Шагнув вперед, он первым протянул руку.
– Очень приятно.
– Очень приятно. – После минутного колебания Том пожал его руку. – Присядьте, пожалуйста, – пригласил он.
– Кофе еще не остыл, – сказала Кэтрин мужу, когда все заняли свои места. – Тебе налить чашечку?
– Нет, спасибо, дорогая. Я только что выпил чашку чая в городе. – Том повернулся к Дэниелу и в течение нескольких секунд молча смотрел на него, прежде чем заговорить. – Ну что ж, должен вам признаться, эта история несколько потрясла меня, жена уже объяснила мне все. Значит, вы правнук тети Кэти?
– Да, я Дэниел Розье Третий и, как я уже говорил вашей супруге, – он вежливо наклонил голову в сторону Кэтрин, – из того, что я узнал вчера в Гринволл-Мэноре, я заключил, что мисс Малхолланд, или миссис Фрэнкель, является матерью моей бабушки, то есть моей прабабушкой, а мой прадед… – Он на секунду умолк. – Мой прадед с обеих сторон – Бернард Розье.
– Тогда вы знаете, что у ваших дедушки и бабушки был один отец?
– Да. Я узнал об этом вчера.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Том сказал:
– Вы понимаете, что ваше появление может послужить для тети Кэти шоком?
– Да, я это прекрасно понимаю. Я сам, можно сказать, только что пережил шок.
– То, что меня беспокоит… Мы ведь не знаем, будет ли этот шок положительным или отрицательным. И дело не только в вашем имени, а еще и в том, что тетя Кэти была вынуждена расстаться с дочерью, когда той исполнился год, а потом увиделась с ней, когда Саре было около двадцати лет, и, насколько мне известно, их встреча была не из приятных. Сара в некотором смысле отвергла свою мать. Люди, которые ее воспитали, внушили ей, что она происходит из знатного рода, и, когда выяснилось, что это не так, вашей бабушке это не понравилось.
– О, об этом я слышу впервые. Понимаете, мы ведь вообще не знали, что у нас есть родственники в Англии, и узнали об этом, только когда умер дед. Как я уже объяснял вашей супруге, мы нашли среди его корреспонденции письма от его матери, от моей другой прабабушки.
– А ваша бабушка, дочь тети Кэти, она еще жива?
– Да.
– И за все эти годы она ни разу не упомянула о том, что у нее есть в Англии мать?
– Нет. Мы думали, что ее родители погибли вместе с родителями деда в железнодорожной катастрофе.
– Ну что ж, – Том потер рукой подбородок и повернулся к жене. – Я думаю, ему все-таки стоит встретиться с ней. Если мы не позволим этого, то до конца своих дней будем мучить себя вопросом, поступили мы правильно или нет.
– Да, Том, я думаю, ты прав.
– А что скажешь на это ты? – Том посмотрел на дочь.
Бриджит, с секунду помедлив, ответила:
– Тебе лучше знать, папа.
– Ну, значит, решено, – Том кивнул Дэниелу. – Теперь надо подумать, как мы это сделаем. Вы не можете неожиданно войти к ней в комнату, это ее потрясет. Я думаю, ее надо сначала подготовить.
– Да, да, конечно, – согласился Дэниел.
– Кэтрин, – обратился Том к жене, – ты можешь заняться этим?
Кэтрин встала.
– Да, да, я поговорю с ней, – сказала она и быстрым шагом вышла из комнаты.
Дойдя до лестничной площадки, Кэтрин остановилась и помедлила перед дверью спальни. «Почему этому суждено было случиться так поздно?» – подумала она. Десять лет назад, например, тете Кэти было бы легче пережить шок – ведь даже если она будет рада встрече с правнуком, все равно это будет шоком. А сейчас ей девяносто два года, и кто знает, сколько ей осталось жить. Появление потомка Бернарда Розье может показаться ей роковым, – как будто этот человек, принесший ей столько горя в молодости, преследует ее и на краю могилы. Но этот молодой человек так мил, так любезен! Разве возможно невзлюбить его только за то, что его фамилия – Розье?
Кэтрин пересекла лестничную площадку и открыла дверь спальни. При ее появлении старуха, сидящая в кресле возле окна, обернулась и простодушно спросила:
– С кем это Бриджит гуляла в саду, Кэтрин? Я никогда раньше не видела этого молодого человека. Что будет, когда Питер вернется? Это уже третий, который приходит сюда за последнюю неделю.
– Тетя Кэти! – Кэтрин пододвинула стул к креслу старухи и села. Взяв в ладони ее иссохшую сморщенную руку, она сказала: – Этот молодой человек, которого ты видела в саду, пришел не к Бриджит, а к тебе, тетя Кэти.
