Они не сумели вернуть Осуми. Они не сумели, как собирались, захватить Сацуму. Метракоровский командующий американскими силами на Осуми полковник Лоутон захвачен в плен, а его заместитель, единственный, кроме полковника, старший офицер — убит.
Хайден Стрейкер почувствовал как кровь отхлынула от его лица и начал было что-то говорить, но Сакума Киохиде жестом велел ему помолчать, а маршал Чинь тем временем продолжал:
— Если позволите, ваше превосходительство, то есть и другая информация. Около шестидесяти дней назад в системе Осуми произошла квадратура. Из нексуса, который американцы называют Тет-Два-Девять вырвался мощный пси-шторм, уничтоживший большую часть американских кораблей, в том числе и флагман адмирала Маскулла — кажется он назывался «Эдвард Пребл» — в тот момент когда они пытались вырваться из системы. Поскольку остатки эскадры сумели вернуться обратно в Нейтральную Зону, становится совершенно очевидно, что спасение, которое, как надеялись американцы, находящиеся в квадранте Кюсю, принесет им родной флот, на обозримое будущее стало несбыточной мечтой. Более того, в настоящее время их положение стало куда тяжелее, чем до прибытия великого адмирала Маскулла. Мой начальник, его превосходительство Ю, приказал направить в систему Осуми солидные подкрепления, чтобы как можно быстрее сломить сопротивление горстки упрямцев, засевших на Форт-Бейкере. Учитывая все это, мистер Стрейкер, позвольте задать вам вопрос: зачем в такой ситуации сёгуну приходить на помощь вашим — столь могущественным, как вы утверждаете — соотечественникам?
Хайден Стрейкер открыл глаза. То что выложил маршал Чинь буквально ослепило его как вспышка яркого света. Все его надежды теперь рухнули, и у него не осталось даже мало-мальски веских доводов в свою пользу. До чего же глупо в свете всего этого выглядела теперь его бравада. Он сознавал какое огромное значение имеет то, что сообщила ему Ясуко и знал, что должен как можно скорее доставить эту информацию на Форт-Бейкер.
— Я прошу вас отпустить меня на Осуми, — твердо заявил он.
Сакума Киохиде наклонил голову и перед тем как ответить искоса взглянул на маршала Чиня.
— Снять с него колесо, — просто сказал он.
— Но ваше превосходительство…!
— Маршал Чинь, я принял решение. Пребывание посольства Хидеки Рюдзи-самы на Эдо закончено. Хидеки Синго-сан сегодня же отправится обратно в Мияконодзё с моим благословением: его отец пока останется префектом квадранта Кюсю, но мой двор рассмотрит ходатайство претендента Сибаты Юнкей-сана.
Маршал был явно раздосадован проволочкой.
— Вы даруете свободу человеку, который пытался вас убить, ваше превосходительство?
— Я считаю, что это никак не доказано. Завтра он получит разрешение покинуть Эдо. Он получит право на свободное перемещение и сможет вернуться на Форт-Бейкер, как он того желает. Возможно к тому времени ваши доблестные каньские войска уже захватят станцию. А может быть на помощь ей прибудет еще один могучий американский флот. Кто кроме богов может знать, что произойдет? А посему я вверяю его жизнь этим самым богам. Разрешение будет дано утром.
С него сняли колодки и цепи и из аудиенц-зала он вышел уже без конвоя. Они все наблюдали за ним: Сакума Киохиде, его советники, придворные из клана Сакума, проклятый канец и зловещий глаз безумного кристалла.
Он постарался идти поувереннее, зная что должен покинуть зал с достоинством и молясь про себя, чтобы хватило времени успеть на космодром и проститься с Ясуко.
Он знал, что если она уже улетела, то он никогда больше с ней не увидится. Никогда, во всяком случае по эту сторону рая. Интересно, попадают ли когда-нибудь души умерших японцев на наши небеса, или мы — на их? пришла ему в голову абсурдная мысль. Возвращаемся ли мы оттуда? И представится ли нам с ней возможность свидеться в загробной жизни? Если нет, то пусть в своем следующем воплощении я буду кем угодно — хоть навозной мухой…
Спустившись по ступеням и натягивая сапоги, он с трудом боролся с охватившей его паникой. Затем добрался до парапета и заглянув вниз увидел следующую картину.
