первый откроет показ, второй отметит середину шоу, и третий будет продемонстрирован под занавес. Лазар, который всегда выходил к публике непосредственно перед Марией Казарес и находился подле нее, пока она раскланивалась перед зрителями, на сей раз должен был появиться последним. Естественно, в одиночестве.
Освещение изменилось, став чуть приглушенным, и внезапно полились мощные аккорды музыки Баха. Линдсей и Марков одновременно посмотрели на подиум. На нем появилась первая модель: Куэст, покачивая бедрами, стремительно шла вперед, со своим обычным царственным высокомерием глядя на публику и объективы камер. На ней была шляпка с вуалью до половины лица и великолепное платье агрессивно-фиолетового цвета. В нем девушка была похожа на фуксию.
За какую-то долю секунды до этого Линдсей показалось, что она видела Роуленда Макгуайра. Во всяком случае, кто-то, поразительно похожий на него, стоял в дальнем проходе и разговаривал с человеком, который мог быть только из полиции. Однако волшебная сила музыки, поэзия движений и красота наряда тут же захватили ее внимание, заставив забыть обо всем на свете. Вздох неподдельного восхищения одновременно разнесся по всему залу. Когда же Линдсей, опомнившись, снова окинула взглядом дальний проход, там уже никого не было. И тогда она полностью сосредоточилась на моделях, с профессиональной быстротой подмечая необычные детали одежды, делая наброски и записи. Восторг и упоение, ностальгия и горечь – эти чувства становились главными составляющими показа, начавшегося с таким блеском.
И потом, когда все уже было позади, Линдсей и Марков признались друг другу, что до самого конца ничего не слышали и не замечали. О случившемся знали Куэст, еще одна-две модели, а также распорядительница сцены. И, конечно, полиция. Но Дом Казарес был прежде всего театром, и согласно театральным законам, что бы ни случилось, представление должно было продолжаться. Как пожелали бы того Жан Лазар и Мария Казарес.
* * *
Было десять минут двенадцатого, когда Лазар впервые заметил этого молодого человека рядом с Матильдой Дюваль. Он бы, наверное, не обратил на парня особого внимания, если бы не Жюльет де Нерваль, представившая Лазару незнакомца в качестве внучатого племянника мадам Дюваль. По словам Жюльет, старуха позвонила ей накануне поздно ночью и, рыдая, заявила с нервной дрожью в голосе, что не может присутствовать на столь печальном мероприятии одна. Слава Богу, ее любимый внучатый племянничек приехал из деревни, чтобы помочь ей справиться с этим горем. В общем, без него Матильда не хотела делать ни шагу, а потому Жюльет скрепя сердце пришлось дать согласие на то, чтобы он сопровождал старуху в Дом Казарес.
– Надеюсь, – тихо пробормотала она, опасливо глядя на шефа, – я правильно поступила?
Лазар смерил молодого человека взглядом, который заинтриговал Жюльет. Это был долгий, оценивающий взгляд, в котором любопытство под конец сменилось какой-то странной насмешливостью.
– Да-да, – уходя, успокоил он подчиненную, – конечно, вы приняли правильное решение. Может быть, кто-нибудь проводит этого молодого человека и мадам Дюваль в комнату, где она всегда сидит во время показов?
Жюльет, взволнованная внезапными мероприятиями службы безопасности, поторопилась выполнить это указание. Пока что мадам Дюваль вместе со своим внучатым племянником скромно примостились в уголке большой комнаты, где в обстановке полного хаоса манекенщицы с молниеносной быстротой меняли наряды. Оба несколько оторопело созерцали, как вертится здесь в нескончаемом водовороте целая армия визажистов, парикмахеров, гардеробщиков, моделей и их помощниц. Смешанный запах пота и лака для волос щекотал ноздри, резал глаза. Мадам Дюваль и ее пригожий племянничек, поддерживающий престарелую тетушку под локоть, казались запуганными и потерянными среди вешалок с одеждой и массы суетящихся людей.
Жюльет убедила их следовать за ней и быстро провела из раздевалки по лабиринту бесчисленных коридоров в небольшую тихую комнатку, где мадам Дюваль всегда составляла компанию Марии Казарес. Усадив старуху поудобнее, она повернула к ней монитор, на котором прекрасно был виден подиум. Оставалось только позаботиться о чае, кофе, бутербродах и прохладительных напитках. Хотя мадам Дюваль никогда ни к чему из этого не притрагивалась, данная часть ритуала, как и все остальные, исполнялась неукоснительно. Убедившись, что все сделано, Жюльет побежала в другую часть здания – объясняться с этими идиотами-полицейскими, которые всегда поднимают панику в самое неподходящее время.
