Вот и сейчас Шурик сказал, что вытащит его для дочери, но не для нее.
Пустым взглядом она окинула кухню. Что хорошего ее может ждать впереди? А если Андрей умрет? Разве она переживет его потерю? Но даже если он останется жив, разве он будет с ней? Нет, она обречена на одиночество и страдания.
Как ей все надоело. Как она устала. Каким все стало бесцветным и бесполезным. Думая об этом, Полина Викторовна подошла к плите и открыла газ. Тихое шипение наполнило кухню.
“Может, это выход? Чтобы никому не мешать”.
Она плотно прикрыла дверь кухни.
У Ии на глазах блестели слезы. Она сидела на табурете и молча наблюдала за действиями Полины Викторовны. Ей нельзя вмешиваться. Она не имеет права.
“Люди, люди! Что же вы так легко сдаетесь? Почему так быстро теряете веру в жизнь? Почему считаете, что все невзгоды мира обрушились именно на вас? Когда же вы успели лишиться этого естественного умения и великого желания — наперекор всему выстоять и победить? Разве вы не чувствуете, как в вас бьется, пульсирует и рвется наружу невероятная сила, чудовищная жажда жизни, неукротимая энергия уверенности в себя. Как вы могли подумать, что рождены для страдания. Ну попробуйте хоть что-то изменить сами, попробуйте поверить, что сможете. Сделайте хоть одну попытку! Эх, вы! Совершенные несовершенства”.
* * *
Ни разу не перебив Анну вопросом, не вставив не единой фразы и уплетая за обе щеки роскошный обед, Маша слушала с широко раскрытыми глазами. Изредка она сокрушенно качала головой и, бросив торопливое: «Ну-ну, дальше», — принималась за новое блюдо. Анна, напротив, едва прикоснулась к еде. Глаза ее блестели от еле сдерживаемых слез. Рассказывая о трагедии, она вновь и вновь переживала ужас того дня. Анна ничего не упустила, особенно подробно описала все, что касалось Виталика, под конец изложила суть просьбы.
— Стоимость услуги по желанию исполнителя, — закончила Анна.
— Я поговорю с отцом сегодня же и вечером тебе перезвоню. После девяти вечера, — Маша задумалась ровно на секунду. — Думаю, что он сможет организовать такое. В общем, посмотрим.
— Я надеюсь.
— Слушай, Аня, а можно я у тебя спрошу? Про Андрея?
— Пожалуйста, спрашивай.
— А как ты с ним познакомилась? И как смогла в него… — Маша скомкала окончание фразы.
— Влюбиться?
— Да, он же был слепой.
Анна устало улыбнулась. Как она в него влюбилась? Ответить было сложно. Просто так вышло. Она и сама не знала, как и почему. Хотя, если разложить все по полочкам, наверное, можно найти ответ. Просто она еще не пыталась: ей этого не нужно. Ей было достаточно того, что она чувствовала. Он был не такой, как все. Во всем. А еще он был талантливым человеком. И он умел ее любить. А это дорогого стоит — умение любить! Ничего этого Маше она рассказывать не стала.
— Как познакомились? — Анна улыбнулась. — А знаешь, я никому этого, кроме мамы, не рассказывала. Не поверишь. Презабавная история, можно роман писать.
— Анечка, расскажи.
Анна подумала, с чего бы начать, и решила — с трамвая. Маша внимательно слушала. Тут уж она не молчала. Ее интересовали все подробности. Когда Анна дошла до замысла статьи, еще до поездки с Андреем на пруд, Маша спросила:
— Но ты же еще почти ничего не знала, что же ты собиралась писать?
— Я же объяснила, что решила все придумать. Кстати, у меня где-то в бумагах лежит фрагмент того черновика, если хочешь, могу принести.
— Конечно, хочу.
— Ну, тогда посиди немного, я сейчас, — Анна пошла в свою комнату. Отыскав нужную папку, нашла этот лист.
— На, читай.
— А можно, ты сама прочтешь?
— Ну, хорошо. — Анна улыбнулась. — Слушай:
“После автокатастрофы Ия перенесла три операции. Дольше всего заживала нога, которую пришлось собирать фактически по частям. И это еще не все — впереди ее ждала пластическая операция. Смотреть на себя в зеркало не было никаких сил. С левой стороны лица от виска до подбородка шел огромный пунцовый рубец. Но думать об этом сейчас просто не было смысла”.
Анна остановилась, побледнела.
— Что это?
— Ань, ты чего? — настороженно спросила Маша.
— Подожди, — Анна махнула рукой. Начала снова читать.
— Ия? Автокатастрофа? Ногу собирали по частям, значит, может хромать. Шрам с левой стороны лица. Что за чертовщина? — испуганно выкрикнула она.
