Ты, наверное, видел карты Зенера?
— Гм-м? — неуверенно промямлил я.
— Ну, ты же знаешь, это известные карты для определения восприятия экстрасенсов, на которых представлены пять символов: квадрат, прямоугольники, круги, волнистые и прямые линии. Так или иначе Райн и его последователи узнали, что некоторые люди обладают особым даром — как оказалось, их очень мало и способности у них проявляются в разной степени. У подавляющего большинства людей таких задатков, разумеется, нет. Или, как утверждают некоторые ученые, у большинства есть потенциальные зачатки свойств, которые можно развить и на практике проявить как дар экстрасенса, но наше сознание не дает им развиваться.
Так или иначе с конца 20-х годов в целом ряде лабораторий ведутся исследования различных форм парапсихологических явлений. Тебе известен, к примеру, исследовательский фонд доктора Райна по изучению природы человека, есть также лаборатория Уильяма С. Менниджера по изучению проблем сна при Меймонидесском медицинском центре в Бруклине, где выполнены интересные работы в области телепатии во сне. Несколько подобных лабораторий были созданы Национальным институтом здоровья мозга, где велись исследования и для Центрального разведывательного управления.
— Но ведь ЦРУ начало функционировать не раньше... какого же года?.. а-а, 49-го, — заметил я.
— Да, мы с этим несколько запоздали. По архивным данным нашего управления, мы начали проявлять серьезный интерес к практическому применению результатов этих исследований не ранее начала 1952 года. Занимались главным образом выявлением лиц с соответствующими психическими задатками. Но тогдашнее руководство ЦРУ, похоже, больше заботилось о том, чтобы засекретить проводившиеся исследования...
— Из боязни, что их подымут на смех, — перебил я Тоби. — Но как, черт побери, ЦРУ ладило с этими психами? Я хочу спросить, имело ли оно дело с живыми людьми или же интересовалось только экспериментами и теоретическими выкладками? А если были живые люди, то они наверняка знали, что ими интересуются сотрудники спецслужб.
Тоби лишь медленно и как-то криво ухмыльнулся.
— Да, так и было, — пояснил он. — Возникали всяческие трудности — я читал об этом. Сотрудники выкручивались как могли, применяли двойную слепую систему безопасности, используя сразу двух посредников. Но, как я говорил, приступили мы к этим работам с запозданием, когда нас стали подгонять Советы.
Тут откашлялся Росси и уточнил:
— Таких экспериментов потребовала «холодная война».
— Да, это так, — согласился Тоби. — Еще в 50-х — 60-х годах ЦРУ начало получать надежные перепроверенные донесения о предпринимаемых Советами исследованиях в области парапсихологии в военных целях. Кажется, примерно в тот период высшие руководители ЦРУ и приняли решение начать в системе разведуправления работы по практическому применению способностей экстрасенсов для целей разведки. Но подумай только, какое это ненадежное и коварное занятие! Ведь на каждое лицо, обладающее хотя бы зачатками такого дара, приходятся сотни прохвостов, мистификаторов и помешанных старых дур с их «волшебными» кристаллами. В любом случае, ты, наверное, помнишь всякие слухи о полете «Аполлона-14» на Луну в 1971 году, когда астронавт Эдгар Митчелл впервые провел в космосе парапсихологический эксперимент, который, между прочим, не получился. В ту пору — в первые годы таких широких исследований — мы вместе с медицинскими лабораториями военных и Национальным управлением по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) ежегодно тратили на изучение явлений парапсихологии почти миллион долларов. Сумма, разумеется, смехотворная, но мы все же духом не падали.
Ну а потом, в начале 70-х годов, от военной разведки Министерства обороны пошли скопом засекреченные донесения, в которых сообщалось, что вскоре мы столкнемся с угрозой советских исследований, которые дадут КГБ, ГРУ и Советской Армии возможность проделывать всякие хитроумные операции по определению расположений войск, кораблей и прочих военных объектов и установок. Кое-кто из высшего руководства ЦРУ всерьез воспринял эти сведения. Не думаю, что разглашу тайну, если скажу, что даже Ричард Никсон проявлял к этому делу живейший интерес.
