Специалист по рекламе, продюсер какой-нибудь фирмы звукозаписи или еще что-то в этом роде… Однако когда он, захлопнув дверцу, на секунду повернулся к ней лицом, сомнений не осталось. Молодой человек вполне соответствовал описанию, данному бродягами: вылитый голливудский герой-любовник.
Это определенно был Стар. Джини давно его поджидала, твердо зная, что если он в прошлом регулярно наведывался к Матильде Дюваль, то рано или поздно появится здесь снова. Она оказалась права, однако момент, выбранный им для посещения, не мог ее не удивить. Жюльет де Нерваль ранее по секрету поведала Роуленду, что за мадам Дюваль в пол-одиннадцатого утра приедет лимузин, который отвезет ее на показ коллекции Казарес, а потом доставит обратно домой. До половины одиннадцатого оставалось совсем немного времени.
Квартира Матильды Дюваль – об этом ей опять-таки было известно со слов Роуленда – располагалась на самом верху. Джини задрала голову и окинула быстрым взором ровный ряд окон, а потом снова перевела обеспокоенный взгляд на «Мерседес». То, что Стар столь спокойно бросил машину под запрещающим знаком, могло означать только одно: он не намеревался здесь надолго задерживаться. В душе шевельнулась тревога: мадам Дюваль, больная и старая женщина, жила одна. Потоптавшись немного в нерешительности, Джини в конце концов все же взбежала вверх по широким ступенькам.
Путь ей преградили массивные двери. Вглядевшись внимательно сквозь дверные стеклянные панели, она увидела обширный пустой вестибюль, облицованный мраморной плиткой, и клетку лифта. Как и в доме, где жила Элен, здесь не было никаких признаков того, что подъезд находится под охраной консьержки. Джини пришла в голову мысль о том, что в этом доме тоже проживают главным образом те, кому по карману содержать сразу несколько роскошных квартир. Значит, и тут, как в доме Элен, основная часть жилья пустует иногда по нескольку месяцев подряд. Она прижалась носом к стеклу. Сквозь красиво переплетенные прутья лифтовой клетки можно было различить толстые провода и противовесы. Значит, кабина находилась где-то на другом этаже. «На десятом», – сделала вывод Джини.
Она оглядела несколько рядов кнопок домофона на стене рядом с дверью и позвонила в две другие квартиры десятого этажа, однако ни из одной ответа не последовало. Джини решила проверить квартиры на нижних этажах. Шестая попытка оказалась удачной. Голос женщины, ответившей на звонок, звучал нетерпеливо. Усилив американский акцент и немилосердно коверкая свой французский, Джини объяснила, что остановилась здесь у друзей. Но вот беда, они дали ей ключи только от квартиры, а ключ от двери подъезда дать забыли.
– Oh, quelle betise – ces idiots… – В нескольких емких выражениях женщина излила досаду по поводу дурацкой ситуации, в которую ее втягивают в среднем по четыре раза в неделю. И все же, вняв слезным мольбам Джини, она сделала то, чего ни за что на свете не сделал бы ни один обитатель американского дома: нажала кнопку, открыв замок входной двери. Джини быстро проскользнула внутрь.
Подойдя к лифту, она, ощущая в душе неприятный холодок, посмотрела вверх. Стрелка индикатора, сообщавшего, на каком этаже находится кабина лифта, указывала на цифру «десять».
В этой ситуации у Джини было несколько вариантов действий: или просто ждать, или стучаться во все квартиры подряд, пока кто-нибудь не позволит ей воспользоваться телефоном, или тихо подняться по десятый этаж по лестнице.
Ей представилась старая беспомощная женщина – одна в своей квартире. Представился и Стар, недавно купивший с помощью Шанталь «серьезный» пистолет. Джини подошла к лестнице, но замерла, не успев поставить ногу на ступеньку. Лифт ожил: провода и противовесы пришли в движение. Стар спускался вниз.
«Ждать, – решила она. – Прикинусь здешней. Жительница дома стоит внизу, дожидаясь лифта. Что может быть естественнее?» Ждать надо было, чтобы увидеть, спустится ли он один.