По дороге ведущей к космодрому двигалась процессия крошечных фигурок. Они покидали цитадель, направляясь к сверкающим на солнце серебристым иголкам шаттлов: пять или шесть челноков и церемониальные проводы. Всего покидало Эдо двести человек, включая охрану с развевающимися на их дзинбаори монами Хидеки и слуг в желтых и белых одеждах. Во главе колонны в своем характерном увенчанном гребнем шлеме шествовал сам Хидеки Синго невидящим взором уставившись вперед. За ним окруженные идущими по обеим сторонам от них женщинами плыло с полдюжины закрытых паланкинов.
Хайден невольно ахнул взглянув на колышущиеся на ветру кисточки украшающие предпоследний паланкин с белыми затянутыми бумагой окнами, в котором он сразу узнал до боли знакомый ему каго Ясуко.
Это зрелище оглушило его подобно грому, обрушившемуся на голову из грозового облака и мгновенно развеявшему как карточный домик все его надежды и планы, все его «если» и «но».
И только тут до него окончательно дошла вся ужасная правда: он потерял ее. Она ушла и ее больше никогда не будет. Никогда.
Он бросился бежать и стража у ворот увидев его мгновенно насторожилась, преградив дорогу скрещенными нагинатами. Он пытался прорваться, но его схватили, а потом на помощь подоспели другие стражники, находившиеся в караульном помещении, и сразу же скрутили ему руки умелыми борцовскими приемами.
Космодром находился за пределами крепости сёгуна. И никто не мог выйти за ворота без личного разрешения сёгуна. Это было попросту невозможно. А значит невозможно было и догнать ее. Невозможно было уговорить ее остаться. Когда эта ужасная мысль пронзила все его существо, он в отчаянии закричал.
Хидеки Синго мечтал отомстить своей жене. Стоит им улететь с Эдо и вернуться в квадрант Кюсю, как она тут же окажется в полной его власти. Ее тут же обвинят в измене мужу. То есть сейчас она направлялась прямо навстречу собственной гибели. Ее казнят точно так же, как ту бедную молодую женщину, за мучительной казнью которой они с Ясуко как-то наблюдали. И он ничем не мог помочь любимой.
Наконец его отпустили и он снова побежал на стену, беспомощно уставился вслед паланкину почти достигшему первого из шаттлов. Хайден закричал и его крик эхом отозвался в высоких стенах въездной рампы. И тут он увидел как занавеска паланкина немного отодвинулась, изящная фигурка в светло-голубом кимоно повернулась и прикоснулась кончиками пальцев к губам, а потом ее скрыли от него фигуры идущих рядом с паланкином служанок.
23
Из-за скалы высунулся ствол смертоносного снайпомата Молберга медленно поворачиваясь следом за своей целью. Оружие было направлено на появившуюся из шаттла без каких-либо опознавательных знаков фигуру человека, который теперь стоял полускрытый зеленью на дне небольшой долины. Человек стоял неподвижно, подбоченившись и медленно оглядывал долину. Издали определить кто это был — свой или чужой — было невозможно.
На нем был обычный серый пилотский комбинезон и большой серебристый шлем с опущенным забралом. Барб Истман знал, что долина местечко весьма укромное и видимо именно поэтому пилот посадил машину здесь и именно поэтому Истман так тщательно следил за ним. Неудивительно: скорее всего какой-то канец решил поискать себе на голову приключений, и когда он их найдет и умрет, на переборке можно будет нарисовать мелом пятую звездочку, означающую очередного уничтоженного врага.
Но подобная добыча до сих пор их группе еще не попадалась. Полдюжины добровольцев Истмана притаились, наблюдая за шаттлом. Их маскировочные комбинезоны полностью сливались со скалой. Все молчали и затушив тонкие сигареты неподвижно ждали дальнейшего развития событий. Все глаза были устремлены на зеленые заросли в долине. Их собственный шаттл смог покинуть американский форт только под прикрытием нового и мощного генератора радиомолчания, который им продал Эллис Стрейкер за деньги МеТраКора, а комендант Рохан, многим обязанный торговцу одобрил покупку. Но сама идея отправить с Форт-Бейкера на планету партизанский отряд который бы не давал покоя каньским наземным войскам принадлежала Истману.