– Ко мне? – На лице Кэти, покрытом мелкой сетью морщин, отобразилось удивление.
– Да, моя дорогая, к тебе. – Свободной рукой Кэтрин убрала со лба Кэти прядь белых, как снег, волос. – Мы… мы долго не могли решить, провести его к тебе или нет.
– О чем ты говоришь, дитя мое? – Кэти нетерпеливо убрала руку Кэтрин со своего лба и легонько похлопала по ней ладонью. – Ты хочешь сказать, меня желает видеть молодой человек, а ты не знаешь, пропускать его ко мне или нет?
Кэтрин дважды открыла рот, прежде чем решилась заговорить.
– Что бы ты на это сказала, тетя Кэти, – осторожно начала она, – если бы вдруг выяснилось, что у тебя есть правнук?
Наблюдая, как Кэти медленно откидывается на спинку кресла и ее челюсти безвольно разжимаются, заставляя раскрыться рот, Кэтрин испуганно воскликнула:
– О, тетя Кэти, я не должны была сообщать тебе об этом так быстро! Но я не знала, что это так на тебя подействует…
– Все в порядке, все в порядке. Этот молодой человек… он внук Сары?
– Да, тетя Кэти. Он внук Сары, и он приехал из Америки.
– О, Кэтрин, Кэтрин! – Кэти выпрямилась в кресле и, схватив руку Кэтрин, сжала ее с неожиданной силой. – Значит, это она послала его ко мне? О, Кэтрин!
Кэтрин улыбнулась. Шок оказался счастливым, это переживание не повредит здоровью тети Кэти.
– Я сейчас приведу его к тебе, – сказала она, вставая. – Только ты постарайся не разволноваться, ладно? – Она погладила старуху по щеке. – Будь спокойна, ты меня слышишь?
– Я тебя слышу, милая. Иди же, иди за ним. Кэтрин вышла, а Кэти, не сводя глаз с двери в ожидании появления правнука, повторяла себе самой: «Будь спокойна, будь спокойна», но сердце ее билось все быстрее и быстрее.
Когда дверь отворилась и в комнату вслед за Кэтрин вошел высокий темноволосый молодой человек, Кэти показалось, что ее сердце сейчас вырвется из груди, и к ней вдруг вернулись все ее давние страхи. В ужасе она зажала ладонью рот.
Да, Кэти знала, что ей уже очень много лет, знала, что она уже давно превратилась в древнюю старуху, но до самого недавнего времени ей как-то не случалось замечать в себе ярко выраженных симптомов старости. Только совсем недавно она начала ловить себя на том, что не может припомнить событие, происшедшее только вчера или даже несколько часов назад. Но даже в такие моменты ей было достаточно сосредоточиться на несколько минут, чтобы восстановить событие в памяти. Удивительным было другое: чем легче забывалось то, что случилось недавно, тем ярче становилось в ее памяти прошлое, самое далекое прошлое. В последние годы она провела долгие часы, мысленно возвращаясь в те времена, когда была ребенком. Она вновь и вновь переживала те дни, когда совсем маленькой девочкой ползала на коленках среди золы возле шахты, выбирая по кусочку уголь, а мать приходила, чтобы забрать ведра. А еще она сидела на кухне в маленьком тесном коттедже вместе с Лиззи, Джо, дедом и матерью и делилась с ними новостями из хозяйского дома. Потом приходил отец и заставлял ее читать. «Произнеси это слово по слогам», – говорил ей он. Казалось, все это было только вчера… А в последние месяцы ей все время вспоминался тот день, когда мать выстирала всю ее одежду, потому что назавтра она поступала на работу в Гринволл-Мэнор. Ей было одиннадцать лет, и она сидела возле огня, завернутая в одеяло, и наблюдала, как мать гладит ее платья. У этого воспоминания был даже запах – всякий раз, мысленно возвращаясь в тот день, она чувствовала, как пахнет набивная ткань юбки под горячим утюгом. Она видела, как мать дует на угли в печи, чтобы разжечь огонь и разогреть утюг; сняв утюг с печи, вытирает его о кусок мешковины, потом приподнимает и плюет на него. Однажды ее плевок отскочил от утюга и попал ей на руку, и она с перепугу без нужды упомянула имя Господа. «Ах Бог ты мой!» – воскликнула она, но тут же, поняв свою оплошность, извинилась: «Это у меня случайно вырвалось, я не хотела…» Этот день был невероятно ярок в памяти Кэти.