Стар был не один. Рядом с ним, опираясь на его руку, стояла женщина, которую ни с кем нельзя было спутать. Это была Матильда Дюваль. Едва увидев старуху сквозь решетку клетки лифта, Джини почувствовала, как у нее защемило сердце от жалости и страха за это беспомощное существо. Матильда оказалась крохотной и еле стояла на ногах. Одета она была подчеркнуто аккуратно – в черный костюмчик, который вышел из моды, должно быть, лет сорок назад. Старческие руки в новых черных перчатках заметно дрожали. Джини не могла сказать наверняка, что является причиной этой дрожи – дряхлость или страх. В то время как Стар открывал дверь лифта, старуха подняла голову, и Джини застыла в напряженной позе. Она поняла, что Матильда Дюваль больна катарактой в тяжелой форме: ее мутно-голубые глаза были словно подернуты молочной пленкой. Они смотрели, как две матовые лампочки.
– Bonjour, madame, monsieur, – поздоровалась Джини, как только распахнулась дверь лифта. Она вежливо поклонилась старухе. Матильда Дюваль не ответила на приветствие, она даже не повернула головы. «Совсем слепая, – заключила Джини. – И глухая вдобавок».
Зато глаза Стара с первой же секунды настороженно впились в нее. Душу Джини терзали сомнения: говорить или молчать? Вмешаться сейчас или выждать?
Матильда Дюваль сама сделала вмешательство необходимым. Выходя из лифта, она споткнулась и едва не упала. Пальцы Стара цепко удержали ее за локоть. Он помог старой женщине обрести шаткое равновесие и постарался побыстрее вывести на ее улицу.
Сделав несколько шажков, старуха остановилась и прижала ладонь к груди.
– Un moment, Christophe, – услышала Джини ее одышливый шепот. – Tu marche trap vite pour moi… Souviens-toi, je suisvieille maintenant…
Однако Стар остался безучастным к старческой жалобе. У него было такое лицо, будто он волоком был готов вытащить Матильду из этого вестибюля. Чертыхнувшись сквозь зубы, Стар действительно потащил немощную женщину за руку. Джини не оставалось ничего иного, как вступиться за нее.
– Мадам Дюваль? – участливо склонилась она над старухой. – Vous etes malade? Je реuх vous aider? Un moment, monsieur…
Губы у Матильды Дюваль стали синими, ей было трудно дышать. Подняв глаза, Джини встретила немигающий взгляд Стара. Подавив в себе страх, она снова захлопотала вокруг больной старухи: тут, в подъезде, есть скамеечка; может, мадам Дюваль присядет ненадолго, отдышится?.. После недолгих размышлений Стар согласился. Он тоже заметил, как посинели губы Матильды, и вместе с Джини подвел ее к скамье. Джини опустилась на скамейку рядом со старухой, Стар отступил чуть в сторону.
Взяв холодные ладони мадам Дюваль в свои руки, Джини принялась сыпать предложениями о помощи. Она, как могла, тянула время. Может, доктора вызвать? И стоило ли вообще выводить мадам на улицу в такую погоду? Холод страшный, дождь того и гляди пойдет…
С помощью этих вопросов ей удалось выиграть ровно тридцать секунд. Стар по-прежнему не сводил глаз с ее лица.
– А ведь вы не француженка. Американка, правильно я угадал? – Он медленно полез в карман и вытащил небольшую коробочку с таблетками.
– А-а… Да-да, верно. – Джини бросила на него растерянный взгляд. – Я сначала не поняла, в чем дело, а тут вижу: ей же плохо совсем, губы посинели и…
– Вы живете здесь? – Вынимая из коробочки пилюлю, Стар, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Его голос был странно тих. Голос довольно приятный, но вместе с тем совершенно бесцветный, не запоминающийся – именно таким описывали его те, кто встречал этого человека до нее.
– Что? Ах, да-да, здесь…
Подобный ответ представлялся ей наиболее безопасным. Не станешь же говорить, что пришла к кому-то в гости, но тут же узнала мадам Дюваль. Стар, казалось, поверил ей. У нее отлегло от сердца.
– У нее ангина, – обыденно сообщил он. – Уж восемьдесят пять старушке. Но ничего, выпьет таблеточку, и все будет в порядке. Она кладет их под язык – просто чудо, а не лекарство. Вот увидите, через пару минут все будет в полном порядке.
С этими словами Стар протолкнул крохотную пилюльку в рот мадам Дюваль. На старческих губах появилась слабая улыбка благодарности. Матильда уставилась молочно-голубыми глазами куда-то вдаль, глядя мимо своего провожатого. Стар выпрямился.
– Покажите мне свой ключ, – потребовал он.
– Простите, не поняла… – Джини в смятении смотрела на него. Его лицо оставалось бесстрастным.
– Ключ, говорю. Если вы здесь живете, у вас должен быть ключ от квартиры, верно я говорю?
