– Да, люблю, и очень! – задорно ответила она. – Сестры вечно говорили, что не в коня корм, что ноги у меня слишком тощие для такой прожорливой особы.
– Это они просто от зависти.
Ее невероятно сексуальные ноги были неиссякаемым источником его эротических фантазий.
– Ох, вряд ли они мне завидовали… Разве что в том, что я никогда не терзала себя диетами.
– В таком случае, мисс Грэм, надеюсь, вы поужинаете со мной. Я буду рад поесть с женщиной, которая не жеманничает и не страдает отсутствием аппетита. Вы наверняка знаете толк в еде и отдаете ей должное, не считая ее врагом красоты и молодости. – Он посмотрел на нее и спросил: – Вы же не ограничитесь парой листиков салата?
Эмили рассмеялась, и смех ее оказался весьма мелодичным и очень живым.
– Салатом, если угодно, мы оба можем пренебречь.
– Я так понял, что вы согласны со мной поужинать?
– Да, мистер Вэнс, с удовольствием. Хэмфри обрадовался. Его мало заботило, что с ее стороны это, скорее всего, нечто вроде эмоциональной расплаты с парнем из казино, который явно недостаточно ценил ее.
А теперь она идет рядом, немного опережая его, так что он не может взять ее под руку. Ну что ж, раз ей так удобнее…
В конце концов, предвкушая победу, размышлял он, что она теряет? Внутренний голос довольно цинично нашептывал, что, если она движима гордостью, он с удовольствием поиграет с ней в эту игру. Не исключено, что лечь с ним в постель она не захочет, поскольку этот вопрос, возможно, и не стоит у нее на повестке дня.
Вероятно, она не сочтет подобный поступок мудрым, слишком уж это банально: босс и его служащая. Или, что тоже вполне допустимо, просто находится в расстройстве чувств после только что произошедшего разрыва с женихом. Но, с другой стороны, всегда остается возможность импульсивных действий.
И Хэмфри, продолжая непринужденно беседовать с ней, начал обдумывать варианты обольщения, во что бы то ни стало решив добиться задуманного.
Эмили не могла поверить своей удаче. Ужин с Хэмфри Вэнсом. Ужин на двоих. Красивый мужчина, вкусная еда, превосходное вино… За ужином, вероятно, они обсудят его предложение. Ей все еще неизвестно, что он хочет предложить и как будет обстоять с ее переездом в Штаты. Кроме того, намечается и нечто личное…
По спине ее пробежала легкая дрожь. Если тебе предлагают повышение, то обязательно ли тут должен быть замешан секс? Не повредит ли он делу? Или это нечто вроде оплаты за быстрое продвижение к успеху? Эмили постаралась выкинуть из головы все неприятные мысли. Она явно понравилась Хэмфри Вэнсу. Это видно по тому, как он беседует с ней. Это не просто банальный деловой разговор. Он радуется их общению, смеется, готов обсудить любую тему.
Совершенно очевидно, что она интересует его как личность. Он расспрашивал ее о полученном образовании, о мнениях по разным вопросам бытия, о событиях теперешней жизни и вообще обо всем на свете. Эмили просто упивалась его шармом, его умением вести беседу. Возникла некоторая доверительность, ибо она всерьез поверила, что он заинтересован ее работой в компании.
Он даже не прикасался к ней. Разве что в тот момент, когда они пробирались к балюстраде перед отелем «Белладжио», но там он просто ограждал ее от толпы. Да, они обменивались весьма выразительными взглядами, но никаких физических контактов не было. Возможно, он просто сдерживает себя, решив, что интимное сближение с ней неуместно.
Эмили постаралась утвердиться в этой мысли. Если она пользуется его уважением, значит… значит, это нечто весьма ценное и положительное в их отношениях. Но удержаться от заинтересованных взглядов она не могла, то и дело поглядывая на своего попутчика, увлеченного ролью гида, и восхищаясь его физическим совершенством.
Когда они стояли неподалеку от копии нью-йоркской статуи Свободы и рассматривали американские горки, откуда доносились возгласы ужаса и восторга, в голову Эмили неожиданно пришла мысль, что любая мать будет спокойна с таким отцом за своих детей. Она вдруг будто воочию увидела его с двумя ребятишками, разместившимися на его широких плечах.
А какие у него руки! Большие, правильной формы, с длинными пальцами. Интересно, каково это ощутить его руку на своей груди… Не окажется ли она слишком тяжелой?
