– Моя сестра играет на фортепиано, – похвастался Джефферсон.
– О, здорово, – хлопнула в ладоши тетя Шарлотта. – У нас в гостиной есть рояль, правда, Лютер?
– Возможно, он расстроен и грязный, но очень хороший, – сказал он. – Мама Шарлотты обычно играла после обеда, – Лютер пристально посмотрел на меня. – Но кто-то должен опекать вас, ребята, не так ли? Они не приедут за вами?
Я посмотрела на Гейвина и отрицательно покачала головой.
– Они не знают, что мы здесь, – объяснила я.
– Вы сбежали, да?
Мне не пришлось отвечать, он понял по выражению наших лиц.
– Пожалуйста, позвольте нам остаться у вас ненадолго, Лютер. Мы не причиним вам беспокойства, – попросила я.
– Да, сэр, не причиним, – подтвердил Гейвин. – Я буду рад помочь вам в работе по дому и на ферме, – добавил он.
– Ты когда-нибудь этим занимался? – спросил Лютер.
– Немного.
– Ну, нам надо собрать сено в стога, собрать урожай, накормить свиней и кур, нарубить дров. Дайка посмотреть на твои ладони, – он наклонился, схватил Гейвина за запястья и повернул ладонями вверх. Затем он показал для сравнения свою ладонь. – Смотри – это мозоли. Они появляются из-за работы на ферме.
– Я не боюсь мозолей, – гордо сказал Гейвин. Лютер кивнул и, улыбнувшись, отошел.
– Мы живем тем, что выращиваем здесь.
– Я тоже хочу помочь, – воскликнул Джефферсон.
Шарлотта засмеялась.
– Его можно научить собирать яйца, – предложила она.
Джефферсон просиял.
– И я могу помочь в работе по дому, – сказала я. Даже при тусклом освещении я видела, что дом требует уборки долгой и тщательной. – Мы не будем в тягость, – пообещала я.
– Конечно, нет, дорогая, – улыбнулась Шарлотта. – Они могут остаться, правда, Лютер?
– Полагаю, что да. Хотя бы на некоторое время.
– Знаете что, – Шарлотта снова хлопнула в ладоши, – как только ты поешь, ты сможешь попробовать сыграть на рояле.
– Они устали, Шарлотта. Им надо лечь спать, – напомнил Лютер.
– Ну немножечко, – захныкала она, как ребенок. – Ты же сможешь немножко поиграть, правда, дорогая?
– Да, – ответила я.
Попив чая и съев булочки с вареньем, оказавшиеся вполне вкусными, мы последовали за Шарлоттой в гостиную, она вела Джефферсона за руку. Я была рада, что он так быстро с ней подружился и больше ничего не боится.
Гостиная была самой поразительной комнатой из всех. Шарлотта перекрасила стены: одна стена была желтой, другая – голубой, третья – зеленой, а четвертая – ярко-розовой. Вместо картин Шарлотта развесила по стенам старую одежду. Ботинки и туфли были привязаны к пуговицам брюк и юбок. В углу была целая выставка украшений. Она раскрасила ножки стульев и столов в четыре цвета, как и стены. То здесь, то там на полу и даже на окнах виднелись кляксы краски. Мы с Гейвином замерли, открыв рот от неожиданности.
– Шарлотта хотела сделать эту комнату комнатой радости, – объяснил Лютер.
– Эмили обычно не разрешала сюда часто заходить, – сказала Шарлотта. – Она боялась, что мы устроим здесь беспорядок, – добавила она со смехом, который больше был похож на икоту.
Джефферсон волчком вертелся, оглядываясь, широко и восторженно улыбаясь.
– Можно, я то же самое сделаю в своей комнате? – спросил он.
– Конечно, – кивнула Шарлотта. – Завтра мы подыщем тебе комнату и возьмем краски.
– Не знаю, сможет ли он, тетя Шарлотта, – засомневалась я.
– Конечно, сможет, дорогая. Он же маленький мальчик, а маленькие мальчики должны делать то, что им полагается. Правда, Лютер?
– Я не против, – сказал он. – Если бы Эмили была здесь, она бы не перенесла этого.
Как он, наверное, ненавидел ее, подумала я.
– А теперь сядем и послушаем, что нам сыграет Кристи, – Шарлотта взяла Джефферсона за руку и повела к дивану.
Гейвин улыбнулся.
– Отрабатывай свой ужин, – прошептал он и сел рядом с Шарлоттой и Джефферсоном. Лютер встал в дверях.
Я подошла к роялю. Шарлотта пожалела его и оставила естественный цвет, она даже не разрисовала стул. Он был пыльный, но когда я пробежала пальцами по клавиатуре, то была удивлена, что он еще настроен.
– Ты можешь сыграть «С днем рождения?» – спросила Шарлотта – Мне уже давно никто не играл эту песенку.
