Вообще-то на столике лежало меню — ассортимент в нем никогда не менялся, — но вам, как правило, подавали те блюда, которые считала нужным предложить Энни и которые желал приготовить Винни. Здесь так было заведено, и спорить было бесполезно.
— Bene , — удовлетворенно согласился Пол, словно он сам выбрал названные Энни блюда. — Рад видеть тебя, Дэйвид.
Я поднял бокал. Наши отношения с Полом имели, как говорится, “давнюю историю”. Пол обычно предупреждал меня, если кому-то из моих клиентов грозили неприятности — например, один мой клиент, известный комик, выступавший в телевизионных шоу, не мог расплатиться с букмекером; другой клиент, ведущий программы на радио в Майами, несколько недель подряд не платил ростовщику, хотя за это его уже свешивали вниз головой с балкона его квартиры под крышей небоскреба на Рони-плаза; еще один клиент, певец, так зазнался, что “позабыл про свои корни” и отклонил просьбу выступить в казино в Лас-Вегасе… В таких случаях Пол приглашал меня поужинать с ним и во время трапезы ненавязчиво просил растолковать моему клиенту, чтобы он “исправил свою оплошность”, пока, как он любил выражаться, “ситуация не вышла из-под контроля” или в дело не вмешались “люди, с которыми незачем связываться”.
И знаете, я был благодарен ему за такие предупреждения. Я вовсе не хотел, чтобы моих клиентов убивали или сажали в тюрьму. Мои ответные услуги были сравнительно незначительными. Обычно Пол просил посодействовать, чтобы в его клубы наведывался кто-нибудь из знаменитых актеров или певцов, иногда просил помочь протолкнуть в прессе какую-нибудь информацию о его деятельности.
Мы ели салат из даров моря — вкуснее я не ел ни в одном ресторане Нью-Йорка — и болтали о театре. Нам подали телячьи котлеты и перец в кисло-сладкой подливе. О деле Палермо заговорил, когда мы уже пили кофе под звуки самбуки.
— Знаешь, — начал он, — может, твоим друзьям, братьям Кеннеди, уже хватит давить на Хоффу? Это так, дружеское предложение.
Я удивленно посмотрел на него. Хоффа имел друзей в Чикаго и Лас-Вегасе. У нью-йоркских гангстеров, насколько мне было известно, другие интересы.
— Хоффа, по сути дела, отказался помочь расследованию, — объяснил я. — Он сам во всем виноват. Я думал, с этим все согласились.
Пол пожал плечами. В его темных глазах, похожих на глаза оленихи, застыла безграничная печаль.
— Согласиться-то согласились, но все же люди обеспокоены. Нехорошо, что газетчики пронюхали о его ребенке от любовницы.
— Согласен. И Джек тоже. Но никто в этом не виноват Историю Хоффы выболтал один слишком рьяный молодой адвокат из министерства юстиции. Такое иногда случается.
— Да, конечно. Однако Хоффа воспринимает все это очень близко к сердцу, хотя почему — непонятно: его жена и так все знает о любовнице. Они с Сильвией были подругами. Ты не поверишь, одно время они даже жили все вместе в одном доме — Хоффа, его жена, любовница и их ребенок… — Он вздохнул. — Везет же парню. Моя жена убила бы меня. Да и любовница, скорее всего, тоже.
Пол покачал головой.
— Скажу тебе честно, Дэйвид. Хоффа горит желанием отомстить. Грозился нанять человека, чтобы убить Бобби Кеннеди, и даже сенатора. — Он наклонился ко мне через стол. Я почувствовал на своем лице его дыхание: от него пахло чесноком. — Мне позвонили из Тусона, — прошептал он благоговейно; таким тоном мог бы объявить епископ о том, что ему позвонил из Рима Его Святейшество.
— Из Тусона?
— От мистера Б. — Так Пол называл отошедшего от дел “главного босса”.
— Меня удивляет, что его могли заинтересовать неприятности Хоффы. Разве это, скажем так, входит в его юрисдикцию?
Пол обиделся.
— Хоть мистер Б. и живет сейчас в Тусоне, это отнюдь не означает, что он не интересуется делами. Он в курсе событий, Дэйвид. И в последнее время ему не очень нравится то, что ему сообщают. — Пол взял предложенную ему сигару и стал ее раскуривать. — Мистер Б., — продолжал он, попыхивая сигарой, — считает себя старым и мудрым государственным мужем. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? Он не указывает членам Комитета, что они должны делать, но, если ему кажется, что у них возникли трудности, он обязательно поможет им советом, поделится своим опытом.
