– Отличный парень, но не твой тип.– Кто, Руперт? Нет, сейчас уже нет. Но тогда он был именно то, что нужно, – такой нефранцуз. И это было сто лет назад, Фрэнк. Нам вместе было весело. Все равно что быть замужем за братом.– А секс?На Фрэнке сегодня костюм, с черной рубашкой и черным галстуком. На любом другом такое сочетание выглядело бы нелепо – как попытка сойти за крутого типа из фильма Гая Ричи. Но Фрэнк в этом обличье выглядит чудно – этакий симпатичный плохиш. Суровый, если не улыбается.– Да, секс у нас был, – серьезно говорю я, – милый и веселый секс. Знаешь, так бывает, когда тебе легко с человеком и ты его не стесняешься. Мы смеялись до упаду, чудили – называли свои гениталии дурацкими именами.– Да, – вздыхает Фрэнк, – знаю, но у меня давно такого не было. А жаль.Ага! Значит, у него были не только бабочки-однодневки. Наверное, этот вздох относится к матери его ребенка. Может, хотя бы изредка о ней вспоминает. Или все же совсем забыл?– Тебе никогда не кажется, что у тебя слишком много секса? У меня в прошлом, конечно, были времена, когда я меняла мужчин как перчатки, но количество женщин, перебывавших в твоей постели, меня просто ужасает. Это даже вредно.– Почему?– Во-первых, отнимает массу сил.– У меня сил хватает, – ухмыляется Фрэнк. – Еще мартини? Не увлекайся им, а то завтра будет плохо.– Да, пожалуйста. Необыкновенно вкусно, да? И не волнуйся за меня. Я тебя запросто перепью, вот увидишь.Фрэнк поднимает одну бровь, затем подзывает официанта.– Может, ты все время ищешь?– Возможно.– И кого же? Идеальную жену?– Похотливую самку, – улыбается Фрэнк, поднимая бокал. – Будем здоровы.– Будем.– Я бы даже сказал, жутко похотливую самку, – уточняет Фрэнк.– А что такое “похотливая самка”? Как это понять? Мне, да и всему женскому населению, было бы интересно знать, что мужчины подразумевают под этими словами.– Это сложно объяснить, – разочаровывает меня Фрэнк. – Некоторых женщин можно назвать похотливыми самками, а некоторых – нет.– Но почему? Толком можешь сказать?– Видишь ли, – говорит Фрэнк, зажигая сигарету, – все дело в том, что эти похотливые самки, они просто не могут по-другому.– В смысле?– Ну, они похотливы по своей натуре. Такая женщина не пытается быть похотливой, потому что она такая от природы. Нельзя быть на людях чинной дамой, а в постели вдруг обернуться похотливой самкой. Это будет притворство.Принесли вторую порцию мартини.– Что ты подразумеваешь под словом “похотливая”? Это та, у которой такой вид, будто она минуту назад занималась сексом, а теперь сидит перед тобой и думает, как бы и тебя в постель затащить?– Иногда, но не обязательно.– Так что? Как Памела Андерсон?– Да. Ты смотрела то видео с ней?– Нет.– Вот она точно похотливая самка. И дело не в том, как она выглядит. Дело в ее, хм... энтузиазме. То есть женщина может быть очень изощренной в сексе, но при этом не быть похотливой самкой. Все дело в отношении.– Выходит, если ты делаешь кому-то минет с нескрываемым удовольствием, то ты – похотливая самка?– Возможно.– Ничего толком не можешь объяснить, – недовольно вздыхаю я.– Извини, – пожимает он плечами, странно улыбаясь. – Но ведь это совсем не важно.– Полная чушь! – восклицаю я. – Очень даже важно, иначе ты бы не искал ее с таким упорством и меня не раздирало бы любопытство. Так что давай, Фрэнк, выкладывай. Приведи мне примеры. Кого можно назвать похотливой? Как насчет тех голубых трусиков, что приходили к тебе пару недель назад? Она из них?– Кто, эта птичка-невеличка? Да нет.– А как насчет блондинки, которая ввалилась в ванную, когда я принимала душ, та, что была до крикуньи? Помнишь? Она такая?– А, та, – улыбается Фрэнк. – Да, она такая.– А еще кто?– Не думаю, что ты с ними знакома.– А ты можешь сразу определить, какая женщина окажется в постели похотливой самкой? Среди тех, кто здесь сейчас сидит, есть такие?– Ты серьезно?– Абсолютно.– Ладно. Тогда пересаживайся вот сюда, рядом со мной, а то шею себе свернешь.Я перебираюсь со стула на обитую кожей скамью.– Нельзя быть уверенным на все сто процентов, – говорит Фрэнк. – Поэтому у меня в постели и оказались Алые Трусики. Но можно предполагать.– Голубые Трусики.– Что?– На ней были голубые, а не алые трусики.