскосый парень, Кате чем-то напомнивший индейца из комиксов о Чингачгуке, которые она видела в детстве.
На груди у него висела массивная, с коротким стволом штука – ручной автоматический гранатомет «Зорро», одно из последних перед коллапсом достижений земной военной техники.
– А! – заорал Чингачгук так, что раскосые глаза стали круглыми. – Вон что! Лупи, братва!
И «Зорро» харкнул огневым залпом. Его выстрел не пуля «пять – сорок пять» – у ближнего гоблина оторвало руку и полгруди, а самого швырнуло на асфальт. Другие парни тоже похватали кто что – автоматы, пистолеты – и, открыв огонь, кинулись отходить, причем задние прикрывали передних, фиксируя сектора обстрела.
Даня восхитился при виде такого тактического искусства.
– Пацаны, сюда! Гвоздь, поддержи огнем! Гранаты отставить!
Ребята сыпанули очередями, и это было неплохо – но в сравнении с гранатометом все ж не то. Он один создавал такой фронт огня, какой все остальные, – только б выстрелов хватило до конца боя!
Услышали пришельцы Данин крик, или само так вышло – но отбежали они прямо к Немо и Кате, прятавшимися за обгорелым остовом троллейбуса. Кто-то налетел спиной прямо на Немо.
– А! – вскрикнул этот налетевший тонким голосом. – Люди!
– Свои! – Даня бросился вперед. – Ребята, мы здесь! Катя, чего рот разинула?! Гранаты давай!
Немо подгонять не надо было. Он швырнул одну за другой две лимонки.
– Ложись! – гаркнул так страшно, что все попадали. Попадали умело, за укрытия. Даня еще успел послать очередь, прежде чем прыгнул за бетонный обломок.
Хлоп! Хлоп! – два взрыва лопнули легко, игрушечно.
И хлестнул залп из «Зорро».
– Огонь! – Даня чуть не сорвал голос. – Дожимай! Не давай очухаться!..
Да! Он был прав. Яростный порыв охватил всех. Все стали как один. Страх пропал! Бешеный огонь не дал гоблинам прийти в себя. Гнев и задор успели сделать дело до того, как включилась мощь и злоба этих динозавров. Через пять минут все было кончено.
7
Последний выстрел был контрольным. Верней, сразу два. Парень из пришлых очередью добил еще дергавшегося на земле гоблина. В шею – самое незащищенное место. Бах-бах! – две гильзы звонко скакнули по асфальту.
И – тишина.
После боя она всегда кажется потрясающей.
Слышно, как шуршит невесомый дождик по брезенту кузова. Другими кажутся предметы. И воздух другой. Всю пороховую кислятину точно ветром унесло.
Даня хлебнул его, этот сырой осенний воздух, как глоток чистейшей ключевой воды. Взор его прояснился, словно кто-то вдруг усилил в нем резкость. Он огляделся, увидел, что все живы, здесь, – даже Муха, который находился на верхней позиции, и тот здесь.
Все глазели на невесть откуда взявшихся гостей, а те – на них. Ясным взглядом Даня увидел, что парень, столкнувшийся c Немо, вовсе не парень, а девчонка. Надо было что-то говорить, и Даня сказал дружески:
– Ну что? Здорово, что ли, союзнички!
Тот, раскосый, с гранатометом, тряхнул головой:
– Здорово, братва!
Он был постарше Дани, лет семнадцати, ростом повыше, худощавый, крепкий. Ясно – вожак этой стаи.
Два лидера крепко стиснули руки друг другу.
Прочие гости озирались с крайним изумлением на лицах. Лишь сейчас, после боя, до них начало доходить, что с ними случилось нечто необычайное.
– ... твою мать! – так просто выразил свои чувства светловолосый лопоухий парень. – Это вы только гляньте, чуваки!..
Чингачгук бегло оглянулся.
– Да, – выговорил он. – Сурово... А вас как сюда кинуло?
Даня удивился, но не очень.
– То есть? – сказал он. – Как это – кинуло? Мы тут как были, так и есть. Живем здесь!
Парень приподнял брови, но тоже без большого удивления. Похоже, повидал он всяких видов.
– Вот как. Значит, это нас к вам в гости?
– Выходит, так.
– Так, так... – Юноша снова огляделся. – А здоровый город! Побольше нашего будет. Как называется?
– Москва. Как?!
