Я подняла голову. В глаза бросились маленькие изящные балкончики.— Здесь будем располагаться? Или пойдем на второй этаж?— Здесь.Мы сели за столик, покрытый бело-синей скатертью.— Блюда в основном из рыбы, но, если хочешь, можно заказать что-нибудь мясное. Изучай меню.Я выбрала турнедо из копченого лосося в сметанном соусе. И салат из креветок с омарами. Руслан — баранью ногу, запеченную в тесте, и картофель-фри. И два бокала сухого белого вина.Официант ушел. Руслан положил руки на стол и посмотрел на меня.— Как работается?— Мы приехали говорить о делах? Руслан рассмеялся.— Не совсем.— Не понимаю.— Давай сначала расслабимся и отдохнем.— Хорошо. — Я откинулась на спинку стула и полуприкрыла глаза. Играла музыка. Приятная, расслабляющая. Кажется, это был блюз. Печальный, как осенний закат, и волнующе-томительный, как южная ночь.И вдруг меня пронзило острое чувство радости: я молода, сижу в ресторане с привлекательным мужчиной, слушаю замечательную музыку… Наверное, это отразилось на моем лице, потому что Руслан с удивлением посмотрел на меня. Я постаралась придать своему лицу прежнее выражение.— Красивый ресторан, — сказала я.— Я люблю здесь бывать. Приятная обстановка. Хорошая кухня. Здесь есть одно блюдо, которое напоминает мне еду, которую я ел в детстве.Я молчала. Что я знала о нем? О его детстве? Ничего! Мы были случайными людьми, соединившимися на один вечер за ресторанным столиком. Случайными и чужими друг другу.— Я никогда не думал, что когда-то буду жить в Москве. Никогда.— Почему? — машинально спросила я.— Потому что слишком долог был путь к ней. Я родился в горном ауле, и Москва была для меня недостижимой мечтой.— Но она же сбылась!— Да! Поэтому я часто удивляюсь. Мне кажется, что это — сон.— Наверное, приятно, когда мечты сбываются.— Конечно. Они обязательно должны сбываться. Рано или поздно. А у тебя есть мечта?Разговор принимал странный, неожиданный оборот. Какое ему дело до моей жизни, до меня?— Нет. Я ни о чем таком не думаю.— А зря! Тогда у тебя был бы стимул идти вперед.— Зачем?— Надо жить так, чтобы каждый день был наполнен чем-то полезным. Чтобы он приближал к цели.— Может быть.— Сейчас у тебя хорошая работа… Но надо думать и о другом.— О чем?— О том, как из секретаря стать профи высшего класса. Это же не окончательная ступень в твоей карьере.— Не знаю.— Почему?— Я не люблю заглядывать в будущее.И это было чистой правдой. Зачем знать, что ждет тебя впереди? Может быть, там такое, что надо срочно брать веревку и вешаться. Или забиться в угол и никогда оттуда не выходить. Был такой царь Эдип, которому напророчили, что он переспит со своей матерью и убьет отца. Он бежал из дворца, скитался по глухим лесам. Но ему не удалось уйти от судьбы. Я уже не помнила всех перипетий этой истории, но в конце концов все произошло так, как было предсказано. Зачем тогда Эдипу было знать свою судьбу заранее? Какой в этом смысл?— Жить только сегодняшним днем — глупо.Что я могла на это ответить? Спорить мне не хотелось, вдаваться в длительные рассуждения — тем более. На меня вдруг навалились усталость и раздражение. Руслан почувствовал это и замолчал. Принесли еду. Некоторое время мы молча ели, потом Руслан сказал:— Мне отец прислал письмо. Два дня назад. Мы часто перезваниваемся. Но он все равно пишет письма. Зовет меня к себе. Ему хочется, чтобы я был рядом. Я ведь старший сын.— Ты из Дагестана?— Нет. Ингушетии.— У тебя большая семья?— Да. Трое братьев. Две сестры. Мы все очень дружны.И тут мне пришлось сделать величайшее усилие, чтобы не разрыдаться, потому что моей главной мечтой было, чтобы у меня была семья. Чтобы мать не смотрела на меня, как на пустое место, чтобы отец был добр и великодушен, чтобы Ника тоже была другой. Моей подругой. Как когда-то. Я помню Никину ладошку в своей. Когда мы шли зимой по улице, и она отворачивалась от метели, пряталась за меня. Это было очень давно. В детстве. Как будто бы в другом измерении. Почему-то Ника всегда боялась хлопьев снега, летящих ей в лицо. Ей казалось, что это — маленькие осы. А я защищала ее, успокаивала.— С тобой все в порядке? — спросил Руслан.— Да. Извини, просто кое-что вспомнила.— Я хочу сделать тебе одно предложение… — Внезапно он замолчал.