— И что же конкретно беспокоит его в данном случае? — спросил я.
— Сказать по правде, Дэйвид, — начал объяснять Пол, — у нас возникли большие проблемы. И нам совершенно ни к чему вся эта суета вокруг Хоффы. — По лицу Палермо я понял, что мы наконец-то подобрались к тому делу, ради которого он пригласил меня на ужин. — Вот скажи мне, как могло случиться, что правительство Соединенных Штатов позволило этому бородатому прихвостню коммунистов Кастро прибрать к рукам Кубу! Что же мы — держава второго сорта, что ли! Мистер Б. говорил мне, что, если бы президентом сейчас был Гарри Трумэн, этого ни в коем случае не случилось бы. И он в чем-то прав. Мы послали бы туда морскую пехоту, черт побери. И, раз Батиста оказался не в состоянии утихомирить свой народ, мы заменили бы его другим парнем, который все сделал бы как надо. Верно я говорю?
Я кивнул. Американцы тогда были очень озабочены тем, что власть на Кубе захватил Кастро. Джека это тоже беспокоило, однако он надеялся, что Кастро станет проводить либеральные реформы и будет с симпатией относиться к США. Я же склонялся к тому, что в этом вопросе скорее правы мистер Б. и его друзья, поскольку о положении дел на Кубе им было известно гораздо больше, чем кому бы то ни было, и они заранее предсказывали то, что там произошло.
— Вы понесли большие убытки? — спросил я.
— Большие. Одни казино чего стоят. Мы их потеряли, а вместе с ними потеряли и миллиарды долларов. — Он зажег спичку и тут же задул ее. — Это настоящая катастрофа. Зря Айк не бросил атомную бомбу на этого педераста Кастро, пока тот еще сидел в Сьерра-Маэстра.
Пол опять покачал головой, должно быть, осуждая политиков и генералов за проявленную ими нерешительность. Никто как-то не думал о том, что свержение Батисты обернулось огромными убытками для мафии. В Гаване у мафии были вложены огромные капиталы; казино, отели, курорты, проституция и наркотики приносили ей миллионные доходы, гораздо больше, чем Лас-Вегас. Придя к власти, Кастро первым делом приказал американским мафиози свернуть свою деятельность на Кубе и даже посадил в тюрьму Санто Траффиканте. Для мафии это было равносильно аресту посла Соединенных Штатов.
— Честно говоря, — продолжал он, — самое ужасное во всем этом то, что теперь центр тяжести переместился в Лас-Вегас. Раньше у нас были казино в Гаване и в Лас-Вегасе. Теперь они остались только в Лас-Вегасе, и в результате Хоффа приобретает значительный вес. — Он посмотрел на меня вопрошающим взглядом. — Как ты думаешь, почему?
— Потому что казино в Лас-Вегасе строились на деньги Пенсионного фонда профсоюза водителей. — Моу объяснил мне это еще много лет назад.
Палермо одобрительно кивнул.
— Я всегда говорил, что ты умный парень. Я так и сказал об этом на днях мистеру Б.
Я не очень обрадовался, услышав, что Пол говорил обо мне с мистером Б.
— Вряд ли я смогу тут чем-нибудь помочь вам, — сказал я. — Да и Джек тоже, честно говоря. Во всяком случае, сначала он должен стать президентом.
— Да, мы понимаем, Дэйвид. Но, допустим, он станет президентом — в этом случае он должен проводить жесткую политику в отношении Кубы. Я имею в виду очень жесткую политику — чтобы убрать Кастро. Тогда у него появится много друзей. Влиятельных друзей. — Он многозначительно посмотрел на меня. — И благодарных .
— Понимаю.
— И вот еще что. Люди, о которых я говорю, знают Кубу — хорошо знают Кубу, Дэйвид, не то что эти чертовы дилетанты с дипломами лучших университетов, которые работают в ЦРУ. Мои люди, если им поручить, все что угодно могут провернуть на Кубе — такое, что другим и не снилось. Никто из нынешнего правительства не желает нас слушать, а зря. Ты передай сенатору, что, если он по-настоящему возьмется за Кастро, он может полностью рассчитывать на нашу поддержку. Если он будет помогать нам, то и мы всегда поможем ему, ясно?
— Я передам ему это, Пол.