Всяко лучше чем сидеть и ждать, подумал он. Всегда терпеть не мог ожидания. Слишком уж много секретов начинает не давать человеку покоя и преследовать его день и ночь…
Несколько раз за последние три месяца диверсионной группе удавалось изрядно озадачивать каньцев, недоумевающих, что происходит с их сенсорами. Они провели уже несколько удачных операций — для каньцев началась целая череда несчастных случаев: два шаттла уничтожены, еще два — захвачены и только в этой последней вылазке им до сих пор ничего не попадалось. До позавчерашнего дня.
В районе Два-Восемь они заметили необычное оживление. В систему вошел большой корабль и совершил посадку прямо в одном из крупных южных городов, а днем позже появился корабль поменьше, сбросил шаттл и снова исчез. На запросы он не отвечал, поэтому стало совершенно ясно, что корабль либо японский либо каньский. Они проследили траекторию движения шаттла, подозревая, что он прибыл с секретной дипломатической миссией, которую запросто можно было сорвать. Но вместо того, чтобы направиться к Каноя-Сити или Мияконодзё, он приземлился где-то в ущелье среди южных джунглей и притаился там, будто выжидая появления какого-то окна.
В воздухе слышалось мягкое жужжание насекомых.
«Молберг» Истмана продолжал неотступно следовать за одиноким человеком, который обошел шаттл и начал расстегивать низ комбинезона. Сейчас он был не более чем в шестидесяти ярдах от них. На таком расстоянии мощности «молберга» вполне хватило бы чтобы выжечь ему сердце — проблема было только в том, как не промахнуться. Но точно прицелиться мешали окружающие шаттл заросли и только поэтому Истман до сих пор не выстрелил.
Ну давай же, напряженно думал он. Пристраивайся вон к тому большому старому дереву.
Еще каких-нибудь десять ярдов и стрелять можно будет наверняка. Его палец все сильнее давил на спуск.
Совсем как тогда, когда я пристрелил человека в первый раз, подумал он. Первый раз и был самым лучшим.
Атака на Бейкер была подавлена просто блестяще. Каньцев разгромили благодаря сочетанию превосходной тактики полковника Лоутона и беззаветной храбрости Истмана, люди которого набросились на отступающих в беспорядке каньцев из тьмы ледяных коридоров форта. Он руководил действиями своей группы в смертоносной темноте улья, на который были больше всего похожи верхние отсеки Бейкера, где оказалось в ловушке около трети прорвавшихся внутрь станции каньцев. Его люди отрезали их от входных отверстий и открыли массированный огонь по плотной толпе китайцев отчаянно стремящихся выбраться из станции наружу.
Как приятно было нанести такой урон каньцам, подумал Истман. Вообще то сражение имело исключительно большое значение. Каньцы разгромили самурайскую армию, а мы не дали им захватить Бейкер. Наверняка самураи обратили на это внимание.
У высокого пилота было довольно странное снаряжение, да и одет он был как-то необычно. Это в конце концов заставило Истмана снять палец со спуска.
Если бить то наверняка, подумал он. Это лучше чем ранить его, а потом тащить на Бейкер, где у него будет шанс поправиться и при случае как-нибудь навредить нам. Рохан с его недальновидностью наверняка попытается обменять его на одного из попавших в плен наших, а я нюхом чую, что этот человек — важная птица. Снаряжение у него не каньское, но и не местное японское. Господи, да это вообще какая-то совершенно невообразимая смесь. И что за шлем такой? Вообще непонятно, кто он? И почему затаился здесь? Такое впечатление, будто он только и ждет окошка, чтобы рвануть на Бейкер — момента, когда над горизонтом не будет каньских кораблей. Может захватить его и как следует допросить? Нет уж, лучше я его прикончу. Не стоит рисковать и вселять в ребят неуверенность, когда кругом и так все более чем зыбко.
Его палец снова лег на спуск и он почувствовал тепло нагревшегося на солнце металла. Тем временем его товарищи во все глаза разглядывали пилота, следя за каждым его движением.
