А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— Подарок вашей сестре, а не вам, мой друг, -с едва уловимым сарказмом в голосе напомнил Бартоломе и вопросительно посмотрел на меня. — Вы позволите, мисс Нэнси? — Он вышел из-за стола, обогнул мое кресло, ловко накинул на меня вынутое из футляра ожерелье и привычным движением защелкнул замочек. Касающиеся моей кожи гибкие пальцы были мягкими и теплыми, тогда как золото и каменья облегали горло холодным, жестким ошейником. — Готово! А теперь давайте посмотрим, как оно вам идет.Бразилец помог мне подняться, велел прихватить сережки и подвел к большому каминному зеркалу, сам же остался стоять у меня за спиной, положив мне на плечи свои изящные смуглые руки. Я бросила опасливый взгляд на наше двойное отражение. Так и есть! Ожерелье опоясывало мою шею уродливым, кровоточащим шрамом. Бартоломе нахмурился.— Рубины лучше всего смотрятся на фоне молочно-белой кожи, — словно оправдываясь, пустился он в объяснения после затянувшейся паузы. — С вами же, моя дорогая леди, здешнее солнце сыграло злую шутку. — Бразилец с неодобрением покосился на мои плечи, лицо и шею, сплошь покрытые золотистым загаром. — Но вы не волнуйтесь, все еще поправимо. Рубины чувствительнее других камней и быстрее реагируют на теплоту человеческого тела. Взгляните сами. Видите, как на глазах меняется и густеет их цвет? — Он чуть присел, и глаза наши оказались на одном уровне. — А теперь вообразите, насколько эффектнее они будут выглядеть, когда к вашей коже вернется ее алебастровая белизна. — Почти невесомые, как перышко, пальцы Бартоломе ласкающе прошлись по моим обнаженным плечам. Глаза его подернулись поволокой ностальгической грусти, и я интуитивно почувствовала, что он видит в зеркале не меня, Нэнси Кингтон, а странным образом воплотившийся во мне чей-то образ из отдаленного прошлого. Бразилец тряхнул головой, отгоняя наваждение, и закончил своим обычным тоном: — Моя сестра никогда не выходит из дому в дневное время иначе как под вуалью. Если хотите, чтобы ваша кожа приобрела прежний вид, рекомендую последовать ее примеру.Изабелла наблюдала за нами с улыбкой, больше похожей на злобную гримасу, я же окончательно упала духом. Если меня все-таки заставят выйти замуж за Бартоломе, я неизбежно стану пленницей в его доме. Прощайте, леса и озера, прощайте, верховые прогулки, прощай, свобода! Мне придется сидеть взаперти, довольствуясь обществом этой противной грымзы. Представив себе подобную перспективу, я непроизвольно вздрогнула.— Вы дрожите? — удивился бразилец. — Неужели вам холодно?— Нет, сэр, скорее, наоборот. По-моему, у меня начинается жар. Я отвратительно себя чувствую. 14 Мое притворное недомогание послужило толчком к досрочному завершению ужина. Гости начали разъезжаться, но братец мой так напился, что не смог встать из-за стола. Бартоломе и мне предлагал остаться на ночь, но я настояла, чтобы Томас отвез меня домой. Стоя на крыльце в ожидании, пока он подаст экипаж, я раз за разом мысленно переживала все события недавнего застолья. Голова у меня шла кругом, а преследовавшая весь вечер тошнота обострилась до такой степени, что я начала подумывать, уж не захворала ли я всерьез. Возможно, мне не следовало уезжать на ночь глядя, но я не могла заставить себя провести еще несколько часов под крышей этого дома. Бразилец долго меня отговаривал, не хотел отпускать, навязывал услуги своего лекаря, но я наотрез отказалась, заявив, что дома найдется, кому меня подлечить, и что там я поправлюсь намного быстрее. Отвергла я и его предположение послать со мной вооруженную охрану. Сказала, что с Томасом мне ничего не страшно, что мы оба вооружены (я забрала у Джозефа пистолет) и отлично управимся сами.Я без лишних церемоний попрощалась с хозяевами, ежеминутно сдерживая рвотные позывы, но когда коляска покатила по аллее, мне как-то сразу полегчало. Спазмы прекратились, дрожь прошла, и я немного расслабилась. Огромная луна повисла над горизонтом, озаряя окрестности мертвенно-бледным сиянием. Разжав стиснутые в кулаки пальцы, я с огорчением заметила на правой ладони два больших кровавых пятна. Сначала я подумала, что они от ногтей, но тут же поняла, что вижу рубиновые серьги, которые так и не успела примерить и о которых совершенно забыла.