— Анечка, объясни, в чем дело? Тебя всю трясет.
— Я не понимаю! Как это? Не может быть!
Маша не на шутку испугалась, наблюдая, как Анна изменилась в лице. Та, не слыша вопросов девушки, в который раз пробегала глазами текст.
— Господи, что со мной происходит?
— Аня, тебе плохо? Может, позвать кого?
— Мне плохо. Только звать никого не нужно. Маша, прости, мне нужно побыть одной. Я сейчас скажу, тебя отвезут, куда нужно, хорошо?
— Да, конечно. — Маша сама испугалась резкой перемены в поведении Ани. — Я позвоню вечером, как договорились, не переживай.
— Спасибо, Машенька. Мы потом еще поговорим. Только потом.
Проводив гостью, Анна бросилась к себе в комнату. Опять начала читать черновик с описанием травм Ии. Может, она сходит с ума? Или это просто такое совпадение? Или не совпадение? Кто такая эта Ия? Теперь она думала о реальной девушке, приходившей к ней в салон. Потом была больница, потом троллейбус… В истерике упала на колени, причитая, зарыдала:
— Господи! Господи! Что это? Мне страшно!
Не хватало воздуха. Анна подняла глаза вверх.
— Что тебе от меня нужно? Зачем так издеваться? Не можешь помочь, так не мешай!!! Я тебя ненавижу! Оставь меня в покое!
Прислуга тихонько стояла за дверью и слушала, как Анна кричала. Лариса Ивановна тихонько всхлипнула.
— Может, вызвать «скорую»? — робко предложила она.
— Не нужно, я сейчас позвоню Александру Станиславовичу. Пусть сам решает, что делать, — деловито заметила экономка.
* * *
Александр Станиславович приехал домой через двадцать минут. Не раздеваясь и не обращая внимания на встревоженных женщин, прошел в комнату дочери.
Анна, забившись в уголок и укутавшись в одеяло, сидела на кровати. Взгляд был безумным, пустым. Она никак не отреагировала на появление отца. Он с порога бросился к дочери, обнял ее.
— Девочка моя, что случилось? Что-то с Андреем?
Анна, не понимая, почему вдруг появился отец, с удивлением посмотрела на него. Покачала головой.
— Что-то со мной, — тихо сказала она и опять начала плакать.
Александр Станиславович, ничего толком не добившись от Ани, позвонил знакомому психиатру. Тот пообещал заехать. Немного успокоившись и наконец раздевшись, он снова заглянул в комнату дочери. Анна уснула. Вызвав к себе экономку, потребовал подробного отчета обо всем, что делала Аня, находясь дома. Не услышав ничего необычного и не поняв причины такого поведения, Александр Станиславович закрылся у себя в кабинете в ожидании врача.
Подумав, решил забрать к себе Полину. После их совместного посещения Андрея они больше не виделись. Как она там? Пусть лучше побудет с Анной. Вдвоем им будет легче, да и ему спокойней. Нужно будет заехать к ней вечером и поговорить.
Разве он мог предположить, чем окончится их беседа?..
* * *
По дороге на работу Виталик все прокручивал в голове недавние события. Он был до глубины души потрясен отчаяньем и в тоже время решительностью Анны. Это как же надо любить, чтобы так безрассудно броситься отстаивать свою любовь? Интересно, а он бы так смог ради нее? Не первый раз он задавал себе этот вопрос. Да, смог бы. И, наверное, не только так. Жаль, время ушло, и на счету одни ошибки. Отчего-то все не так в его жизни складывается. Запутался совсем. Этот ужас, этот кошмар с наездом… Это исчадие ада, это наваждение — Борис. Как так получилось, что он смог затуманить ему рассудок? Хорошо, что Борис исчез. Теперь можно будет и с Анной поговорить. Он ей все расскажет, и пусть она сама решает его судьбу.
Виталик открыл дверь в свой кабинет. На пороге обернулся к секретарю.
— Валюша, мне кто-нибудь звонил?
— Да, Виталий Вадимович. Я сейчас зайду к вам и обо всем расскажу. Кофе, как обычно?
— Нет. Лучше «Нарзан». У меня после вчерашней встречи голова раскалывается, — Виталик виновато улыбнулся.
— Не бережете вы себя.
— Спасибо, хоть ты пожалеешь. Валюш, позаботься, чтобы меня пару часов не беспокоили.
— Конечно, — секретарь с сочувствием и пониманием посмотрела на шефа.
Зайдя в кабинет, Виталик не спеша разделся. Аккуратно повесил в шкаф верхнюю одежду. Включил телевизор и с удовольствием плюхнулся в большое кожаное кресло. Залпом выпив воду, принесенную Валей, просмотрел, что было запланировано на сегодня. И, вычеркнув карандашом половину встреч, намеченных на утро, решил подремать.