Еще в последнее время она часто видела себя идущую рядом с дедом через поля, сидящую с ним на склоне холма. Она помнила их разговоры, помнила многое из того, что говорил ей дед, и теперь понимала: у него она почерпнула немало мудрости. Ее дед был мудрым человеком. Он не был таким религиозным и богобоязненным, как отец, но в некотором смысле он был мудрее отца… Странно, но ни разу за все это время она не вспомнила о днях, проведенных в Гринволл-Мэноре. Быть может, она нарочно оградила себя от этих воспоминаний, потому что любое воспоминание о жизни в хозяйском доме неизбежно воскрешало в ее памяти ту ужасную ночь – ночь бала…
А теперь все преграды рухнули, и воспоминания хлынули сплошным потоком через эту дверь, в которую вошел он. Он – тот самый, кто надругался над ней в ночь бала. Сейчас он возвращался, чтобы снова мучить ее.
Кэти отпрянула и закрыла глаза, запрокинув голову на спинку кресла. Откуда-то издалека она слышала голос Кэтрин.
– Тетя Кэти, тетя Кэти! – кричала Кэтрин. Потом добавила потише: – Я знала, что это случится. Вам лучше уйти.
– Нет, нет. Не волнуйтесь, я в порядке.
Кэти медленно разомкнула веки. Перед ней стоял Дэниел Розье, который был для нее Бернардом – Бернардом, каким она увидела его в ночь бала, когда он раздвинул шторы и посмотрел на нее в тусклом мерцании свечи. Лицо было в точности тем же – тот же нос, те же глаза, тот же рот… И все-таки это был не Бернард. Этот молодой человек не мог быть Бернардом, потому что он улыбался и разговаривал с ней, а Бернард в ту ночь не сказал ей ни слова.
– Мне очень жаль, что я вас напугал. Может… может, мне лучше зайти в другое время?
Его мягкий, теплый голос никак не соответствовал облику Бернарда Розье. Этот голос опроверг все ее страхи, и Кэти жестом указала молодому человеку на стул, потом, повернувшись к Кэтрин, сказала:
– Я теперь в порядке, Кэтрин. Можешь за меня не волноваться.
– Мне остаться, тетя Кэти?
– Нет, нет, иди. Все будет в порядке.
На пороге Кэтрин обернулась и бросила на Дэниела мимолетный взгляд, который лучше всяких слов говорил: «Не позволяйте ей волноваться».
– Вы должны меня извинить, – сказала Кэти, когда дверь закрылась за Кэтрин. – Но я была шокирована, увидев вас. Я не ожидала, что вы так на него… Я хочу сказать, вы напомнили мне одного человека.
– Да, да, я знаю. Я знаю, что выгляжу в точности так же, как выглядел он в моем возрасте. И, честно говоря, мне это не слишком приятно.
– Так вы знаете, что вы на него похожи?
– Я видел его портрет. Я… для меня это тоже было шоком, поверьте.
Кэти несколько раз кивнула, прежде чем снова заговорить.
– Вы приехали к нам из Америки? – спросила она.
– Да, но в Англии я не впервые. Я учусь в Кембридже. Это мой третий год в университете.
– Но тогда почему вы не приходили сюда раньше? – Лицо Кэти было немного озадаченным.
Дэниел слегка наклонился к ней.
– Я не знал, что у меня есть прабабушка, – сказал он. – Я узнал об этом только… – Он поднял глаза к потолку, стараясь с максимальной точностью вычислить время, когда он об этом узнал. – Я узнал об этом примерно в половине пятого вчера вечером.
Изумление Кэти возрастало с каждой секундой. Дэниел улыбнулся ей и рассказал все по порядку: о письмах, найденных после смерти деда, о Гринволл-Мэноре и о том, что он узнал от Вилли и Мэгги. Выслушав его, она задала вопрос, которого он уже ожидал:
– А моя дочь… Разве она никогда не говорила вам обо мне – ни вам, ни вашему отцу?
Он мог бы ответить ей просто «нет». Так было бы намного проще. Но он не мог этого сделать, а потому предпочел немного отступиться от правды.
– О, да, она говорила о вас. Она упоминала вас… иногда. Но моя бабушка очень скрытный человек, и, когда она говорила о вас, мы… у нас создавалось такое впечатление, что вы умерли. И родители моего деда тоже. Мы думали, что они тоже умерли.
Он слышал, как открылась дверь, но не смог отвести взгляд от своей только что найденной прабабушки. Глаза старой женщины были как два больших бездонных колодца, заполненных невыразимой грустью, – казалось, они молили его о том, чтобы он избавил ее от боли, от давней боли, засевшей в самой глубине ее существа. Он видел, как дрогнули ее губы и как углубились морщины вокруг ее глаз.
– Но если моя дочь хотела, чтобы вы считали меня мертвой, – медленно проговорила она, – то почему же вы пришли ко мне сегодня?
– Потому что я хотел свидеться с моей прабабушкой. И знаете что? Я чувствую, моей бабушке хотелось, чтобы я с вами встретился.