В середине 70-х годов наша разведка подтвердила, что у Советов имеются несколько секретных институтов по парапсихологии для военных целей. Ведущий находился в Новосибирске. Ну а потом, в 1977 году, органами КГБ в Москве был арестован репортер из газеты «Лос-Анджелес таймс», который якобы пытался заполучить сверхсекретные документы из одного такого института. Этот факт, разумеется, подстегнул ЦРУ, поскольку отныне и та и другая стороны узнали, что противнику известно, чем каждая из них занимается...
Но до поры до времени в ЦРУ программа по парапсихологии оставалась столь глубоко засекреченной, что о ней не упоминалось ни в одном документе. Она проходила под названием «Информация о новейших биологических передаточных системах». Через несколько лет после моего... несчастного случая... меня пригласили возглавить работы над одним проектом, поставив цель — ускорить их... или прекратить за ненадобностью. «Сваргань что-нибудь — конфетку или дерьмо, а там посмотрим, что выйдет», — получил я наказ.
Я понимающе кивнул головой и заметил:
— И ты решил, что вышло дерьмо?
— Да, что-то в этом роде. Разумеется, я был настроен очень скептически, как и любой другой, окажись он на моем месте. Я довольно неприязненно относился ко всем этим затеям, полагая, что мне поручили работенку из разряда «придумай сам, чего делать», лишь бы занять меня чем-нибудь, ну а что еще они могли предложить вышедшему в тираж оперативному работнику, да к тому же ставшему безногим калекой? Но вот, — тут он показал рукой на сидящего рядом Росси, — в один прекрасный день я повстречал доктора Чарльза Росси и от него узнал нечто такое, что, как я понял, может перевернуть весь мир.
* * *
— Может, тебе предложить что-нибудь, — спросил Тоби, поняв, что возбудил мое любопытство. — Ты же любишь виски, не так ли?
— А почему бы и не выпить? — поддержал я. — День тянулся так нудно.
— Да, разумеется, шлепнем. Действие кетамина вроде уже прошло, так что выпить не грех. Что-нибудь покрепче? Шотландского? Хотя нет, Чарльз, помнится, предпочитает водочку, что, разве не так?
— Да, водочку со льдом, — подтвердил Росси. — Да еще, с вашего позволения, сверху посыплем перчиком.
Встал один из охранников — я заметил, что под мышкой у него обозначилась кобура, — и неторопливо вышел. Через несколько минут, которые мы по понятным причинам просидели молча, он вернулся, держа поднос с выпивкой. Он явно не готовился к профессии бармена, но тем не менее умудрился налить рюмки до краев, не пролив ни капли спиртного.
— Ну вот скажи мне, пожалуйста, — спросил я. — Почему я не могу уловить ваши мысли?
— На таком расстоянии... — начал было объяснять Росси.
— Нет. Я не смог уловить мысли даже вашего охранника, когда он подошел ко мне с подносом. Тут речь не идет о расстоянии. Почему же так получилось?
Секунду-другую Тоби смотрел на меня в раздумье. От сильного света глаза его, казалось, ушли вглубь.
— Из-за глушения, — сказал он наконец.
— Не понимаю что-то.
— СНЧ. Колебания сверхнизкой частоты. — Он обвел рукой вокруг залы. — Из динамиков, установленных в разных местах гостиной, излучаются радиочастоты неслышного белого шума, передаваемые на той же частоте, что и излучения мозга человека. Вот поэтому-то ты и не можешь ничего подслушать.
— Так это значит, что вы можете сесть ко мне поближе?
Тоби только лукаво улыбнулся в ответ:
— Мы не хотим испытывать судьбу.
Я понимающе кивнул и, решив больше не спрашивать об этом, сказал:
— А я-то думал, что все эти работы ЦРУ с экстрасенсами свернул еще Стэн Тернер в 1977 году, когда он был директором ЦРУ.
— Официально да, — согласился Росси. — Ну а по сути своей их успешно упрятали от чужих глаз чиновники, так что даже люди, служившие в Управлении, вряд ли знали о том, что работы по-прежнему ведутся.
Тоби продолжил свой рассказ:
— До встречи с Росси мы в основном стремились выявить тех людей, которые обладали даром экстрасенса. Но их так мало, и они редко встречаются. Вскоре встал вопрос: а как практически расшевелить эти способности? И можно ли вообще сделать это искусственным путем? Цель казалась довольно заманчивой, но совершенно недостижимой. Чарльз... но об этом пусть лучше расскажет Чарльз.