Шаттл с виду напоминал обычный, разве что на нем полностью отсутствовали какие-либо опознавательные знаки, да почти в самой середине имелся довольно большой обтекатель. Судя по конструкции дюз оборудован он был совершенно обычными химическими двигателями. Пилот явно собирался отойти облегчиться. Да, он наверняка мужчина, но в общем-то это не имеет никакого значения. Интересно, кто же это все-таки — канец или самурай? А может это вообще корейский пират? Недаром ведь Эллис Стрейкер всегда твердит, что мол дай любому корейцу полчаса и только его и видели, а не пройдет и часа, как он уже сговорится с местными насчет того, как кого-нибудь опустить. Корейцы всегда любили вмешиваться в дела Ямато. И всегда старались испортить наши отношения с самураями. Короче этих сукиных детей хлебом не корми, дай сунуть нос не в свое дело. Такие уж они уродились. И именно поэтому мы обязательно должны были пинками выгнать их из Зоны.
Он почувствовал как глаза ему застилает темная пелена: имя этой пелены было адмирал Маскулл.
Какой позор вся эта операция на Сацуме! Теперь самураи американцев вообще за людей не считают и случилось это именно тогда, когда мы только-только начали восстанавливать отношения с Мияконодзё. Надо же так обгадиться! Стоило только адмиралу послушаться Зева, и он взял бы Сацуму за какой-нибудь месяц! А послушайся он Эллиса Стрейкера, флот выскочил бы из системы до того как изменился индекс и не потерял бы «Эдварда Пребла» в Два-Девять. Теперь же наши шансы разгромить каньцев равны нулю. Зато их шансы значительно повысились.
Я достаточно много знаю о «Sectorpolitik» и отлично понимаю: то что мы здесь делаем должно круто изменить ход истории. Факт тот, что вся кампания по сути является борьбой Американо за выживание в квадранте Кюсю. И вполне возможно, что мощь Ямато в этом уравнении больше можно не учитывать. Во всяком случае к такому выводу наконец пришел МеТраКор. Но по большому счету мне совершенно ясно, что судьба будущего решится именно на Осуми и возможно со временем под американо-японским или каньско-японским управлением окажется весь квадрант. Но вот под чьим именно?
Такое положение не продлится слишком долго. Какая бы эскадра ни появилась в Ямато следующей — американская или каньская — она все равно окажется крупнее предыдущей и будет направлена сюда с тем, чтобы нанести решительный удар и окончательно сокрушить врага. До сих пор наши силы были приблизительно равны, а куш за который мы боремся так чертовски жирен, что ни одна из сторон не откажется от борьбы ни за какие коврижки.
Тут мысли его снова совершили неожиданный скачок и перед его внутренним взором возник образ Аркали. Пока же для меня это чистилище, которое все продолжается и продолжается. Если только… немедленно не вмешается сёгун — тем или иным образом.
До него донеслось журчание.
Значит этот канец дожидается окна, да? подумал он, пожевывая нижнюю губу. Готов биться об заклад, что Ю Сюйень сейчас строит такое количество планов, что наверное раздулся от них как сытно пообедавший питон, забравшийся отдыхать на дерево. Если не произойдет какое-нибудь чудо, то рано или поздно Бейкер все равно будет захвачен. От этой мысли у меня прямо кровь закипает в жилах. Могу себе представить как сейчас там на Эдо жуют сопли японцы — Сакума Хиденага выжидает чем все это кончится.
Внезапно из кабины шаттла донесся какой-то сигнал. Стало видно как в темном проеме люка мигает красная лампочка. Пилота сигнал захватил врасплох в самый неподходящий момент. Он вздрогнул и начал поспешно застегиваться. Затем повернулся и бросился к шаттлу, на ходу вытаскивая бластер. В этот момент грохнул выстрел. Когда раскаленная дуга коснулась шлема пилота и отшвырнула на крыло шаттла, бластер вылетел из руки. В отверстие люка ударило сразу несколько лучей и шаттл загорелся. А через какую-то долю секунды получивший пятидесятикиловольтный удар пилот медленно сполз на землю.
С деревьев посыпались обрезанные лучами ветки, потом снова все стихло. Эхо выстрелов медленно замерло вдали. Замолчал и сигнал, стихло гудение насекомых и воцарилась мертвая тишина.
— Черт!