Это не он вскрикнул, не вожак гостей. Другой парнишка – худенький, голубоглазый, с компактным автоматом АКСУ.
И Даня, и его коллега воззрились на паренька с недоумением – что, мол, это он так?.. Ты что, Гром? – нахмурился вожак.
– Да ведь... – обладатель АКСУ аж захлебнулся. – Это же... Москва! Это же от нас знаешь сколько километров? Полторы тыщи!
– Да иди ты!
– Ну, я тебе говорю!..
– Погодите, погодите, – вмешался Даня. – Так вы сами откуда?
– Из Уфы, – сказал высокий. – Слыхал?
– Нет, – искренне сознался Даня. – Как ты говоришь? Уфа?
– Ну да. Город такой. Слыхали? Москвичи переглянулись, напрягли свою географическую эрудицию.
– Н-нет... Подольск – слыхали. Серпухов... Потом вот еще Коломна где-то есть...
– Тула, – сказал кто-то.
– А я про вашу Москву слышал. – Рослый снял гранатомет, прислонил к фонарному столбу.
– И я! – высунулся самый мелкий. – Очкарик говорил, помню.
Тихо! – цыкнул на малого вожак. – Только не думал, что так далеко. Костя! Ты откуда знаешь, что полторы тыщи?
– По карте смотрел. – Тот, кого раньше назвали Громом, а теперь почему-то Костей, тоже стянул автомат. – Я что думаю... Это нас этой хренью кинуло, точно. Она лопнула – и вот... Я же говорил – энергетика.
– Какой такой хренью? – любопытный Муха был тут как тут.
– Ну, это...
– Так, – перебил Даня. – Давайте для начала познакомимся. И вообще, надо пошустрей. Немо! Давай-ка возьми Грома, Муху и Лизавету, пошарьте по грузовикам, что там есть. Оружие все соберите! У одного там импульсник был, куда-то улетел. Мне отдадите.
– Обижаешь, генерал. – Лиза ухмыльнулась. – Пошли!
– Погоди, – Даня спохватился. – Тебя как звать?
– Бабай, – рослый еще раз протянул руку.
– Генерал Даня, московский юг. – Уваров ответил крепким рукопожатием. – Я что хотел сказать: твои ребята пусть тоже трофеи соберут. Пополам! Думаю, это справедливо.
– Лады.
– Отлично! Ну, ребята, давайте знакомиться.
Уфимцы по одному стали подходить, представляться:
– Кишка.
– Гондурас.
– Костя Гром...
– Тоже Гром, – удивился десятилетний дружинник павшего Братцевского замка. – Ты, это, брат, Костей, что ли, пока побудь.
И так далее. У одного оказалось удивительное имя: Оооо.
– Как?! – поразились москвичи. Тот рассмеялся:
– Оооо! Можно так: О-о-о-о. Или короче: О-о.
– Ну ты даешь, брат, – с удивлением сказал Даня. – Прямо китаец какой-то.
Про китайцев он читал.
Всего пришлых оказалось восемь. Две девчонки: Гулька Конопатая и Бешеная Тумбочка. Самого маленького звали Шуруп.
– Ну, – сказал Даня после того, как все перезнакомились, – давайте живо по машинам, выгребайте, а мы с тобой давай-ка отойдем в сторону. Разберемся, что к чему.
– Айда, – кивнул Бабай. Отошли.
– Ну, рассказывай.
Тот откашлялся, сплюнул.
– Все рассказывать – дня не хватит, в двух словах не расскажешь, а в трех – ты слушать зае... ся!
– Тогда самое главное...
Глава 2
УФИМСКАЯ САГА
1
Но мы можем сказать если не все, то почти все. Когда грянула катастрофа, Уфа была процветающим городом, где жили почти два миллиона жителей. Промышленность, наука, культура – все, что положено мегаполису. Как и везде, особый фавор имели оккультно-мистические течения. Филиал Академии наук вел сразу несколько тем в данном направлении. Газеты и рекламные щиты были все загажены объявлениями разных магов, экстрасенсов и даже деятелей какой-то «интегрально-провиденциальной экзистенции», как они сами себя позиционировали... Местный Молодежный театр поставил пьесу «По ту сторону тени» – с большим успехом, зрители валом валили.