Росси уселся поудобнее, глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— В начале 80-х годов, — начал он свой рассказ, — я работал в небольшой компании в Калифорнии, занимаясь разработкой одной штуки, представлявшей определенный интерес для Пентагона. Если популярно объяснить, это был электронный возбудитель паранойи, или «дезинтегратор психических нейронов», как его называли по-научному, подавлявший синоптические связи, существующие между нервными клетками мозга. По сути дела, действие электронного аппарата аналогично широко известному наркотику ЛСД. Поганая штука, конечно же, ну а потом парни из Пентагона переключили нас на напалм, который придумали в компании «Доу кемикл». Так или иначе, Бен, работы наши по психике с места не сдвигались, но вот меня разыскал Тоби, предложил двойное жалованье и сманил из солнечной Южной Калифорнии сюда, в этот суматошный мегаполис. Здесь я продолжил его работы по исследованию результатов действия электромагнитных стимуляторов на человеческий мозг. Мы сразу же увлеклись идеей управления разумом. Я сосредоточился на проблемах СНЧ, радиоволн сверхнизкой частоты, как сказал Тоби. Как вы знаете, мозг излучает электрические сигналы. Вот Тоби и задался целью выяснить, нельзя ли искусственно создать сильные сигналы той же самой частоты, что излучает мозг, и направить их обратно на мозг, чтобы стимулировать в нем сумбур и неразбериху, вызвать помехи, может, даже остановку его работы.
— Прелестно, — подковырнул я.
Но Росси не обратил внимания на колкость и продолжал:
— Однако в этом направлении мы ничего существенного не добились, зато изучили и поняли возможности СНЧ. Я разыскал труды доктора Милана Ризла из Пражского университета, в которых он исследовал проблемы гипноза, и открыл, что некоторые люди под влиянием гипноза способны расслабляться и утрачивать привычные представления до такой степени, что им можно внушать команды телепатическим путем. Вот его открытие и заставило меня задуматься.
А затем совершенно случайно в 1983 году в одной из больниц в Нидерландах произошла интересная история. Некий пожилой пациент проходил обычное медицинское обследование на магнитно-резонансном имиджере и, как оказалось, приобрел в результате способность экстрасенса, хоть и в слабом проявлении, но зато документально зафиксированную. Тут же к этому человеку и его врачам зачастили представители спецслужб из Голландии, Франции и Америки, и все они подтвердили тот факт, что этот пациент и в самом деле приобрел способность воспринимать мысли других людей, находясь от них в непосредственной близости. Невропатологи объяснили это явление влиянием сильного магнитного поля МРИ на кору человеческого мозга.
— А эта способность долго действовала? — поинтересовался я.
— Да нет, не очень, — ответил Росси. — В конце концов этот человек сошел с ума. Он стал жаловаться на жуткие головные боли, ужасный шум в ушах и однажды в припадке безумия разбил себе голову о каменную стену и погиб.
Тут Росси опять приложился к рюмке водки, отхлебнув изрядный глоток.
— Интересно, а почему же МРИ не оказывал такого же воздействия на других людей? — спросил я.
— Вот и мне это тоже интересно, — ответил Росси. — Аппаратура МРИ стала широко применяться во всем мире с 1982 года, но то было первое сообщение о столь неожиданном явлении. Проведя тщательное обследование этого голландца, совместная группа нидерландских, французских и американских ученых пришла к выводу, что этот человек обладал определенными задатками, которые и предопределили возникновение у него способности экстрасенса. Во-первых, он отличался необыкновенно блестящим умом: по таблице Стэнфорда-Бинета, коэффициент умственного развития у него превышал 170; а во-вторых, обладал фотографической памятью.
Я с понимающим видом кивнул головой.
— Ну, были у него и другие потенциальные задатки: хорошо развитая память на запоминание устной речи и изрядная тренировка в области математических исчислений. Я тогда летал в Амстердам, и мне удалось встретиться с этим голландцем еще до того, как он сошел с ума.