Пилот сел и оглядел склоны. У него отчаянно колотилось сердце. Он увидел собственное отражение в блестящем боку шаттла: хромированный шар шлема с одной стороны — там куда угодил разряд — был дочерна опален. К тому времени как он с трудом поднялся на ноги из открытого люка шаттла уже выбивалась тонкая струйка синего дыма, а откуда-то из-под днища капало горючее, вместе с которым из машины медленно вытекала жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Хайден Стрейкер почувствовал как кровь отхлынула от его лица и начал было что-то говорить, но Сакума Киохиде жестом велел ему помолчать, а маршал Чинь тем временем продолжал:
— Если позволите, ваше превосходительство, то есть и другая информация. Около шестидесяти дней назад в системе Осуми произошла квадратура. Из нексуса, который американцы называют Тет-Два-Девять вырвался мощный пси-шторм, уничтоживший большую часть американских кораблей, в том числе и флагман адмирала Маскулла — кажется он назывался «Эдвард Пребл» — в тот момент когда они пытались вырваться из системы. Поскольку остатки эскадры сумели вернуться обратно в Нейтральную Зону, становится совершенно очевидно, что спасение, которое, как надеялись американцы, находящиеся в квадранте Кюсю, принесет им родной флот, на обозримое будущее стало несбыточной мечтой. Более того, в настоящее время их положение стало куда тяжелее, чем до прибытия великого адмирала Маскулла. Мой начальник, его превосходительство Ю, приказал направить в систему Осуми солидные подкрепления, чтобы как можно быстрее сломить сопротивление горстки упрямцев, засевших на Форт-Бейкере. Учитывая все это, мистер Стрейкер, позвольте задать вам вопрос: зачем в такой ситуации сёгуну приходить на помощь вашим — столь могущественным, как вы утверждаете — соотечественникам?
Хайден Стрейкер открыл глаза. То что выложил маршал Чинь буквально ослепило его как вспышка яркого света. Все его надежды теперь рухнули, и у него не осталось даже мало-мальски веских доводов в свою пользу. До чего же глупо в свете всего этого выглядела теперь его бравада. Он сознавал какое огромное значение имеет то, что сообщила ему Ясуко и знал, что должен как можно скорее доставить эту информацию на Форт-Бейкер.
— Я прошу вас отпустить меня на Осуми, — твердо заявил он.
Сакума Киохиде наклонил голову и перед тем как ответить искоса взглянул на маршала Чиня.
— Снять с него колесо, — просто сказал он.
— Но ваше превосходительство…!
— Маршал Чинь, я принял решение. Пребывание посольства Хидеки Рюдзи-самы на Эдо закончено. Хидеки Синго-сан сегодня же отправится обратно в Мияконодзё с моим благословением: его отец пока останется префектом квадранта Кюсю, но мой двор рассмотрит ходатайство претендента Сибаты Юнкей-сана.
Маршал был явно раздосадован проволочкой.
— Вы даруете свободу человеку, который пытался вас убить, ваше превосходительство?
— Я считаю, что это никак не доказано. Завтра он получит разрешение покинуть Эдо. Он получит право на свободное перемещение и сможет вернуться на Форт-Бейкер, как он того желает. Возможно к тому времени ваши доблестные каньские войска уже захватят станцию. А может быть на помощь ей прибудет еще один могучий американский флот. Кто кроме богов может знать, что произойдет? А посему я вверяю его жизнь этим самым богам. Разрешение будет дано утром.
С него сняли колодки и цепи и из аудиенц-зала он вышел уже без конвоя. Они все наблюдали за ним: Сакума Киохиде, его советники, придворные из клана Сакума, проклятый канец и зловещий глаз безумного кристалла.
Он постарался идти поувереннее, зная что должен покинуть зал с достоинством и молясь про себя, чтобы хватило времени успеть на космодром и проститься с Ясуко.
Он знал, что если она уже улетела, то он никогда больше с ней не увидится. Никогда, во всяком случае по эту сторону рая. Интересно, попадают ли когда-нибудь души умерших японцев на наши небеса, или мы — на их? пришла ему в голову абсурдная мысль. Возвращаемся ли мы оттуда? И представится ли нам с ней возможность свидеться в загробной жизни? Если нет, то пусть в своем следующем воплощении я буду кем угодно — хоть навозной мухой…
Спустившись по ступеням и натягивая сапоги, он с трудом боролся с охватившей его паникой. Затем добрался до парапета и заглянув вниз увидел следующую картину.