— Вот и замечательно. — Пол попросил счет, и я решил было, что он обговорил со мной все, что хотел. Однако он еще ближе придвинулся ко мне. — Что касается Хоффы, все просят только об одном — не сажать его в тюрьму. Это единственное, что вселяет в него дикий ужас. Он боится, что его там изнасилуют. — Пол хохотнул. — Нам нужен этот сукин сын, поэтому мы принимаем так близко к сердцу его заботы. Кроме того, если его приговорят, последствия могут быть самые непредсказуемые. То есть, разумеется, сенатор должен исполнять свой долг, но передай ему, чтобы он не позволял Бобби очень уж злить Хоффу. К примеру, пусть не трогает любовницу Хоффы. Сенатору, наверное, ведь тоже не понравится, если всем вдруг станет известно о его любовных связях?
Я посмотрел на него, стараясь выразить своим взглядом, что оскорблен в своих лучших чувствах и не могу поверить в то, что он говорит.
— О каких связях?
Пол вытащил толстую пачку денег и расплатился.
— Да будет тебе, Дэйвид, ты же знаешь, о чем идет речь, и нам тоже известно все. И ничего в этом страшного нет. Главное, запомни, что Хоффа , очевидно, тоже все знает. Вот об этом сенатор не должен забывать.
Мы встали из-за стола. Пол стал прощаться со своими друзьями, одним пожимая руки, других обнимая, а гангстеров старшего поколения целуя в щеку. Мы долго прощались с супругами Рао, которые выглянули из жаркой кухни, затем вышли на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух; чесночный запах и сигарный дым растворились в соленом влажном воздухе, поднимавшемся от Ист-Ривер.
— Хоффа — это бешеная собака, — произнес Палермо. — Видал я таких на своем веку. Их надо или убивать, или вообще не трогать.
— Я передам твои слова сенатору.
Возле нас остановился автомобиль Пола — “кадиллак” с затемненными стеклами. Моя машина ждала меня на другой стороне улицы.
— Это не мои слова. Это слова мистера Б. Мистер Б. имеет полное представление об общей картине. И Хоффа занимает в ней отнюдь не центральное место. Однако сделать что-нибудь нужно, иначе кто-то может пострадать.
Пол сел в машину.
— Доброй ночи, Дэйвид, — попрощался он, закрывая дверцу. — Приятных сновидений.
Я рассказал Джеку о встрече с Палермо. Он довольно спокойно отреагировал на то, что мафия готова убить Фиделя Кастро, если он того пожелает. Впрочем, меня это не удивило. Джек был реалистом, и шокировать его могла только некомпетентность. По блеску в его глазах я понял, что предложение Палермо его заинтересовало, и сразу пожалел, что сказал ему об этом.
Мы беседовали с ним в “Карлайле”. Джек лежал в постели, на коленях у него стоял поднос с завтраком. Джек приехал в Нью-Йорк, чтобы выступить с речью. Он уже объездил несколько городов, и Нью-Йорк был конечным пунктом его турне. После съезда Джек стал необычайно популярен, гораздо популярнее, чем все другие лидеры демократической партии. Люди с удовольствием шли на его выступления. У него появился целый штат помощников, которые разрабатывали график его выступлений, а также новый мозговой трест, состоявший из представителей интеллигенции либерального толка и профессоров вузов, которые перешли в его лагерь от Стивенсона.
Поначалу отношения Джека с “интеллектуалами”, как он называл своих новых помощников с учеными степенями, были несколько напряженными, поскольку в ходе борьбы за пост вице-президента эти люди жестко критиковали самого Джека и его отца. Но очень скоро это сотрудничество принесло свои плоды: содержание и стиль речей Джека заметно улучшились; в “Нью-Йорк таймс” под именем Джека печатались блестящие статьи, написанные живым, остроумным языком; повысился общий интеллектуальный уровень его окружения. Само собой разумеется, членов этого “клуба профессоров”, как с нескрываемым презрением отзывался о них Бобби, не представляли старику Кеннеди и не приглашали на совещания, где обсуждалась стратегия борьбы за пост президента, чтобы не оскорблять их политическую невинность. Новому мозговому тресту Джека незачем было знать, что их кандидат в сговоре с главарями мафии, или слышать о том, какие сделки заключает его отец с лидерами организаций демократической партии по всей стране.
Мне бросилось в глаза, что простыни на кровати были просто изжеваны — даже человек, который спит очень беспокойно, не смог бы измять их до такой степени; наволочки были измазаны губной помадой. В комнате чувствовался знакомый запах духов “Шанель № 5”. “Значит, — догадался я, — недавно здесь была Мэрилин”.