Когда они стояли перед двумя сфинксами, предваряющими пирамиду отеля «Луксор», Хэмфри не выглядел рядом с ними жалким карликом, Он, скорее, напоминал властного фараона, рожденного покорить мир. Все это, конечно, фантазии, но таким она увидела его на фоне вечных сфинксов. Интересно, насколько он заботливый и нежный любовник?
Эмили пыталась себя урезонить. Столь игривые мысли насчет Хэмфри Вэнса не сулили ничего хорошего. И о детях думать не стоит, особенно в связи с ним. Какие бы планы ни строил босс в отношении своей сотрудницы, дети туда наверняка не входят.
Они перешли на другую сторону бульвара, приблизившись к обширному гостиничному комплексу, и увидели парня, подражавшего Элвису Пресли, который неестественной походкой и с весьма напыщенным видом вышагивал им навстречу. Заметив, что на него смотрят, он стал еще напыщеннее и нелепее.
– Вот уж чего никогда не понимала, – пробормотала она.
– Чего?
– Почему людям нравится изображать кого-то.
– А вы никогда не увлекались миром грез?
Она покраснела, осознав, что только что сама грезила об этом мужчине.
– Ну, увлекалась… Но не до такой степени, чтобы подражать другому человеку.
– Предпочитаете оставаться самой собой?
– Естественно. Это ведь моя жизнь, как бы несовершенна она ни была.
– А что может сделать ее совершенной?
Эмили не могла открыть ему этого, ибо в эти минуты ее представление о совершенстве связывалось с образом человека, который шел рядом с нею. Щеки ее вспыхнули еще жарче, и она поспешила отделаться общими фразами.
– Не думаю, что совершенство досягаемо в полной мере. Если мы хотя бы стремимся к нему, то уже хорошо…
– А удачная карьера, скажем, разве она не удовлетворила бы вас полностью?
Не пытается ли босс выяснить, насколько честолюбив и надежен торговый агент Грэм? Надо бы ответить как положено, но Эмили не могла принудить себя ко лжи. Да и нуждается ли этот, весьма неглупый человек в том, чтобы его служащие целиком и полностью отдавали себя карьере.
– Нет, не совсем… Кроме работы, я, как и большинство людей, мечтаю иметь добрых друзей и близкого человека, с которым меня связывало бы взаимопонимание и общие интересы.
Наверняка Хэмфри Вэнс желает того же. Ведь он, кажется, одинок. Впрочем, он не оставался бы в одиночестве, если бы не хотел этого. Вот она оказалась здесь, составила ему компанию. Почему? Да просто потому, что он захотел этого, а ведь вчера он о ее существовании даже не догадывался. Возможно, он самодостаточен и не нуждается ни в чем, кроме каких-нибудь случайных знакомств, завязать которые ему ничего не стоит…
– А как насчет детей? – спросил он, чтобы вывести ее из задумчивости, в которую она погрузилась.
– Дети? – растерянно повторила она, не совсем понимая, к чему он клонит.
– Вы видите себя в будущем в качестве матери или появление детей не совсем для вас желательно?
Она вздохнула. Не лучший, конечно, вариант ответа. Но что тут скажешь. Для обзаведения детьми требуется сначала обзавестись мужем… А вообще-то одного ребенка она родила бы.
– Конечно, я могу родить ребенка, но только если у него будет подходящий отец, – сухо проговорила она.
– А что вы имеете в виду под этим словом, Эмми?
И опять он задел чувствительное место. По ее мнению, Хэмфри Вэнс был бы идеальный отец, но Эмили, естественно, не могла обсуждать это с ним. К чему он завел такой разговор?
В этот момент они вернулись к отелю «МГМ», и Эмили вошла с ним, полагая, что он решил поужинать с ней в здешнем ресторане. Пройдя мимо распахнутых дверей казино, откуда доносились столь неприятные для нее звуки, они остановились возле кафе, устроенного в виде джунглей. К несчастью, никто не подражал здесь Тарзану, перелетая с ветки на ветку, и ничто не могло отвлечь ее попутчика от щекотливой темы. Вопрос Хэмфри Вэнса все еще оставался без ответа, и Эмили решила постараться переменить тему разговора.
– Мистер Вэнс, разве это имеет какое-то отношение к моей работе? – негромко спросила она.
– Зависит от характера, – не совсем понятно ответил он. Внимательный взгляд синих глаз пробудил в ней задремавшую было чувственность. – Я придаю особое значение характеру человека, с которым вступаю в близкие отношения.