По дороге ведущей к космодрому двигалась процессия крошечных фигурок. Они покидали цитадель, направляясь к сверкающим на солнце серебристым иголкам шаттлов: пять или шесть челноков и церемониальные проводы. Всего покидало Эдо двести человек, включая охрану с развевающимися на их дзинбаори монами Хидеки и слуг в желтых и белых одеждах. Во главе колонны в своем характерном увенчанном гребнем шлеме шествовал сам Хидеки Синго невидящим взором уставившись вперед. За ним окруженные идущими по обеим сторонам от них женщинами плыло с полдюжины закрытых паланкинов.
Хайден невольно ахнул взглянув на колышущиеся на ветру кисточки украшающие предпоследний паланкин с белыми затянутыми бумагой окнами, в котором он сразу узнал до боли знакомый ему каго Ясуко.
Это зрелище оглушило его подобно грому, обрушившемуся на голову из грозового облака и мгновенно развеявшему как карточный домик все его надежды и планы, все его «если» и «но».
И только тут до него окончательно дошла вся ужасная правда: он потерял ее. Она ушла и ее больше никогда не будет. Никогда.
Он бросился бежать и стража у ворот увидев его мгновенно насторожилась, преградив дорогу скрещенными нагинатами. Он пытался прорваться, но его схватили, а потом на помощь подоспели другие стражники, находившиеся в караульном помещении, и сразу же скрутили ему руки умелыми борцовскими приемами.
Космодром находился за пределами крепости сёгуна. И никто не мог выйти за ворота без личного разрешения сёгуна. Это было попросту невозможно. А значит невозможно было и догнать ее. Невозможно было уговорить ее остаться. Когда эта ужасная мысль пронзила все его существо, он в отчаянии закричал.
Хидеки Синго мечтал отомстить своей жене. Стоит им улететь с Эдо и вернуться в квадрант Кюсю, как она тут же окажется в полной его власти. Ее тут же обвинят в измене мужу. То есть сейчас она направлялась прямо навстречу собственной гибели. Ее казнят точно так же, как ту бедную молодую женщину, за мучительной казнью которой они с Ясуко как-то наблюдали. И он ничем не мог помочь любимой.
Наконец его отпустили и он снова побежал на стену, беспомощно уставился вслед паланкину почти достигшему первого из шаттлов. Хайден закричал и его крик эхом отозвался в высоких стенах въездной рампы. И тут он увидел как занавеска паланкина немного отодвинулась, изящная фигурка в светло-голубом кимоно повернулась и прикоснулась кончиками пальцев к губам, а потом ее скрыли от него фигуры идущих рядом с паланкином служанок.
23
Из-за скалы высунулся ствол смертоносного снайпомата Молберга медленно поворачиваясь следом за своей целью. Оружие было направлено на появившуюся из шаттла без каких-либо опознавательных знаков фигуру человека, который теперь стоял полускрытый зеленью на дне небольшой долины. Человек стоял неподвижно, подбоченившись и медленно оглядывал долину. Издали определить кто это был — свой или чужой — было невозможно.
На нем был обычный серый пилотский комбинезон и большой серебристый шлем с опущенным забралом. Барб Истман знал, что долина местечко весьма укромное и видимо именно поэтому пилот посадил машину здесь и именно поэтому Истман так тщательно следил за ним. Неудивительно: скорее всего какой-то канец решил поискать себе на голову приключений, и когда он их найдет и умрет, на переборке можно будет нарисовать мелом пятую звездочку, означающую очередного уничтоженного врага.
Но подобная добыча до сих пор их группе еще не попадалась. Полдюжины добровольцев Истмана притаились, наблюдая за шаттлом. Их маскировочные комбинезоны полностью сливались со скалой. Все молчали и затушив тонкие сигареты неподвижно ждали дальнейшего развития событий. Все глаза были устремлены на зеленые заросли в долине. Их собственный шаттл смог покинуть американский форт только под прикрытием нового и мощного генератора радиомолчания, который им продал Эллис Стрейкер за деньги МеТраКора, а комендант Рохан, многим обязанный торговцу одобрил покупку. Но сама идея отправить с Форт-Бейкера на планету партизанский отряд который бы не давал покоя каньским наземным войскам принадлежала Истману.