— Закусывать надо, Виталий Вадимович. А главное, не мешать спиртные напитки.
Виталик подскочил в кресле. Открыл глаза.
Борис стоял возле огромного аквариума и небрежно сыпал корм рыбкам. Он был в роскошном костюме песочного цвета, но отчего-то в комнатных тапочках на босу ногу. В левой руке он держал большой кусок копченой колбасы, которую с жадностью откусывал.
— Как ты попал сюда? — поборов испуг, спросил Виталик.
— Знамо как!
— Я тебя не приглашал! Убирайся.
— Ой, как страшно, — Борис отвратительно засмеялся.
Виталик, не говоря больше ни слова, глядя Борису в глаза, медленно и, как ему казалось, незаметно нажал на кнопку вызова, соединяющую кабинет с охраной.
Не обращая внимания на реплику хозяина кабинета, гость как ни в чем не бывало, продолжал смачно жевать колбасу, при этом что-то насвистывая себе под нос. Виталик, не шевелясь, смотрел на него.
В кабинет ворвались два охранника.
— Выведите этого господина! — дал команду Виталик.
— Какого? — с испугом спросили они.
— Что значит какого? Совсем ослепли? — взорвался Виталик. — Который стоит возле аквариума.
Охранники переглянулись.
— Но, Виталий Вадимович, в кабинете, кроме вас, никого нету.
Виталик медленно перевел взгляд на то место, где секунду назад стоял Борис. Там никого не было. Он сразу сник, побледнел и, не придумав, чем объяснить свое поведение, просто махнул рукой. Те помялись еще немного времени и, видя, что шеф не в себе, молча вышли из кабинета.
— Ну что там, ребята? — с тревогой спросила Валентина.
— Плохо дело. Видать, у Виталика нашего «белочка». Допился мальчик. Ты только помалкуй, — и они одарили секретаря таким взглядом, что у той все похолодело внутри, — надо «папику» звякнуть.
— Не может быть, — заикаясь сказала она. — Я с ним минут пять назад разговаривала, все было нормально.
— Вот и считай, что все нормально, и занимайся своим делом, — кинул напоследок один из охранников.
Какое-то время Виталик сидел с закрытыми глазами. Во-первых, боялся, что опять увидит Бориса. Во-вторых, не мог понять, что с ним происходит. Предположить, что это галлюцинации, значило признать, что у него не все в порядке с головой. А признать, что с ним заигрывает некая неизвестная сила, было страшно. Но факт оставался фактом. И то, что он убил троих мужчин, никак не походило на страшный сон. Какие бы оправдания он себе ни придумывал.
— Двоих, родной, не троих, а двоих, — Борис сидел напротив и ковырял ногтем в кривых желтых зубах.
Виталик открыл глаза и уставился на гостя. Снова вызывать охрану он не рискнул. Хотя первой мыслью была именно эта.
— Ну и чего ты этим добьешься? — ехидно усмехнулся Борис.
— Что тебе от меня нужно? — сипло спросил Виталик.
— Он еще и спрашивает! Неужели непонятно?
— Нет.
— Довести до конца сделку, умник мой кровожадный.
В кабинет заглянула Валентина. Виталик посмотрел вначале на нее. Словно не видит. Затем на Бориса. Вот он сидит как ни в чем не бывало. Еле шевельнул побелевшими губами:
— Что?
— Там ваш отец звонит. Соединить?
— Конечно! — сорвал зло на девушке. — Дура! Еще и спрашивает.
Валя отпрянула и быстро скрылась за дверью.
— Скажи, что занят, — хрустя непонятно откуда взявшимся соленым огурцом, деловито заметил Борис.
— Отцу?
— Да хоть Господу Богу, — сплюнув на пол, ответил Борис. Потом поднял трубку и голосом Валентины сказал:
— Папаша, вы не могли бы перезвонить через час? У вашего сына похмельный синдром, и он не готов выслушивать ваши байки.
Виталик в панике схватился за голову.
— Что ты хочешь? — после минутной паузы спросил он.
— Увидеть, как забивают гвозди в гроб.
— В мой?
— Нужен ты мне триста лет! — презрительно фыркнул. — В гроб слепого. Забыл?
— Значит, он еще жив? — в глазах засветилась радость.
— Значит!!! Значит, Анна тебе больше не нужна?
Виталик хотел ответить: «Нет». Но кого он обманывает?
— Нужна. Но не такой ценой.
— И ребенок чужой нужен?
— Я ее люблю, значит, и ее ребенка тоже, — устало ответил Виталик. — Ясно? Я больше не подхожу тебе?