– Боже правый… – Джини поднялась со скамьи. – Да что же это такое? Естественно, у меня есть ключ. Я живу на шестом этаже. Да о чем мы вообще говорим? Нам нужно врача вызывать, срочно.
– Согласен, – ухмыльнулся молодой человек. – Так давайте же поднимемся в вашу квартиру и позвоним в «Скорую». Я вас провожу. Идет?
Джини почувствовала, как ею начинает овладевать панический страх. Хуже всего было то, что страх отражался на ее лице. Она сама чувствовала это.
Зато Стар окончательно восстановил уверенность в себе. С озабоченным видом он запустил руку в карман своего черного пиджака.
– Вот ведь дьявол, – мягко пожаловался он, – говорили мне карты: ожидай неожиданного. Так и сказали: сегодня утром. Не соврали на этот раз.
Стар был каким-то не от мира сего, и голос его звучал отстраненно, будто откуда-то издали. Пожав со вздохом плечами, он извлек из кармана пистолет. С выражением легкого неудовольствия он направил дуло на молодую женщину. Джини смотрела в черное отверстие, застывшее напротив ее груди на расстоянии метра.
– Пожалуйста, поймите… – пробормотала она. – Я ничего не понимаю. Я всего лишь хотела помочь мадам Дюваль…
Но Стар не слушал ее. Он морщил лоб, как видно, обдумывая следующий шаг.
– Машину водить умеешь? – не слишком учтиво поинтересовался он.
– Да, умею, но послушайте…
Джини запнулась на полуслове, сообразив, какую глупость только что сморозила, и Стар мгновенно заметил это по ее лицу. Он вообще отличался быстротой реакции.
– Да не бойся ты, – произнес он почти ласково. – Ты все правильно ответила. Вот если бы сказала, что не умеешь, пришлось бы пристрелить тебя прямо здесь. А мне это сейчас ни к чему. Грохот, грязь, суета… Это может нарушить мои планы. Вот видишь, буквально все приходится учитывать. Постоянно исхитряться надо, мозгами шевелить. Правильно я говорю? Но мне это не в тягость – я таким родился, все умею. А теперь пойдем-ка отсюда. На улице стоит «Мерседес». Не заперт. Сядешь за руль, а я с мадам Дюваль – на заднее сиденье.
Помедлив, Стар снова слегка наморщил лоб. В эту секунду он выглядел совершенно нормальным человеком, который, строя обычные планы на предстоящий день, неожиданно увидел какую-то мелкую помеху.
– Надеюсь, ты достаточно умна? – спросил он, снимая пистолет с предохранителя. Раздался сухой щелчок. Джини, не отрывая глаз от черного дула, с трудом проглотила вставший в горле комок.
– Во всяком случае, не безрассудна, если ты именно это имеешь в виду.
– То-то же. Смотри у меня, без глупостей. Поняла? Чтобы не вздумала заорать или смыться. Сейчас я дам тебе ключи, а ты заведешь машину и поедешь. Хорошо поедешь, без фокусов. В противном случае стреляю без промедления. И тогда мадам Дюваль больше не будет мучить хроническая ангина.
Старуха, кажется, расслышала собственное имя. Щеки ее чуть-чуть порозовели, и неожиданно она подняла голову. Посмотрев мутно-голубыми глазами на стоявших рядом людей, Матильда безмятежно улыбнулась. Джини помогла ей встать, и старуха, шаркая непослушными ногами по мраморному полу, забубнила что-то себе под нос. Лишь с большим трудом можно было разобрать ее слова о том, какой Кристоф хороший мальчик, какой заботливый, а главное, терпеливый…
Выйдя на тротуар, Джини посмотрела в обе стороны. Улица была совершенно пуста. У Джини мелко задрожали руки. Открыв дверцу, она в изумлении замерла, не решаясь сесть в машину. Взглянув на кожаную обивку и педали, Джини не могла сдержать испуганного возгласа. За ее спиной устраивались Стар и мадам Дюваль. Старуха вытащила свои четки. Джини, не смевшая оглянуться, поняла это, услышав мерное постукивание деревянных бусинок. Во рту у нее пересохло от страха.
Сев наконец в машину, она уже не сомневалась: бурые липкие подтеки на сиденье водителя и вязкая лужа внизу, под педалями, в которой скользили ноги, были не чем иным, как кровью.
– Ага, кровь, – радостно подтвердил кошмарную догадку Стар, наклонившийся к ней с заднего сиденья. Одновременно ей в шею уперлось дуло пистолета. – Угадай, сколько людей я замочил за сегодняшнее утро. Не мучайся, сам скажу: троих. Третьим был этот шофер. Это его кровью залито сиденье, а тело его лежит в багажнике. Но ты об этом не думай. Заводись – и вперед. Доедешь до конца бульвара, а там – направо.