Всяко лучше чем сидеть и ждать, подумал он. Всегда терпеть не мог ожидания. Слишком уж много секретов начинает не давать человеку покоя и преследовать его день и ночь…
Несколько раз за последние три месяца диверсионной группе удавалось изрядно озадачивать каньцев, недоумевающих, что происходит с их сенсорами. Они провели уже несколько удачных операций — для каньцев началась целая череда несчастных случаев: два шаттла уничтожены, еще два — захвачены и только в этой последней вылазке им до сих пор ничего не попадалось. До позавчерашнего дня.
В районе Два-Восемь они заметили необычное оживление. В систему вошел большой корабль и совершил посадку прямо в одном из крупных южных городов, а днем позже появился корабль поменьше, сбросил шаттл и снова исчез. На запросы он не отвечал, поэтому стало совершенно ясно, что корабль либо японский либо каньский. Они проследили траекторию движения шаттла, подозревая, что он прибыл с секретной дипломатической миссией, которую запросто можно было сорвать. Но вместо того, чтобы направиться к Каноя-Сити или Мияконодзё, он приземлился где-то в ущелье среди южных джунглей и притаился там, будто выжидая появления какого-то окна.
В воздухе слышалось мягкое жужжание насекомых.
«Молберг» Истмана продолжал неотступно следовать за одиноким человеком, который обошел шаттл и начал расстегивать низ комбинезона. Сейчас он был не более чем в шестидесяти ярдах от них. На таком расстоянии мощности «молберга» вполне хватило бы чтобы выжечь ему сердце — проблема было только в том, как не промахнуться. Но точно прицелиться мешали окружающие шаттл заросли и только поэтому Истман до сих пор не выстрелил.
Ну давай же, напряженно думал он. Пристраивайся вон к тому большому старому дереву.
Еще каких-нибудь десять ярдов и стрелять можно будет наверняка. Его палец все сильнее давил на спуск.
Совсем как тогда, когда я пристрелил человека в первый раз, подумал он. Первый раз и был самым лучшим.
Атака на Бейкер была подавлена просто блестяще. Каньцев разгромили благодаря сочетанию превосходной тактики полковника Лоутона и беззаветной храбрости Истмана, люди которого набросились на отступающих в беспорядке каньцев из тьмы ледяных коридоров форта. Он руководил действиями своей группы в смертоносной темноте улья, на который были больше всего похожи верхние отсеки Бейкера, где оказалось в ловушке около трети прорвавшихся внутрь станции каньцев. Его люди отрезали их от входных отверстий и открыли массированный огонь по плотной толпе китайцев отчаянно стремящихся выбраться из станции наружу.
Как приятно было нанести такой урон каньцам, подумал Истман. Вообще то сражение имело исключительно большое значение. Каньцы разгромили самурайскую армию, а мы не дали им захватить Бейкер. Наверняка самураи обратили на это внимание.
У высокого пилота было довольно странное снаряжение, да и одет он был как-то необычно. Это в конце концов заставило Истмана снять палец со спуска.
Если бить то наверняка, подумал он. Это лучше чем ранить его, а потом тащить на Бейкер, где у него будет шанс поправиться и при случае как-нибудь навредить нам. Рохан с его недальновидностью наверняка попытается обменять его на одного из попавших в плен наших, а я нюхом чую, что этот человек — важная птица. Снаряжение у него не каньское, но и не местное японское. Господи, да это вообще какая-то совершенно невообразимая смесь. И что за шлем такой? Вообще непонятно, кто он? И почему затаился здесь? Такое впечатление, будто он только и ждет окошка, чтобы рвануть на Бейкер — момента, когда над горизонтом не будет каньских кораблей. Может захватить его и как следует допросить? Нет уж, лучше я его прикончу. Не стоит рисковать и вселять в ребят неуверенность, когда кругом и так все более чем зыбко.
Его палец снова лег на спуск и он почувствовал тепло нагревшегося на солнце металла. Тем временем его товарищи во все глаза разглядывали пилота, следя за каждым его движением.