— Какие мы благородные и отважные! — Борис поднялся. — Это твой окончательный ответ?
— Да!
— Ну что ж, рыцарь без страха и упрека, ты свой выбор сделал. Прощай.
При последнем слове аквариум неожиданно разлетелся на мелкие кусочки, на паркет хлынула вода, посыпались осколки стекла вперемешку с водорослями и судорожно трепещущимися рыбками.
Виталик отвлекся ровно на одну секунду, а повернув голову, увидел, что опять в кабинете один.
На этот раз охранники ворвались без вызова. Виталик сидел на прежнем месте и отрешенно смотрел на растекающуюся лужу и умирающих рыбок.
— Что случилось? — выкрикнул начальник охраны.
— Это не я. Оно само, — только и вымолвил Виталий Вадимович.
* * *
Проснувшись, Анна почувствовала себя значительно лучше. Вспомнив, что она делала в последние часы, ужаснулась. Как она могла устроить истерику! При чем тут ее ненаписанная статья? Боже мой, а как она напугала отца! Вспомнив об отце, она решила все же попытаться ему объяснить свое поведение. Или не стоит? Но, если не объяснить это, тогда все остальное не складывается в мозаику. А что, разве она уже ее сложила, эту мозаику? Нет. Но, кажется, какие-то фрагменты уже вырисовывались.
Анна тяжело вздохнула, поднялась и сразу резко согнулась. Внизу живота что-то потянуло. Медленно разогнувшись, она с замиранием сердца дотронулась до места, где возникла боль.
— Ой, маленький, прости.
Что-то действительно она забыла о самом важном.
— Кроха ты моя, что же я делаю?
Сразу все лишнее вылетело из головы.
“У меня будет ребенок. И он должен быть самым счастливым. Отец прав: что скажет Андрей, если что-то будет не так с малышом? Надо взять себя в руки. Все, больше никаких истерик и никакой самодеятельности. Пусть отец всем занимается. Вот как раз сейчас я ему и расскажу про Машу. Он сам решит, как поступить. А я буду следить за своим здоровьем. Да. Теперь только здоровье и Андрей. А как же чудо? Господи, чуть не забыла, конечно же, еще и чудо”.
Анна подошла к зеркалу, висящему на стене.
“Какая худая. Ужас! И никакого намека на беременность. Хотя, конечно, восемь недель — не срок”.
Прежде чем выйти из комнаты, подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Всего лишь пять часов дня, а за окном ночь. Зато какая ночь! Пушистая, белая и искрящаяся. В другое время она бы непременно погуляла. Так сразу захотелось потоптаться по снегу. Помять его в руке, лизнуть в конце концов.
“Когда у нас будет ребенок, я непременно слеплю ему снеговика. Большого и красивого, как когда-то лепил мне папа. Вернее, лепить будет Андрей, а я ему стану помогать”.
Анна улыбнулась воспоминаниям. Отныне она будет думать только о хорошем. Решила непременно сегодня поговорить на эту тему с Андреем. Она знает: он слышит.
“Не может не слышать. Если не разумом, то сердцем”.
* * *
Отец был в своем кабинете. У него находился гость. Это был врач Илья Моисеевич. Анна, пройдя по коридору мимо кабинета, направилась в кухню. Лариса Ивановна тут же предложила какао с булочкой.
— Спасибо, я не хочу, лучше какой-нибудь сок, — улыбнулась Анна поварихе.
— Конечно, золотце мое.
Лариса Ивановна работала в этой семье больше десяти лет. За это время привыкла к Анне и успела ее полюбить. И сейчас старалась хоть чем-то ее порадовать. Когда все произошло, Лариса Ивановна, жившая к тому времени одна, не задумываясь, переехала по просьбе хозяина в эту с недавних пор такую печальную и пустую квартиру.
— Анечка, ты как сок выпьешь, ступай к отцу, он просил.
— Хорошо, так и сделаю.
Заглянув в дверь и увидев постороннего мужчину, девушка растерялась.
— Аня, проснулась? Заходи. Я хочу тебя кое с кем познакомить, — отец поднялся навстречу дочери, ласково обнял за плечи и поцеловал в лоб. — Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, папа, нормально.
— Вот и умница. Проходи, присаживайся, — отец довел дочь до кресла, затем обратился к гостю:
— Это и есть моя Аннушка. А это, родная, познакомься, доктор Илья Моисеевич. Думаю, ты о нем наслышана.
— Очень приятно, Анна Александровна, — доктор привстал и поклонился.
— А зачем доктор? — Анна встревоженно посмотрела на отца. — Для меня?
