Может, мне и вам приготовить порцию хлопьев с соусом?
– Да я и сам управлюсь, если вы передадите мне хлопья и соусник.
– Вот, папа, ты уже и забыл о своей инвалидности, – сказал Хэмфри, весело взглянув на жену.
– Ну, если я и развалина, то не до такой степени, чтобы не удержать миску с едой. А уж ты-то, я смотрю, из-за своей женитьбы чувствуешь себя прямо царем горы.
– Я и во всем остальном царь горы, папа, – ответил Хэмфри, вспомнив детскую игру, из которой всегда выходил победителем. – К чему я всю жизнь и стремился. Именно поэтому ты и назначил меня генеральным директором фирмы, помнишь?
– Ну не слишком-то заносись… Цыплят, как говорится, по осени считают. Кстати, вчера мне звонил Эндрю.
– Я рад, что он поддерживает с тобой отношения, – ответил Хэмфри и с усмешкой пояснил жене: – Эндрю мой сводный брат. Папин сын от третьей жены.
– И очень, к слову сказать, внимательный сын, – серьезно проговорил Уолтер Вэнс и выдержал паузу, дабы придать сказанному больше веса. – Сказал мне, что его жена беременна.
С этими словами он победно взглянул на Хэмфри, сверкнув своими серебристыми глазами.
Хэмфри слабо кивнул.
– Мне надо позвонить ему и поздравить.
Эмили почувствовала, что в этой части беседы между отцом и сыном возникло явное напряжение. Неужели Уолтер Вэнс настраивает сыновей друг против друга, размахивая должностью генерального директора, как красной тряпкой перед быками? Если так, то это еще одна весомая причина для Хэмфри срочно жениться, о которой, конечно, он ей ничего не сказал. Она резко взглянула на него, но никакого напряжения не заметила. Напротив, он улыбался.
– Я рад, папа, что ты станешь дедом раньше, чем мы с Эмми обзаведемся младенцем. В таком случае мы можем не торопиться, просто пожить для себя, а потом уж заняться деторождением. Уверен, что родители больше всего любят того ребенка, который появляется своевременно… – Губы его все еще улыбались, но взгляд стал твердым и непроницаемым. – Ребенку дается жизнь только ради его жизни, а не по каким-то иным соображениям.
Атмосфера была так насыщена сдерживаемыми отцом и сыном чувствами, что ее, казалось, можно резать ножом.
Эмили интуитивно угадывала, что Хэмфри ни в чем не уступит отцу, и это ее радовало. То, что он утверждал, было и ее убеждением, хотя откладывать рождение ребенка ей не хотелось. Во всяком случае, надолго. И все же она понимала, что ублажение отца это для Хэмфри одно, а рождение ребенка – совсем другое. Он, хотя бы из одной только гордости, отвергал отцовский диктат.
В этот момент Уолтер Вэнс резко перевел внимание на Эмили, чего она даже испугалась.
– Вы тоже, милая, хотите пока подождать? – спросил он.
– Полагаю, муж и жена могут сами решить, когда им обзаводиться ребенком. Это касается только двоих, и никого больше, – медленно проговорила она, чувствуя, как у нее невольно сжимаются кулаки. – Я уверена, что Хэмфри знает, чего хочу я, так же как я понимаю, чего хочет он.
Уолтер Вэнс наклонился и, в упор глядя на нее, спросил:
– А вы понимаете, что я все еще в силах лишить Хэмфри его положения в компании?
Эмили почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки. Она прямо смотрела на старика, и глаза у них обоих горели огнем раздражения.
– Мистер Вэнс, я вышла за Хэмфри не из-за его положения в вашей компании.
– А почему же вы за него вышли?
– Мне он показался слабым, и я решила, что он будет прекрасным отцом для моих детей.
– Он показался вам слабым?
Или он впервые слышит это слово, или она задела гордость этого сильного и властного человека. Эмили решила попытаться объяснить старику, что она имеет в виду, и, красноречиво взглянув на мужа, продолжала:
– Ну, слабый, добрый… Словом, не настолько сильный, чтобы переломать своим детям судьбы. Со мной он был очень добр, подчас проявляя гуманную слабость. И это, сознаюсь, удивило меня, ведь в широком смысле он человек волевой и способен добиться своего. Но все зависит от того, какими методами: стальным нажимом или чисто по-человечески, считаясь с тем, какие чувства может испытывать партнер.
Хэмфри смущенно пробормотал:
– Для достижения цели оба способа хороши.
– Достаточно! – взорвался вдруг Уолтер Вэнс. – Вы что, пришли сюда и сели за мой стол, чтобы доказать мне, насколько вы одурманены друг другом?
Хэмфри пожал плечами.
– Мы ничего не хотим доказывать, папа. Просто мы нанесли тебе визит.
– Хорошенький получился визит… Даже бутылку шампанского не откупорили.
– Так я буду счастлив откупорить ее, – сказал Хэмфри, вынимая бутылку из ведерка. – Теперь, дорогая, ты готова хлебнуть шампанского?
– Да. Спасибо. А хлопья с этим соусом были действительно великолепны.
– Вы всегда так прямолинейны? – спросил ее свекор.
Эмили хмуро взглянула на него и ответила вопросом на вопрос:
– А разве вы, мистер Вэнс, не прямолинейны со мной?