– Почему вы так решили?
Он заметил, что боль в ее глазах начинает смягчаться. С усилием сглотнув, он прибег к откровенной лжи.
– Она говорила мне о вас на днях, перед самым моим отъездом. Из того, что она сказала, я понял, что она… что она очень часто думает о вас. – Он посмотрел в бездонные колодцы ее глаз и продолжал лгать с большей легкостью. – Она сказала, ей очень жаль, что я никогда не видел ее матери. Она сказала, что встретилась с вами лишь однажды, ненадолго, однако запомнила, что вы очень красивы. – Заметив, что глаза старой женщины повлажнели, он дотронулся до ее руки. – О, пожалуйста, не плачьте, не надо! Я не должен был вам об этом говорить.
– О нет, вы правильно сделали, что сказали. Я так долго ждала этой минуты! Но вы… вы уверены, что она сказала вам именно это?
– Да, абсолютно уверен.
В ее глазах радость смешалась с болью. Сейчас он чувствовал, что мог бы солгать ей бесконечное множество раз, и пусть Всевышний накажет его за ложь, если такая ложь действительно наказуема, – но лишь бы только она перестала страдать.
– Ваша дочь очень похожа на вас, – сказал он, и на этот раз он говорил правду.
– Сколько детей было у Сары?
– Только один ребенок – мой отец. Зато у отца целых шесть – у меня есть еще три брата и две сестры.
– О, это чудесно! Значит, у меня шесть правнуков?
– Да, у вас шесть правнуков.
Теперь они улыбались друг другу, и атмосфера больше не была такой напряженной. Дэниел обернулся к двери, чтобы посмотреть, кто вошел, и увидел Тома, скромно стоящего возле окна. Кэти тоже посмотрела на Тома.
– Ты слышал, Том? У меня есть шесть правнуков! Это чудесно, правда?
– Да, это замечательно, тетя Кэти.
Том подошел к ее креслу и склонился над ней. Кэти, заметив его перебинтованный палец, спросила:
– Что у тебя с рукой?
– О, это? – Он поднял забинтованный палец и внимательно посмотрел на него. – Я перепутал его с гвоздем и ударил по нему молотком. Я чинил замок на задней калитке, тетя Кэти. Кэтрин говорит, мне вообще нельзя брать в руки молоток, но я уже давно заметил, что всякий раз, когда я прибиваю себе палец, случается что-то хорошее.
– О, Том!
Кэти тихонько смеялась, приложив руку к щеке и раскачиваясь из стороны в сторону. Дэниел тоже смеялся, но на лице Тома не было даже намека на улыбку.
– Это чистейшая правда, – серьезно сказал он, кивнув Дэниелу. – Я обращаюсь с молотком с той же ловкостью, с какой слон обращается с зубочисткой. А ведь подумать, что когда-то я работал на судостроительном заводе! Я часто задаюсь вопросом, как мне удалось выйти оттуда живым, потому что некоторые молотки там были величиной с мою голову.
Дэниел хохотал от души, глядя на длинное серьезное лицо Тома. Он понял, что Том – прирожденный остряк, человек, который умеет разрядить обстановку удачной шуткой. Он также понял, что этот человек ему симпатичен. Кэти протянула руку и поймала руку Тома.
– Том был мне очень хорошим другом с тех пор, как умер мой муж, – сказала она. – Не знаю, что бы я делала без него и без Кэтрин. И кому бы я передала свои дела, если бы не Том?
– Я надуваю ее под самым ее носом, но она, как ни странно, этого не замечает, – сказал Том, повернувшись к Дэниелу. – А когда я говорю ей, что присваиваю ее деньги, она мне не верит. – Он взял в ладони руку старухи и с улыбкой посмотрел на нее, потом снова обратился к гостю: – А вы остаетесь у нас на ленч. Женщины внизу уже сбиваются с ног из-за вас, поэтому даже не пытайтесь сопротивляться.
– Что ж, если вы хотите меня принудить, – лицо Дэниела приняло серьезное выражение, – мне ничего не остается, как покориться. Хотя, честно говоря, я надеялся, что вы меня об этом попросите.
Том рассмеялся, оценив его шутку.
– Ладно, давайте спустимся вниз и выпьем по аперитиву, – предложил он. – Как ты думаешь, тетя Кэти, нам стоит выпить?
– Да, да, обязательно пойдите выпейте.
– А ты не хочешь спуститься с нами?
Том наклонился к ней, и Кэти ответила ему с улыбкой:
– Я лучше пока побуду здесь. Я спущусь к столу. Я хочу побыть немного одна… Вы только не волнуйтесь, я в порядке. – Она погладила руку Тома. – Я в полном порядке, – повторила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Очень приятно.