— Если честно, да, — Александр Станиславович опустил глаза. — Я очень беспокоюсь за тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Пустым взглядом она окинула кухню. Что хорошего ее может ждать впереди? А если Андрей умрет? Разве она переживет его потерю? Но даже если он останется жив, разве он будет с ней? Нет, она обречена на одиночество и страдания.
Как ей все надоело. Как она устала. Каким все стало бесцветным и бесполезным. Думая об этом, Полина Викторовна подошла к плите и открыла газ. Тихое шипение наполнило кухню.
“Может, это выход? Чтобы никому не мешать”.
Она плотно прикрыла дверь кухни.
У Ии на глазах блестели слезы. Она сидела на табурете и молча наблюдала за действиями Полины Викторовны. Ей нельзя вмешиваться. Она не имеет права.
“Люди, люди! Что же вы так легко сдаетесь? Почему так быстро теряете веру в жизнь? Почему считаете, что все невзгоды мира обрушились именно на вас? Когда же вы успели лишиться этого естественного умения и великого желания — наперекор всему выстоять и победить? Разве вы не чувствуете, как в вас бьется, пульсирует и рвется наружу невероятная сила, чудовищная жажда жизни, неукротимая энергия уверенности в себя. Как вы могли подумать, что рождены для страдания. Ну попробуйте хоть что-то изменить сами, попробуйте поверить, что сможете. Сделайте хоть одну попытку! Эх, вы! Совершенные несовершенства”.
* * *
Ни разу не перебив Анну вопросом, не вставив не единой фразы и уплетая за обе щеки роскошный обед, Маша слушала с широко раскрытыми глазами. Изредка она сокрушенно качала головой и, бросив торопливое: «Ну-ну, дальше», — принималась за новое блюдо. Анна, напротив, едва прикоснулась к еде. Глаза ее блестели от еле сдерживаемых слез. Рассказывая о трагедии, она вновь и вновь переживала ужас того дня. Анна ничего не упустила, особенно подробно описала все, что касалось Виталика, под конец изложила суть просьбы.
— Стоимость услуги по желанию исполнителя, — закончила Анна.
— Я поговорю с отцом сегодня же и вечером тебе перезвоню. После девяти вечера, — Маша задумалась ровно на секунду. — Думаю, что он сможет организовать такое. В общем, посмотрим.
— Я надеюсь.
— Слушай, Аня, а можно я у тебя спрошу? Про Андрея?
— Пожалуйста, спрашивай.
— А как ты с ним познакомилась? И как смогла в него… — Маша скомкала окончание фразы.
— Влюбиться?
— Да, он же был слепой.
Анна устало улыбнулась. Как она в него влюбилась? Ответить было сложно. Просто так вышло. Она и сама не знала, как и почему. Хотя, если разложить все по полочкам, наверное, можно найти ответ. Просто она еще не пыталась: ей этого не нужно. Ей было достаточно того, что она чувствовала. Он был не такой, как все. Во всем. А еще он был талантливым человеком. И он умел ее любить. А это дорогого стоит — умение любить! Ничего этого Маше она рассказывать не стала.
— Как познакомились? — Анна улыбнулась. — А знаешь, я никому этого, кроме мамы, не рассказывала. Не поверишь. Презабавная история, можно роман писать.
— Анечка, расскажи.
Анна подумала, с чего бы начать, и решила — с трамвая. Маша внимательно слушала. Тут уж она не молчала. Ее интересовали все подробности. Когда Анна дошла до замысла статьи, еще до поездки с Андреем на пруд, Маша спросила:
— Но ты же еще почти ничего не знала, что же ты собиралась писать?
— Я же объяснила, что решила все придумать. Кстати, у меня где-то в бумагах лежит фрагмент того черновика, если хочешь, могу принести.
— Конечно, хочу.
— Ну, тогда посиди немного, я сейчас, — Анна пошла в свою комнату. Отыскав нужную папку, нашла этот лист.
— На, читай.
— А можно, ты сама прочтешь?
— Ну, хорошо. — Анна улыбнулась. — Слушай:
“После автокатастрофы Ия перенесла три операции. Дольше всего заживала нога, которую пришлось собирать фактически по частям. И это еще не все — впереди ее ждала пластическая операция. Смотреть на себя в зеркало не было никаких сил. С левой стороны лица от виска до подбородка шел огромный пунцовый рубец. Но думать об этом сейчас просто не было смысла”.
Анна остановилась, побледнела.
— Что это?
— Ань, ты чего? — настороженно спросила Маша.
— Подожди, — Анна махнула рукой. Начала снова читать.
— Ия? Автокатастрофа? Ногу собирали по частям, значит, может хромать. Шрам с левой стороны лица. Что за чертовщина? — испуганно выкрикнула она.