– Да. – Я заиграла.
К моему удивлению, Лютер вдруг запел, а когда я доиграла до места, где поется имя именинника, он пророкотал:
– Дорогая Шарлотта, с днем рождения!
Она засмеялась и захлопала в ладоши, и я заметила, с какой любовью смотрит на нее Лютер. Я заиграла «Колыбельную» Брамса, и глаза Джефферсона начали закрываться. Шарлотта обняла его, и он положил голову на ее мягкое плечо. Когда я закончила, он крепко спал. Я кивнула в его сторону, и Шарлотта, округлив глаза, шепнула:
– Тсс.
Гейвин взял Джефферсона на руки и понес его наверх. Шарлотта последовала за нами.
– Я достану одну из чистых ночных рубашек Лютера для него, – сказала она и поспешила.
Я сняла с Джефферсона ботинки, носки, и Гейвин помог раздеть его. Он так устал, что его веки едва приоткрылись, когда мы его раздевали. Шарлотта принесла фланелевую ночную рубашку. Она была слишком велика Джефферсону, но я решила, что в ней ему будет тепло и уютно. Мы одели его и уложили в кровать.
– Я могу дать тебе одну из своих ночных сорочек, – предложила Шарлотта, но я решила, что ничего не случится, если я буду спать в своем белье.
– Ну, тогда я тоже пошла спать. Завтра у меня будет трудный день. Так много нужно всего сделать, а времени так мало, как любила говорить Эмили. В этом она была права. Иногда Эмили была права, хотя Лютер терпеть не может, когда я это говорю, – прошептала она. – Спокойной ночи, ребятки. Укройтесь получше и смотрите, чтобы вас не покусали клопы, – добавила она и засмеялась. Мы проводили ее взглядом.
Сначала я пошла в ванную, а затем свернулась калачиком в кровати и погасила керосиновую лампу. В комнате было совершенно темно, только нежный свет звезд проникал через окно. Я прислушалась. Гейвин вернулся в комнату к Джефферсону. Мгновение спустя в смежную дверь вежливо постучали.
– Да?
– У тебя все в порядке?
– Ага.
– Можно, я войду, чтобы пожелать тебе спокойной ночи?
– Конечно, Гейвин, – сказала я.
Он приоткрыл дверь. В его и Джефферсона комнате все еще горела лампа, и я смогла отчетливо разглядеть Гейвина. Он был в одном белье. Гейвин подошел к моей кровати и опустился на колени так, что оказался перед моим лицом.
– Здесь Забавно, правда? Я имею в виду Шарлотту и все такое, но здесь как в другом мире.
– Да, но я все равно рада. Я ненавижу тот мир.
Гейвин понимающе кивнул.
– Но ты же знаешь, что мы не сможем остаться здесь навсегда.
– Да, но мне бы хотелось остаться здесь подольше. Здесь не так уж и плохо. Мы им поможем. Это будет здорово. Мы можем представить, что это наше поместье.
– Ты хочешь сказать, мы будем как владельцы?
– Да, – сказала я. Он рассмеялся.
– Джефферсон, кажется, счастлив. Все в порядке. Пусть все идет как есть. Спокойной ночи, – прошептал он.
– Спокойной ночи, Гейвин. Я так рада, что ты пришел к нам на помощь и теперь с нами.
– Я не мог не сделать этого, – он наклонился и поцеловал меня в щеку. – Спокойной ночи, Кристи.
Я повернулась к нему так, что его губы встретились с моими. Он провел ладонью по моим волосам и встал.
Как только он направился к себе в комнату, я заметила тень, мелькнувшую слева от меня в окне.
– Гейвин! – крикнула я, и он повернулся.
– Что?
– Кто-то только что смотрел в мое окно.
– Что? – Он подошел к окну и посмотрел. – Я никого не вижу. – Он открыл окно пошире и выглянул.
– Гейвин?
– Тсс, – сказал он и прислушался.
– Что там?
– Мне послышались шаги по крыше, но думаю, это всего лишь ветер. Уверен, там ничего нет. Просто тень.
– Сегодня нет Луны и не может быть теней, Гейвин.
– Тогда это, наверное, твое воображение… и все эти истории про Эмили на метле. Ты испугалась? С тобой все в порядке?
Я посмотрела на окно. Уверена, я что-то видела, но не хотела портить нашу первую ночь здесь.
– Да, все в порядке.
– Спокойной ночи, еще раз, – пожелал он и направился в комнату.
– Гейвин.
– Да?
– Не закрывай плотно дверь.
– Хорошо.
После его ухода я лежала, открыв глаза, поглядывая на окно. Я больше не видела ни теней, ни голов. Мои глаза закрылись, и я уснула.
Но иногда, среди ночи, я просыпалась от явного ощущения, что кто-то наблюдает за мной, что он даже находится в комнате!