Эти слова заставили ее сердце забиться быстрее, напомнив о возможности их сексуального сближения.
– Некоторые женщины считают подходящим отцом для своих детей того мужчину, который может обеспечить их на всю жизнь, – сардонически проговорил он. – Иные назначают цену даже за рождение ребенка.
Эмили нахмурилась.
– Я прекрасно могу вырастить ребенка и сама. Так что дело совсем не в деньгах.
– А в чем же?
Ей показалось, что он усмехнулся. Она внимательно посмотрела на него, дабы убедиться, что он серьезен. Неприятна была мысль, что он способен приписать ей меркантильность.
– У вас есть отец. Что в детстве вы ценили в нем больше всего?
– Пожалуй, то, что он всегда оказывался рядом, когда я в этом нуждался, – улыбнулся он.
Теперь она почти не сомневалась, что Джейк вряд ли способен на подобное отношение к детям. Звуки, доносившиеся из казино, вновь напомнили ей о безвозвратной потере этого человека.
– Вот видите, мистер Вэнс, вы сами ответили на свой вопрос. Больше мне добавить нечего.
Она ожидала, что он возразит, начав рассуждать о родительском долге, чувстве ответственности и прочих высоких материях… Все это говорил ей в свое время Джейк, дабы внушить к себе больше уважения и доверия…
Но Хэмфри Вэнс не стал ни возражать, ни рассуждать о высоких материях. Он просто внимательно и напряженно смотрел в глаза Эмили, будто пытался до дна высмотреть ее душу в поисках ответа на непрозвучавший вопрос, который вполне мог быть им задан. А сумеет ли она сама, Эмили Грэм, стать подходящей матерью для его ребенка, если женой Хэмфри Вэнс захотел бы видеть именно ее?
– Зовите меня просто Хэмфри, – негромко проговорил он.
У нее, как у школьницы, появилось ощущение, что она удачно сдала экзамен. Они стояли на расстоянии друг от друга. Однако она чувствовала, что между ними существует некое напряжение. Что-то гипнотическое притягивало ее к этому человеку, так что подавленная чувственность будто проснулась в ней… Струны каких-то первобытных страстей тихонько позванивали, задетые его близостью.
Вдруг он улыбнулся: тягуче, чувственно, многообещающе.
– Вы, должно быть, проголодались? Я – так страшно.
– Да, – ответила она.
Она проголодалась по многим вещам, и каждый день, проведенный ею в Лас-Вегасе, ощущала, как все эти вещи от нее ускользают, оставляя ощущение пустоты, которую не смогло заполнить даже обещание карьерного роста. Возможно, она просто безумна, желая заполнить этим человеком огромную пустоту, образовавшуюся в ее душе? Но каковы бы ни были его намерения, сейчас она четко осознала, как он желанен ей.
– Пойдемте, – сказал он, указав на конторку портье.
Ужин на двоих. Они называют друг друга по именам. Эмили и Хэмфри.
Она думала, что он хочет расспросить портье о местных ресторанах, но он спросил о другом.
– Как с моим номером?
– Все в порядке, мистер Вэнс. Номер в пентхаузе с выходом на патио. Ваш багаж уже наверху. Вот ваш ключ.
– Спасибо.
– Желаете что-нибудь еще, сэр? – спросил клерк.
– Нет, спасибо. Я позвоню.
Он указал Эмили в сторону лифтов, как бы приглашая, но она, сделав несколько шагов, остановилась и спросила:
– Я думала, что вы с самого начала остановились в этом отеле? Разве не так?
– Так. Но я уже выписался и готов был уехать, как вдруг увидел в холле вас.
– И что же, вам опять пришлось вписываться?
– Я решил, что лучше обсудить наши с вами дела в частной обстановке.
Частная обстановка… Номер в пентхаузе. Двери лифта открылись. Хэмфри пропустил ее в пустую кабину, вошел сам, и двери закрылись.
Исчезло казино, исчезли все люди, находившиеся в холле отеля, и наступила почти полная тишина. Разве что почти неслышно жужжал лифт да громко колотилось сердце Эмили.
5
Казалось, что лифт еле ползет. Хэмфри понимал, что она ожидала приглашения в ресторан, а вместо этого неожиданно оказалась с ним наедине. Он раскинул сеть. Его разум работал с удвоенной скоростью, выискивая слова объяснений и оправданий. Он был готов к возражениям и бурному протесту, поскольку поставил ее в неловкое положение.