Я налил себе кофе из кофейника, который стоял на подносе. Джек рассказывал мне о своих планах. Бобби решил помогать ему, приняв на себя общее руководство избирательной кампанией, и его бурная энергия, жажда победы любой ценой и абсолютная преданность Джеку сыграли важную роль. Старик Кеннеди старался не привлекать к себе внимания, хотя ему это было не по душе; Джо понимал, что, чем меньше он будет находиться в поле зрения широкой общественности, тем лучше.
Джек много ездил по стране, перелетая из города в город на новом самолете “Каролина”, который приобрел для семьи посол — еще один полезный вклад со стороны Джо. Во время этих поездок Джек все больше укреплялся во мнении, что в отношении Фиделя Кастро необходимо проводить жесткую политику. Общаясь со своими избирателями, он начинал понимать, что простые американцы оценивают внешнюю политику правительства страны совсем не так, как интеллигенция и профессора университетов. А поскольку Джек намеревался завоевать голоса и тех и других, он требовал, чтобы ему готовили выступления с учетом конкретной аудитории.
— Твои друзья-итальяшки правильно оценивают Кастро, — сказал он мне. — Надо отдать им должное. У Айка трясутся коленки. Он — старый человек. Он уже не может быть президентом.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда доживешь до его лет, Джек.
— О Боже, я не собираюсь доживать до его лет. Ты говоришь, они все еще обеспокоены из-за Хоффы?
— Он им нравится не больше, чем тебе, но в данном случае он их основной капитал, и поэтому им приходится защищать его. Единственное, о чем они просят — не сажать его в тюрьму.
— Я не могу этого обещать. Бобби очень хочет посадить его.
— Ты же говорил, что попросил Бобби умерить свой пыл.
Джек был раздражен. Должно быть, Бобби не так-то легко было уговорить, а может, Джек и не пытался сделать этого.
— Отступать — не в его характере, — ответил Джек. — Но теперь Бобби будет руководить проведением избирательной кампании, а значит, будет очень занят. Я постараюсь, чтобы у него не оставалось времени думать о Хоффе. А тем временем, может быть, все уладится… Посмотрим.
Я считал, что Джек по своему обыкновению несколько легковесно относится к этому вопросу.
— Джек, — настойчиво проговорил я, — прошу тебя, отнесись к этому серьезно .
Должно быть, по моему тону он понял, что я прав.
— Я все понимаю, — нетерпеливо произнес он. — Я позабочусь об этом, Дэйвид. Обещаю тебе.
Конечно, сегодня мне ясно: я должен был сказать Джеку, что выхожу из игры, особенно когда увидел, как он отвел глаза, произнеся эти слова. Я понял: он не станет серьезно препятствовать Бобби. Но, как и сам Джек, в те дни я был охвачен лихорадкой президентской кампании, хотя главным действующим лицом был не я. На фоне борьбы за президентский пост недовольство Джимми Хоффы и мафии казалось несущественной проблемой, одной из бесчисленных маленьких неувязок, которые тут же удастся устранить, как только Джек окажется в Белом доме.
— Что еще они говорили? — спросил он.
— Они намекнули, что знают о твоих “любовных связях”, как выразился Пол Палермо, — ответил я.
Джек откинул голову назад и расхохотался.
— Бог мой! — выговорил он. — Ты, должно быть, шутишь!
Я покачал головой.
— Пол сказал, им известны все твои связи, и намекнул, что Хоффа, вероятно, тоже в курсе.
— О Боже, да кто же о них не знает ! В Нью-Йорке и Вашингтоне не найдется ни одного журналиста, кто не знал бы о моей личной жизни, но мы же с тобой прекрасно понимаем, что писать об этом никто не станет.
— Ну, я в этом не совсем уверен. Конечно, обо всех твоих любовных связях писать не станут, но вот о Мэрилин могут и написать. Соблазн слишком велик.
— Ты постоянно говоришь о Мэрилин, Дэйвид. Интересно, к чему бы это… И потом, о моих отношениях с Мэрилин знают очень немногие — ты, Питер, да еще кое-кто, — люди, которые не станут об этом болтать.
— Мне не понравилось то, что сказал по этому поводу Пол, — вернее, то, как он это сказал, Джек. Честно говоря, мне показалось, он знает гораздо больше, чем говорит
— Он упомянул ее имя?
— Нет.
— Ну вот видишь. Откуда он может знать? Мы ведем себя достаточно осторожно.