По возвращении в Лэнгли я попытался воспроизвести этот уникальный эксперимент. Для этого мы пригласили несколько человек обоего пола, которые, по всей видимости, обладали нужными задатками — соответствующим уровнем развития интеллекта, великолепной памятью, необычными математическими способностями и прочими качествами. Ну и, не говоря им ничего о характере эксперимента, мы подвергли их магнитному облучению на самом мощном МРИ, какой только смогли достать. Этот имиджер был изготовлен в Германии на заводах известной компании «Сименс АЭГ». Здесь мы его немного усовершенствовали. И тем не менее успешного результата не добились ни разу, пока не появились вы.
— Почему же так? — поинтересовался я, допив виски и поставив пустой стакан на столик рядом.
— А вот это мы до сих пор не знаем, — резко ответил Росси. — Если бы только знать, но мы не знаем. Не знаем также, почему с вами эксперимент удался. Ну, разумеется, у вас есть все необходимые задатки: высокий интеллект, фотографическая память, которой обладают менее сотой доли процента всего населения. А в шахматы, Беп, вы как, играете?
— Играю, и довольно неплохо.
— Вот это действительно здорово! Да, кроме того, как нам известно, вы щелкаете как орешки, всякие там кроссворды и головоломки. Наверное, вы когда-то занимались и медитацией?
— Ага, — кивнул я — пробовал. Но это было давным-давно.
— Бен, мы очень внимательно изучили все твои показатели, когда ты обучался на «ферме» в Кэмп-Пири, — добавил Тоби. — И твоя кандидатура подошла как нельзя лучше, но, разумеется, мы понятия не имели, выйдет ли из всего этого какой-либо толк.
— Похоже, вы как-то безразлично относились к проявлениям моих способностей, — заметил я, обращаясь сразу ко всем присутствующим.
— Да что вы, совсем наоборот, — запротестовал Росси. — Очень далее интересовались. Более того, проявляли чрезвычайный интерес. С вашего позволения, мы хотели бы начиная с завтрашнего утра проделать с вами ряд опытов. Тесты будут совсем нетрудные.
— Мне кажется, особой необходимости в этом нет, — подчеркнул я. — Буду весьма рад продемонстрировать свои способности прямо сейчас.
Мое предложение смутило собеседников, возникло минутное молчание, а затем Тоби деланно хихикнул:
— Ну зачем же сейчас, можем и подождать.
— Вы, видимо, неплохо осведомлены об этом явлении. Может, скажете, сколь долго оно будет продолжаться?
Росси опять задумался, а потом пояснил:
— Вот этого-то мы тоже не знаем. Надеюсь, что достаточно долго.
— Достаточно долго? — испугался я. — Достаточно долго для чего?
— Бен, — спокойно сказал Тоби. — Как ты понимаешь, мы привезли тебя сюда не просто так. Нам нужно проделать с тобой ряд экспериментов. Ну а потом... нам еще нужна твоя помощь.
— Моя помощь, — повторил я, не особенно пытаясь скрыть свое раздражение. — Ну а что это за помощь, о которой вы толкуете?
В огромной, похожей на пещеру гостиной опять воцарилось долгое молчание, а потом Тоби констатировал:
— Думаю, ты назовешь это дело шпионским занятием.
Теперь я сидел не шевелясь и раздумывая минут пять, а собеседники молча разглядывали меня.
— Извините меня, джентльмены, — наконец заявил я, поднимаясь, и, медленно повернувшись к двери, направился к ней. Тут же встали двое охранников, один подошел к двери, преградив путь, а другой занял позицию у меня за спиной.
— Бен! — громко позвал Тоби.
— Ну что вы, Бен, — почти одновременно с Тоби сказал Росси.
— Бен, сядь, пожалуйста, — услышал я спокойный голос Тоби. — Теперь, боюсь, у тебя особого выбора нет.
25
За время своей службы в Центральном разведуправлении я много чему научился, в том числе узнал, когда нужно лезть на рожон, а когда и заткнуться. Я не знал, сколько охранников меня сторожат, имея в виду не только рядом сидящих двух, но и других, находящихся в доме, но твердо знал, что и они должны быть. Мысленно я прикинул свои шансы на побег, их было мизерное количество — один на десять тысяч, скорее даже на сотню тысяч.
— Ты ставишь нас в трудное положение, — упрекнул меня сзади Тоби.
Я медленно повернулся к нему:
— Слишком многого хотите от птички в клетке.
