В одной мы спали, в другой ели и занимались повседневными делами. Но после тесных корабельных кубриков и крошечных кают нам и эти скромные комнатушки казались дворцовыми палатами. Во всяком случае, в нашем жилище было, светло, прохладно, уютно и достаточно просторно. Имелась даже огороженная веранда, с которой открывался замечательный вид на океан. Там меня Винсент и нашел.Я лежала в гамаке и скучала в одиночестве, поскольку сестра моя спала, о чем я и сообщила гостю прямо с порога, но тот, к моему удивлению, явился с визитом вовсе не к Минерве, а ко мне. Поздоровавшись, Винсент предложил пойти прогуляться.Мы спустились по высеченным в скале ступеням в небольшой сад, который я разбила на одной из террас склона. Я постепенно расширяла его, сажая найденные в джунглях растения. Никогда и нигде не встречала я такого изобилия пряностей. Корица и гвоздика, ваниль, калган и имбирь источали острые ароматы, в которые вплетался тягучий сладковатый запах лесных орхидей. Я надеялась, что когда-нибудь весь склон станет моим садом и превратится в райский уголок. Однако, поделившись своей мечтой со спутником, услышала в ответ, что рай уже давно создан, хотя и не мною, так что нечего глупостями заниматься.Найдя по соседству тенистый уголок, мы присели на ствол поваленного дерева. Там Винсент и открыл мне свое сердце. Признался, что давно любит Минерву, что полюбил ее с первого взгляда, с первой встречи, еще на Ямайке, в горном убежище маронов. Что любовь к ней озаряет всю его жизнь, окрыляет и придает сил и мужества, что только она позволила ему преодолеть все преграды и выдержать все испытания. Что видит ее во сне и грезит ею наяву, что жить без нее не может и больше уже не хочет. Покончив с лирической частью, влюбленный шкипер перешел к прозаической. Оказывается, к матери и родственникам он отправился не только потому, что соскучился, но и для того, чтобы получить благословение на женитьбу. Короче говоря, Винсент, похоже, окончательно созрел, чтобы сделать моей своенравной сестричке официальное предложение. Немного помявшись, он задал мне давно напрашивающийся вопрос:— Как ты думаешь, Нэнси, согласится она выйти за меня замуж, осесть здесь и бросить скитаться по морям и океанам?Я ответила не сразу и не дала прямого ответа. Душу мою раздирали противоречия. К чему он клонит, я поняла с первых слов, и меня радовало, что их взаимные чувства по-прежнему прочны и неизменны. С другой стороны, я так привыкла к постоянной близости Минервы, прожив с ней бок о бок столько времени, что совершенно не представляла, как я без нее обойдусь, когда они поженятся.— А почему ты спрашиваешь меня, а не ее?— Потому что ты самый дорогой для нее человек и занимаешь в ее сердце первое место, — ответил Винсент. — Она любит тебя больше всех на свете. Больше меня. Больше себя самой. Такая любовь редка и драгоценна. Ты для нее дороже собственной жизни. Твое счастье — это и ее счастье. И если ты захочешь уехать… — Он прикусил язык, но я и так поняла.— Она отправится вместе со мной? Ты это хотел сказать? Успокойся. Уверена, что она так не поступит. Минерве здесь нравится. И что бы я ни решила, вряд ли ей захочется покинуть Мадагаскар. — Я ласково похлопала его по руке. — Я знаю, что она тоже любит тебя. Так же сильно, как ты ее. Ее счастье — это и мое счастье тоже. Ведь мы с ней сводные сестры, Винсент. У нас был один отец.— Вот как! — воскликнул он. — Но почему она мне ничего не сказала?— Мать взяла с нее обещание никому не говорить. Она и мне только недавно открылась.— Понятно! Теперь мне многое понятно!— Как ее сестра я хочу дать тебе совет. Ступай к ней. Если не струсишь, — добавила я с улыбкой. — Думаю, она тебя не разочарует.Он широко улыбнулся в ответ, но тут же нахмурился:— Совсем забыл! Как ты считаешь, Брум не откажется нас поженить?Я рассмеялась:— Знаешь, а ведь это, пожалуй, единственная из капитанских обязанностей, которую ему еще не доводилось исполнять. Но я уверена, что он будет просто счастлив оказать вам обоим такую услугу. Между прочим, Минерва, наверное, уже проснулась. Если увидит, что меня нет, пойдет искать, и ты ее не застанешь. Так что поспеши!