В Зазеркалье
Несмотря на нашу усталость, утром нас разбудила тетя Шарлотта, которая распевала в коридоре.
– Просыпайтесь, вставайте, сони, давайте вставайте, вылезайте из своих постелей!
Затем послышался ее смех, а через секунду, когда я открыла глаза, увидела Джефферсона, выглядывающего из полуоткрытой двери между комнатами. Край ночной рубашки Лютера волочился по полу за ним, когда он, быстро вбежав в мою комнату, прыгнул на кровать ко мне.
– Проснись, Кристи. Проснись, – тряс меня за руку. – Гейвин не хочет вставать, – пожаловался Джефферсон.
Я застонала, затем потерла глаза и приподнялась на локтях. Солнечный свет заливал комнату, в его лучах пылинки казались крошечными алмазами, летающими в воздухе.
– У нас впереди длинный день, Джефферсон, – объяснила ему я. – Мы еще не отдохнули.
– А я отдохнул, – объявил он. – Я хочу позавтракать и пойти рисовать вместе с тетей Шарлоттой. Она нас зовет. Идем, – он снова потянул меня за руку.
– Хорошо, хорошо.
Я глубоко вздохнула и посмотрела в окно, вспоминая свои ночные страхи.
– Иди, умойся, и я помогу тебе одеться, – сказала я.
Он приподнял рубашку Лютера до щиколоток и поспешил в ванну, сверкая пятками. Только я надела блузку и юбку, как в мою дверь вежливо постучали. Повернувшись, я увидела Гейвина, который уже поднялся и оделся.
– Знаешь, сейчас всего половина седьмого утра, – пожаловался он и зевнул. – Как ты? Ночные кошмары не донимали больше?
– Это были не кошмары, Гейвин. Кто-то действительно заглядывал в окно этой ночью. Кто-то был здесь. Думаю, он возвращался после того, как мы уснули.
– Хорошо, хорошо, – улыбнулся он, похлопав себя по животу. – Знаешь, я проголодался. Интересно, что у них на завтрак?
В комнату ворвался Джефферсон. Он был совершенно бодр и даже попытался причесаться. Я помогла ему одеться, пока Гейвин умывался, а затем я тоже умылась и кое-как привела себя в порядок. Запах жареного мяса быстро проник в коридор и на лестницу. Когда мы вошли на кухню, Лютер уже доедал свой завтрак. Шарлотта была одета в свое очередное платье, расшитое пуговицами различных цветов. На каждом плече было пришито по огромному розовому банту.
– Доброе утро. Хорошо выспались? – спросила она. – Здесь прошлой ночью был Песочный человек. Я слышала, как он ходил по дому, а вы?
– А, вот кто это был, – сказал с улыбкой Гейвин. Его глаза озорно блеснули. Он ждал, что я расскажу о той тени в окне.
– Я не слышал никакого Песочного человечка, – удивился Джефферсон.
– Это потому, что уже спал, и он посыпал тебе на глаза песок сновидений, – объяснила Шарлотта. – Ну, рассаживайтесь. Мы сначала должны хорошо позавтракать, а затем займемся делами, правда, Лютер?
Лютер хмыкнул, залпом выпил свой кофе и встал из-за стола.
– Я собираюсь во двор, – сказал он и посмотрел на Гейвина, – в сарай.
– Я приду туда сразу же после завтрака, – пообещал Гейвин.
Лютер кивнул и вышел.
– Все будут яичницу с беконом? – спросила Шарлотта. – Я поджарила глазунью только с одной стороны, и теперь она походит на забавную рожицу.
– Пахнет замечательно, тетя Шарлотта, – заметила я. – Вам помочь?
– А все готово уже. Садитесь, и я буду обслуживать вас так же, как я это делала для папы и Эмили много лет назад.
Тетя Шарлотта накрыла на стол, села и рассказывала, пока мы ели, о своей жизни, когда она была маленькой.
– После смерти папы Эмили превратилась в мисс Босси Науф, все изменилось, – печально проговорила она. – У нас больше не было таких завтраков. Эмили заставила нас продавать большую часть яиц в бакалейную лавку в Апленд Стейшн.
– А старуха Катлер? – поинтересовалась я. – Ваша старшая сестра, Лилиан?
– О, – выражение ее лица стало странно задумчивым. – Она жила далеко и вышла замуж, когда я была совсем маленькой, – быстро сказала она, – и я редко ее видела, но Эмили всегда на нее жаловалась. Эмили всегда на всех жаловалась, – прошептала она, как будто Эмили была в соседней комнате и могла услышать. Затем хлопнула в ладоши и улыбнулась. – Сначала я покажу Джефферсону краски и кисти, а потом мы поднимемся на чердак, и вы сможете подобрать себе одежду, хорошо? Правда, это мило?