В двадцать пять минут двенадцатого внимание Жана Лазара во второй раз было привлечено к племяннику мадам Дюваль. На сей раз это сделал Кристиан Бертран, старший помощник Лазара. Как всегда в подобные моменты, Лазар находился в раздевалке – единственный человек, спокойный, как скала, в беспокойном море людей. Он был вместе с Куэст – моделью, которая самому Бертрану решительно не нравилась, но тем не менее была сейчас прекрасна в этом сказочно красивом платье. Насыщенный фиолетовый цвет фуксии в сочетании с аметистовым колье шириной в восемь сантиметров! Лазар собственноручно поправлял вуаль на романтичной шляпке Куэст. Ему, видите ли, казалось, что эту вуальку нужно опустить на два миллиметра ниже. И он не отошел от Куэст, пока не сделал так, как считал нужным.
– Мсье Лазар… – учтиво кашлянул Кристиан Бертран. – Извините, что отрываю вас от дел в такой момент…
– Что у вас?
– Понимаете, ввиду сложившейся ситуации… Полиция, служба безопасности и все такое… Мсье Лазар, мне было сказано принять все меры предосторожности, а тут – молодой человек, который был с мадам Дюваль. Кажется, он оставил ее одну. И никто не знает, куда он подевался.
– Я знаю. – Лазар пронзил Бертрана своим знаменитым испепеляющим взглядом. – Он дожидается меня в моем кабинете. Вскоре я смогу уделить ему внимание. Так что будьте добры заняться более важными делами, чем племянник мадам Дюваль. Показ начинается, – он взглянул на часы, – через три с половиной минуты. И если он начнется хотя бы на полминуты позже, можете считать себя свободным от ваших нынешних обязанностей.
– Слушаюсь, мсье Лазар.
Бертран подобострастно попятился и тут же попытался сорвать злость на распорядительнице. Но не на ту напал. У этой представительной дамы был сорокалетний опыт укрощения мужчин. А уж такого, как мсье Бертран, она могла поставить на место в два счета.
– Ваше место – в вашем офисе, – прогремела она. – И если вы полагаете, что я собираюсь выслушивать указания от вас или какого-нибудь придурка из полиции, то глубоко заблуждаетесь. Для меня существует и всегда существовал только один начальник – мсье Лазар. А теперь посторонитесь-ка, пожалуйста, не мешайте. Мадемуазель Куэст, душечка, подите сюда…
Бертрану снова пришлось сдать назад. Мимо прошествовала эта дылда Куэст, которая в туфлях на шпильках была на полголовы выше его. Сюда, за кулисы, шум зала доносился приглушенно, чуть слышно. Он был зовущим и нежным, как шелест морских волн, накатывающих на морской песок. Манекенщицы были готовы, помощницы тоже – все приведено в состояние полной готовности. И вот торжественно зазвучал Бах, ликующе и уверенно, предвещая волшебство, праздник, успех. Куэст поднялась по ступенькам, угрюмо сосредоточилась и решительно пошла вперед – на подиум. Бертран посмотрел на часы. Они показывали ровно полдвенадцатого. Пора было отправляться в свой офис, где он увидит все на экране. Выходя из раздевалки, Бертран к собственному изумлению обнаружил, что Жан Лазар, который обычно не выпускал на подиум ни одной модели, лично не осмотрев прежде наряд со всех сторон, тоже уходит. Дойдя до конца длинного коридора, Лазар свернул в сторону своего кабинета.
Он нарушал старую традицию, причем, судя по всему, делал это с удовольствием. Во всяком случае, Бертран заметил, что шеф ушел с выражением облегчения на лице.
* * *
Кабинет Лазара, как и любой другой в основном здании Дома Казарес, отличался скупостью обстановки. К тому же, как и все рабочие помещения здесь, этот офис имел звуконепроницаемые стены. Войдя в свою комнату и плотно закрыв за собой дверь, Жан Лазар мысленно задался вопросом, знает ли об этом молодой человек, выдающий себя за внучатого племянника мадам Дюваль.