– Очень приятно. – После минутного колебания Том пожал его руку. – Присядьте, пожалуйста, – пригласил он.
– Кофе еще не остыл, – сказала Кэтрин мужу, когда все заняли свои места. – Тебе налить чашечку?
– Нет, спасибо, дорогая. Я только что выпил чашку чая в городе. – Том повернулся к Дэниелу и в течение нескольких секунд молча смотрел на него, прежде чем заговорить. – Ну что ж, должен вам признаться, эта история несколько потрясла меня, жена уже объяснила мне все. Значит, вы правнук тети Кэти?
– Да, я Дэниел Розье Третий и, как я уже говорил вашей супруге, – он вежливо наклонил голову в сторону Кэтрин, – из того, что я узнал вчера в Гринволл-Мэноре, я заключил, что мисс Малхолланд, или миссис Фрэнкель, является матерью моей бабушки, то есть моей прабабушкой, а мой прадед… – Он на секунду умолк. – Мой прадед с обеих сторон – Бернард Розье.
– Тогда вы знаете, что у ваших дедушки и бабушки был один отец?
– Да. Я узнал об этом вчера.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Том сказал:
– Вы понимаете, что ваше появление может послужить для тети Кэти шоком?
– Да, я это прекрасно понимаю. Я сам, можно сказать, только что пережил шок.
– То, что меня беспокоит… Мы ведь не знаем, будет ли этот шок положительным или отрицательным. И дело не только в вашем имени, а еще и в том, что тетя Кэти была вынуждена расстаться с дочерью, когда той исполнился год, а потом увиделась с ней, когда Саре было около двадцати лет, и, насколько мне известно, их встреча была не из приятных. Сара в некотором смысле отвергла свою мать. Люди, которые ее воспитали, внушили ей, что она происходит из знатного рода, и, когда выяснилось, что это не так, вашей бабушке это не понравилось.
– О, об этом я слышу впервые. Понимаете, мы ведь вообще не знали, что у нас есть родственники в Англии, и узнали об этом, только когда умер дед. Как я уже объяснял вашей супруге, мы нашли среди его корреспонденции письма от его матери, от моей другой прабабушки.
– А ваша бабушка, дочь тети Кэти, она еще жива?
– Да.
– И за все эти годы она ни разу не упомянула о том, что у нее есть в Англии мать?
– Нет. Мы думали, что ее родители погибли вместе с родителями деда в железнодорожной катастрофе.
– Ну что ж, – Том потер рукой подбородок и повернулся к жене. – Я думаю, ему все-таки стоит встретиться с ней. Если мы не позволим этого, то до конца своих дней будем мучить себя вопросом, поступили мы правильно или нет.
– Да, Том, я думаю, ты прав.
– А что скажешь на это ты? – Том посмотрел на дочь.
Бриджит, с секунду помедлив, ответила:
– Тебе лучше знать, папа.
– Ну, значит, решено, – Том кивнул Дэниелу. – Теперь надо подумать, как мы это сделаем. Вы не можете неожиданно войти к ней в комнату, это ее потрясет. Я думаю, ее надо сначала подготовить.
– Да, да, конечно, – согласился Дэниел.
– Кэтрин, – обратился Том к жене, – ты можешь заняться этим?
Кэтрин встала.
– Да, да, я поговорю с ней, – сказала она и быстрым шагом вышла из комнаты.
Дойдя до лестничной площадки, Кэтрин остановилась и помедлила перед дверью спальни. «Почему этому суждено было случиться так поздно?» – подумала она. Десять лет назад, например, тете Кэти было бы легче пережить шок – ведь даже если она будет рада встрече с правнуком, все равно это будет шоком. А сейчас ей девяносто два года, и кто знает, сколько ей осталось жить. Появление потомка Бернарда Розье может показаться ей роковым, – как будто этот человек, принесший ей столько горя в молодости, преследует ее и на краю могилы. Но этот молодой человек так мил, так любезен! Разве возможно невзлюбить его только за то, что его фамилия – Розье?
Кэтрин пересекла лестничную площадку и открыла дверь спальни. При ее появлении старуха, сидящая в кресле возле окна, обернулась и простодушно спросила:
– С кем это Бриджит гуляла в саду, Кэтрин? Я никогда раньше не видела этого молодого человека. Что будет, когда Питер вернется? Это уже третий, который приходит сюда за последнюю неделю.
– Тетя Кэти! – Кэтрин пододвинула стул к креслу старухи и села. Взяв в ладони ее иссохшую сморщенную руку, она сказала: – Этот молодой человек, которого ты видела в саду, пришел не к Бриджит, а к тебе, тетя Кэти.