Мне хотелось пошутить и спросить: «Руки и сердца?», но что-то в Руслане не располагало к таким рискованным шуткам. Поэтому я только спросила:— И что это за предложение?Напротив нас было зеркало. Я посмотрела в него. И удивилась. Мы с Русланом были чем-то неуловимо похожи друг на друга. Оба темноволосые, кареглазые. Только моя кожа была светлее. Я вдруг вспомнила, что мне всегда нравились брюнеты. Почему-то я терпеть не могла блондинов. Мне они казались слишком изнеженными и слабыми. Словом, не настоящими мужчинами. А Ника, наоборот, сохла по блондинам…— Я хочу быть в курсе всего, что происходит в «Алроте». И ты можешь помочь мне в этом.Я была слишком расслаблена, чтобы отреагировать на эти слова сразу. Их смысл доходил до меня постепенно, медленно.Мне захотелось встать и швырнуть в лицо Руслану салфетку или вылить на его костюм остатки вина.— Разумеется, твои услуги будут оплачены. Неожиданно мне в голову пришла одна мысль.— А Ольга?— Что Ольга? — не понял Руслан.— Ольга тоже была твоей осведомительницей?— Тебя это не касается, — отрезал он.Еще как касается! Учитывая ее… конец. Может быть… — Слова застыли у меня на губах, потому что Руслан посмотрел на меня таким взглядом, что я осеклась.— Не говори ерунды!— Это не ерунда!— Ты будешь получать приличную сумму.Мне захотелось немного поиздеваться над ним.— Приличную — это сколько?— Ну, скажем, долларов пятьсот в месяц.— Так мало? — протянула я. Руслан поднял брови.— А сколько ты хочешь?— Надо подумать. Я могу подумать над этим предложением? Или должна давать ответ сию минуту? Сейчас?— Соглашайся сразу. — Ясное дело, что он хотел сломить меня и подчинить своей воле. Но не на такую напал. Я не какая-нибудь покорная женщина Востока.— Не могу.— Что тебя смущает?— Моральный аспект проблемы.— Не понял?— Вячеслав Александрович ко мне прекрасно относится. Доверяет. Я подрабатываю сиделкой у его жены. А ты предлагаешь мне предать его. Я же не Иуда, в конце концов.— При чем здесь Иуда? Я не могу объяснить тебе все до конца. Но это совсем не то, что ты думаешь.— Откуда ты знаешь, о чем я думаю?— Догадываюсь.— Нет. Я не могу принять это предложение.— Твое решение окончательное и бесповоротное?Я качнула головой. Утвердительно.— Да.— Подумай хорошенько, а потом бросайся словами.Здесь я по-настоящему возмутилась:— Я никогда не бросаюсь словами.— Похвально. Но женщина — существо непостоянное.— Давай не будем говорить о всех женщинах. Я могу отвечать только за себя.— А я и говорю о тебе.— На каком основании? Ты что, хорошо меня знаешь?Руслан хотел что-то сказать, но сдержался.— У меня есть опыт работы с людьми. Я знаю их психологию.Мне вдруг стало грустно и захотелось уйти. Вот почему он пригласил меня в ресторан и сделал вид, что ухаживает за мной. Ему нужна не я, а информация, которую я могу ему поставлять. Как же все просто объясняется в этом мире. Не надо ничего принимать за чистую монету и верить людям. Ищи во всем корыстные мотивы, тогда не прогадаешь и не попадешь впросак!— Мне пора!— Еще не принесли десерт.— Не хочу.— Не обижайся. Мы можем остаться друзьями. Надеюсь, ты понимаешь, что этот разговор…— Не волнуйся. Я все поняла. Я пойду. — И я не удержалась, чтобы не подпустить шпильку. — Может быть, я должна тебе за ужин?Руслан вздрогнул, как от удара.— Без комментариев.— Спасибо за приятный вечер, — насмешливо сказала я. — Все было очень приятно.Руслан ничего не ответил. Я уходила с гордо поднятой головой, но на самом деле с трудом сдерживала слезы.Я вышла на улицу. Стояли сумерки, и силуэты домов резко выделялись на фоне вечернего неба. Кругом горели огни магазинных витрин и кафе. В воздухе было разлито летнее марево. Приятный летний вечерок… Но я была как потерянная. Вроде бы не произошло ничего трагичного и печального. Но все равно на душе оставался муторный осадок. Не надо было тебе, голубушка, губу раскатывать, насмешничала я над собой. Ты и вправду поверила, что такой интересный мужчина будет просто так водить тебя в ресторан? Очень ты ему нужна! У него таких девиц навалом! Крутится небось с топ-моделями. А тут как же, снизошел до бедной секретарши! А тебя этот факт не насторожил. Ты решила, что привлекла его собственной