Как он и ожидал, гость сидел на стуле перед обширным черным столом. Взгляд молодого мужчины был прикован к огромному экрану монитора, показывавшего подиум, по которому шла в эту секунду прекрасная и неподражаемая в своей надменности Куэст, неся на себе платье цвета фуксии. Услышав, как вошел хозяин кабинета, гость оглянулся и вежливо встал. Кажется, парень был немного растерян. Он наверняка не ожидал появления здесь Лазара в эту минуту. Не ожидал, что все окажется так просто.
Жан Лазар молча смотрел на молодого человека, который был выше его почти на голову. На посетителе был черный костюм – Лазар тоже носил в основном черное – и отутюженная белая сорочка. Ботинки безукоризненно начищены, галстук – спокойной расцветки. Молодой человек с прекрасным лицом быстро заговорил, принося извинения, но Лазар прервал его.
– Я знаю, почему вы здесь, – сказал он со вздохом и подошел к столику у стены, чтобы налить себе выпить. Предложил и гостю, но тот отрицательно мотнул головой.
Лазар сразу же заметил, что визитер накануне успел зарядиться дозой чего-то сильнодействующего: его зрачки сузились до размеров булавочной головки, от него исходили невидимые лучи нервного напряжения. «Белая голубка»? Нет, сразу же отмел эту мысль Лазар. Тут, должно быть, что-то другое, по всей вероятности, кокаин или амфетамин. Если это так, то молодому человеку следовало бы постараться следить за собой: мышление неадекватное, реакция замедлена.
Взяв бокал с бренди, Лазар сел за свой письменный стол и снова с интересом вгляделся в лицо гостя. Интересно, какой он: порывистый или холодный, быстрый или неспешный? «Судя по всему, обожает драматические эффекты», – пришел к заключению Лазар. На эту мысль наводила внешность парня, в которой сквозили нетерпение и злость, но в то же время скука, усталость и определенная доля презрения.
– Вы знаете, кто я? – снова заговорил молодой человек, явно желая захватить инициативу.
Лазару уже приходилось иметь дело с молодыми и «инициативными». Они утомляли его.
– Полагаю, что не внучатый племянник мадам Дюваль, – ответил он, отхлебнув бренди. – И еще подозреваю, вам не терпится поведать мне, кто вы такой. Так что давайте не будем тянуть время.
Такой ответ пришелся молодому человеку не по вкусу. «Вот уж действительно любитель драматического искусства», – подумал Лазар, наблюдая за собеседником, который не придумал ничего лучшего, чем вытащить из кармана пистолет и положить перед собой на стол.
Лазар с первого взгляда определил, что это «беретта». К тому же снят с предохранителя.
– Что еще? – полюбопытствовал он.
– Как у вас тут с охраной? – Глаза молодого человека воровато забегали по сторонам. – Система тревоги какая-нибудь есть?
– Разумеется. – Лазар показал на небольшую панель, встроенную в стол. – Могу включить, если желаете. Еще могу нажать ногой кнопку под столом. Но вы не беспокойтесь. Ни того, ни другого я не сделаю. Зачем? Ведь к тому времени, когда подоспеет помощь, я буду уже мертв или при смерти. Если только вы не безнадежный мазила.
Парень казался окончательно сбитым с толку, более того, затравленным. Его глаза забегали еще сильнее; лицо то бледнело, то заливалось пунцовой краской. Лазар понимал, что запугал его, но ему это было совершенно не нужно. Оттолкнувшись, он плавно отъехал на стуле от стола. И вздохнул:
– Ну вот, теперь я не дотянусь ни до одной из кнопок. Вас это устраивает?
– Устраивает. Оставайтесь там, где вы сейчас. И не двигайтесь.
– Так скажите же, кто вы. – Лазар выдержал паузу. – Зачем таиться? Тем более что мне уже известно, какую роль вы сыграли в гибели Марии Казарес. Ведь это вы рассказали ей о химике из Амстердама, не так ли? О своем друге, который может сделать для Марии чудо-таблетку, способную вернуть ей счастье, дать силы работать… Мария говорила мне – Боже, скоро уж год будет, – что этого человека открыл для нее один ее друг. Говорила, собрат по ремеслу, кутюрье. Я, конечно, усомнился, что этот кутюрье существует в природе, но это мало что изменило. Главное в том, что я поверил в химика. Некоторое время я по-настоящему верил в его талант, в его эксперименты, а потому дал себя уговорить финансировать их. Мне хотелось во все это верить – вот в чем дело.
– В самом деле? – Молодой человек напряженно смотрел на него. – Почему?