Ей пришла в голову мысль «залить» двигатель. Пусть захлебнется карбюратор. Выжав педаль газа до самого пола, она повернула ключ в замке зажигания. Стар злорадно засмеялся:
– Не получится. С «Мерседесом» такие штучки не проходят. Ты на «Мерседесе» каталась хоть раз? Отличная машина. У моего папы все самое лучшее. «Мерседесы». «Роллс-Ройсы». Таких, как этот, у него четыре штуки. Что, не знала?
Двигатель мягко заурчал. Кое-как поборов в душе ужас, Джини тронулась с места и поехала вдоль бульвара. Сзади продолжали постукивать четки.
– Она не за тебя молится. И не за меня, – пояснил Стар таким тоном, словно болтал с хорошей знакомой. – Она молится за мою мать. Моя мать мертва. Скоропостижно скончалась в понедельник, во второй половине дня. Таблеточки маленькие, но если принять их слишком много за один раз, может и такое случиться. Короче говоря, перебрала их моя мама. Во всяком случае, так утверждает Матильда. Писала мне письмо и выпила сразу три пилюльки, что было, конечно же, довольно глупо с ее стороны. Так и не дописала своего письма. Повалилась на пол. В конвульсиях задергалась. Матильда говорит, она не сразу умерла. Не слишком приятное было зрелище. Но я думаю, смерть редко бывает приятной.
Джини не ответила и этим, судя по всему, рассердила его. Посмотрев в зеркало заднего вида, она заметила, как он насупился.
– Моя мать была очень известной женщиной, – упрямо продолжил Стар. – Всемирно известной. И ты ее знаешь. Ее имя – Мария Казарес. – Он ненадолго замолчал. – На следующем перекрестке – налево. А сама-то ты кто? Из полиции? Из какого-нибудь спецподразделения? Или, может, частный детектив? Тебя, наверное, отец Майны нанял?
– Нет. Я журналист, – ответила Джини, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно тверже. – Расследую историю с исчезновением Майны.
– Ах, вот как? И смерть Кассандры тоже? Жаль, но так уж получилось. Видел, что пишут в газетах по этому поводу. Но Майна, конечно же, ничего не знает. – Он снова умолк на несколько секунд. – Журналистка, говоришь? И в какие газеты пишешь – американские?
– Иногда. Но живу в Лондоне. Работаю в британской газете. «Корреспондент» называется.
– А-а, ну как же, наслышаны. – Стару явно льстило такое знакомство. – Очень солидная газета, если не ошибаюсь. Вроде «Таймс», верно?
– Да. Можно сказать и так.
– Ого, так это же просто прекрасно! Здесь направо, а потом – прямо по основной. – Теперь в зеркале была отчетливо видна его белозубая улыбка. От этой улыбки у Джини стыла кровь в жилах. – Знаешь, каких-нибудь несколько минут назад, возле лифта, я ничего не мог понять. Карты ясно говорили мне: ожидай неожиданного. Кажется, я уже упоминал об этом. Но вместе с тем, судя по раскладу, меня ждало что-то хорошее… – Он опять нахмурился. – Сказать тебе правду, почему я не пристрелил тебя сразу? Я тогда малость соврал: это не имеет никакого отношения к тому, умеешь ты водить машину или нет. Я просто выжидал. Естественно, ты была для меня сюрпризом, однако поначалу не слишком приятным. Казалось, ты вот-вот пустишь все мои планы под откос. Но я верил картам и, как видишь, оказался прав. Да, твое появление было для меня полной неожиданностью, но оказалось именно тем, что мне сейчас нужнее всего. Это надо же, как повезло! Гляди-ка, все сошлось… Сбавь скорость. Поверни налево.
Джини едва удерживала руль – она была ни жива ни мертва от страха. На лбу ее выступил холодный пот. Оставалось только надеяться, что он не видит этого. Она по-прежнему чувствовала дуло пистолета у себя на затылке. Стар водил стволом вниз-вверх, будто лаская ее. Джини панически боялась пистолетов. В Боснии, да и не только там, она не раз своими глазами видела, что способно сделать современное оружие с человеческим телом. Проглотив шершавый комок, который вновь встал в горле, она постаралась придать своему голосу спокойствие.
– Чем же я могу тебе пригодиться? – поинтересовалась Джини.