Трудно сказать, сыграло ли это какую-то роль в том, что взрыв нечисти так здорово задел Уфу. Наверное, да. Всякий мистический поиск так или иначе входит в контакт с метафизической защитой нашего мира – может усиливать ее, а может, наоборот, дырявить. Духовные метания человечества в двадцатые годы двадцать первого века привели, увы, к самому одиозному оккультизму – ну а отсюда и такой разлом.
Да, Уфу эта напасть смела в одночасье. Стаи гоблинов огненным смерчем прошлись по городу. Что-либо сделать люди не смогли, просто не успели, хотя были и бои, и примеры отваги, даже подвиги были. Но силы были слишком неравны.
Месяц в городе полыхало, как в аду. Потом недели две гоблины бродили по улицам, дворам, домам, уничтожая тех, кто еще прятался. Все это время в разных местах догорали пожарища, смрад и горький дым стлались над городом. Монстры старались истребить всех, до последнего, понимая, что чем качественнее они это сделают сейчас, тем меньше забот у них будет потом.
Можно спорить о том, насколько одушевленные существа гоблины. Но то, что они разумны, причем их разум усилен злобой – несомненно. Злоба как бы разжигает их кровь, без этого они были бы вялыми, глупыми и унылыми.
Но они вялыми и глупыми не были. Как, впрочем, и всесильными. В свое стремление выжечь человечество они вложили максимум ненависти, мощи и свирепости, они уничтожали город зверски – но до конца уничтожить все же не смогли. Люди выживали, находили друг друга, объединялись, рожали детей. Больше того! Они делали это со страстным рвением, истово: по любви, не по любви – плевать. Женщины рвались забеременеть, а от кого, даже не думали. Все понимали, что дело проще пареной репы: быть роду человеческому или не быть.
И это дало эффект. Дети рождались. В жутких условиях. Болели. Умирали. Оставались жить. Людская жизнь теплилась в подвалах домов, подземных службах заводов, в коллекторах канализации. Ясно, гоблины не идиоты – они понимали это, вели охоту за людьми. Но и люди бились как могли. Те, кто остался, ожесточались – они твердо знали, за что дрались, что стоит на кону. Знали: отступать нельзя, даже когда как будто все потеряно – потому что все потерять может лишь трус. С солдатом всегда остается честь! Она сильнее смерти. Пока последний солдат разбитой армии, один против вражьих полчищ, не сошел с места и пал, не отступив, война не проиграна.
И значит, город не проиграл эту войну. В разных местах руин, не зная друг о друге, люди жили и сражались. Искали друг друга, находили или нет, гибли и рождались. Жизнь не прекратилась, как ни старалась уничтожить ее нежить.
Уфа сильно вытянута по меридиану, в сравнительно узком промежутке между двумя реками: на востоке с севера на юг течет Уфимка, на юге и западе – с юга на север река Белая. Возник город в шестнадцатом веке как раз на этом южном отрезке Белой, много-много лет нехотя рос, а в тридцатые-пятидесятые годы двадцатого века случился невиданный прежде в этих местах бум градостроительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Ну так вот, Кочерга такие хитрые пули отливал и называл их «пули Шена», по имени, говорил, изобретателя. Мол, в полете они винтом вращаются, потому полет устойчивый. Стреляли ими, было дело, и Муха стрелял – железный таз они дырявили и плющили как блин, но вот в бою...
Прицелом Федя поймал моторный отсек второй машины. Подержал. Вроде в норме. Указательный палец осторожно лег на спуск. Большим пальцем Муха убрал предохранитель. Затвор уже был взведен.
Первый грузовик почти остановился – надо было сманеврировать между блоком и железным корпусом легковушки. Гоблин дернул рычаг, неуклюже стал ворочать руль. Мотор взревел громче.
Феде показалось, что в этот миг он чувствует всех ребят, что затаились по обе стороны улицы. Вернее – что все они стали одним целым. Один за всех и все за одного! Только так! Так и будет. Будем жить!
КамАЗ наехал на люк.
4
Из окна первого этажа Немо не было видно, когда цель достигнет точки контакта. Но сигнал тут и вправду был наилучшим, можно было не бояться, разве что батарейки вдруг отвалятся. Но это исключено.
Приемно-передающее устройство Гвоздь слудил из остатков мобильного телефона и транзистора. Получилось не очень эстетично, зато надежно. Даня, когда увидел конструкцию, лишь головой покачал.