Он посмотрел на меня с каким-то беспокойством и стал объяснять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Гм-м? — неуверенно промямлил я.
— Ну, ты же знаешь, это известные карты для определения восприятия экстрасенсов, на которых представлены пять символов: квадрат, прямоугольники, круги, волнистые и прямые линии. Так или иначе Райн и его последователи узнали, что некоторые люди обладают особым даром — как оказалось, их очень мало и способности у них проявляются в разной степени. У подавляющего большинства людей таких задатков, разумеется, нет. Или, как утверждают некоторые ученые, у большинства есть потенциальные зачатки свойств, которые можно развить и на практике проявить как дар экстрасенса, но наше сознание не дает им развиваться.
Так или иначе с конца 20-х годов в целом ряде лабораторий ведутся исследования различных форм парапсихологических явлений. Тебе известен, к примеру, исследовательский фонд доктора Райна по изучению природы человека, есть также лаборатория Уильяма С. Менниджера по изучению проблем сна при Меймонидесском медицинском центре в Бруклине, где выполнены интересные работы в области телепатии во сне. Несколько подобных лабораторий были созданы Национальным институтом здоровья мозга, где велись исследования и для Центрального разведывательного управления.
— Но ведь ЦРУ начало функционировать не раньше... какого же года?.. а-а, 49-го, — заметил я.
— Да, мы с этим несколько запоздали. По архивным данным нашего управления, мы начали проявлять серьезный интерес к практическому применению результатов этих исследований не ранее начала 1952 года. Занимались главным образом выявлением лиц с соответствующими психическими задатками. Но тогдашнее руководство ЦРУ, похоже, больше заботилось о том, чтобы засекретить проводившиеся исследования...
— Из боязни, что их подымут на смех, — перебил я Тоби. — Но как, черт побери, ЦРУ ладило с этими психами? Я хочу спросить, имело ли оно дело с живыми людьми или же интересовалось только экспериментами и теоретическими выкладками? А если были живые люди, то они наверняка знали, что ими интересуются сотрудники спецслужб.
Тоби лишь медленно и как-то криво ухмыльнулся.
— Да, так и было, — пояснил он. — Возникали всяческие трудности — я читал об этом. Сотрудники выкручивались как могли, применяли двойную слепую систему безопасности, используя сразу двух посредников. Но, как я говорил, приступили мы к этим работам с запозданием, когда нас стали подгонять Советы.
Тут откашлялся Росси и уточнил:
— Таких экспериментов потребовала «холодная война».
— Да, это так, — согласился Тоби. — Еще в 50-х — 60-х годах ЦРУ начало получать надежные перепроверенные донесения о предпринимаемых Советами исследованиях в области парапсихологии в военных целях. Кажется, примерно в тот период высшие руководители ЦРУ и приняли решение начать в системе разведуправления работы по практическому применению способностей экстрасенсов для целей разведки. Но подумай только, какое это ненадежное и коварное занятие! Ведь на каждое лицо, обладающее хотя бы зачатками такого дара, приходятся сотни прохвостов, мистификаторов и помешанных старых дур с их «волшебными» кристаллами. В любом случае, ты, наверное, помнишь всякие слухи о полете «Аполлона-14» на Луну в 1971 году, когда астронавт Эдгар Митчелл впервые провел в космосе парапсихологический эксперимент, который, между прочим, не получился. В ту пору — в первые годы таких широких исследований — мы вместе с медицинскими лабораториями военных и Национальным управлением по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) ежегодно тратили на изучение явлений парапсихологии почти миллион долларов. Сумма, разумеется, смехотворная, но мы все же духом не падали.
Ну а потом, в начале 70-х годов, от военной разведки Министерства обороны пошли скопом засекреченные донесения, в которых сообщалось, что вскоре мы столкнемся с угрозой советских исследований, которые дадут КГБ, ГРУ и Советской Армии возможность проделывать всякие хитроумные операции по определению расположений войск, кораблей и прочих военных объектов и установок. Кое-кто из высшего руководства ЦРУ всерьез воспринял эти сведения. Не думаю, что разглашу тайну, если скажу, что даже Ричард Никсон проявлял к этому делу живейший интерес.