— Анечка, объясни, в чем дело? Тебя всю трясет.
— Я не понимаю! Как это? Не может быть!
Маша не на шутку испугалась, наблюдая, как Анна изменилась в лице. Та, не слыша вопросов девушки, в который раз пробегала глазами текст.
— Господи, что со мной происходит?
— Аня, тебе плохо? Может, позвать кого?
— Мне плохо. Только звать никого не нужно. Маша, прости, мне нужно побыть одной. Я сейчас скажу, тебя отвезут, куда нужно, хорошо?
— Да, конечно. — Маша сама испугалась резкой перемены в поведении Ани. — Я позвоню вечером, как договорились, не переживай.
— Спасибо, Машенька. Мы потом еще поговорим. Только потом.
Проводив гостью, Анна бросилась к себе в комнату. Опять начала читать черновик с описанием травм Ии. Может, она сходит с ума? Или это просто такое совпадение? Или не совпадение? Кто такая эта Ия? Теперь она думала о реальной девушке, приходившей к ней в салон. Потом была больница, потом троллейбус… В истерике упала на колени, причитая, зарыдала:
— Господи! Господи! Что это? Мне страшно!
Не хватало воздуха. Анна подняла глаза вверх.
— Что тебе от меня нужно? Зачем так издеваться? Не можешь помочь, так не мешай!!! Я тебя ненавижу! Оставь меня в покое!
Прислуга тихонько стояла за дверью и слушала, как Анна кричала. Лариса Ивановна тихонько всхлипнула.
— Может, вызвать «скорую»? — робко предложила она.
— Не нужно, я сейчас позвоню Александру Станиславовичу. Пусть сам решает, что делать, — деловито заметила экономка.
* * *
Александр Станиславович приехал домой через двадцать минут. Не раздеваясь и не обращая внимания на встревоженных женщин, прошел в комнату дочери.
Анна, забившись в уголок и укутавшись в одеяло, сидела на кровати. Взгляд был безумным, пустым. Она никак не отреагировала на появление отца. Он с порога бросился к дочери, обнял ее.
— Девочка моя, что случилось? Что-то с Андреем?
Анна, не понимая, почему вдруг появился отец, с удивлением посмотрела на него. Покачала головой.
— Что-то со мной, — тихо сказала она и опять начала плакать.
Александр Станиславович, ничего толком не добившись от Ани, позвонил знакомому психиатру. Тот пообещал заехать. Немного успокоившись и наконец раздевшись, он снова заглянул в комнату дочери. Анна уснула. Вызвав к себе экономку, потребовал подробного отчета обо всем, что делала Аня, находясь дома. Не услышав ничего необычного и не поняв причины такого поведения, Александр Станиславович закрылся у себя в кабинете в ожидании врача.
Подумав, решил забрать к себе Полину. После их совместного посещения Андрея они больше не виделись. Как она там? Пусть лучше побудет с Анной. Вдвоем им будет легче, да и ему спокойней. Нужно будет заехать к ней вечером и поговорить.
Разве он мог предположить, чем окончится их беседа?..
* * *
По дороге на работу Виталик все прокручивал в голове недавние события. Он был до глубины души потрясен отчаяньем и в тоже время решительностью Анны. Это как же надо любить, чтобы так безрассудно броситься отстаивать свою любовь? Интересно, а он бы так смог ради нее? Не первый раз он задавал себе этот вопрос. Да, смог бы. И, наверное, не только так. Жаль, время ушло, и на счету одни ошибки. Отчего-то все не так в его жизни складывается. Запутался совсем. Этот ужас, этот кошмар с наездом… Это исчадие ада, это наваждение — Борис. Как так получилось, что он смог затуманить ему рассудок? Хорошо, что Борис исчез. Теперь можно будет и с Анной поговорить. Он ей все расскажет, и пусть она сама решает его судьбу.
Виталик открыл дверь в свой кабинет. На пороге обернулся к секретарю.
— Валюша, мне кто-нибудь звонил?
— Да, Виталий Вадимович. Я сейчас зайду к вам и обо всем расскажу. Кофе, как обычно?
— Нет. Лучше «Нарзан». У меня после вчерашней встречи голова раскалывается, — Виталик виновато улыбнулся.
— Не бережете вы себя.
— Спасибо, хоть ты пожалеешь. Валюш, позаботься, чтобы меня пару часов не беспокоили.
— Конечно, — секретарь с сочувствием и пониманием посмотрела на шефа.
Зайдя в кабинет, Виталик не спеша разделся. Аккуратно повесил в шкаф верхнюю одежду. Включил телевизор и с удовольствием плюхнулся в большое кожаное кресло. Залпом выпив воду, принесенную Валей, просмотрел, что было запланировано на сегодня. И, вычеркнув карандашом половину встреч, намеченных на утро, решил подремать.