– Ну, мужик... – сказал он. – Цены тебе нет.
Шум стал совсем близким, цель замаячила на периферии зрения, вот-вот... Немо надавил на кнопку.
Полотенце птицей вспорхнуло вверх.
5
Грохнул взрыв!
Рвануло так, что пламя и пыль взметнулись вверх, как из вулкана.
Дом тряхнуло. Вылетели уцелевшие стекла. Федька чуть не упал, разинул рот – и глотнул добрый клуб пыли.
Залп врезал с двух сторон. Шаровой молнией пролетела ракета из гранатомета «Шмель». Термобарический заряд ударил в дверь кабины КрАЗа – громыхнуло, и тут же сдетонировал бак с соляркой.
– Ух ты! Федька опомнился.
Он поймал в прицел решетку над бампером КамАЗа. Не дышать! Палец сжал крючок. Не дергать! Ну...
Хлопнул выстрел, отдача толкнула плечо. Попал!!
Федька чуть не завопил от счастья. «Пуля Шена» пробила радиатор, проделав в нем огромную дыру, – пар хлынул толстой струей, как из чайника. А ну-ка! Муха заспешил, восторг распирал его. Он с силой дернул спуск и промазал.
В горячке Федя видел только свою цель. Даня же с КП видел весь бой. Он видел, что вышло все по плану. Единственный заряд «Шмеля», который берегли как святыню, сработал на все сто. Теперь гоблины – те, которые не перебиты, – оказались в ловушке. И надо кончать их как можно скорее А это совсем не просто!
– Огонь плотней! – крикнул Даня.
– Огонь плотней! – во все горло завопил связной. Выстрелы застучали чаше. Дым взрыва оседал.
От КамАЗа остался кузов и задний мост. Кабины не было. Обломки расшвыряло черт-те куда. На дороге в луже вонючей жижи валялся разорванный пополам гоблин – башка, грудь, руки. Ими он скреб по асфальту, ворочался, скрежетал зубами.
Но воевать эти уроды умели! Они сразу заняли оборону. У одного в лапах Даня заметил энергоимпульсный генератор.
– Берегись! – гаркнул он.
– Берегись!.. – истошно завопил Гром, но без толку – чего беречься, поди разбери.
Даня стремглав кинулся вниз.
– Оставайся здесь! – крикнул он связному. – Стреляй!
Он обругал себя за оплошность. Дурак! Надо было сразу вниз, после взрыва!..
Но на счастье у них был такой боец, как Немо. Все он мигом сообразил, понял, что генератор сейчас самая страшная вещь, – и всадил короткую очередь в грудь урода.
Пули с чавканьем вошли в тело гоблина, и черная поверхность косо лопнула, из нее плеснула черная жижа. Сам гоблин пошатнулся, но не упал.
– Получи! – Немо метко добавил еще одну короткую очередь.
Грудной щит раскололся, и ошметки гоблина полетели в разные стороны.
Огромный монстр – такой может привидеться разве что в бреду, с дичайшего бодуна – нелепо взмахнул конечностями и дико заревел.
Это был страшный вой. Не человечий, не звериный – рев существа из преисподней. Но всякий – даже слыша это в первый раз, отчего б мороз подрал по коже, – всякий понял бы, что это вой предсмертный, перед тем как смрадный гость из тьмы опять провалится туда, в ту тьму, откуда ему больше не вернуться.
Вой оборвался. Гоблин качнулся и, как башня, плашмя рухнул на асфальт.
– Молодец, Немо!! – заорал Даня. – Гаси их дальше! Живей! Гранаты давай!
Даже в азарте Даня не терял головы. Он понял, что удача улыбнулась им. И нельзя было терять ни секунды! Вся их сила была во внезапности. Упустишь момент – и труба! Гоблины-солдаты, конечно, твари тупые, нечего и говорить, но бойцы они мощные и противники смертельно опасные. Дерутся до последнего – никогда не отступают и не сдаются – на это у них просто не хватает мозгов! Муха, как молодой боец, этого еще не понимал. Но он ругал себя за промах последними словами. Приложился зло к карабину. Замер. Потянул крючок...
И не нажал. Он вдруг увидел на асфальте странный предмет размером с подушку.
Это было нечто живое, крайне гадкое. Темное, цвета кала, оно было вроде гигантской мокрицы или толстого червя. Оно извивалось, вздрагивало, ежилось... Но не это было в нем главное.