Я поспешно убрала их в свой поясной кошелек и наклонилась вперед, напряженно вглядываясь в темноту между деревьями по левую сторону аллеи. Мерзкие твари по-прежнему осаждали клетку и с хриплым клекотом дрались между собой за право вонзить клюв в кровоточащую плоть ее узника. Их зловещие черные силуэты на фоне тропической ночи казались порождением мрака из бездонных глубин преисподней. Я приказала Томасу остановить лошадей и взвела курок пистолета. Мой первоначальный замысел заключался в том, чтобы выстрелом в воздух разогнать стервятников, однако, поразмыслив, я поняла, что ничего этим не добьюсь. Не пройдет и нескольких минут, как они снова вернутся к своему кровавому пиршеству. И я изменила решение. Тщательно прицелившись и молясь о том, чтобы пуля не угодила в железные прутья, я нажала на спуск. Вспугнутые громом и вспышкой гарпии Гарпия — злобное и кровожадное мифологическое чудовище в облике крылатой женщины; гарпиями также называют некоторые виды хищных птиц и летучих мышей.

в панике заметались над раскачивающейся клеткой, беспорядочно хлопая своими мощными крыльями. Лошади заржали и понесли, а Томас, смертельно напуганный моим безрассудным поступком, еще и добавил им кнута, так что я до сих пор остаюсь в неведении, попала я в цель или промахнулась. Хочется надеяться, что все же попала и тем избавила страдальца от дальнейших мук.Я не боялась темноты, но пистолет на всякий случай перезарядила. На Ямайке опасно путешествовать по ночам, хотя то же самое можно сказать и об Англии, где даже в наш просвещенный век существует немалый риск повстречать на своем пути шайку разбойников. Но предосторожности оказались излишними, и мы благополучно добрались до плантации. Я попросила Томаса высадить меня у конюшни и дальше пошла пешком. К моему удивлению, в доме не светилось ни одно окно, и на крыльце тоже никого не было. Поскольку мы с братом не собирались оставаться на ночь у соседей, что было обговорено заранее, я рассчитывала увидеть на крыльце Филлис и Минерву, ожидающих нашего приезда. Отсутствие обеих служанок показалось мне в тот момент довольно странным, но почему-то не насторожило, хотя ни та, ни другая прежде ни разу не допускали столь вопиющего пренебрежения своими обязанностями. Я зажгла свечу и отправилась на поиски.Филлис я обнаружила на кухне. Она сидела за столом, прямая и неподвижная, как статуя скорбящей богородицы. Заметив меня со свечой в руке, Филлис торопливо вскочила и бросилась ко мне, но тут же в ужасе отшатнулась, закатив глаза, как будто увидела привидение. Я машинально ощупала лоб, щеки, подбородок… Господи, ожерелье Бартоломе! Совсем забыла, что оно все еще на мне.— Что… что такое у вас на шее, мисс? — пролепетала служанка, запинаясь и дрожа от страха.— Подарок бразильца, — пожала я плечами. — А ты что подумала?— Что у вас перерезано горло. — Филлис понизила голос до шепота. — Мне на миг показалось, что я вижу смерть у вас за плечами, а вы — это не вы, а ваш призрак.Все еще вздрагивая, она снова подалась мне навстречу, но не смогла сделать ни шагу и тяжело опустилась обратно на стул. Я привыкла считать Филлис сильной, уверенной в себе женщиной, неутомимой и неукротимой, и подобное проявление слабости с ее стороны не могло меня не встревожить. Поставив подсвечник на стол, я подошла к ней вплотную. Левой рукой она крепко прижимала к груди ворот своего балахона, разорванного и свисающего клочьями на спине и в нескольких местах запятнанного кровью. Филлис попыталась уклониться, стыдясь, вероятно, предстать передо мной в столь неприглядном виде, но я твердо настояла на своем и осмотрела ее с ног до головы.— Кто это сделал? — Вопрос риторический, но я должна была услышать ответ из ее уст.— Дьюк отхлестал меня своей плеткой.— За что?— Ни за что. Просто так. Потому что ему нравится бить и мучить других. — Она обреченно вздохнула и провела пальцами по покрасневшим глазам. Только вы не лезьте в это дело, прошу вас, мисс Нэнси. Вас оно не касается.