— Закусывать надо, Виталий Вадимович. А главное, не мешать спиртные напитки.
Виталик подскочил в кресле. Открыл глаза.
Борис стоял возле огромного аквариума и небрежно сыпал корм рыбкам. Он был в роскошном костюме песочного цвета, но отчего-то в комнатных тапочках на босу ногу. В левой руке он держал большой кусок копченой колбасы, которую с жадностью откусывал.
— Как ты попал сюда? — поборов испуг, спросил Виталик.
— Знамо как!
— Я тебя не приглашал! Убирайся.
— Ой, как страшно, — Борис отвратительно засмеялся.
Виталик, не говоря больше ни слова, глядя Борису в глаза, медленно и, как ему казалось, незаметно нажал на кнопку вызова, соединяющую кабинет с охраной.
Не обращая внимания на реплику хозяина кабинета, гость как ни в чем не бывало, продолжал смачно жевать колбасу, при этом что-то насвистывая себе под нос. Виталик, не шевелясь, смотрел на него.
В кабинет ворвались два охранника.
— Выведите этого господина! — дал команду Виталик.
— Какого? — с испугом спросили они.
— Что значит какого? Совсем ослепли? — взорвался Виталик. — Который стоит возле аквариума.
Охранники переглянулись.
— Но, Виталий Вадимович, в кабинете, кроме вас, никого нету.
Виталик медленно перевел взгляд на то место, где секунду назад стоял Борис. Там никого не было. Он сразу сник, побледнел и, не придумав, чем объяснить свое поведение, просто махнул рукой. Те помялись еще немного времени и, видя, что шеф не в себе, молча вышли из кабинета.
— Ну что там, ребята? — с тревогой спросила Валентина.
— Плохо дело. Видать, у Виталика нашего «белочка». Допился мальчик. Ты только помалкуй, — и они одарили секретаря таким взглядом, что у той все похолодело внутри, — надо «папику» звякнуть.
— Не может быть, — заикаясь сказала она. — Я с ним минут пять назад разговаривала, все было нормально.
— Вот и считай, что все нормально, и занимайся своим делом, — кинул напоследок один из охранников.
Какое-то время Виталик сидел с закрытыми глазами. Во-первых, боялся, что опять увидит Бориса. Во-вторых, не мог понять, что с ним происходит. Предположить, что это галлюцинации, значило признать, что у него не все в порядке с головой. А признать, что с ним заигрывает некая неизвестная сила, было страшно. Но факт оставался фактом. И то, что он убил троих мужчин, никак не походило на страшный сон. Какие бы оправдания он себе ни придумывал.
— Двоих, родной, не троих, а двоих, — Борис сидел напротив и ковырял ногтем в кривых желтых зубах.
Виталик открыл глаза и уставился на гостя. Снова вызывать охрану он не рискнул. Хотя первой мыслью была именно эта.
— Ну и чего ты этим добьешься? — ехидно усмехнулся Борис.
— Что тебе от меня нужно? — сипло спросил Виталик.
— Он еще и спрашивает! Неужели непонятно?
— Нет.
— Довести до конца сделку, умник мой кровожадный.
В кабинет заглянула Валентина. Виталик посмотрел вначале на нее. Словно не видит. Затем на Бориса. Вот он сидит как ни в чем не бывало. Еле шевельнул побелевшими губами:
— Что?
— Там ваш отец звонит. Соединить?
— Конечно! — сорвал зло на девушке. — Дура! Еще и спрашивает.
Валя отпрянула и быстро скрылась за дверью.
— Скажи, что занят, — хрустя непонятно откуда взявшимся соленым огурцом, деловито заметил Борис.
— Отцу?
— Да хоть Господу Богу, — сплюнув на пол, ответил Борис. Потом поднял трубку и голосом Валентины сказал:
— Папаша, вы не могли бы перезвонить через час? У вашего сына похмельный синдром, и он не готов выслушивать ваши байки.
Виталик в панике схватился за голову.
— Что ты хочешь? — после минутной паузы спросил он.
— Увидеть, как забивают гвозди в гроб.
— В мой?
— Нужен ты мне триста лет! — презрительно фыркнул. — В гроб слепого. Забыл?
— Значит, он еще жив? — в глазах засветилась радость.
— Значит!!! Значит, Анна тебе больше не нужна?
Виталик хотел ответить: «Нет». Но кого он обманывает?
— Нужна. Но не такой ценой.
— И ребенок чужой нужен?
— Я ее люблю, значит, и ее ребенка тоже, — устало ответил Виталик. — Ясно? Я больше не подхожу тебе?