– Неважно.– Ты мерзкий тип, – по-дружески сообщаю ему я. – Ну да ладно. Кто? Показывай.В баре, где мы сидим, собрался обычный контингент: модный молодняк и люди постарше, одетые, как и мы с Фрэнком, в черное. В правом дальнем углу за круглым столом скучилась компания девушек, которые не очень вписываются в общую картину бара, хотя явно стараются сойти за “своих”. У них юные, свежие лица, и, несмотря на обилие косметики, стильную одежду и взрослые прически, они более гармонично смотрелись бы на солнечной полянке, резвясь с пони и собачками.– Ну, ни одна из них явно не подходит под твое определение. Это даже мне понятно, – говорю я.– Где?– Тот большой стол в правом углу. Компания деревенских девчушек. Девичник из Хэмп-шира.– Та, что в середине, в бледно-розовом, – говорит Фрэнк.Обзор мне закрывает чья-то голова, поэтому я не сразу могу ее разглядеть.– Эта блондинка? Не может быть. Девушка напомнила мне Крессиду: такая же откормленная, розовощекая, у нее плотная округлая грудь и доброе лицо. Больше похожа на доярку.– Она похожа на доярку.– Она – похотливая самка, – отвечает он, – слово даю.– Но у нее такой целомудренный вид! Нет, я ничего не понимаю. Ты говорил, что такие штучки обычно выглядят вызывающе, словно напрашиваются на секс.– Нет, Стелла, это ты так сказала. И ты права отчасти. Некоторые могут выглядеть вызывающе, а некоторые – нет. Иногда те, что с виду сама невинность, и оказываются самыми ужасными развратницами. А иногда нет. Видишь вон ту женщину в черном платье? – он показывает на тощую спичку, с сильно подведенными глазами. На ней слишком короткое для ее возраста платье. – Она тоже.– Не понимаю, – повторяю я. Жутко становится от того, как точно он может угадать столь интимные черты в совершенно незнакомых женщинах. Бах, бах, бах – та, та, и эта. С этой не стоит связываться. Вот так, легко и быстро. По-мужски грубо. Этому трудно противостоять.– По ним видно, что они любят секс, – объясняет Фрэнк.– Откуда ты знаешь? Ведь никто не пытается специально показать своим видом, что секс ему противен. Хотя, как я заметила, на дальних шотландских островах есть такие личности. Но все остальные...– По ним видно, что они сами тебе отсосут, и просить не надо. Причем сделают это с удовольствием.– То есть тебе не придется наклонять им голову вниз, в этом смысле? – хихикаю я.– Точно.– Ну у тебя и лексикон: “отсосать”. А еще оделся как джентльмен.– А я парень простой – что на уме, то и на языке, – отвечает он, и мы оба смеемся.– Твое определение похотливой самки больше подходит для порножурнала, – говорю я некоторое время спустя. – По-твоему, это женщины, которые напрашиваются на секс, и стоит им только прикоснуться к твоему члену, как они тут же кончают от счастья. Наверное, считаешь, что женщины без мужика просто жить не могут. Ты прямо как эти бедные извращенцы, что пишут порнушку в Интернете. “Возьми меня, – умоляла она, – о, возьми меня, я истекаю влагой от желания почувствовать в себе твой огромный, великолепный, шика-а-а-рный член”. Вот какой ты, Фрэнк.– Наверное, я тебе неправильно объяснил. – Мое обвинение он даже и не думает отрицать. – Все не так просто, хотя отчасти ты права – в этом есть элемент чисто мужской фантазии.– А я?Фрэнк поднимает бровь и отпивает мартини. И чего он все время на меня брови поднимает?– Нет, Фрэнк, серьезно. Если бы ты сидел с приятелем, а я прошла мимо, что бы ты про меня сказал?– Я закажу тебе кофе. Эти коктейли очень крепкие, а сейчас еще только девять часов.– Ты мне что, в папочки заделался?– Да. – Он хватает официантку, в буквальном смысле хватает ее за фартук – и заказывает мне кофе, а себе (ха!) еще один мартини.– Господи, – иронизирую я. – Ты провинциал до мозга костей, просто мужлан. “Мне тройной виски, а для дамы – сок, пожалуйста”. Это уже слишком.– Не хочу, чтобы тебя вырвало на мои туфли, – резко отвечает он.Я раздраженно вздыхаю.– Итак, что бы ты сказал про меня?– Я думаю, ты та еще штучка, но не знаю, можно ли тебя назвать похотливой, – говорит Фрэнк, все еще оглядывая зал.– Спасибо и на этом. – Я откидываюсь назад и тоже оглядываю зал, но не слишком пристально. Небольшая лекция Фрэнка о мужских предубеждениях смутила меня.