– Ко мне? – На лице Кэти, покрытом мелкой сетью морщин, отобразилось удивление.
– Да, моя дорогая, к тебе. – Свободной рукой Кэтрин убрала со лба Кэти прядь белых, как снег, волос. – Мы… мы долго не могли решить, провести его к тебе или нет.
– О чем ты говоришь, дитя мое? – Кэти нетерпеливо убрала руку Кэтрин со своего лба и легонько похлопала по ней ладонью. – Ты хочешь сказать, меня желает видеть молодой человек, а ты не знаешь, пропускать его ко мне или нет?
Кэтрин дважды открыла рот, прежде чем решилась заговорить.
– Что бы ты на это сказала, тетя Кэти, – осторожно начала она, – если бы вдруг выяснилось, что у тебя есть правнук?
Наблюдая, как Кэти медленно откидывается на спинку кресла и ее челюсти безвольно разжимаются, заставляя раскрыться рот, Кэтрин испуганно воскликнула:
– О, тетя Кэти, я не должны была сообщать тебе об этом так быстро! Но я не знала, что это так на тебя подействует…
– Все в порядке, все в порядке. Этот молодой человек… он внук Сары?
– Да, тетя Кэти. Он внук Сары, и он приехал из Америки.
– О, Кэтрин, Кэтрин! – Кэти выпрямилась в кресле и, схватив руку Кэтрин, сжала ее с неожиданной силой. – Значит, это она послала его ко мне? О, Кэтрин!
Кэтрин улыбнулась. Шок оказался счастливым, это переживание не повредит здоровью тети Кэти.
– Я сейчас приведу его к тебе, – сказала она, вставая. – Только ты постарайся не разволноваться, ладно? – Она погладила старуху по щеке. – Будь спокойна, ты меня слышишь?
– Я тебя слышу, милая. Иди же, иди за ним. Кэтрин вышла, а Кэти, не сводя глаз с двери в ожидании появления правнука, повторяла себе самой: «Будь спокойна, будь спокойна», но сердце ее билось все быстрее и быстрее.
Когда дверь отворилась и в комнату вслед за Кэтрин вошел высокий темноволосый молодой человек, Кэти показалось, что ее сердце сейчас вырвется из груди, и к ней вдруг вернулись все ее давние страхи. В ужасе она зажала ладонью рот.
Да, Кэти знала, что ей уже очень много лет, знала, что она уже давно превратилась в древнюю старуху, но до самого недавнего времени ей как-то не случалось замечать в себе ярко выраженных симптомов старости. Только совсем недавно она начала ловить себя на том, что не может припомнить событие, происшедшее только вчера или даже несколько часов назад. Но даже в такие моменты ей было достаточно сосредоточиться на несколько минут, чтобы восстановить событие в памяти. Удивительным было другое: чем легче забывалось то, что случилось недавно, тем ярче становилось в ее памяти прошлое, самое далекое прошлое. В последние годы она провела долгие часы, мысленно возвращаясь в те времена, когда была ребенком. Она вновь и вновь переживала те дни, когда совсем маленькой девочкой ползала на коленках среди золы возле шахты, выбирая по кусочку уголь, а мать приходила, чтобы забрать ведра. А еще она сидела на кухне в маленьком тесном коттедже вместе с Лиззи, Джо, дедом и матерью и делилась с ними новостями из хозяйского дома. Потом приходил отец и заставлял ее читать. «Произнеси это слово по слогам», – говорил ей он. Казалось, все это было только вчера… А в последние месяцы ей все время вспоминался тот день, когда мать выстирала всю ее одежду, потому что назавтра она поступала на работу в Гринволл-Мэнор. Ей было одиннадцать лет, и она сидела возле огня, завернутая в одеяло, и наблюдала, как мать гладит ее платья. У этого воспоминания был даже запах – всякий раз, мысленно возвращаясь в тот день, она чувствовала, как пахнет набивная ткань юбки под горячим утюгом. Она видела, как мать дует на угли в печи, чтобы разжечь огонь и разогреть утюг; сняв утюг с печи, вытирает его о кусок мешковины, потом приподнимает и плюет на него. Однажды ее плевок отскочил от утюга и попал ей на руку, и она с перепугу без нужды упомянула имя Господа. «Ах Бог ты мой!» – воскликнула она, но тут же, поняв свою оплошность, извинилась: «Это у меня случайно вырвалось, я не хотела…» Этот день был невероятно ярок в памяти Кэти.