— Какие мы благородные и отважные! — Борис поднялся. — Это твой окончательный ответ?
— Да!
— Ну что ж, рыцарь без страха и упрека, ты свой выбор сделал. Прощай.
При последнем слове аквариум неожиданно разлетелся на мелкие кусочки, на паркет хлынула вода, посыпались осколки стекла вперемешку с водорослями и судорожно трепещущимися рыбками.
Виталик отвлекся ровно на одну секунду, а повернув голову, увидел, что опять в кабинете один.
На этот раз охранники ворвались без вызова. Виталик сидел на прежнем месте и отрешенно смотрел на растекающуюся лужу и умирающих рыбок.
— Что случилось? — выкрикнул начальник охраны.
— Это не я. Оно само, — только и вымолвил Виталий Вадимович.
* * *
Проснувшись, Анна почувствовала себя значительно лучше. Вспомнив, что она делала в последние часы, ужаснулась. Как она могла устроить истерику! При чем тут ее ненаписанная статья? Боже мой, а как она напугала отца! Вспомнив об отце, она решила все же попытаться ему объяснить свое поведение. Или не стоит? Но, если не объяснить это, тогда все остальное не складывается в мозаику. А что, разве она уже ее сложила, эту мозаику? Нет. Но, кажется, какие-то фрагменты уже вырисовывались.
Анна тяжело вздохнула, поднялась и сразу резко согнулась. Внизу живота что-то потянуло. Медленно разогнувшись, она с замиранием сердца дотронулась до места, где возникла боль.
— Ой, маленький, прости.
Что-то действительно она забыла о самом важном.
— Кроха ты моя, что же я делаю?
Сразу все лишнее вылетело из головы.
“У меня будет ребенок. И он должен быть самым счастливым. Отец прав: что скажет Андрей, если что-то будет не так с малышом? Надо взять себя в руки. Все, больше никаких истерик и никакой самодеятельности. Пусть отец всем занимается. Вот как раз сейчас я ему и расскажу про Машу. Он сам решит, как поступить. А я буду следить за своим здоровьем. Да. Теперь только здоровье и Андрей. А как же чудо? Господи, чуть не забыла, конечно же, еще и чудо”.
Анна подошла к зеркалу, висящему на стене.
“Какая худая. Ужас! И никакого намека на беременность. Хотя, конечно, восемь недель — не срок”.
Прежде чем выйти из комнаты, подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Всего лишь пять часов дня, а за окном ночь. Зато какая ночь! Пушистая, белая и искрящаяся. В другое время она бы непременно погуляла. Так сразу захотелось потоптаться по снегу. Помять его в руке, лизнуть в конце концов.
“Когда у нас будет ребенок, я непременно слеплю ему снеговика. Большого и красивого, как когда-то лепил мне папа. Вернее, лепить будет Андрей, а я ему стану помогать”.
Анна улыбнулась воспоминаниям. Отныне она будет думать только о хорошем. Решила непременно сегодня поговорить на эту тему с Андреем. Она знает: он слышит.
“Не может не слышать. Если не разумом, то сердцем”.
* * *
Отец был в своем кабинете. У него находился гость. Это был врач Илья Моисеевич. Анна, пройдя по коридору мимо кабинета, направилась в кухню. Лариса Ивановна тут же предложила какао с булочкой.
— Спасибо, я не хочу, лучше какой-нибудь сок, — улыбнулась Анна поварихе.
— Конечно, золотце мое.
Лариса Ивановна работала в этой семье больше десяти лет. За это время привыкла к Анне и успела ее полюбить. И сейчас старалась хоть чем-то ее порадовать. Когда все произошло, Лариса Ивановна, жившая к тому времени одна, не задумываясь, переехала по просьбе хозяина в эту с недавних пор такую печальную и пустую квартиру.
— Анечка, ты как сок выпьешь, ступай к отцу, он просил.
— Хорошо, так и сделаю.
Заглянув в дверь и увидев постороннего мужчину, девушка растерялась.
— Аня, проснулась? Заходи. Я хочу тебя кое с кем познакомить, — отец поднялся навстречу дочери, ласково обнял за плечи и поцеловал в лоб. — Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, папа, нормально.
— Вот и умница. Проходи, присаживайся, — отец довел дочь до кресла, затем обратился к гостю:
— Это и есть моя Аннушка. А это, родная, познакомься, доктор Илья Моисеевич. Думаю, ты о нем наслышана.
— Очень приятно, Анна Александровна, — доктор привстал и поклонился.
— А зачем доктор? — Анна встревоженно посмотрела на отца. — Для меня?
— Если честно, да, — Александр Станиславович опустил глаза. — Я очень беспокоюсь за тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47