Федор видел прекрасно. Зрение – сто процентов из ста возможных. И сейчас он увидел, что над этой дрянью странно дрожит, переливается воздух, каким-то неуловимо-перламутровым свечением. Федя, конечно, и понятия не имел о свойствах, а тем более теориях пространства-времени, да и подумать ничего он не успел – крайнее омерзение, до рвоты, ощутил он и навел прицел на эту мразь.
Хлопнул выстрел...
6
Даня не понял, что случилось. И никто не понял.
Метать гранаты у них должны были двое самых длинноруких – Немо и Тэйки. Они, пригибаясь, прячась за укрытия, побежали вперед. Немо взялся за кольцо лимонки...
И тут как будто дрогнуло все вокруг: дома, машины, дым, земля и небо. Никто не успел бросить гранату. Немо резко присел, Тэйки и вовсе упала на задницу.
– Ни хрена себе! – донеслось до Дани.
Даня думал, что он видел на этом свете все и ничему уже не удивится. Но он ошибся.
Прочие так не думали, но изумление пробило и их.
Да и было отчего!
Дрогнув, пространство вбросило в самую гущу схватки людей – человек семь, таких же пацанов, грязных, лохматых... и вооруженных.
– Атас!.. – пронзительно заверещал малой, клоп лет восьми.
– Гоблины! – рявкнул рослый раскосый парень, Кате чем-то напомнивший индейца из комиксов о Чингачгуке, которые она видела в детстве.
На груди у него висела массивная, с коротким стволом штука – ручной автоматический гранатомет «Зорро», одно из последних перед коллапсом достижений земной военной техники.
– А! – заорал Чингачгук так, что раскосые глаза стали круглыми. – Вон что! Лупи, братва!
И «Зорро» харкнул огневым залпом. Его выстрел не пуля «пять – сорок пять» – у ближнего гоблина оторвало руку и полгруди, а самого швырнуло на асфальт. Другие парни тоже похватали кто что – автоматы, пистолеты – и, открыв огонь, кинулись отходить, причем задние прикрывали передних, фиксируя сектора обстрела.
Даня восхитился при виде такого тактического искусства.
– Пацаны, сюда! Гвоздь, поддержи огнем! Гранаты отставить!
Ребята сыпанули очередями, и это было неплохо – но в сравнении с гранатометом все ж не то. Он один создавал такой фронт огня, какой все остальные, – только б выстрелов хватило до конца боя!
Услышали пришельцы Данин крик, или само так вышло – но отбежали они прямо к Немо и Кате, прятавшимися за обгорелым остовом троллейбуса. Кто-то налетел спиной прямо на Немо.
– А! – вскрикнул этот налетевший тонким голосом. – Люди!
– Свои! – Даня бросился вперед. – Ребята, мы здесь! Катя, чего рот разинула?! Гранаты давай!
Немо подгонять не надо было. Он швырнул одну за другой две лимонки.
– Ложись! – гаркнул так страшно, что все попадали. Попадали умело, за укрытия. Даня еще успел послать очередь, прежде чем прыгнул за бетонный обломок.
Хлоп! Хлоп! – два взрыва лопнули легко, игрушечно.
И хлестнул залп из «Зорро».
– Огонь! – Даня чуть не сорвал голос. – Дожимай! Не давай очухаться!..
Да! Он был прав. Яростный порыв охватил всех. Все стали как один. Страх пропал! Бешеный огонь не дал гоблинам прийти в себя. Гнев и задор успели сделать дело до того, как включилась мощь и злоба этих динозавров. Через пять минут все было кончено.
7
Последний выстрел был контрольным. Верней, сразу два. Парень из пришлых очередью добил еще дергавшегося на земле гоблина. В шею – самое незащищенное место. Бах-бах! – две гильзы звонко скакнули по асфальту.
И – тишина.
После боя она всегда кажется потрясающей.
Слышно, как шуршит невесомый дождик по брезенту кузова. Другими кажутся предметы. И воздух другой. Всю пороховую кислятину точно ветром унесло.
Даня хлебнул его, этот сырой осенний воздух, как глоток чистейшей ключевой воды. Взор его прояснился, словно кто-то вдруг усилил в нем резкость. Он огляделся, увидел, что все живы, здесь, – даже Муха, который находился на верхней позиции, и тот здесь.