Вот уж дудки! Это мне решать, что меня касается, а что нет! Гнев нарастал стремительно, подкармливаемый воспоминаниями обо всех несправедливостях, с которыми мне довелось столкнуться за сравнительно короткий срок пребывания в этой благословенной и трижды проклятой стране. Я заставила Филлис отпустить ворот и обнажить спину. Вспухшие свежие рубцы кровавыми полосами накладывались на старые шрамы, образующие причудливый геометрический узор на плечах, лопатках и бедрах. На спине у нее в буквальном смысле не осталось живого места, а кожа больше походила на черепаший панцирь. Багровая волна ярости затмила мне глаза и помутила рассудок.— Где этот мерзавец? — процедила я сквозь зубы.— У себя дома. — Она подняла голову и посмотрела на меня. Филлис всю жизнь гордилась тем, что стойко сносила любые невзгоды и никогда не плакала, но сейчас у нее из глаз градом катились слезы. -Он увел Минерву. Я пыталась его остановить…— Так вот почему он тебя избил!— Да. Вы ничего не сможете сделать, мисс Нэнси. Лучше не вмешивайтесь. Вы скоро замуж выходите, зачем вам лишние неприятности?..Голос Филлис предательски дрогнул, и она поспешно отвернулась, спрятав лицо в ладонях и содрогаясь всем телом в беззвучных рыданиях.Я оставила ее предаваться своему горю и незаметно покинула дом, даже ни разу не скрипнув массивной входной дверью. За поясом у меня торчал заряженный пистолет, на губах играла вызывающая улыбка. Вы ничего не сможете сделать. Сколько раз и из скольких уст слышала я эту безнадежно унылую фразу?! Вот сейчас и посмотрим, так ли уж я бессильна!Женщина Дьюка, худая, изможденная мулатка, сидела на корточках у очага, помешивая деревянной ложкой какое-то варево в чугунном котелке. Заслышав шаги за спиной, она повернула ко мне изборожденное морщинами лицо. Выглядела она старухой, но по годам могла быть совсем еще молодой. Женщины в неволе старятся скоро, а сломленные и утратившие волю к жизни еще быстрее. Бросив взгляд на пистолет у меня в руке, она вскочила на ноги и метнулась к двери.Туманящее разум бешенство уступило место хладнокровной расчетливости, целиком направленной на осуществление моего замысла. Я тихонько прокралась вверх по лестнице, ступая мягко и бесшумно, как вышедшая на охоту кошка. Таилась я, как оказалось, напрасно: Дьюк был так сильно занят, что не услышал бы даже марширующий под окном пехотный полк, не говоря уже обо мне. На лестничную площадку падал свет, выбивающийся сквозь широкие щели в рассохшейся деревянной двери. Я приникла к одной из них и заглянула внутрь.Он стоял на коленях на кровати спиной ко мне, навалившись волосатым торсом на извивающуюся под ним Минерву, и без труда, с утробным гоготом, предупреждая все ее попытки высвободиться из его медвежьих объятий. Длинные полусогнутые ноги полуобнаженной, в разодранном балахоне, девушки, раздвинутые под тяжестью тела насильника, упирались в матрас, голова билась об изголовье, из перекошенного ненавистью и отчаянием рта вырывалось шумное дыхание. Я толкнула дверь и вошла в комнату.Минерва увидела меня первой. Глаза ее расширились в радостном изумлении. Дьюк удовлетворенно хрюкнул, истолковав, должно быть, ее реакцию в выгодном для себя свете. Он играл с жертвой, как хищный зверь с еще живой добычей, стремясь подавить в ней последние остатки воли к сопротивлению и от души наслаждаясь ее ужасом и беспомощностью, только распаляющими его гнусную похоть. Крепко ухватив гриву сальных волос, раскинувшихся поверх до черноты загорелой шеи и неестественно бледных по сравнению с ней плеч и спины Дьюка, я резким движением откинула его голову назад и приставила к виску ствол пистолета.— Живо слезай с нее, мразь! — прошипела я ему прямо в ухо.Вожделение в глубоко посаженных глазках старшего надсмотрщика сменилось животным страхом. Он попытался повернуть голову, но я тут же пресекла его поползновения:— Не поворачивайся. Делай, как я сказала.Щелканье взводимого курка заставило Дьюка снова дернуться. Он прохрипел что-то нечленораздельное, порываясь, надо думать, вступить в переговоры, но я не собиралась ни о чем с ним договариваться.— Молчать!Не стесняемая больше в движениях, Минерва гибким ужом выскользнула из-под все еще нависающего над нею тела, а Дьюк, видимо, счел этот момент подходящим, чтобы предпринять попытку к освобождению. Резко рванувшись в сторону, он потянулся за своей плетью, висевшей на спинке кровати. Еще мгновение, и она превратится в смертоносное оружие в его руках. Времени на раздумья не оставалось, и я без колебаний нажала на спуск. 