Он торопливо пожал мне руку и помчался вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. А я спустилась вниз и до самого заката бродила по берегу. Когда я вернулась домой, Винсент уже ушел, а Минерва буквально светилась от счастья. Такой ликующей и одновременно умиротворенной я ее еще никогда не видела. Я не стала говорить, что все знаю — это омрачило бы ей удовольствие, — и спокойно дождалась, когда она сама мне все расскажет.Мы сидели на веранде и провожали заходящее солнце. Бледные мотыльки порхали над клумбой, источавшей одуряющий аромат распускающихся ночных цветов. В ту ночь мы долго не могли заснуть, болтая обо всем на свете: о любви, о надеждах на будущее, о своих избранниках… Да мало ли о чем шепчутся по ночам молоденькие девицы семнадцати лет от роду.А потом мы уснули, и мне приснился сон. Утром я так и не вспомнила, что в нем было, помнила только, что снились мне не черные корабли и зловещие фигуры в черном, а что-то хорошее и светлое, обещающее долгую, счастливую жизнь и исполнение всех надежд и желаний. 42 Минерва пребывала на седьмом небе от счастья, я радовалась вместе с ней, назначенный срок приближался, и мы деятельно готовились к свадебным торжествам. Брум с энтузиазмом согласился «узаконить отношения» — это не я, это он так выразился! — и даже откопал где-то в своих сундуках потрепанный карманный требник. Мать и многочисленные родственники Винсента, извещенные о предстоящем празднестве, выразили желание тоже присутствовать и обещали прибыть всей деревней. Казалось, ничто не омрачало нашего безоблачного существования на лоне природы, и тут, как нарочно, меня опять стали преследовать кошмары. Но если раньше я видела черный корабль и его капитана как бы со стороны, то теперь мои видения переносили меня уже на палубу, а размытые прежде контуры обретали четкие очертания.Мне снилось, что я стою у фальшборта рядом со шканцами черного корабля, идущего под черным флагом, на котором нет ни оскаленного черепа, ни скрещенных костей или клинков, ни танцующего скелета, ни девиза; на нем вообще ничего нет. А в команде его не безымянные корсары, а сплошь одни знаменитости: капитан Кидд и Эдуард Тич по прозвищу Черная Борода, Ситцевый Джек Рэкхем и Черный Барт Роберте, Эдуард Лоу и многие другие, о которых я когда-то читала или слышала. И плывет он по неизвестному океану, ориентируясь по незнакомым звездам, которых я никогда раньше не видела. Не видела я и капитана. Он ни разу не повернулся ко мне лицом. Но я знала, кто стоит на квартердеке…В моих снах черный корабль атаковал каждое встречное судно, и я ходила на абордаж вместе с командой. В моих ушах эхом отдавались пушечные залпы и стоны умирающих, я дралась бок о бок с Генри Морганом и Френсисом Дрейком и ступала по палубам, скользким от крови, ощущая на губах то ли ее солоноватый вкус, то ли брызги морской воды. И каждый раз я слышала одно и то же:— Он идет за тобой…Я просыпалась, обливаясь потом и дрожа всем телом, и потом долго приходила в себя, с ужасом вглядываясь в темноту широко раскрытыми глазами. Прикосновение к покрытой холодной испариной коже вызывало ощущение, будто я дотрагиваюсь до трупа, а в растянутой на стене для просушки рыболовной сети мерещился приготовленный для меня саван. Минерве я ничего не рассказывала, потому что не хотела ничем омрачать ее предсвадебное настроение. Еще до рассвета я тихонечко поднималась с постели, выскальзывала из дому и спускалась к океану. Бродила по холодному песку вдоль кромки прибоя, зябко кутаясь в шаль, всматриваясь в темный горизонт и с нетерпением дожидаясь момента, когда солнечный диск покажется над волнами и прогонит своими живительными лучами ночные страхи и призраки давно истлевших в могилах мертвецов.Но что же все-таки означают мои сновидения? Неужто Бартоломе и здесь меня отыщет? Существует легенда об одном голландском судне, чем-то напоминающем тот черный корабль, на который я попадаю во сне. Рассказывают ее по-разному, поэтому приведу ту версию, которую слышала сама.