Но она молчала. Руки ее были сцеплены, и он это заметил. Вдруг она глубоко вздохнула и повернулась к нему, ее удивленные глаза вопрошали. Он напряженно ждал. Вдруг губы ее шевельнулись, и она тихо произнесла:
– Я не думаю…
– Ну и не думайте!
Неожиданно для него самого прозвучавшая фраза смешала и спутала все подыскиваемые слова, которыми он намеревался успокоить свою гостью. Вместо этого Хэмфри заключил Эмили в объятия и поцеловал со столь пылкой жадностью, что у них не осталось ни малейшей возможности что-либо обсуждать.
Лифт остановился. Двери плавно открылись. Он подхватил ее на руки и понес к номеру, не чувствуя своей вины, ибо она обняла его и грудь ее прижалась к его груди.
Номер был двухэтажным. Он поднялся на второй этаж и сразу же направился к спальне. Никакого соблазнения не потребовалось, он даже не вспомнил об этом. Он просто поставил Эмили на ноги и начал торопливо раздевать.
Сбросил и свою одежду, в чем она ему помогла.
Уже несколько часов он воображал, как увидит ее обнаженной, прижмет к себе, ощутив все изгибы прекрасного тела, шелковистость кожи, как ее длинные ноги обовьются вокруг него.
Она оказалась даже прекраснее, чем он думал. Ее нежное и упругое тело было исполнено женственности. И самое сладостное, что она пылко отвечала на все его движения, на чувственный призыв и ласкала, будто изучая, его большое мускулистое тело так же страстно, как и он.
Он не стал зажигать свет.
Сумерки легкими сиреневыми тенями начали закрадываться в их любовный приют. Здесь не было рекламных всполохов и уличных фонарей, один лишь прозрачный отсвет синего неба, озаренного ярким закатом.
И в этом легком сумраке они с удовольствием смотрели друг на друга и не могли наглядеться.
Ее вишневые глаза, отсвечивая позолотой небес, нежно взирали на него. Чувственные губы готовно отвечали на его поцелуи. А золотые волосы, спадая всей своей шелковой массой на обнаженные плечи, еще больше возбуждали его своим природным запахом и пламенеющим цветом.
И вот, даже не отбросив шелкового покрывала, он положил ее на постель и с минуту просто любовался холмами и долинами этого изысканного пейзажа, расстилавшегося перед ним. Затем, не в силах больше сдерживаться, опустился перед ней на колени. Она лежала готовая его принять. Он вновь залюбовался ею, но она притянула его к себе в жажде свершения.
Им не потребовалось прелюдии, оба они и без того были в высшей мере возбуждены, и он овладел ею со всем жаром накопившегося желания.
Она приняла его, как сама земля принимает долгожданный живительный дождь, – естественно, без малейшего намека на скованность и стеснительность. Приняла его так, будто они просто были в долгой разлуке и, страшно друг по другу истосковавшись, наконец встретились.
Это было необыкновенное ощущение – физическое единение такой полноты и силы. Его напряженное возбуждение, мужская грубоватая сила, в который было что-то первозданное, нашли себе то, во что так желали излиться, – эту невероятную женщину, будто специально созданную для него природой.
Изумительно было и то, что к завершению они пришли вместе, будто подчинившись каким-то неведомым природным силам.
Какое-то время он оставался в ней, не желая покидать это сладостное тело. Удовлетворение было полным, ибо страсть соединилась с нежностью, которую нельзя выразить словами, а только лишь прикосновениями. Наконец он лег рядом, обнял ее, прижал к себе и начал гладить по плечам, по чудным пышным волосам, и к переполнявшей его нежности примешивалась теперь благодарность.
Все было в его жизни, но такого он не испытывал никогда. Эта женщина впервые заставила его почувствовать себя тем, кем и должен чувствовать себя мужчина, – не только желающим, но и по-настоящему желанным, чья страсть полностью разделена и тем самым приумножена.
Уже почти стемнело, и Хэмфри, протянув руку, зажег настольную лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке. В лучах неяркого света ее волосы засветились живыми отблесками, и он внутренне ахнул от восторга.
Желание навсегда заполучить эту женщину было столь настоятельным, что он вдруг сказал:
– Будешь моей женой!
Он даже не сразу понял, что и эта фраза, вторая после того, как они остались наедине, прозвучала как приказание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17