Еще в последнее время она часто видела себя идущую рядом с дедом через поля, сидящую с ним на склоне холма. Она помнила их разговоры, помнила многое из того, что говорил ей дед, и теперь понимала: у него она почерпнула немало мудрости. Ее дед был мудрым человеком. Он не был таким религиозным и богобоязненным, как отец, но в некотором смысле он был мудрее отца… Странно, но ни разу за все это время она не вспомнила о днях, проведенных в Гринволл-Мэноре. Быть может, она нарочно оградила себя от этих воспоминаний, потому что любое воспоминание о жизни в хозяйском доме неизбежно воскрешало в ее памяти ту ужасную ночь – ночь бала…
А теперь все преграды рухнули, и воспоминания хлынули сплошным потоком через эту дверь, в которую вошел он. Он – тот самый, кто надругался над ней в ночь бала. Сейчас он возвращался, чтобы снова мучить ее.
Кэти отпрянула и закрыла глаза, запрокинув голову на спинку кресла. Откуда-то издалека она слышала голос Кэтрин.
– Тетя Кэти, тетя Кэти! – кричала Кэтрин. Потом добавила потише: – Я знала, что это случится. Вам лучше уйти.
– Нет, нет. Не волнуйтесь, я в порядке.
Кэти медленно разомкнула веки. Перед ней стоял Дэниел Розье, который был для нее Бернардом – Бернардом, каким она увидела его в ночь бала, когда он раздвинул шторы и посмотрел на нее в тусклом мерцании свечи. Лицо было в точности тем же – тот же нос, те же глаза, тот же рот… И все-таки это был не Бернард. Этот молодой человек не мог быть Бернардом, потому что он улыбался и разговаривал с ней, а Бернард в ту ночь не сказал ей ни слова.
– Мне очень жаль, что я вас напугал. Может… может, мне лучше зайти в другое время?
Его мягкий, теплый голос никак не соответствовал облику Бернарда Розье. Этот голос опроверг все ее страхи, и Кэти жестом указала молодому человеку на стул, потом, повернувшись к Кэтрин, сказала:
– Я теперь в порядке, Кэтрин. Можешь за меня не волноваться.
– Мне остаться, тетя Кэти?
– Нет, нет, иди. Все будет в порядке.
На пороге Кэтрин обернулась и бросила на Дэниела мимолетный взгляд, который лучше всяких слов говорил: «Не позволяйте ей волноваться».
– Вы должны меня извинить, – сказала Кэти, когда дверь закрылась за Кэтрин. – Но я была шокирована, увидев вас. Я не ожидала, что вы так на него… Я хочу сказать, вы напомнили мне одного человека.
– Да, да, я знаю. Я знаю, что выгляжу в точности так же, как выглядел он в моем возрасте. И, честно говоря, мне это не слишком приятно.
– Так вы знаете, что вы на него похожи?
– Я видел его портрет. Я… для меня это тоже было шоком, поверьте.
Кэти несколько раз кивнула, прежде чем снова заговорить.
– Вы приехали к нам из Америки? – спросила она.
– Да, но в Англии я не впервые. Я учусь в Кембридже. Это мой третий год в университете.
– Но тогда почему вы не приходили сюда раньше? – Лицо Кэти было немного озадаченным.
Дэниел слегка наклонился к ней.
– Я не знал, что у меня есть прабабушка, – сказал он. – Я узнал об этом только… – Он поднял глаза к потолку, стараясь с максимальной точностью вычислить время, когда он об этом узнал. – Я узнал об этом примерно в половине пятого вчера вечером.
Изумление Кэти возрастало с каждой секундой. Дэниел улыбнулся ей и рассказал все по порядку: о письмах, найденных после смерти деда, о Гринволл-Мэноре и о том, что он узнал от Вилли и Мэгги. Выслушав его, она задала вопрос, которого он уже ожидал:
– А моя дочь… Разве она никогда не говорила вам обо мне – ни вам, ни вашему отцу?
Он мог бы ответить ей просто «нет». Так было бы намного проще. Но он не мог этого сделать, а потому предпочел немного отступиться от правды.
– О, да, она говорила о вас. Она упоминала вас… иногда. Но моя бабушка очень скрытный человек, и, когда она говорила о вас, мы… у нас создавалось такое впечатление, что вы умерли. И родители моего деда тоже. Мы думали, что они тоже умерли.
Он слышал, как открылась дверь, но не смог отвести взгляд от своей только что найденной прабабушки. Глаза старой женщины были как два больших бездонных колодца, заполненных невыразимой грустью, – казалось, они молили его о том, чтобы он избавил ее от боли, от давней боли, засевшей в самой глубине ее существа. Он видел, как дрогнули ее губы и как углубились морщины вокруг ее глаз.
– Но если моя дочь хотела, чтобы вы считали меня мертвой, – медленно проговорила она, – то почему же вы пришли ко мне сегодня?
– Потому что я хотел свидеться с моей прабабушкой. И знаете что? Я чувствую, моей бабушке хотелось, чтобы я с вами встретился.