Все глазели на невесть откуда взявшихся гостей, а те – на них. Ясным взглядом Даня увидел, что парень, столкнувшийся c Немо, вовсе не парень, а девчонка. Надо было что-то говорить, и Даня сказал дружески:
– Ну что? Здорово, что ли, союзнички!
Тот, раскосый, с гранатометом, тряхнул головой:
– Здорово, братва!
Он был постарше Дани, лет семнадцати, ростом повыше, худощавый, крепкий. Ясно – вожак этой стаи.
Два лидера крепко стиснули руки друг другу.
Прочие гости озирались с крайним изумлением на лицах. Лишь сейчас, после боя, до них начало доходить, что с ними случилось нечто необычайное.
– ... твою мать! – так просто выразил свои чувства светловолосый лопоухий парень. – Это вы только гляньте, чуваки!..
Чингачгук бегло оглянулся.
– Да, – выговорил он. – Сурово... А вас как сюда кинуло?
Даня удивился, но не очень.
– То есть? – сказал он. – Как это – кинуло? Мы тут как были, так и есть. Живем здесь!
Парень приподнял брови, но тоже без большого удивления. Похоже, повидал он всяких видов.
– Вот как. Значит, это нас к вам в гости?
– Выходит, так.
– Так, так... – Юноша снова огляделся. – А здоровый город! Побольше нашего будет. Как называется?
– Москва. Как?!
Это не он вскрикнул, не вожак гостей. Другой парнишка – худенький, голубоглазый, с компактным автоматом АКСУ.
И Даня, и его коллега воззрились на паренька с недоумением – что, мол, это он так?.. Ты что, Гром? – нахмурился вожак.
– Да ведь... – обладатель АКСУ аж захлебнулся. – Это же... Москва! Это же от нас знаешь сколько километров? Полторы тыщи!
– Да иди ты!
– Ну, я тебе говорю!..
– Погодите, погодите, – вмешался Даня. – Так вы сами откуда?
– Из Уфы, – сказал высокий. – Слыхал?
– Нет, – искренне сознался Даня. – Как ты говоришь? Уфа?
– Ну да. Город такой. Слыхали? Москвичи переглянулись, напрягли свою географическую эрудицию.
– Н-нет... Подольск – слыхали. Серпухов... Потом вот еще Коломна где-то есть...
– Тула, – сказал кто-то.
– А я про вашу Москву слышал. – Рослый снял гранатомет, прислонил к фонарному столбу.
– И я! – высунулся самый мелкий. – Очкарик говорил, помню.
Тихо! – цыкнул на малого вожак. – Только не думал, что так далеко. Костя! Ты откуда знаешь, что полторы тыщи?
– По карте смотрел. – Тот, кого раньше назвали Громом, а теперь почему-то Костей, тоже стянул автомат. – Я что думаю... Это нас этой хренью кинуло, точно. Она лопнула – и вот... Я же говорил – энергетика.
– Какой такой хренью? – любопытный Муха был тут как тут.
– Ну, это...
– Так, – перебил Даня. – Давайте для начала познакомимся. И вообще, надо пошустрей. Немо! Давай-ка возьми Грома, Муху и Лизавету, пошарьте по грузовикам, что там есть. Оружие все соберите! У одного там импульсник был, куда-то улетел. Мне отдадите.
– Обижаешь, генерал. – Лиза ухмыльнулась. – Пошли!
– Погоди, – Даня спохватился. – Тебя как звать?
– Бабай, – рослый еще раз протянул руку.
– Генерал Даня, московский юг. – Уваров ответил крепким рукопожатием. – Я что хотел сказать: твои ребята пусть тоже трофеи соберут. Пополам! Думаю, это справедливо.
– Лады.
– Отлично! Ну, ребята, давайте знакомиться.
Уфимцы по одному стали подходить, представляться:
– Кишка.
– Гондурас.
– Костя Гром...
– Тоже Гром, – удивился десятилетний дружинник павшего Братцевского замка. – Ты, это, брат, Костей, что ли, пока побудь.
И так далее. У одного оказалось удивительное имя: Оооо.
– Как?! – поразились москвичи. Тот рассмеялся:
– Оооо! Можно так: О-о-о-о. Или короче: О-о.
– Ну ты даешь, брат, – с удивлением сказал Даня. – Прямо китаец какой-то.
Про китайцев он читал.