Командовал этим судном отважный, но чрезвычайно упрямый капитан. Однажды, огибая мыс Доброй Надежды, он попал в жестокий шторм, но не отступил и продолжал пробиваться вперед, не обращая внимания на просьбы команды и пассажиров повернуть назад. Тогда сам Всевышний спустился на палубу, вняв молитвам несчастных о спасении. Но капитан не раскаялся и не преклонил перед ним колени. Он продолжал упорствовать и богохульствовать, дерзнув заявить в его присутствии, что на судне может быть только один капитан, чья воля — закон, и приказал ему убираться прочь. Судно то называлось «Летучим голландцем». Господь проклял его и обрек носиться по волнам до самого Судного Дня. Многие с тех пор видели судно-призрак проносящимся мимо в шторм на всех парусах или выплывавшим вдруг из тумана. Видели на палубе и вантах скелеты матросов и ухмыляющийся скелет в капитанском мундире на шканцах.Легенда, конечно, жутковатая. Особенно, когда слышишь ее впервые, сидя ночью у костра с кружкой рома в руке. И все же это только легенда. Вот и я старалась убедить себя, что мои видения тоже не имеют ничего общего с реальной действительностью, как эта корсарская байка.. Иногда получалось, иногда не очень. Согревшись и немного успокоившись, я возвращалась домой, исполненная твердой решимости нести свой крест в одиночку, но ни в коем случае не делить его тяжесть с сестрой.Неугомонный характер Брума не позволил ему долго прохлаждаться без дела. Не прошло и нескольких недель, как Адам снова вышел в море на корабле, принадлежавшем прежде голландской Ост-Индийской компании и приобретенном по случаю в ближайшем порту, где он успел завести нужные связи. Пиратствовать наш капитан больше не собирался и с чистой совестью выдавал себя за честного торговца, как когда-то в Америке. Свой новый корабль Брум опять нарек «Удачей», уже третьей по счету. На нем он мотался по всему Восточному побережью — от Занзибара до Кейптауна, от Мозамбика и Коморских островов до Дар-эс-Салама, — покупая и продавая пряности, золотой песок, слоновую кость, самоцветы и ткани — словом, все, на чем можно наварить прибыль. Все, кроме невольников!Вскоре у него появились солидные постоянные партнеры из богатых английских, голландских, португальских, испанских и французских негоциантов, а наша прежде неприметная бухта превратилась в настоящую портовую гавань с пристанью и насыпным молом, куда все чаще заходили торговые суда со всех концов света.— Посмотри, кого я привел! — похвастался он, заявившись к нам домой в сопровождении молодого человека, в котором я с трудом узнала нашего бывшего штурмана Тома Эндрюса. — Капитан его судна прослышал о нас и решил завернуть сюда за свежей водой и припасами. А мы всем рады услужить, только плати!Том возмужал, загорел, раздался в плечах и отрастил себе пышную золотистую бороду, совершенно его преобразившую. Он вернулся на службу в Ост-Индийской компании и совершал уже второй рейс на своем новом судне. Мы с радостью приняли гостей и пригласили посидеть с нами на веранде. Минерва пошла готовить пунш, а Винсент развязал свой кисет с душистым табаком и предложил угощаться. Вскоре сестра тоже присоединилась к нам, мы выпили по стаканчику и забросали Эндрюса вопросами.— Доктор Грэхем завел практику в Лондоне, — первым делом сообщил он. — Постоянных клиентов пока не так много, но постепенно прибавляются. Он наверняка обрадуется, узнав, что я вас нашел. Я ему обязательно расскажу.— Что-нибудь слышал об остальных наших товарищах?Том замялся и помрачнел.— Боюсь, что ничего хорошего, — выдавил он наконец, понурив голову.— Что случилось? — спросили мы разом, заподозрив неладное.— Холстон, выбранный капитаном вместо вас, сэр, — покосился он на Брума, — высадил меня в Капо-Верде, а сам повел корабль дальше, в Вест-Индию. Я сел на попутное судно и вернулся в Англию. Доложил начальству, что попал в плен к пиратам, но потом они меня отпустили. Мне поверили, тем более, — ухмыльнулся Том, — что так оно, в общем-то, и было, за исключением мелких подробностей, в которые я решил никого не посвящать. А вскоре после возвращения в Лондон случайно узнал, что «Удачу» потопили где-то близ Багамских островов.— Синие мундиры? — на всякий случай уточнил Адам, выбивая о перила пепел из трубки.— В том-то и дело, что нет! — покачал головой Эндрюс. — Флот тут ни при чем. Холстона и всю команду отправил на дно какой-то охотник за пиратами. Он уже многих потопил, не только наших. Имени его никто не знает, но говорят, что у него есть каперский патент.