– Чем? – удивленно переспросил он. – А сама разве не догадываешься? Тем, что можешь написать обо мне статью, в которой все объяснишь. Вот именно, объяснишь! Если хочешь, дам тебе эксклюзивный материал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Это определенно был Стар. Джини давно его поджидала, твердо зная, что если он в прошлом регулярно наведывался к Матильде Дюваль, то рано или поздно появится здесь снова. Она оказалась права, однако момент, выбранный им для посещения, не мог ее не удивить. Жюльет де Нерваль ранее по секрету поведала Роуленду, что за мадам Дюваль в пол-одиннадцатого утра приедет лимузин, который отвезет ее на показ коллекции Казарес, а потом доставит обратно домой. До половины одиннадцатого оставалось совсем немного времени.
Квартира Матильды Дюваль – об этом ей опять-таки было известно со слов Роуленда – располагалась на самом верху. Джини задрала голову и окинула быстрым взором ровный ряд окон, а потом снова перевела обеспокоенный взгляд на «Мерседес». То, что Стар столь спокойно бросил машину под запрещающим знаком, могло означать только одно: он не намеревался здесь надолго задерживаться. В душе шевельнулась тревога: мадам Дюваль, больная и старая женщина, жила одна. Потоптавшись немного в нерешительности, Джини в конце концов все же взбежала вверх по широким ступенькам.
Путь ей преградили массивные двери. Вглядевшись внимательно сквозь дверные стеклянные панели, она увидела обширный пустой вестибюль, облицованный мраморной плиткой, и клетку лифта. Как и в доме, где жила Элен, здесь не было никаких признаков того, что подъезд находится под охраной консьержки. Джини пришла в голову мысль о том, что в этом доме тоже проживают главным образом те, кому по карману содержать сразу несколько роскошных квартир. Значит, и тут, как в доме Элен, основная часть жилья пустует иногда по нескольку месяцев подряд. Она прижалась носом к стеклу. Сквозь красиво переплетенные прутья лифтовой клетки можно было различить толстые провода и противовесы. Значит, кабина находилась где-то на другом этаже. «На десятом», – сделала вывод Джини.
Она оглядела несколько рядов кнопок домофона на стене рядом с дверью и позвонила в две другие квартиры десятого этажа, однако ни из одной ответа не последовало. Джини решила проверить квартиры на нижних этажах. Шестая попытка оказалась удачной. Голос женщины, ответившей на звонок, звучал нетерпеливо. Усилив американский акцент и немилосердно коверкая свой французский, Джини объяснила, что остановилась здесь у друзей. Но вот беда, они дали ей ключи только от квартиры, а ключ от двери подъезда дать забыли.
– Oh, quelle betise – ces idiots… – В нескольких емких выражениях женщина излила досаду по поводу дурацкой ситуации, в которую ее втягивают в среднем по четыре раза в неделю. И все же, вняв слезным мольбам Джини, она сделала то, чего ни за что на свете не сделал бы ни один обитатель американского дома: нажала кнопку, открыв замок входной двери. Джини быстро проскользнула внутрь.
Подойдя к лифту, она, ощущая в душе неприятный холодок, посмотрела вверх. Стрелка индикатора, сообщавшего, на каком этаже находится кабина лифта, указывала на цифру «десять».
В этой ситуации у Джини было несколько вариантов действий: или просто ждать, или стучаться во все квартиры подряд, пока кто-нибудь не позволит ей воспользоваться телефоном, или тихо подняться по десятый этаж по лестнице.
Ей представилась старая беспомощная женщина – одна в своей квартире. Представился и Стар, недавно купивший с помощью Шанталь «серьезный» пистолет. Джини подошла к лестнице, но замерла, не успев поставить ногу на ступеньку. Лифт ожил: провода и противовесы пришли в движение. Стар спускался вниз.
«Ждать, – решила она. – Прикинусь здешней. Жительница дома стоит внизу, дожидаясь лифта. Что может быть естественнее?» Ждать надо было, чтобы увидеть, спустится ли он один.
Стар был не один. Рядом с ним, опираясь на его руку, стояла женщина, которую ни с кем нельзя было спутать. Это была Матильда Дюваль. Едва увидев старуху сквозь решетку клетки лифта, Джини почувствовала, как у нее защемило сердце от жалости и страха за это беспомощное существо. Матильда оказалась крохотной и еле стояла на ногах. Одета она была подчеркнуто аккуратно – в черный костюмчик, который вышел из моды, должно быть, лет сорок назад. Старческие руки в новых черных перчатках заметно дрожали. Джини не могла сказать наверняка, что является причиной этой дрожи – дряхлость или страх. В то время как Стар открывал дверь лифта, старуха подняла голову, и Джини застыла в напряженной позе. Она поняла, что Матильда Дюваль больна катарактой в тяжелой форме: ее мутно-голубые глаза были словно подернуты молочной пленкой. Они смотрели, как две матовые лампочки.