Всего пришлых оказалось восемь. Две девчонки: Гулька Конопатая и Бешеная Тумбочка. Самого маленького звали Шуруп.
– Ну, – сказал Даня после того, как все перезнакомились, – давайте живо по машинам, выгребайте, а мы с тобой давай-ка отойдем в сторону. Разберемся, что к чему.
– Айда, – кивнул Бабай. Отошли.
– Ну, рассказывай.
Тот откашлялся, сплюнул.
– Все рассказывать – дня не хватит, в двух словах не расскажешь, а в трех – ты слушать зае... ся!
– Тогда самое главное...
Глава 2
УФИМСКАЯ САГА
1
Но мы можем сказать если не все, то почти все. Когда грянула катастрофа, Уфа была процветающим городом, где жили почти два миллиона жителей. Промышленность, наука, культура – все, что положено мегаполису. Как и везде, особый фавор имели оккультно-мистические течения. Филиал Академии наук вел сразу несколько тем в данном направлении. Газеты и рекламные щиты были все загажены объявлениями разных магов, экстрасенсов и даже деятелей какой-то «интегрально-провиденциальной экзистенции», как они сами себя позиционировали... Местный Молодежный театр поставил пьесу «По ту сторону тени» – с большим успехом, зрители валом валили.
Трудно сказать, сыграло ли это какую-то роль в том, что взрыв нечисти так здорово задел Уфу. Наверное, да. Всякий мистический поиск так или иначе входит в контакт с метафизической защитой нашего мира – может усиливать ее, а может, наоборот, дырявить. Духовные метания человечества в двадцатые годы двадцать первого века привели, увы, к самому одиозному оккультизму – ну а отсюда и такой разлом.
Да, Уфу эта напасть смела в одночасье. Стаи гоблинов огненным смерчем прошлись по городу. Что-либо сделать люди не смогли, просто не успели, хотя были и бои, и примеры отваги, даже подвиги были. Но силы были слишком неравны.
Месяц в городе полыхало, как в аду. Потом недели две гоблины бродили по улицам, дворам, домам, уничтожая тех, кто еще прятался. Все это время в разных местах догорали пожарища, смрад и горький дым стлались над городом. Монстры старались истребить всех, до последнего, понимая, что чем качественнее они это сделают сейчас, тем меньше забот у них будет потом.
Можно спорить о том, насколько одушевленные существа гоблины. Но то, что они разумны, причем их разум усилен злобой – несомненно. Злоба как бы разжигает их кровь, без этого они были бы вялыми, глупыми и унылыми.
Но они вялыми и глупыми не были. Как, впрочем, и всесильными. В свое стремление выжечь человечество они вложили максимум ненависти, мощи и свирепости, они уничтожали город зверски – но до конца уничтожить все же не смогли. Люди выживали, находили друг друга, объединялись, рожали детей. Больше того! Они делали это со страстным рвением, истово: по любви, не по любви – плевать. Женщины рвались забеременеть, а от кого, даже не думали. Все понимали, что дело проще пареной репы: быть роду человеческому или не быть.
И это дало эффект. Дети рождались. В жутких условиях. Болели. Умирали. Оставались жить. Людская жизнь теплилась в подвалах домов, подземных службах заводов, в коллекторах канализации. Ясно, гоблины не идиоты – они понимали это, вели охоту за людьми. Но и люди бились как могли. Те, кто остался, ожесточались – они твердо знали, за что дрались, что стоит на кону. Знали: отступать нельзя, даже когда как будто все потеряно – потому что все потерять может лишь трус. С солдатом всегда остается честь! Она сильнее смерти. Пока последний солдат разбитой армии, один против вражьих полчищ, не сошел с места и пал, не отступив, война не проиграна.
И значит, город не проиграл эту войну. В разных местах руин, не зная друг о друге, люди жили и сражались. Искали друг друга, находили или нет, гибли и рождались. Жизнь не прекратилась, как ни старалась уничтожить ее нежить.
Уфа сильно вытянута по меридиану, в сравнительно узком промежутке между двумя реками: на востоке с севера на юг течет Уфимка, на юге и западе – с юга на север река Белая. Возник город в шестнадцатом веке как раз на этом южном отрезке Белой, много-много лет нехотя рос, а в тридцатые-пятидесятые годы двадцатого века случился невиданный прежде в этих местах бум градостроительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34