– Фрэнк, ты один такой или все мужчины ведут себя так?– Все, и не только мужчины.– Я – нет. По крайней мере, не так, как ты. И Руперт тоже, наверное, нет, и Доминик. Не так грубо. Разве ты никогда не думаешь про себя: “У этой красивые глаза, а у этой – симпатичная мордашка”?– Бывало пару раз.– Пару раз? Когда?– Давненько уже.Вот, опять мы вернулись к жене, подруге или кем там она ему приходилась. Точно. И даже несмотря на то что я пьяна и мне жутко любопытно, я не решаюсь задать вопрос. Просто не могу. Вместо этого говорю:– Я разочарована в мужчинах. Ты все так жестоко обрисовал.– Прости, Стелла. Ты ведь сама просила научить тебя секретам флирта. Пойдем. Тут близко, прогуляемся пешком.Вечеринка, на которую мы отправились, оказалась приемом в честь открытия очередной новой галереи. Как и следовало ожидать, галерея представляла собой огромное белое пространство, заставленное смешными инсталляциями гигантских насекомых из латекса, помещенных в стеклянные кубы. Когда мы входим, в зале стоит дикий шум: гул голосов, громкое дребезжание музыки, от которой у меня тут же начинается мигрень. Канапе все черные; черная икра уложена пирамидками на небольших печенюшках с чернилами кальмара; черный хлеб, намазанный каким-то черным маслом, и с ломтиками черных трюфелей; тарталетки с черешней в шоколаде. Черешня вкусная. Из напитков – коктейли с кофейным ликером.– Да уж, назад в прошлое, – говорю я Фрэнку, пока он тащит меня сквозь толпу, обняв за талию. – Для полноты картины не хватает только Доминика.– Мы тут ненадолго, – роняет Фрэнк, когда на него, визжа от восторга, накидывается классической красоты блондинка.Я отступаю на несколько шагов, изображая интерес к паре латексных уховерток (большие опрокинутые фигуры, обозванные “Инсектицид”). Оторвав от них взгляд, я, к своему великому удивлению, замечаю, что Фрэнк разговаривает уже с брюнеткой. У нее под платьем такой “поднимающий” бюстгальтер, что грудь неестественно бугрится прямо под подбородком. Я пытаюсь встретиться взглядом с Фрэнком, но тщетно, поэтому какое-то время брожу в одиночестве. Естественно, на такой вечеринке нет ни единого шанса избежать встречи с друзьями Доминика. Здесь я насчитала шестерых, включая одного женатика, что набросился на меня за ланчем несколько месяцев назад. Он пришел сюда с супругой, и она не в восторге от нашей встречи. “Дорогая, твой муж отвратителен. И если ты рада, что у тебя есть хоть такой мужик, это еще не значит, что все незамужние женщины Лондона спят и видят, как бы поскорее затащить твоего уродца в постель. Он лысый. У него большое брюхо. Кроме того, я знаю, что у него премерзко воняет изо рта. Так что расслабься и не смотри на меня как на врага народа. А это чудовище можешь оставить себе”. Вот что я хотела бы ей сказать, но...– Привет, Сара. Рада тебя видеть, – чирикаю я.– Помнишь Стеллу? – спрашивает муженек. – Она раньше была с Домиником.– Да, – отвечает Сара без лишнего энтузиазма, демонстративно пытаясь обхватить благоверного за безразмерную талию.– Мы с ними как-то ездили в Прагу на выходные, помнишь? – продолжает муж.– Что-то не припоминаю, – нахально врет Сара, поглаживая его круглую щеку и не сводя с меня глаз.– Неважно, – улыбаюсь я. Да что с ними со всеми, с этими женщинами? Почему они все думают, что при первой же возможности я накинусь на их уродливых мужей и изнасилую не сходя с места? – Приятно было снова встретиться. Мне нужно найти своего друга, – невнятно бормочу я, отчаливая от них.– Надеюсь, она поняла намек, – шипит Сара за моей спиной. – Поверить не могу, что она пыталась и тебя соблазнить.– Просто она очень одинока, – говорит он громко.Ну и наглец, учитывая, что это он пригласил меня на ланч и он накинулся на меня. Мужчины такие жалкие, думаю я, гневно шагая по залу, да и женщины тоже. Всегда готовы переложить ответственность со своего мужика на другую женщину. Черт возьми. И все же теперь, когда у меня появилась светская жизнь, я стала более цивилизованной. Еще три месяца назад я бы повернулась и высказала Саре все, что о ней думаю. Но сейчас я направляюсь в дальний конец зала, где не так людно, и, к своему изумлению, сталкиваюсь нос к носу с тем, кто устроил весь этот ужасный музыкальный шум. Великолепный Янгста, в ослепительно желтом спортивном костюме, весь в золотых цепях.