– Тетя Шарлотта, – сказала я и огляделась. Кругом была посуда с присохшей к ней остатками еды и, казалось, она стоит так более недели, если не месяца. Окна были в пятнах, грязи и пыли изнутри и снаружи. – Я помогу вам прибраться в доме.
– Славненько, славненько, славненько, – проговорила она и засмеялась. – Мы замечательно проведем время, так же, как это было в детстве, и у нас была рыжая охотничья собака, которую звали Кейси Леди, она тыкалась носом в мое лицо каждое утро, когда будила меня.
Гейвин посмотрел на меня и улыбнулся. Тетя Шарлотта так и осталась в душе маленькой девочкой, но это не смущало ее. Я чувствовала себя в безопасности и защищенной, будто была в волшебном круге. Словно мне в самом деле удалось уйти от проклятия Катлеров.
После завтрака Гейвин отправился помочь Лютеру, а Шарлотта отвела Джефферсона в свою импровизированную студию, чтобы дать ему кисти и краски. Я же занялась уборкой кухни. Закончив уборку, я пошла погулять по дому. Пройдя полкоридора, я остановилась, так как мне показалось, что кто-то стоит у меня за спиной. Но когда я оглянулась, никого не было. Только… занавес раскачивался.
– Кто здесь? – позвала я.
Но никто не ответил и ничто не шевельнулось. У меня мурашки побежали по спине, и я поспешила к Шарлотте и Джефферсону. По пути я обнаружила, что Шарлотта раскрашивала увядшие цветы, делая их даже ярче – розовыми и белыми, красными и желтыми, а летом расставляла их повсюду в вазах. Казалось, она старается перенести радугу в этот когда-то мрачный и скучный мир.
Я нашла Шарлотту и Джефферсона в маленькой комнатке возле библиотеки. Когда я заглянула, Шарлотта отвлеклась от вышивки и улыбнулась. Джефферсон был занят покраской стен и мебели. Его щеки уже были измазаны, а руки до локтей – в краске.
– Мы тут веселимся, – сказала Шарлотта, и ее лицо озарилось радостью, а потом она быстро добавила. – Маленькие мальчики всегда приводят себя в такой вид.
– Вы правы, тетя Шарлотта. А вы не могли бы показать мне ту комнату, где жила моя мама и где я родилась?
– О, да, да, да. Это нехорошая комната. Я тоже там один раз побывала.
– Нехорошая комната?
– Ты поймешь.
Она повела меня наверх.
Когда я увидела комнату, то сразу поняла, почему она так называлась. Она походила на тюремную камеру. Это была маленькая комната с узкой кроватью напротив стены слева. У кровати не было спинки, на железной сетке лежал только матрас. Рядом стояла пустая тумбочка с керосиновой лампой. Было видно, что ею уже давно не пользовались, так как там поселились пауки. Стены были темно-серыми, и в комнате не было ни окон, ни зеркал. Справа – маленькая дверь в ванную, в которой все заржавело и сгнило. Оглядывая эту ужасную комнату, я ощутила тот страх и печаль, какие, наверное, испытывала моя мама, когда ее заперли и вынудили родить в этой лачуге. Какой одинокой, должно быть, она себя чувствовала, и как иногда ей было здесь страшно. Без солнечного света, свежего воздуха, глядя на эти тоскливые цвета, она наверняка чувствовала себя узницей.
– Вы правильно ее называете нехорошей комнатой, тетя Шарлотта, – сказала я. А потом вспомнила о том, что она рассказала раньше. – За что вас здесь держали?
– Я тоже плохо вела себя. И в моем животе рос ребенок.
– Ребенок? Что с ним случилось? Это была девочка или мальчик? – спросила я.
– Мальчик. Эмили сказала, что дьявол забрал его к себе. У ребенка была дьявольская отметина сзади на шее, вот здесь, – сказала она, показав на себя.
– Дьявольская отметина?
– Ага, – она многозначительно кивнула. – Она походила на копыто. А Эмили сказала, что у него также скоро вырастет хвост.
– Но это же глупости, тетя Шарлотта. Но на самом деле не было никакого ребенка, правда.
– Нет, был. Я покажу тебе, где он жил, пока он оставался здесь, – печально добавила она.
Я проследовала за ней назад по коридору. Когда мы шли, я не могла отделаться от ощущения, что кто-то преследует нас, но каждый раз, когда я оглядывалась, то никого не обнаруживала. Не из-за того ли это, что дом такой большой и наполнен тенями?
Шарлотта остановилась и открыла дверь в ту комнату, которая, по-видимому, когда-то была детской. В центре стояла колыбель, в которой лежала кукла, укрытая выцветшим голубым одеялом до подбородка. Меня бросило в дрожь. Был ли на самом деле у тети Шарлотты ребенок, или это работа ее наивного воображения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40