персоной. Наивная душа! Лохушка! Ника, наверное, в два счета раскусила бы этого мачо. А ты… расслюнявилась и уши развесила. Он тебе о своей мечте рассказывал, письмах, которые ему папаша присылает. Как трогательно! Можно слезу от умиления пустить! Он старался расположить тебя, думал, что после ресторана ты вся разомлеешь и выполнишь любое его желание. Интересно, Ольгу он тоже водил в рестораны, ухаживал? Я вспомнила, что с Ольгой они общались, как близкие люди. Может быть, она была его любовницей? А потом, когда она стала опасна… он убрал ее? Я остановилась. По моей спине пробежали мурашки. Тогда все становится на свои места. И ясно, почему убили Ольгу. Она просто перешла ему дорогу. Но как? Стала угрожать разоблачением? Шантажировать? Просить все больше и больше денег! Ну конечно, как же я не подумала об этом раньше! На лечение матери требовались большие суммы, вот она и стала поднимать планку. Руслан испугался Ольгиных возрастающих аппетитов и убрал ее. Естественно, не сам, а чужими руками. А может быть, и сам… Я шла по улице и чувствовала, как мои щеки пылают от возбуждения. А если Руслан решит, что я тоже могу представлять для него определенную угрозу? Ведь теперь я знаю, что он хочет владеть информацией о делах «Алрота». Вдруг он посчитает, что я не смогу держать язык за зубами? Зачем ему нервничать, дергаться? Не проще ли все решить одним махом? Убрать меня! Нет человека, нет проблем!
Когда я через два дня пришла к Наталье Родионовне, она была в неплохом настроении. Я это поняла сразу, как только переступила порог ее комнаты.— А, Аврора! Проходите, — приветствовала она меня. — Лекарство на тумбочке. Принесите воды.— Сейчас.Когда я пришла со стаканом воды, Наталья Родионовна уже сидела на кровати и читала газету.— Какая гадость! — сказала она, отшвыривая ее.— Что-то неприятное?— Да просто гадость! Гадость и чушь! — И она брезгливо поджала губы. — Журналисты пишут черте что. В погоне за сенсацией готовы все опошлить и испоганить.— Да, — поддакнула я ей. — Продажный народ. Я обратила внимание, что публикации о разного рода необычных извращениях, притонах, маньяках не сходят со страниц отечественных СМИ. Как будто все население России поголовно жаждет знать подробности сексуальных приставаний озабоченного папашки к несовершеннолетней дочери или не может уснуть без описаний интимной оргии двух шоферюг и трех лимитчиц, закончившейся поножовщиной.— Пишут о том, как мать оставила двухлетнего ребенка без присмотра на два дня и укатила к своему сожителю в Подмосковье. Ребенок нечаянно сунул пальцы в розетку, и его ударило током. Насмерть. А мать в это время веселилась в компании. Пила и гуляла. Как можно писать об этом? Не может мать так поступить. Не может, и все.— Всякое пишут.— Но это уже предел. Вернее, полный беспредел. — Наталья Родионовна, как всегда, резка и категорична в своих оценках. — Это же ее родная кровинка. Что она, не чувствовала, что ее ребенку в это время плохо? Что он умирает?— Наверное, не чувствовала. Была пьяная. Наталья Родионовна смотрит на меня с негодованием.— Вы еще слишком молоды, чтобы судить о таких вещах. Вот когда станете матерью…— Это будет еще нескоро, — весело говорю я. — Во всяком случае в ближайшее время идти к алтарю я не собираюсь.— А здесь не надо долго собираться, — язвительно поддевает меня Наталья Родионовна. — Просто в один прекрасный момент люди понимают, что они не могут жить друг без друга. И все. Вы, Аврора, еще никого не любили…— Не любила, — соглашаюсь я с ней. Но тут же я вспомнила Руслана и невольно покраснела.Наталья Родионовна внимательно посмотрела на меня.— Что-то намечается на любовном фронте?— Ничего серьезного! Наталья Родионовна хмыкнула.— Любовь — прекрасная вещь. Материнство — тоже. — Она как бы разговаривала сама с собой. — И вообще, жизнь — хорошая штука. Жаль, что люди частенько предают. — Ее лицо потемнело. Она судорожно глотнула воздух.— Вам плохо? — испугалась я.Нет. — Она желчно рассмеялась. — Я еще не умру. Я поживу. Назло некоторым, — многозначительно заключила она. Интересно, кого она подразумевала под «некоторыми»? Алину? Скорее всего ее. Наверняка Наталья Родионовна знает, что Алина спит с ее мужем. Но ей сейчас не до того. Ей бы выкарабкаться из болезни.