Я хотел было напомнить ему, что совместное проживание с Мэрилин в пансионате “Кол-Нива” в Тахо вряд ли можно расценивать как осторожный шаг с его стороны, но промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Bene , — удовлетворенно согласился Пол, словно он сам выбрал названные Энни блюда. — Рад видеть тебя, Дэйвид.
Я поднял бокал. Наши отношения с Полом имели, как говорится, “давнюю историю”. Пол обычно предупреждал меня, если кому-то из моих клиентов грозили неприятности — например, один мой клиент, известный комик, выступавший в телевизионных шоу, не мог расплатиться с букмекером; другой клиент, ведущий программы на радио в Майами, несколько недель подряд не платил ростовщику, хотя за это его уже свешивали вниз головой с балкона его квартиры под крышей небоскреба на Рони-плаза; еще один клиент, певец, так зазнался, что “позабыл про свои корни” и отклонил просьбу выступить в казино в Лас-Вегасе… В таких случаях Пол приглашал меня поужинать с ним и во время трапезы ненавязчиво просил растолковать моему клиенту, чтобы он “исправил свою оплошность”, пока, как он любил выражаться, “ситуация не вышла из-под контроля” или в дело не вмешались “люди, с которыми незачем связываться”.
И знаете, я был благодарен ему за такие предупреждения. Я вовсе не хотел, чтобы моих клиентов убивали или сажали в тюрьму. Мои ответные услуги были сравнительно незначительными. Обычно Пол просил посодействовать, чтобы в его клубы наведывался кто-нибудь из знаменитых актеров или певцов, иногда просил помочь протолкнуть в прессе какую-нибудь информацию о его деятельности.
Мы ели салат из даров моря — вкуснее я не ел ни в одном ресторане Нью-Йорка — и болтали о театре. Нам подали телячьи котлеты и перец в кисло-сладкой подливе. О деле Палермо заговорил, когда мы уже пили кофе под звуки самбуки.
— Знаешь, — начал он, — может, твоим друзьям, братьям Кеннеди, уже хватит давить на Хоффу? Это так, дружеское предложение.
Я удивленно посмотрел на него. Хоффа имел друзей в Чикаго и Лас-Вегасе. У нью-йоркских гангстеров, насколько мне было известно, другие интересы.
— Хоффа, по сути дела, отказался помочь расследованию, — объяснил я. — Он сам во всем виноват. Я думал, с этим все согласились.
Пол пожал плечами. В его темных глазах, похожих на глаза оленихи, застыла безграничная печаль.
— Согласиться-то согласились, но все же люди обеспокоены. Нехорошо, что газетчики пронюхали о его ребенке от любовницы.
— Согласен. И Джек тоже. Но никто в этом не виноват Историю Хоффы выболтал один слишком рьяный молодой адвокат из министерства юстиции. Такое иногда случается.
— Да, конечно. Однако Хоффа воспринимает все это очень близко к сердцу, хотя почему — непонятно: его жена и так все знает о любовнице. Они с Сильвией были подругами. Ты не поверишь, одно время они даже жили все вместе в одном доме — Хоффа, его жена, любовница и их ребенок… — Он вздохнул. — Везет же парню. Моя жена убила бы меня. Да и любовница, скорее всего, тоже.
Пол покачал головой.
— Скажу тебе честно, Дэйвид. Хоффа горит желанием отомстить. Грозился нанять человека, чтобы убить Бобби Кеннеди, и даже сенатора. — Он наклонился ко мне через стол. Я почувствовал на своем лице его дыхание: от него пахло чесноком. — Мне позвонили из Тусона, — прошептал он благоговейно; таким тоном мог бы объявить епископ о том, что ему позвонил из Рима Его Святейшество.
— Из Тусона?
— От мистера Б. — Так Пол называл отошедшего от дел “главного босса”.
— Меня удивляет, что его могли заинтересовать неприятности Хоффы. Разве это, скажем так, входит в его юрисдикцию?
Пол обиделся.
— Хоть мистер Б. и живет сейчас в Тусоне, это отнюдь не означает, что он не интересуется делами. Он в курсе событий, Дэйвид. И в последнее время ему не очень нравится то, что ему сообщают. — Пол взял предложенную ему сигару и стал ее раскуривать. — Мистер Б., — продолжал он, попыхивая сигарой, — считает себя старым и мудрым государственным мужем. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? Он не указывает членам Комитета, что они должны делать, но, если ему кажется, что у них возникли трудности, он обязательно поможет им советом, поделится своим опытом.
— И что же конкретно беспокоит его в данном случае? — спросил я.