– Bonjour, madame, monsieur, – поздоровалась Джини, как только распахнулась дверь лифта. Она вежливо поклонилась старухе. Матильда Дюваль не ответила на приветствие, она даже не повернула головы. «Совсем слепая, – заключила Джини. – И глухая вдобавок».
Зато глаза Стара с первой же секунды настороженно впились в нее. Душу Джини терзали сомнения: говорить или молчать? Вмешаться сейчас или выждать?
Матильда Дюваль сама сделала вмешательство необходимым. Выходя из лифта, она споткнулась и едва не упала. Пальцы Стара цепко удержали ее за локоть. Он помог старой женщине обрести шаткое равновесие и постарался побыстрее вывести на ее улицу.
Сделав несколько шажков, старуха остановилась и прижала ладонь к груди.
– Un moment, Christophe, – услышала Джини ее одышливый шепот. – Tu marche trap vite pour moi… Souviens-toi, je suisvieille maintenant…
Однако Стар остался безучастным к старческой жалобе. У него было такое лицо, будто он волоком был готов вытащить Матильду из этого вестибюля. Чертыхнувшись сквозь зубы, Стар действительно потащил немощную женщину за руку. Джини не оставалось ничего иного, как вступиться за нее.
– Мадам Дюваль? – участливо склонилась она над старухой. – Vous etes malade? Je реuх vous aider? Un moment, monsieur…
Губы у Матильды Дюваль стали синими, ей было трудно дышать. Подняв глаза, Джини встретила немигающий взгляд Стара. Подавив в себе страх, она снова захлопотала вокруг больной старухи: тут, в подъезде, есть скамеечка; может, мадам Дюваль присядет ненадолго, отдышится?.. После недолгих размышлений Стар согласился. Он тоже заметил, как посинели губы Матильды, и вместе с Джини подвел ее к скамье. Джини опустилась на скамейку рядом со старухой, Стар отступил чуть в сторону.
Взяв холодные ладони мадам Дюваль в свои руки, Джини принялась сыпать предложениями о помощи. Она, как могла, тянула время. Может, доктора вызвать? И стоило ли вообще выводить мадам на улицу в такую погоду? Холод страшный, дождь того и гляди пойдет…
С помощью этих вопросов ей удалось выиграть ровно тридцать секунд. Стар по-прежнему не сводил глаз с ее лица.
– А ведь вы не француженка. Американка, правильно я угадал? – Он медленно полез в карман и вытащил небольшую коробочку с таблетками.
– А-а… Да-да, верно. – Джини бросила на него растерянный взгляд. – Я сначала не поняла, в чем дело, а тут вижу: ей же плохо совсем, губы посинели и…
– Вы живете здесь? – Вынимая из коробочки пилюлю, Стар, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Его голос был странно тих. Голос довольно приятный, но вместе с тем совершенно бесцветный, не запоминающийся – именно таким описывали его те, кто встречал этого человека до нее.
– Что? Ах, да-да, здесь…
Подобный ответ представлялся ей наиболее безопасным. Не станешь же говорить, что пришла к кому-то в гости, но тут же узнала мадам Дюваль. Стар, казалось, поверил ей. У нее отлегло от сердца.
– У нее ангина, – обыденно сообщил он. – Уж восемьдесят пять старушке. Но ничего, выпьет таблеточку, и все будет в порядке. Она кладет их под язык – просто чудо, а не лекарство. Вот увидите, через пару минут все будет в полном порядке.
С этими словами Стар протолкнул крохотную пилюльку в рот мадам Дюваль. На старческих губах появилась слабая улыбка благодарности. Матильда уставилась молочно-голубыми глазами куда-то вдаль, глядя мимо своего провожатого. Стар выпрямился.
– Покажите мне свой ключ, – потребовал он.
– Простите, не поняла… – Джини в смятении смотрела на него. Его лицо оставалось бесстрастным.
– Ключ, говорю. Если вы здесь живете, у вас должен быть ключ от квартиры, верно я говорю?
– Боже правый… – Джини поднялась со скамьи. – Да что же это такое? Естественно, у меня есть ключ. Я живу на шестом этаже. Да о чем мы вообще говорим? Нам нужно врача вызывать, срочно.