Шаттл с виду напоминал обычный, разве что на нем полностью отсутствовали какие-либо опознавательные знаки, да почти в самой середине имелся довольно большой обтекатель. Судя по конструкции дюз оборудован он был совершенно обычными химическими двигателями. Пилот явно собирался отойти облегчиться. Да, он наверняка мужчина, но в общем-то это не имеет никакого значения. Интересно, кто же это все-таки — канец или самурай? А может это вообще корейский пират? Недаром ведь Эллис Стрейкер всегда твердит, что мол дай любому корейцу полчаса и только его и видели, а не пройдет и часа, как он уже сговорится с местными насчет того, как кого-нибудь опустить. Корейцы всегда любили вмешиваться в дела Ямато. И всегда старались испортить наши отношения с самураями. Короче этих сукиных детей хлебом не корми, дай сунуть нос не в свое дело. Такие уж они уродились. И именно поэтому мы обязательно должны были пинками выгнать их из Зоны.
Он почувствовал как глаза ему застилает темная пелена: имя этой пелены было адмирал Маскулл.
Какой позор вся эта операция на Сацуме! Теперь самураи американцев вообще за людей не считают и случилось это именно тогда, когда мы только-только начали восстанавливать отношения с Мияконодзё. Надо же так обгадиться! Стоило только адмиралу послушаться Зева, и он взял бы Сацуму за какой-нибудь месяц! А послушайся он Эллиса Стрейкера, флот выскочил бы из системы до того как изменился индекс и не потерял бы «Эдварда Пребла» в Два-Девять. Теперь же наши шансы разгромить каньцев равны нулю. Зато их шансы значительно повысились.
Я достаточно много знаю о «Sectorpolitik» и отлично понимаю: то что мы здесь делаем должно круто изменить ход истории. Факт тот, что вся кампания по сути является борьбой Американо за выживание в квадранте Кюсю. И вполне возможно, что мощь Ямато в этом уравнении больше можно не учитывать. Во всяком случае к такому выводу наконец пришел МеТраКор. Но по большому счету мне совершенно ясно, что судьба будущего решится именно на Осуми и возможно со временем под американо-японским или каньско-японским управлением окажется весь квадрант. Но вот под чьим именно?
Такое положение не продлится слишком долго. Какая бы эскадра ни появилась в Ямато следующей — американская или каньская — она все равно окажется крупнее предыдущей и будет направлена сюда с тем, чтобы нанести решительный удар и окончательно сокрушить врага. До сих пор наши силы были приблизительно равны, а куш за который мы боремся так чертовски жирен, что ни одна из сторон не откажется от борьбы ни за какие коврижки.
Тут мысли его снова совершили неожиданный скачок и перед его внутренним взором возник образ Аркали. Пока же для меня это чистилище, которое все продолжается и продолжается. Если только… немедленно не вмешается сёгун — тем или иным образом.
До него донеслось журчание.
Значит этот канец дожидается окна, да? подумал он, пожевывая нижнюю губу. Готов биться об заклад, что Ю Сюйень сейчас строит такое количество планов, что наверное раздулся от них как сытно пообедавший питон, забравшийся отдыхать на дерево. Если не произойдет какое-нибудь чудо, то рано или поздно Бейкер все равно будет захвачен. От этой мысли у меня прямо кровь закипает в жилах. Могу себе представить как сейчас там на Эдо жуют сопли японцы — Сакума Хиденага выжидает чем все это кончится.
Внезапно из кабины шаттла донесся какой-то сигнал. Стало видно как в темном проеме люка мигает красная лампочка. Пилота сигнал захватил врасплох в самый неподходящий момент. Он вздрогнул и начал поспешно застегиваться. Затем повернулся и бросился к шаттлу, на ходу вытаскивая бластер. В этот момент грохнул выстрел. Когда раскаленная дуга коснулась шлема пилота и отшвырнула на крыло шаттла, бластер вылетел из руки. В отверстие люка ударило сразу несколько лучей и шаттл загорелся. А через какую-то долю секунды получивший пятидесятикиловольтный удар пилот медленно сполз на землю.
С деревьев посыпались обрезанные лучами ветки, потом снова все стихло. Эхо выстрелов медленно замерло вдали. Замолчал и сигнал, стихло гудение насекомых и воцарилась мертвая тишина.
— Черт!
Пилот сел и оглядел склоны. У него отчаянно колотилось сердце. Он увидел собственное отражение в блестящем боку шаттла: хромированный шар шлема с одной стороны — там куда угодил разряд — был дочерна опален. К тому времени как он с трудом поднялся на ноги из открытого люка шаттла уже выбивалась тонкая струйка синего дыма, а откуда-то из-под днища капало горючее, вместе с которым из машины медленно вытекала жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73