– Ой, – говорю я. – Надо же. Привет. Я – Стелла, мы с вами на днях познакомились...– Да, да, помню, – отвечает Янгста.– Вы тут играете?– Верняк. – Он указывает на несколько вертушек, за которыми в данный момент орудует мини-версия Янгсты, тоже в спортивном костюме. – Я собирался вам звякнуть. – При этих словах он мизинцем и большим пальцем правой руки изображает телефонную трубку.– Позвоните, – улыбаюсь я. – Буду рада.– Тусанемся, а? Поужинаем там, то, се?– Легко.– Мне пора к декам, – извиняется он. – А какие планы на сегодня попозжей?– Вообще-то я тут с другом. Думаю, мы потом куда-нибудь еще пойдем.– Я с полуночи диджею в Кингз-Кросс, – говорит он, вручая мне пару контрамарок. – Если хотите, заваливайте.– Хорошо. Если не приду, то созвонимся.– Стопудово, – обещает Янгста, кивая по-собачьи. – Верняк. Заметано.Я пробираюсь в другой конец комнаты мимо всех бывших друзей (вслед то и дело слышу: “Смотри, Стелла, бывшая жена Доминика”), ищу Фрэнка и нахожу его в компании отца моего ребенка. Невероятно, сам Доминик тут как тут. Держится словно король вечера, хоть и немного помят. На секунду мне становится грустно, что мой мир так тесен, но потом я впадаю в ярость. Почему он не сказал, что приезжает? Что, трудно было позвонить? А как же Хани? Она и так редко видится с отцом. А вдруг нас бы не оказалось в городе?– Черт возьми, ты почему не в Токио? – говорю я, как только мне удается пробиться к нему сквозь небольшую толпу.– Стелла! – Он отрывается от своей свиты. – Я прилетел всего пару часов назад. Парень, что открыл галерею, – мой старый друг. Как Хани?– Прекрасно, хорошеет с каждым днем.– Я тут ненадолго по делам. Не возражаешь, если в выходные приду ее повидать, когда высплюсь?– Ты мог бы меня предупредить. Позвонить. Нас могло не быть в городе. Конечно, приходи. Она обрадуется. Ты слишком редко ее навещаешь.– Пожалуй, приду прямо завтра. Ну как дела, Стелла? Выглядишь потрясающе. Фрэнк сказал, что ты здесь. Кстати, если говорить об отсутствующих отцах... – добавляет он вполголоса, – все нормально?– Отлично. А как ты? – Меня очень волнует один вопрос, но я не могу сейчас спросить своего бывшего, хрюкала ли я во время оргазма.– Как обычно. Токио – прекрасный город. Вдохновляет меня. Кстати, когда я был здесь в прошлый раз, я не знакомил тебя с Кейко?– Знакомил, мимоходом.– Она сейчас в отеле, отсыпается, но завтра я бы мог взять ее с собой.– Конечно, приводи.– Ладно, мне пора. Тебя подвезти? Я с шофером.– Нет, мы с Фрэнком сегодня развлекаемся.– Вы с ним...О нет, только не это.– Нет, Доминик.– Хорошо. Он тебе не пара, Стелла. Я его хорошо знаю, даже слишком хорошо, – смеется он. Все-таки есть у Доминика одна очень неприятная черта. – Он, конечно, молодец. Но я не представляю тебя в компании деревенского парня за кружкой темного эля.Я кидаю на бывшего недобрый взгляд, но он его игнорирует.– Кроме того, – никак не угомонится Доминик, – он не слишком разборчив в связях. И надежным его тоже не назовешь. Ты ведь помнишь, у него есть...– Да, – прерываю я его. – Я знаю.– Хорошо, – повторяет Доминик. – Не забывай.Фрэнк проталкивается к нам.– Не говори ему, что я тебе сказал, ладно? – шепчет Доминик. – Знаешь, информация о клиенте... все-таки – это профессиональная тайна. И вообще, по-моему, с ним эту тему лучше не затрагивать.– Спасибо за заботу.– Всегда пожалуйста, – говорит непробиваемый Доминик. – Слушай, я позвоню тебе утром. Может, вместе сходим пообедать куда-нибудь. Рад тебя видеть.– Я тоже. Созвонимся завтра. Доминик уходит.– Хватит? – шепчет Фрэнк мне на ухо.Я вижу, что это заметила женщина со вздыбленной грудью, и вижу, что ей это не нравится.– Да, пошли отсюда. Куда мы теперь и кормят ли там? Я проголодалась.– Ты что, ничего не ела?– Нет, только пару тарталеток с черешней. Не потому что невкусно, просто от всего остального у меня бы зубы почернели. Какой умник догадался подавать на приеме такие закуски?– Я бы и сам не прочь что-нибудь съесть. Как насчет карри? Тут за углом Брик-лейн.– Фрэнк, ты гений. Пошли. Он смотрит на свои часы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23