Мои мысли плавно перетекли к Алине. Рыжеволосая обольстительная стерва ковала железо, пока горячо. И не теряла времени даром. Но как мог Вячеслав Александрович поддаться на ее чары? Они… такие разные. Я ловила себя на мысли, что я воспринимаю отношения между Алиной и Викентьевым как некую абстракцию. Мне было очень трудно представить их в постели. Я даже не знаю почему. Вячеслав Александрович был внешне сдержанным, вежливо-корректным. Алина же выставляла свою сексуальность напоказ. Она просто била в ней ключом. Значит, моего шефа привлекают развязные девицы? Недаром говорят, что противоположности притягиваются. Вот они и притянулись. За спиной, точнее, за койкой Натальи Родионовны.— Аврора! Тебе не идет долго думать! Ты становишься похожей на старушку! Не ломай голову над вопросами, в которых ты ничего не понимаешь, — со смехом сказала Наталья Родионовна. Я вздрогнула. Она словно угадала мои мысли. — Давай будем ужинать. Сегодня там не еда, а какое-то райское наслаждение. Как «Баунти». Кстати, на редкость невкусный шоколад. — Наталья Родионовна перешла на «ты», и я поняла, что стала для нее своим человеком.— А мне нравится!— Не возражай! Твои вкусы должны совпадать с моими. Полностью! Не обращай на меня внимания! — тут же без всякого перехода сказала она. — Это я так. Дурачусь. — И она махнула рукой. — Скучно. Вот и развлекаюсь. За твой счет. Прости меня.— Да я и не обижаюсь нисколечко!— Вот и славно! Сейчас принесут еду. — Наталья Родионовна позвонила по телефону Марине Семеновне и дала ей поручение.Сейчас все сервируют в лучшем виде. Это наш первый совместный ужин. Готовься. Слюнки потекут. Я тебе обещаю.Слюнки у меня действительно потекли. Причем от одного вида и запаха. Это было что-то нежно-воздушное. Лимонно-сливочного цвета. Оказалось, куриное суфле. Плюс изысканные закуски: салат с креветками, тарталетки с белой рыбой.— Потрапезничаем! — И Наталья Родионовна подмигнула мне. — Жаль, что Анжелы нет. А то бы поужинали втроем.От этой перспективы у меня чуть кусок изо рта не вывалился. Я не могла себе представить, как надменная Анжела сидит рядом со мной и ест. Скорее я могла бы вообразить себе английскую королеву, позвонившую в дверь моей квартиры. По-моему, Елизавета II намного проще и демократичнее капризной, избалованной Анжелы. Она бы ни за что не села со мной за один стол. Неужели Наталья Родионовна так плохо знает собственную дочь?— Она вообще-то неплохая девочка, правда, немного избалованная. — И снова я поразилась способности Натальи Родионовны читать мои мысли. Я тихонько рассмеялась про себя. — Я сказала что-то смешное?— Нет-нет.— Аврора, я хочу знать. Может быть, я смешна, нелепа?— Я могу быть с вами откровенной?— Всегда. И во всем. Лизоблюдов не терплю. Ничтожные люди.— Простите, Наталья Родионовна, но в Средние века вас обязательно бы сожгли на костре.— Как ведьму?Я сжалась. Все-таки надо быть поосторожнее с выражениями. Откровенность тоже должна иметь свои пределы.— Вы сами просили быть с вами откровенной.— Я от своих слов не отрекаюсь. Я просто спрашиваю — как ведьму?— Ну в общем, да. — И я невольно зажмурилась, ошарашенная собственной смелостью.— Дурочка, — тихо рассмеялась Наталья Родионовна. — Думаешь, ты первая, кто говорит мне такие слова. Ничьи мысли я не читаю, просто знаю или догадываюсь, какой мыслительный процесс идет в той или иной головке. Это называется психология. Я посмотрела на тебя, когда сказала об Анжеле, а ты как-то съежилась и глаза опустила в пол. Какие у тебя могли быть мысли в тот момент? Что Анжела взбалмошна и капризна и сидеть с тобой за одним столом не будет. Разве я не права? Хотя иногда могу и предвидеть некоторые события. — Она замолчала.— Вы все объясняете, как Шерлок Холмс.— Спасибо за комплимент. Но я не хочу, чтобы ты думала об Анжеле плохо. Это все — возраст, окружение, избалованность. Надо было строже ее воспитывать. Ну что теперь говорить об этом? После драки кулаками не машут. Что было, то было. Издержки педагогического воспитания. Вернее, его отсутствие. Анжела — мой единственный ребенок. — И губы Натальи Родионовны задрожали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31