В середине 70-х годов наша разведка подтвердила, что у Советов имеются несколько секретных институтов по парапсихологии для военных целей. Ведущий находился в Новосибирске. Ну а потом, в 1977 году, органами КГБ в Москве был арестован репортер из газеты «Лос-Анджелес таймс», который якобы пытался заполучить сверхсекретные документы из одного такого института. Этот факт, разумеется, подстегнул ЦРУ, поскольку отныне и та и другая стороны узнали, что противнику известно, чем каждая из них занимается...
Но до поры до времени в ЦРУ программа по парапсихологии оставалась столь глубоко засекреченной, что о ней не упоминалось ни в одном документе. Она проходила под названием «Информация о новейших биологических передаточных системах». Через несколько лет после моего... несчастного случая... меня пригласили возглавить работы над одним проектом, поставив цель — ускорить их... или прекратить за ненадобностью. «Сваргань что-нибудь — конфетку или дерьмо, а там посмотрим, что выйдет», — получил я наказ.
Я понимающе кивнул головой и заметил:
— И ты решил, что вышло дерьмо?
— Да, что-то в этом роде. Разумеется, я был настроен очень скептически, как и любой другой, окажись он на моем месте. Я довольно неприязненно относился ко всем этим затеям, полагая, что мне поручили работенку из разряда «придумай сам, чего делать», лишь бы занять меня чем-нибудь, ну а что еще они могли предложить вышедшему в тираж оперативному работнику, да к тому же ставшему безногим калекой? Но вот, — тут он показал рукой на сидящего рядом Росси, — в один прекрасный день я повстречал доктора Чарльза Росси и от него узнал нечто такое, что, как я понял, может перевернуть весь мир.
* * *
— Может, тебе предложить что-нибудь, — спросил Тоби, поняв, что возбудил мое любопытство. — Ты же любишь виски, не так ли?
— А почему бы и не выпить? — поддержал я. — День тянулся так нудно.
— Да, разумеется, шлепнем. Действие кетамина вроде уже прошло, так что выпить не грех. Что-нибудь покрепче? Шотландского? Хотя нет, Чарльз, помнится, предпочитает водочку, что, разве не так?
— Да, водочку со льдом, — подтвердил Росси. — Да еще, с вашего позволения, сверху посыплем перчиком.
Встал один из охранников — я заметил, что под мышкой у него обозначилась кобура, — и неторопливо вышел. Через несколько минут, которые мы по понятным причинам просидели молча, он вернулся, держа поднос с выпивкой. Он явно не готовился к профессии бармена, но тем не менее умудрился налить рюмки до краев, не пролив ни капли спиртного.
— Ну вот скажи мне, пожалуйста, — спросил я. — Почему я не могу уловить ваши мысли?
— На таком расстоянии... — начал было объяснять Росси.
— Нет. Я не смог уловить мысли даже вашего охранника, когда он подошел ко мне с подносом. Тут речь не идет о расстоянии. Почему же так получилось?
Секунду-другую Тоби смотрел на меня в раздумье. От сильного света глаза его, казалось, ушли вглубь.
— Из-за глушения, — сказал он наконец.
— Не понимаю что-то.
— СНЧ. Колебания сверхнизкой частоты. — Он обвел рукой вокруг залы. — Из динамиков, установленных в разных местах гостиной, излучаются радиочастоты неслышного белого шума, передаваемые на той же частоте, что и излучения мозга человека. Вот поэтому-то ты и не можешь ничего подслушать.
— Так это значит, что вы можете сесть ко мне поближе?
Тоби только лукаво улыбнулся в ответ:
— Мы не хотим испытывать судьбу.
Я понимающе кивнул и, решив больше не спрашивать об этом, сказал:
— А я-то думал, что все эти работы ЦРУ с экстрасенсами свернул еще Стэн Тернер в 1977 году, когда он был директором ЦРУ.
— Официально да, — согласился Росси. — Ну а по сути своей их успешно упрятали от чужих глаз чиновники, так что даже люди, служившие в Управлении, вряд ли знали о том, что работы по-прежнему ведутся.
Тоби продолжил свой рассказ:
— До встречи с Росси мы в основном стремились выявить тех людей, которые обладали даром экстрасенса. Но их так мало, и они редко встречаются. Вскоре встал вопрос: а как практически расшевелить эти способности? И можно ли вообще сделать это искусственным путем? Цель казалась довольно заманчивой, но совершенно недостижимой. Чарльз... но об этом пусть лучше расскажет Чарльз.