– Почему вы так решили?
Он заметил, что боль в ее глазах начинает смягчаться. С усилием сглотнув, он прибег к откровенной лжи.
– Она говорила мне о вас на днях, перед самым моим отъездом. Из того, что она сказала, я понял, что она… что она очень часто думает о вас. – Он посмотрел в бездонные колодцы ее глаз и продолжал лгать с большей легкостью. – Она сказала, ей очень жаль, что я никогда не видел ее матери. Она сказала, что встретилась с вами лишь однажды, ненадолго, однако запомнила, что вы очень красивы. – Заметив, что глаза старой женщины повлажнели, он дотронулся до ее руки. – О, пожалуйста, не плачьте, не надо! Я не должен был вам об этом говорить.
– О нет, вы правильно сделали, что сказали. Я так долго ждала этой минуты! Но вы… вы уверены, что она сказала вам именно это?
– Да, абсолютно уверен.
В ее глазах радость смешалась с болью. Сейчас он чувствовал, что мог бы солгать ей бесконечное множество раз, и пусть Всевышний накажет его за ложь, если такая ложь действительно наказуема, – но лишь бы только она перестала страдать.
– Ваша дочь очень похожа на вас, – сказал он, и на этот раз он говорил правду.
– Сколько детей было у Сары?
– Только один ребенок – мой отец. Зато у отца целых шесть – у меня есть еще три брата и две сестры.
– О, это чудесно! Значит, у меня шесть правнуков?
– Да, у вас шесть правнуков.
Теперь они улыбались друг другу, и атмосфера больше не была такой напряженной. Дэниел обернулся к двери, чтобы посмотреть, кто вошел, и увидел Тома, скромно стоящего возле окна. Кэти тоже посмотрела на Тома.
– Ты слышал, Том? У меня есть шесть правнуков! Это чудесно, правда?
– Да, это замечательно, тетя Кэти.
Том подошел к ее креслу и склонился над ней. Кэти, заметив его перебинтованный палец, спросила:
– Что у тебя с рукой?
– О, это? – Он поднял забинтованный палец и внимательно посмотрел на него. – Я перепутал его с гвоздем и ударил по нему молотком. Я чинил замок на задней калитке, тетя Кэти. Кэтрин говорит, мне вообще нельзя брать в руки молоток, но я уже давно заметил, что всякий раз, когда я прибиваю себе палец, случается что-то хорошее.
– О, Том!
Кэти тихонько смеялась, приложив руку к щеке и раскачиваясь из стороны в сторону. Дэниел тоже смеялся, но на лице Тома не было даже намека на улыбку.
– Это чистейшая правда, – серьезно сказал он, кивнув Дэниелу. – Я обращаюсь с молотком с той же ловкостью, с какой слон обращается с зубочисткой. А ведь подумать, что когда-то я работал на судостроительном заводе! Я часто задаюсь вопросом, как мне удалось выйти оттуда живым, потому что некоторые молотки там были величиной с мою голову.
Дэниел хохотал от души, глядя на длинное серьезное лицо Тома. Он понял, что Том – прирожденный остряк, человек, который умеет разрядить обстановку удачной шуткой. Он также понял, что этот человек ему симпатичен. Кэти протянула руку и поймала руку Тома.
– Том был мне очень хорошим другом с тех пор, как умер мой муж, – сказала она. – Не знаю, что бы я делала без него и без Кэтрин. И кому бы я передала свои дела, если бы не Том?
– Я надуваю ее под самым ее носом, но она, как ни странно, этого не замечает, – сказал Том, повернувшись к Дэниелу. – А когда я говорю ей, что присваиваю ее деньги, она мне не верит. – Он взял в ладони руку старухи и с улыбкой посмотрел на нее, потом снова обратился к гостю: – А вы остаетесь у нас на ленч. Женщины внизу уже сбиваются с ног из-за вас, поэтому даже не пытайтесь сопротивляться.
– Что ж, если вы хотите меня принудить, – лицо Дэниела приняло серьезное выражение, – мне ничего не остается, как покориться. Хотя, честно говоря, я надеялся, что вы меня об этом попросите.
Том рассмеялся, оценив его шутку.
– Ладно, давайте спустимся вниз и выпьем по аперитиву, – предложил он. – Как ты думаешь, тетя Кэти, нам стоит выпить?
– Да, да, обязательно пойдите выпейте.
– А ты не хочешь спуститься с нами?
Том наклонился к ней, и Кэти ответила ему с улыбкой:
– Я лучше пока побуду здесь. Я спущусь к столу. Я хочу побыть немного одна… Вы только не волнуйтесь, я в порядке. – Она погладила руку Тома. – Я в полном порядке, – повторила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41