— Сказать по правде, Дэйвид, — начал объяснять Пол, — у нас возникли большие проблемы. И нам совершенно ни к чему вся эта суета вокруг Хоффы. — По лицу Палермо я понял, что мы наконец-то подобрались к тому делу, ради которого он пригласил меня на ужин. — Вот скажи мне, как могло случиться, что правительство Соединенных Штатов позволило этому бородатому прихвостню коммунистов Кастро прибрать к рукам Кубу! Что же мы — держава второго сорта, что ли! Мистер Б. говорил мне, что, если бы президентом сейчас был Гарри Трумэн, этого ни в коем случае не случилось бы. И он в чем-то прав. Мы послали бы туда морскую пехоту, черт побери. И, раз Батиста оказался не в состоянии утихомирить свой народ, мы заменили бы его другим парнем, который все сделал бы как надо. Верно я говорю?
Я кивнул. Американцы тогда были очень озабочены тем, что власть на Кубе захватил Кастро. Джека это тоже беспокоило, однако он надеялся, что Кастро станет проводить либеральные реформы и будет с симпатией относиться к США. Я же склонялся к тому, что в этом вопросе скорее правы мистер Б. и его друзья, поскольку о положении дел на Кубе им было известно гораздо больше, чем кому бы то ни было, и они заранее предсказывали то, что там произошло.
— Вы понесли большие убытки? — спросил я.
— Большие. Одни казино чего стоят. Мы их потеряли, а вместе с ними потеряли и миллиарды долларов. — Он зажег спичку и тут же задул ее. — Это настоящая катастрофа. Зря Айк не бросил атомную бомбу на этого педераста Кастро, пока тот еще сидел в Сьерра-Маэстра.
Пол опять покачал головой, должно быть, осуждая политиков и генералов за проявленную ими нерешительность. Никто как-то не думал о том, что свержение Батисты обернулось огромными убытками для мафии. В Гаване у мафии были вложены огромные капиталы; казино, отели, курорты, проституция и наркотики приносили ей миллионные доходы, гораздо больше, чем Лас-Вегас. Придя к власти, Кастро первым делом приказал американским мафиози свернуть свою деятельность на Кубе и даже посадил в тюрьму Санто Траффиканте. Для мафии это было равносильно аресту посла Соединенных Штатов.
— Честно говоря, — продолжал он, — самое ужасное во всем этом то, что теперь центр тяжести переместился в Лас-Вегас. Раньше у нас были казино в Гаване и в Лас-Вегасе. Теперь они остались только в Лас-Вегасе, и в результате Хоффа приобретает значительный вес. — Он посмотрел на меня вопрошающим взглядом. — Как ты думаешь, почему?
— Потому что казино в Лас-Вегасе строились на деньги Пенсионного фонда профсоюза водителей. — Моу объяснил мне это еще много лет назад.
Палермо одобрительно кивнул.
— Я всегда говорил, что ты умный парень. Я так и сказал об этом на днях мистеру Б.
Я не очень обрадовался, услышав, что Пол говорил обо мне с мистером Б.
— Вряд ли я смогу тут чем-нибудь помочь вам, — сказал я. — Да и Джек тоже, честно говоря. Во всяком случае, сначала он должен стать президентом.
— Да, мы понимаем, Дэйвид. Но, допустим, он станет президентом — в этом случае он должен проводить жесткую политику в отношении Кубы. Я имею в виду очень жесткую политику — чтобы убрать Кастро. Тогда у него появится много друзей. Влиятельных друзей. — Он многозначительно посмотрел на меня. — И благодарных .
— Понимаю.
— И вот еще что. Люди, о которых я говорю, знают Кубу — хорошо знают Кубу, Дэйвид, не то что эти чертовы дилетанты с дипломами лучших университетов, которые работают в ЦРУ. Мои люди, если им поручить, все что угодно могут провернуть на Кубе — такое, что другим и не снилось. Никто из нынешнего правительства не желает нас слушать, а зря. Ты передай сенатору, что, если он по-настоящему возьмется за Кастро, он может полностью рассчитывать на нашу поддержку. Если он будет помогать нам, то и мы всегда поможем ему, ясно?
— Я передам ему это, Пол.