– Согласен, – ухмыльнулся молодой человек. – Так давайте же поднимемся в вашу квартиру и позвоним в «Скорую». Я вас провожу. Идет?
Джини почувствовала, как ею начинает овладевать панический страх. Хуже всего было то, что страх отражался на ее лице. Она сама чувствовала это.
Зато Стар окончательно восстановил уверенность в себе. С озабоченным видом он запустил руку в карман своего черного пиджака.
– Вот ведь дьявол, – мягко пожаловался он, – говорили мне карты: ожидай неожиданного. Так и сказали: сегодня утром. Не соврали на этот раз.
Стар был каким-то не от мира сего, и голос его звучал отстраненно, будто откуда-то издали. Пожав со вздохом плечами, он извлек из кармана пистолет. С выражением легкого неудовольствия он направил дуло на молодую женщину. Джини смотрела в черное отверстие, застывшее напротив ее груди на расстоянии метра.
– Пожалуйста, поймите… – пробормотала она. – Я ничего не понимаю. Я всего лишь хотела помочь мадам Дюваль…
Но Стар не слушал ее. Он морщил лоб, как видно, обдумывая следующий шаг.
– Машину водить умеешь? – не слишком учтиво поинтересовался он.
– Да, умею, но послушайте…
Джини запнулась на полуслове, сообразив, какую глупость только что сморозила, и Стар мгновенно заметил это по ее лицу. Он вообще отличался быстротой реакции.
– Да не бойся ты, – произнес он почти ласково. – Ты все правильно ответила. Вот если бы сказала, что не умеешь, пришлось бы пристрелить тебя прямо здесь. А мне это сейчас ни к чему. Грохот, грязь, суета… Это может нарушить мои планы. Вот видишь, буквально все приходится учитывать. Постоянно исхитряться надо, мозгами шевелить. Правильно я говорю? Но мне это не в тягость – я таким родился, все умею. А теперь пойдем-ка отсюда. На улице стоит «Мерседес». Не заперт. Сядешь за руль, а я с мадам Дюваль – на заднее сиденье.
Помедлив, Стар снова слегка наморщил лоб. В эту секунду он выглядел совершенно нормальным человеком, который, строя обычные планы на предстоящий день, неожиданно увидел какую-то мелкую помеху.
– Надеюсь, ты достаточно умна? – спросил он, снимая пистолет с предохранителя. Раздался сухой щелчок. Джини, не отрывая глаз от черного дула, с трудом проглотила вставший в горле комок.
– Во всяком случае, не безрассудна, если ты именно это имеешь в виду.
– То-то же. Смотри у меня, без глупостей. Поняла? Чтобы не вздумала заорать или смыться. Сейчас я дам тебе ключи, а ты заведешь машину и поедешь. Хорошо поедешь, без фокусов. В противном случае стреляю без промедления. И тогда мадам Дюваль больше не будет мучить хроническая ангина.
Старуха, кажется, расслышала собственное имя. Щеки ее чуть-чуть порозовели, и неожиданно она подняла голову. Посмотрев мутно-голубыми глазами на стоявших рядом людей, Матильда безмятежно улыбнулась. Джини помогла ей встать, и старуха, шаркая непослушными ногами по мраморному полу, забубнила что-то себе под нос. Лишь с большим трудом можно было разобрать ее слова о том, какой Кристоф хороший мальчик, какой заботливый, а главное, терпеливый…
Выйдя на тротуар, Джини посмотрела в обе стороны. Улица была совершенно пуста. У Джини мелко задрожали руки. Открыв дверцу, она в изумлении замерла, не решаясь сесть в машину. Взглянув на кожаную обивку и педали, Джини не могла сдержать испуганного возгласа. За ее спиной устраивались Стар и мадам Дюваль. Старуха вытащила свои четки. Джини, не смевшая оглянуться, поняла это, услышав мерное постукивание деревянных бусинок. Во рту у нее пересохло от страха.
Сев наконец в машину, она уже не сомневалась: бурые липкие подтеки на сиденье водителя и вязкая лужа внизу, под педалями, в которой скользили ноги, были не чем иным, как кровью.
– Ага, кровь, – радостно подтвердил кошмарную догадку Стар, наклонившийся к ней с заднего сиденья. Одновременно ей в шею уперлось дуло пистолета. – Угадай, сколько людей я замочил за сегодняшнее утро. Не мучайся, сам скажу: троих. Третьим был этот шофер. Это его кровью залито сиденье, а тело его лежит в багажнике. Но ты об этом не думай. Заводись – и вперед. Доедешь до конца бульвара, а там – направо.