15 Столько крови я еще никогда не видела и поспешно отвела глаза от бревенчатой стены, по которой медленно стекало на кровать и на пол содержимое черепа покойного мистера Дьюка. Едкий пороховой дым заполнял комнату, отзвуки выстрела эхом отдавались в моих ушах. Опустив пистолет, я растерянно оглянулась на Минерву. Я еще не успела свыкнуться с реальностью происходящего, и мне с трудом верилось, что все это дело моих рук.— Я… я не хотела… — проговорила я, запинаясь. — Я… я никогда… никогда бы не смогла…Я сказала неправду. Хотела. Смогла. И убила. Вышибла человеку мозги. Даже не человеку, а дьявольскому отродью, заслужившему стократ худшую казнь. Отчего же тогда я испытываю чувство вины и угрызения совести? Минерва, однако, отнюдь не разделяла моих сомнений. Она уже успела немного оправиться от потрясения и смотрела на меня с восхищением и благодарностью.— Вам незачем оправдываться, и вы ни в чем не виноваты… — Минерва безуспешно старалась привести в порядок свое изорванное в клочья платье. — Сегодня вы спасли мне жизнь, потому что я твердо решила покончить с собой, если это животное добьется своего. И ни о чем не жалейте. Вы поступили правильно. Я сделала бы то же самое на вашем месте! Вы меня слышите? Понимаете?Судорожно сглотнув, я безмолвно кивнула. Mинерва отпускала мой смертный грех, добровольно разделяя со мной его тяжесть, за что я буду вечно ей благодарна. После этого мы довольно долго молчали, просто сидели и смотрели друг на друга, мучительно сознавая, что прозвучавший несколько минут назад в провонявшей табаком и потом комнатенке выстрел провел невидимую черту между прошлым и будущим и навсегда изменил нашу прежнюю жизнь. Так скатившийся с горы камнепад перекрывает реку, вынуждая ее поменять русло. Так внезапно налетевший шторм относит судно далеко от намеченного курса. Нам еще только предстояло найти свой новый путь, и никто пока не мог сказать, куда он нас заведет.Неожиданное появление на пороге Томаса и Филлис вывело нас из оцепенения. С первого взгляда оценив обстановку, великан кучер посерел лицом.— Уходите отсюда, — прошептал он, извлекая пистолет из моих сомкнутых на рукоятке пальцев. — Скорее! Мы обо всем позаботимся.Он положил свои сильные руки мне на плечи и заглянул в глаза. Лоб его пересекали глубокие борозды, лицо выражало одновременно тревогу и решимость, сомнения и страх, одобрение и осуждение и что-то еще, чего я так и не сумела определить. Филлис закутала Минерву в шаль, взяла нас обеих за руки и увела прочь из залитой кровью комнаты.— Что они с ним сделают? — спросила Минерва.— Скормят крокодилам, — ответила Филлис. -Они не брезгливые, все сожрут, даже такую падаль, как Дьюк. Ни кусочка не оставят. Он просто исчезнет, и никто никогда его больше не увидит.В болотах между плантацией и берегом моря водилось множество крокодилов, и я часто видела их во время прогулок верхом. Огромные тупорылые твари, наполовину зарывшиеся в грязь и тину и греющиеся в солнечных лучах, поблескивающих на мокрой чешуе. Иногда кто-нибудь из них открывал пасть, демонстрируя ряды внушительных зубов, оскаленных в некоем подобии дьявольской усмешки.— А его женщина не проболтается? — встревожилась я, опасаясь, что та может донести брату о случившемся.— Она сильнее всех ненавидела Дьюка, — развеяла мои сомнения Филлис. — Это она привела Томаса, когда увидела тебя с пистолетом, и сейчас помогает ему избавиться от трупа. О ней можно не беспокоиться. У нас сейчас хватает более насущных проблем.Мы сидели втроем за кухонным столом. Филлис встала, чтобы подбросить дров в очаг. После полуночи нередко холодает, и меня бил озноб — то ли от ночной прохлады, то ли от пережитого потрясения. Минерва принесла мне шаль, привычно предупредив мою невысказанную просьбу, хотя всем было ясно, что наши прежние отношения хозяйки и рабыни близятся к концу. Из нас двоих на ее долю выпало более тяжкое испытание, но оправилась она куда быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42