— Вот и замечательно. — Пол попросил счет, и я решил было, что он обговорил со мной все, что хотел. Однако он еще ближе придвинулся ко мне. — Что касается Хоффы, все просят только об одном — не сажать его в тюрьму. Это единственное, что вселяет в него дикий ужас. Он боится, что его там изнасилуют. — Пол хохотнул. — Нам нужен этот сукин сын, поэтому мы принимаем так близко к сердцу его заботы. Кроме того, если его приговорят, последствия могут быть самые непредсказуемые. То есть, разумеется, сенатор должен исполнять свой долг, но передай ему, чтобы он не позволял Бобби очень уж злить Хоффу. К примеру, пусть не трогает любовницу Хоффы. Сенатору, наверное, ведь тоже не понравится, если всем вдруг станет известно о его любовных связях?
Я посмотрел на него, стараясь выразить своим взглядом, что оскорблен в своих лучших чувствах и не могу поверить в то, что он говорит.
— О каких связях?
Пол вытащил толстую пачку денег и расплатился.
— Да будет тебе, Дэйвид, ты же знаешь, о чем идет речь, и нам тоже известно все. И ничего в этом страшного нет. Главное, запомни, что Хоффа , очевидно, тоже все знает. Вот об этом сенатор не должен забывать.
Мы встали из-за стола. Пол стал прощаться со своими друзьями, одним пожимая руки, других обнимая, а гангстеров старшего поколения целуя в щеку. Мы долго прощались с супругами Рао, которые выглянули из жаркой кухни, затем вышли на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух; чесночный запах и сигарный дым растворились в соленом влажном воздухе, поднимавшемся от Ист-Ривер.
— Хоффа — это бешеная собака, — произнес Палермо. — Видал я таких на своем веку. Их надо или убивать, или вообще не трогать.
— Я передам твои слова сенатору.
Возле нас остановился автомобиль Пола — “кадиллак” с затемненными стеклами. Моя машина ждала меня на другой стороне улицы.
— Это не мои слова. Это слова мистера Б. Мистер Б. имеет полное представление об общей картине. И Хоффа занимает в ней отнюдь не центральное место. Однако сделать что-нибудь нужно, иначе кто-то может пострадать.
Пол сел в машину.
— Доброй ночи, Дэйвид, — попрощался он, закрывая дверцу. — Приятных сновидений.
Я рассказал Джеку о встрече с Палермо. Он довольно спокойно отреагировал на то, что мафия готова убить Фиделя Кастро, если он того пожелает. Впрочем, меня это не удивило. Джек был реалистом, и шокировать его могла только некомпетентность. По блеску в его глазах я понял, что предложение Палермо его заинтересовало, и сразу пожалел, что сказал ему об этом.
Мы беседовали с ним в “Карлайле”. Джек лежал в постели, на коленях у него стоял поднос с завтраком. Джек приехал в Нью-Йорк, чтобы выступить с речью. Он уже объездил несколько городов, и Нью-Йорк был конечным пунктом его турне. После съезда Джек стал необычайно популярен, гораздо популярнее, чем все другие лидеры демократической партии. Люди с удовольствием шли на его выступления. У него появился целый штат помощников, которые разрабатывали график его выступлений, а также новый мозговой трест, состоявший из представителей интеллигенции либерального толка и профессоров вузов, которые перешли в его лагерь от Стивенсона.
Поначалу отношения Джека с “интеллектуалами”, как он называл своих новых помощников с учеными степенями, были несколько напряженными, поскольку в ходе борьбы за пост вице-президента эти люди жестко критиковали самого Джека и его отца. Но очень скоро это сотрудничество принесло свои плоды: содержание и стиль речей Джека заметно улучшились; в “Нью-Йорк таймс” под именем Джека печатались блестящие статьи, написанные живым, остроумным языком; повысился общий интеллектуальный уровень его окружения. Само собой разумеется, членов этого “клуба профессоров”, как с нескрываемым презрением отзывался о них Бобби, не представляли старику Кеннеди и не приглашали на совещания, где обсуждалась стратегия борьбы за пост президента, чтобы не оскорблять их политическую невинность. Новому мозговому тресту Джека незачем было знать, что их кандидат в сговоре с главарями мафии, или слышать о том, какие сделки заключает его отец с лидерами организаций демократической партии по всей стране.
Мне бросилось в глаза, что простыни на кровати были просто изжеваны — даже человек, который спит очень беспокойно, не смог бы измять их до такой степени; наволочки были измазаны губной помадой. В комнате чувствовался знакомый запах духов “Шанель № 5”. “Значит, — догадался я, — недавно здесь была Мэрилин”.