Ей пришла в голову мысль «залить» двигатель. Пусть захлебнется карбюратор. Выжав педаль газа до самого пола, она повернула ключ в замке зажигания. Стар злорадно засмеялся:
– Не получится. С «Мерседесом» такие штучки не проходят. Ты на «Мерседесе» каталась хоть раз? Отличная машина. У моего папы все самое лучшее. «Мерседесы». «Роллс-Ройсы». Таких, как этот, у него четыре штуки. Что, не знала?
Двигатель мягко заурчал. Кое-как поборов в душе ужас, Джини тронулась с места и поехала вдоль бульвара. Сзади продолжали постукивать четки.
– Она не за тебя молится. И не за меня, – пояснил Стар таким тоном, словно болтал с хорошей знакомой. – Она молится за мою мать. Моя мать мертва. Скоропостижно скончалась в понедельник, во второй половине дня. Таблеточки маленькие, но если принять их слишком много за один раз, может и такое случиться. Короче говоря, перебрала их моя мама. Во всяком случае, так утверждает Матильда. Писала мне письмо и выпила сразу три пилюльки, что было, конечно же, довольно глупо с ее стороны. Так и не дописала своего письма. Повалилась на пол. В конвульсиях задергалась. Матильда говорит, она не сразу умерла. Не слишком приятное было зрелище. Но я думаю, смерть редко бывает приятной.
Джини не ответила и этим, судя по всему, рассердила его. Посмотрев в зеркало заднего вида, она заметила, как он насупился.
– Моя мать была очень известной женщиной, – упрямо продолжил Стар. – Всемирно известной. И ты ее знаешь. Ее имя – Мария Казарес. – Он ненадолго замолчал. – На следующем перекрестке – налево. А сама-то ты кто? Из полиции? Из какого-нибудь спецподразделения? Или, может, частный детектив? Тебя, наверное, отец Майны нанял?
– Нет. Я журналист, – ответила Джини, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно тверже. – Расследую историю с исчезновением Майны.
– Ах, вот как? И смерть Кассандры тоже? Жаль, но так уж получилось. Видел, что пишут в газетах по этому поводу. Но Майна, конечно же, ничего не знает. – Он снова умолк на несколько секунд. – Журналистка, говоришь? И в какие газеты пишешь – американские?
– Иногда. Но живу в Лондоне. Работаю в британской газете. «Корреспондент» называется.
– А-а, ну как же, наслышаны. – Стару явно льстило такое знакомство. – Очень солидная газета, если не ошибаюсь. Вроде «Таймс», верно?
– Да. Можно сказать и так.
– Ого, так это же просто прекрасно! Здесь направо, а потом – прямо по основной. – Теперь в зеркале была отчетливо видна его белозубая улыбка. От этой улыбки у Джини стыла кровь в жилах. – Знаешь, каких-нибудь несколько минут назад, возле лифта, я ничего не мог понять. Карты ясно говорили мне: ожидай неожиданного. Кажется, я уже упоминал об этом. Но вместе с тем, судя по раскладу, меня ждало что-то хорошее… – Он опять нахмурился. – Сказать тебе правду, почему я не пристрелил тебя сразу? Я тогда малость соврал: это не имеет никакого отношения к тому, умеешь ты водить машину или нет. Я просто выжидал. Естественно, ты была для меня сюрпризом, однако поначалу не слишком приятным. Казалось, ты вот-вот пустишь все мои планы под откос. Но я верил картам и, как видишь, оказался прав. Да, твое появление было для меня полной неожиданностью, но оказалось именно тем, что мне сейчас нужнее всего. Это надо же, как повезло! Гляди-ка, все сошлось… Сбавь скорость. Поверни налево.
Джини едва удерживала руль – она была ни жива ни мертва от страха. На лбу ее выступил холодный пот. Оставалось только надеяться, что он не видит этого. Она по-прежнему чувствовала дуло пистолета у себя на затылке. Стар водил стволом вниз-вверх, будто лаская ее. Джини панически боялась пистолетов. В Боснии, да и не только там, она не раз своими глазами видела, что способно сделать современное оружие с человеческим телом. Проглотив шершавый комок, который вновь встал в горле, она постаралась придать своему голосу спокойствие.
– Чем же я могу тебе пригодиться? – поинтересовалась Джини.
– Чем? – удивленно переспросил он. – А сама разве не догадываешься? Тем, что можешь написать обо мне статью, в которой все объяснишь. Вот именно, объяснишь! Если хочешь, дам тебе эксклюзивный материал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71