– Потому что к тому времени мы уже перепробовали все средства. Бесчисленные доктора, клиники, методы лечения… Я пять лет потратил на изучение новейших достижений медицины, обращаясь к кому только можно – от знахарей и полуподпольных коновалов до лучших врачей Европы. Я был в отчаянии. – Лазар ненадолго умолк. – А когда человек отчаивается, для него не бывает преград. Разве не так?
У собеседника конвульсивно дернулась рука. Лазар нахмурился:
– И все же одна мысль не дает мне покоя. Скажите, когда вы вбили Марии в голову, что именно в этом химике с его пилюлями заключается ее спасение, вы отдавали себе отчет, что эти таблетки смертельны?
– Никакие они не смертельные. – Молодой человек окатил его презрительным взглядом. – Просто она была набитой дурой. Вы оба с ней – идиоты. Ты позволил ей дорваться до этих таблеток, вот она и наглоталась их без меры. Приняла четыре штуки в один день: одну от тебя и три – от Матильды. И при этом никакой пищи. Даже воды не пила. А ведь она больна была, кожа да кости… – Он пожал плечами. – Ну и что вышло? Остановка сердца. – Последовали несколько секунд молчания. – Но ты неглуп, и тебе я могу по секрету сказать: я не хотел, чтобы эти таблетки убили ее. Наоборот.
– Значит, ты хотел, чтобы они помогли ей присутствовать на сегодняшнем показе? Ты это хочешь сказать? Что ж, понимаю. – Лоб Лазара прорезала глубокая морщина. – Ты хотел, чтобы она вышла на подиум.
– Я хотел, чтобы вы оба появились на подиуме! – Красивое лицо исказила кривая улыбка. – С тобой-то все в порядке. А вот она разваливалась прямо на глазах. Я еще в прошлом году это заметил. А мне это вовсе ни к чему было. Мне не нужно было, чтобы она испоганила мои планы на сегодняшний день. Она обязана была сегодня здесь появиться! «Белая голубка» должна была заставить ее сделать это… – Его глаза сузились от злости. – Странно, не правда ли? Человек осторожный, педант – о тебе все так отзываются. Какую статью о тебе ни прочитай, в каждой об этом написано. Так как же ты допустил передозировку? Как позволил ей объесться этими таблетками?
На абсолютно бесстрастном лице Лазара мелькнуло нечто похожее на человеческое чувство. «А паренек-то далеко не дурак», – подумал он.
– Что ж, скажем так… – со вздохом произнес Жан Лазар. – Я затруднил Марии доступ к этим таблеткам, но не перекрыл вовсе. Они хранились в ящике моего письменного стола. Она знала, в каком именно ящике какого именно стола. Она знала, что ящик этот заперт, и знала, где я прячу ключ. В конечном счете, не зная наверняка, к чему это приведет, я предоставил ей свободу действий. Таким образом, если Марии очень хотелось увеличить дозу – хотя я ей с самого начала недвусмысленно объяснил, какой должна быть эта доза, – у нее оставалась возможность забраться в мой стол. Таков был ее выбор… – Отвернувшись от молодого человека, он безучастно уставился в стену.
– Я дошел до точки, – продолжил Лазар. – Я просто больше не мог. Вот уж никогда не думал, что кто-нибудь услышит от меня подобное признание. Потому что я не из тех, кто быстро сдается. Но повторяю: я дошел до края. И Мария, наверное, тоже. Видишь ли, есть ситуации, когда смерть кажется актом милосердия. Наступает такой момент, когда лучше всего подвести под жизнью черту, подбить все счета и закрыть гроссбух… Но боюсь, тебе этого не понять. Ты слишком молод.
Лазар приподнялся, однако увидев, что его движение вызвало у визитера беспокойство, снова опустился на стул. Он посмотрел на часы. Потом на экран монитора.
– Итак, мне кажется, я знаю, чего ты наговорил Марии. Знаю, за кого ей себя выдавал. И даже заставил ее поверить в то, что ты – тот самый человек, за которого себя выдаешь. Матильда Дюваль поведала мне кое-что на этот счет. Мне точно известны обстоятельства вашей первой встречи. Известно, как ты обманом влез в жизнь сначала мадам Дюваль, а потом и Марии. Наверное, это оказалось не так уж сложно: одна – старая, полуслепая, выжившая из ума женщина, другая – безнадежно больная. Ты лучше меня попробуй обмануть. Думаю, эта задача окажется для тебя посложнее.
Молодой человек поднялся с места, сжимая в руке пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71