Я налил себе кофе из кофейника, который стоял на подносе. Джек рассказывал мне о своих планах. Бобби решил помогать ему, приняв на себя общее руководство избирательной кампанией, и его бурная энергия, жажда победы любой ценой и абсолютная преданность Джеку сыграли важную роль. Старик Кеннеди старался не привлекать к себе внимания, хотя ему это было не по душе; Джо понимал, что, чем меньше он будет находиться в поле зрения широкой общественности, тем лучше.
Джек много ездил по стране, перелетая из города в город на новом самолете “Каролина”, который приобрел для семьи посол — еще один полезный вклад со стороны Джо. Во время этих поездок Джек все больше укреплялся во мнении, что в отношении Фиделя Кастро необходимо проводить жесткую политику. Общаясь со своими избирателями, он начинал понимать, что простые американцы оценивают внешнюю политику правительства страны совсем не так, как интеллигенция и профессора университетов. А поскольку Джек намеревался завоевать голоса и тех и других, он требовал, чтобы ему готовили выступления с учетом конкретной аудитории.
— Твои друзья-итальяшки правильно оценивают Кастро, — сказал он мне. — Надо отдать им должное. У Айка трясутся коленки. Он — старый человек. Он уже не может быть президентом.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда доживешь до его лет, Джек.
— О Боже, я не собираюсь доживать до его лет. Ты говоришь, они все еще обеспокоены из-за Хоффы?
— Он им нравится не больше, чем тебе, но в данном случае он их основной капитал, и поэтому им приходится защищать его. Единственное, о чем они просят — не сажать его в тюрьму.
— Я не могу этого обещать. Бобби очень хочет посадить его.
— Ты же говорил, что попросил Бобби умерить свой пыл.
Джек был раздражен. Должно быть, Бобби не так-то легко было уговорить, а может, Джек и не пытался сделать этого.
— Отступать — не в его характере, — ответил Джек. — Но теперь Бобби будет руководить проведением избирательной кампании, а значит, будет очень занят. Я постараюсь, чтобы у него не оставалось времени думать о Хоффе. А тем временем, может быть, все уладится… Посмотрим.
Я считал, что Джек по своему обыкновению несколько легковесно относится к этому вопросу.
— Джек, — настойчиво проговорил я, — прошу тебя, отнесись к этому серьезно .
Должно быть, по моему тону он понял, что я прав.
— Я все понимаю, — нетерпеливо произнес он. — Я позабочусь об этом, Дэйвид. Обещаю тебе.
Конечно, сегодня мне ясно: я должен был сказать Джеку, что выхожу из игры, особенно когда увидел, как он отвел глаза, произнеся эти слова. Я понял: он не станет серьезно препятствовать Бобби. Но, как и сам Джек, в те дни я был охвачен лихорадкой президентской кампании, хотя главным действующим лицом был не я. На фоне борьбы за президентский пост недовольство Джимми Хоффы и мафии казалось несущественной проблемой, одной из бесчисленных маленьких неувязок, которые тут же удастся устранить, как только Джек окажется в Белом доме.
— Что еще они говорили? — спросил он.
— Они намекнули, что знают о твоих “любовных связях”, как выразился Пол Палермо, — ответил я.
Джек откинул голову назад и расхохотался.
— Бог мой! — выговорил он. — Ты, должно быть, шутишь!
Я покачал головой.
— Пол сказал, им известны все твои связи, и намекнул, что Хоффа, вероятно, тоже в курсе.
— О Боже, да кто же о них не знает ! В Нью-Йорке и Вашингтоне не найдется ни одного журналиста, кто не знал бы о моей личной жизни, но мы же с тобой прекрасно понимаем, что писать об этом никто не станет.
— Ну, я в этом не совсем уверен. Конечно, обо всех твоих любовных связях писать не станут, но вот о Мэрилин могут и написать. Соблазн слишком велик.
— Ты постоянно говоришь о Мэрилин, Дэйвид. Интересно, к чему бы это… И потом, о моих отношениях с Мэрилин знают очень немногие — ты, Питер, да еще кое-кто, — люди, которые не станут об этом болтать.
— Мне не понравилось то, что сказал по этому поводу Пол, — вернее, то, как он это сказал, Джек. Честно говоря, мне показалось, он знает гораздо больше, чем говорит
— Он упомянул ее имя?
— Нет.
— Ну вот видишь. Откуда он может знать? Мы ведем себя достаточно осторожно.
Я хотел было напомнить ему, что совместное проживание с Мэрилин в пансионате “Кол-Нива” в Тахо вряд ли можно расценивать как осторожный шаг с его стороны, но промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78