Росси уселся поудобнее, глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— В начале 80-х годов, — начал он свой рассказ, — я работал в небольшой компании в Калифорнии, занимаясь разработкой одной штуки, представлявшей определенный интерес для Пентагона. Если популярно объяснить, это был электронный возбудитель паранойи, или «дезинтегратор психических нейронов», как его называли по-научному, подавлявший синоптические связи, существующие между нервными клетками мозга. По сути дела, действие электронного аппарата аналогично широко известному наркотику ЛСД. Поганая штука, конечно же, ну а потом парни из Пентагона переключили нас на напалм, который придумали в компании «Доу кемикл». Так или иначе, Бен, работы наши по психике с места не сдвигались, но вот меня разыскал Тоби, предложил двойное жалованье и сманил из солнечной Южной Калифорнии сюда, в этот суматошный мегаполис. Здесь я продолжил его работы по исследованию результатов действия электромагнитных стимуляторов на человеческий мозг. Мы сразу же увлеклись идеей управления разумом. Я сосредоточился на проблемах СНЧ, радиоволн сверхнизкой частоты, как сказал Тоби. Как вы знаете, мозг излучает электрические сигналы. Вот Тоби и задался целью выяснить, нельзя ли искусственно создать сильные сигналы той же самой частоты, что излучает мозг, и направить их обратно на мозг, чтобы стимулировать в нем сумбур и неразбериху, вызвать помехи, может, даже остановку его работы.
— Прелестно, — подковырнул я.
Но Росси не обратил внимания на колкость и продолжал:
— Однако в этом направлении мы ничего существенного не добились, зато изучили и поняли возможности СНЧ. Я разыскал труды доктора Милана Ризла из Пражского университета, в которых он исследовал проблемы гипноза, и открыл, что некоторые люди под влиянием гипноза способны расслабляться и утрачивать привычные представления до такой степени, что им можно внушать команды телепатическим путем. Вот его открытие и заставило меня задуматься.
А затем совершенно случайно в 1983 году в одной из больниц в Нидерландах произошла интересная история. Некий пожилой пациент проходил обычное медицинское обследование на магнитно-резонансном имиджере и, как оказалось, приобрел в результате способность экстрасенса, хоть и в слабом проявлении, но зато документально зафиксированную. Тут же к этому человеку и его врачам зачастили представители спецслужб из Голландии, Франции и Америки, и все они подтвердили тот факт, что этот пациент и в самом деле приобрел способность воспринимать мысли других людей, находясь от них в непосредственной близости. Невропатологи объяснили это явление влиянием сильного магнитного поля МРИ на кору человеческого мозга.
— А эта способность долго действовала? — поинтересовался я.
— Да нет, не очень, — ответил Росси. — В конце концов этот человек сошел с ума. Он стал жаловаться на жуткие головные боли, ужасный шум в ушах и однажды в припадке безумия разбил себе голову о каменную стену и погиб.
Тут Росси опять приложился к рюмке водки, отхлебнув изрядный глоток.
— Интересно, а почему же МРИ не оказывал такого же воздействия на других людей? — спросил я.
— Вот и мне это тоже интересно, — ответил Росси. — Аппаратура МРИ стала широко применяться во всем мире с 1982 года, но то было первое сообщение о столь неожиданном явлении. Проведя тщательное обследование этого голландца, совместная группа нидерландских, французских и американских ученых пришла к выводу, что этот человек обладал определенными задатками, которые и предопределили возникновение у него способности экстрасенса. Во-первых, он отличался необыкновенно блестящим умом: по таблице Стэнфорда-Бинета, коэффициент умственного развития у него превышал 170; а во-вторых, обладал фотографической памятью.
Я с понимающим видом кивнул головой.
— Ну, были у него и другие потенциальные задатки: хорошо развитая память на запоминание устной речи и изрядная тренировка в области математических исчислений. Я тогда летал в Амстердам, и мне удалось встретиться с этим голландцем еще до того, как он сошел с ума.