— Каперский патент? — насторожилась я. — А кем выдан, известно?— Какая разница? — пожал плечами Брум. — Корсаров одинаково ненавидят и боятся все европейские монархи.— Может быть, его наняла какая-нибудь крупная компания? — предположил Винсент. — Вроде Ост-Индийской или Королевской африканской.— Вполне возможно, — подтвердил Эндрюс.— Вот они-то и есть самые настоящие пираты! — презрительно фыркнул Адам. — Хоть ты, парень, и служишь в одной из них, я и при тебе не постесняюсь сказать, что все корсары Мэйна и ваш совет директоров, ежели сравнить, примерно то же самое, что мелкий уличный воришка и шайка разбойников с большой дороги! — Он запустил пальцы в кисет и снова принялся набивать только что выкуренную трубку. — А может, и нет у него никакого патента, а за нашим братом гоняется из мести. Или ради собственного удовольствия.— Не буду гадать, что у него за причина, — вздохнул Том, — знаю только, что пиратов он преследует безжалостно и неумолимо. Как завидит «Веселого Роджера», так сразу командует палить из всех орудий. А если кто живым к нему в руки попадется, тут же добивает — и за борт! На его счету за последние три месяца больше корсарских кораблей, чем у всего Королевского флота за целый год! Но и это еще не все. Ходят слухи, он не потому так свирепствует, что решил извести всех корсаров подчистую, а потому, что надеется среди прочих потопить и тот корабль, которым командует один капитан, чье имя всем вам хорошо известно.— Любопытно, — хмыкнул Адам. — А кто именно из наших общих знакомых так сильно ему насолил, слухи не сообщают?— Сообщают, — кивнул Эндрюс. — Это вы, сэр.Солнце село. Сразу налетели мошки и ночные бабочки и принялись беспорядочно виться вокруг зажженной лампы.— Выходит, у него на меня зуб? — изумился Брум. — С чего бы это?Корсарам не привыкать, что на них охотятся все, кому не лень, но чтобы так целенаправленно, нужны очень веские основания. Винсент что-то пробормотал сквозь зубы. Очень тихо, но я услышала. Винтана. Рок, судьба, нечто такое, чего нельзя избежать. Я вполне разделяла его чувства, давно ощущая занесенный над моей головой меч Немезиды Немезида — в греческой мифологии богиня неотвратимого возмездия.

.— Что у него за корабль? — спросил Винсент.— Большой, — ответил Том. — Очень много пушек. Но конструкция устаревшая, как будто он из минувшего века в наше время переместился. А еще он весь черный. И паруса, и мачты, и флаг.— Флаг без девиза, верно? — вмешалась я, внутренне похолодев от нехорошего предчувствия.— Верно, — удивился Эндрюс. — А ты откуда знаешь?— Я его видела.— Где?— Во сне.Минерва несколько раз кивнула в подтверждение того, что я говорю правду. Брум недоверчиво покосился на меня, но не стал иронизировать, а просто спросил:— И ты знаешь, кто этот черный охотник?— Знаю. Бартоломе.— Бразилец? — Он нахмурился. — Я был уверен, что он потерял нас еще в Америке и вернулся на Ямайку несолоно хлебавши. Проклятье!— Откуда известно, что он за нами охотится? — поинтересовался Винсент.— Черный корабль несколько раз пересекал Атлантику. Останавливал встречные суда. Его капитан расспрашивал о вас, — пояснил Том.— Но мы-то в Индийском! — сразу повеселел Адам. — Здесь ему нас нипочем не сыскать!— Я так не думаю, — покачал головой Винсент. — Если уж ему так приспичило, рано или поздно он нас и здесь достанет.— Считайте, уже почти достал, — добавил Эндрюс. — Мы ведь не просто так сюда зашли. Это я шкипера уговорил, чтобы успеть вас предупредить. Когда мы заходили в Кейптаун, там только и разговоров было, что о черном корабле-призраке. Его принимали за «Летучего голландца». Но дело не в дурацких суевериях, а в том, что последнее судно, с которым он повстречался, накануне миновало Дурбан. А это означает, что бразилец обогнул мыс Доброй Надежды и направляется на север. Сюда. За вами.Брум задумался. За последние несколько месяцев он приобрел такую широкую известность, что Бартоломе не составит труда выяснить, где его искать. Очень может быть, что он совсем рядом и уже завтра нагрянет с далеко не дружественным визитом,— Нет, ты мне все-таки ответь, — посмотрел он в упор на Тома, — на кой черт я ему сдался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42