По возвращении в Лэнгли я попытался воспроизвести этот уникальный эксперимент. Для этого мы пригласили несколько человек обоего пола, которые, по всей видимости, обладали нужными задатками — соответствующим уровнем развития интеллекта, великолепной памятью, необычными математическими способностями и прочими качествами. Ну и, не говоря им ничего о характере эксперимента, мы подвергли их магнитному облучению на самом мощном МРИ, какой только смогли достать. Этот имиджер был изготовлен в Германии на заводах известной компании «Сименс АЭГ». Здесь мы его немного усовершенствовали. И тем не менее успешного результата не добились ни разу, пока не появились вы.
— Почему же так? — поинтересовался я, допив виски и поставив пустой стакан на столик рядом.
— А вот это мы до сих пор не знаем, — резко ответил Росси. — Если бы только знать, но мы не знаем. Не знаем также, почему с вами эксперимент удался. Ну, разумеется, у вас есть все необходимые задатки: высокий интеллект, фотографическая память, которой обладают менее сотой доли процента всего населения. А в шахматы, Беп, вы как, играете?
— Играю, и довольно неплохо.
— Вот это действительно здорово! Да, кроме того, как нам известно, вы щелкаете как орешки, всякие там кроссворды и головоломки. Наверное, вы когда-то занимались и медитацией?
— Ага, — кивнул я — пробовал. Но это было давным-давно.
— Бен, мы очень внимательно изучили все твои показатели, когда ты обучался на «ферме» в Кэмп-Пири, — добавил Тоби. — И твоя кандидатура подошла как нельзя лучше, но, разумеется, мы понятия не имели, выйдет ли из всего этого какой-либо толк.
— Похоже, вы как-то безразлично относились к проявлениям моих способностей, — заметил я, обращаясь сразу ко всем присутствующим.
— Да что вы, совсем наоборот, — запротестовал Росси. — Очень далее интересовались. Более того, проявляли чрезвычайный интерес. С вашего позволения, мы хотели бы начиная с завтрашнего утра проделать с вами ряд опытов. Тесты будут совсем нетрудные.
— Мне кажется, особой необходимости в этом нет, — подчеркнул я. — Буду весьма рад продемонстрировать свои способности прямо сейчас.
Мое предложение смутило собеседников, возникло минутное молчание, а затем Тоби деланно хихикнул:
— Ну зачем же сейчас, можем и подождать.
— Вы, видимо, неплохо осведомлены об этом явлении. Может, скажете, сколь долго оно будет продолжаться?
Росси опять задумался, а потом пояснил:
— Вот этого-то мы тоже не знаем. Надеюсь, что достаточно долго.
— Достаточно долго? — испугался я. — Достаточно долго для чего?
— Бен, — спокойно сказал Тоби. — Как ты понимаешь, мы привезли тебя сюда не просто так. Нам нужно проделать с тобой ряд экспериментов. Ну а потом... нам еще нужна твоя помощь.
— Моя помощь, — повторил я, не особенно пытаясь скрыть свое раздражение. — Ну а что это за помощь, о которой вы толкуете?
В огромной, похожей на пещеру гостиной опять воцарилось долгое молчание, а потом Тоби констатировал:
— Думаю, ты назовешь это дело шпионским занятием.
Теперь я сидел не шевелясь и раздумывая минут пять, а собеседники молча разглядывали меня.
— Извините меня, джентльмены, — наконец заявил я, поднимаясь, и, медленно повернувшись к двери, направился к ней. Тут же встали двое охранников, один подошел к двери, преградив путь, а другой занял позицию у меня за спиной.
— Бен! — громко позвал Тоби.
— Ну что вы, Бен, — почти одновременно с Тоби сказал Росси.
— Бен, сядь, пожалуйста, — услышал я спокойный голос Тоби. — Теперь, боюсь, у тебя особого выбора нет.
25
За время своей службы в Центральном разведуправлении я много чему научился, в том числе узнал, когда нужно лезть на рожон, а когда и заткнуться. Я не знал, сколько охранников меня сторожат, имея в виду не только рядом сидящих двух, но и других, находящихся в доме, но твердо знал, что и они должны быть. Мысленно я прикинул свои шансы на побег, их было мизерное количество — один на десять тысяч, скорее даже на сотню тысяч.
— Ты ставишь нас в трудное положение, — упрекнул меня сзади Тоби.
Я медленно повернулся к нему:
— Слишком многого хотите от птички в клетке.
Он посмотрел на меня с каким-то беспокойством и стал объяснять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58