Это немного смутило старика, и он, будто оправдываясь, пробормотал:
– Но мне же надо было хоть немного узнать вас. – Он откашлялся и добавил: – Теперь, по крайней мере, я понял, что вы с Хэмфри заодно.
– А это хорошо или плохо? – спросила Эмили.
Старик помолчал, после чего впервые побаловал ее своим доверием, проворчав:
– Можете, милая, называть меня просто Уолтером.
– Благодарю, – с теплой улыбкой промолвила Эмили. – Я воспринимаю это как комплимент.
– Не благодарите, девочка моя, – проговорил Уолтер, уже явно начиная уставать. – Просто подумайте, что мне не так долго осталось жить на этом свете и очень бы хотелось дождаться внука от слабого, но любимого сына. Вы умненькая, вам нетрудно понять старика.
Чего уж тут не понять! Прямо сказано, что ребенок Хэмфри будет для старика гораздо желаннее, нежели дитя Эндрю.
Эта мысль не покидала ее до конца ланча и даже после, когда их визит к мистеру Вэнсу завершился. Да, что бы там ни было, а надо постараться порадовать старика напоследок, не лишать его последней надежды, а использовать медовый месяц, раз уж он у них будет, продуктивно.
Молодожены распростились с хозяином, и шофер отвез их в отель, где Хэмфри заказал отличный номер, вернее отдельный гостиничный коттедж. С лоджии европейского типа открывался вид на загадочные красные скалы, вырастающие из земли на ровном месте, – пейзаж, живо напоминающий Эмили ландшафты ее далекого континента. Меблировка была выдержана в стиле французской провинции, все было очень удобно и уютно.
– Послушай, Эмми, как ты додумалась до того, чтобы толковать моему отцу про слабость его сынка? – спросил Хэмфри, когда они остались одни.
Она рассмеялась.
– Твой папа явно не понимает, каков ты в глазах женщины.
– Интересно, Эмми, а каков я в твоих глазах? – серьезно спросил он, ввергнув ее в смущение. – Вообще-то ты здорово обошлась с моим отцом, но… Могу ли я доверять твоим словам? Вернее, я не совсем уверен, что правильно тебя понял.
– А мне показалось, что ты все прекрасно понял. Знаешь, я его здорово разозлила, но потом, правда, пожалела об этом… Не стоило расстраивать старика. Но если я что и сказала не так, то лишь затем, чтобы поддержать тебя. То, что ты говорил, мне по душе. Нельзя ставить судьбу еще не рожденного ребенка в зависимость от деловых отношений, какие бы блага это ни сулило.
Он нежно взглянул на нее и с улыбкой спросил:
– А что это ты там говорила о моей слабости? Это что, именно то, что выгодно отличает меня от твоего Джейка?
Эмили вспыхнула под его взглядом: неужели он ревнует ее к бывшему жениху?
– Да нет, милый, дело не только в слабости. Ты и сам, должно быть, прекрасно знаешь, насколько привлекателен. Привык, вероятно, что женщины засматриваются на тебя. Взять хоть ту продавщицу из салона для новобрачных. Она от тебя глаз не могла отвести. Но я, например, не сразу разобралась в своих чувствах.
– А сейчас?
– Человеку подчас трудно разобраться в себе… Но кое-что мне стало понятно. А ты, кажется, кроме прочего, еще и ревнив.
– Но я ведь тоже не во всем уверен. Вдруг у тебя к Джейку сохранились какие-то чувства…
– Джейк принадлежит прошлому. Ты это хотел услышать?
Она обняла его и поцеловала, мысленно внушая ему, что не стоит оглядываться на прошлое.
Теперь, когда они поженились, никто другой ее не интересовал.
Он страстно ответил на ее поцелуй, а дальше все пошло по-намеченному. Они занимались любовью, стараясь доставить друг другу как можно больше удовольствия, будто доказывая всему миру, что их брак правильный и вовеки таким пребудет.
Через какое-то время они оделись для ужина. Хэмфри облачился в строгий костюм, оживив его кремовой рубашкой, отделанной кружевами, а Эмили надела струящееся шелковое белое платье, дополнив его белым крепдешиновым шарфиком в черный горошек. После чего им подали заказанный в номер праздничный ужин, естественно со свечами, а стол накрыли на лоджии.
За ужином Эмили вспомнила одну тему, затронутую во время ланча в доме у свекра.
– А что, милый, у тебя со сводным братом нечто вроде соревнования?
– С Эндрю? – удивленно спросил он. – Да нет, с чего ты взяла? Просто мой родитель слишком ретиво заботится о «Вэнс айс», так что на всякий случай припугивает меня тем, что передаст Эндрю управление фирмой. Что в принципе невозможно. Он сам понимает это. Эндрю понимает это. Так что дело дальше разговора не пойдет, зато у отца ощущение, что благодаря этому он мной управляет.
– Значит, его угрозы не серьезны?
Хэмфри пожал плечами.
– Нет, конечно. Просто старается как можно скорее подвигнуть меня на обзаведение ребенком.
Эмили нахмурилась.
– Ну хорошо, пусть так… Но скажи мне, правильно ли я поняла, что ты противостоишь ему лишь из чувства собственного достоинства, а на самом деле тебе и самому хочется поскорее продолжить род?
– Одно дело чего-то желать, а другое, когда на тебя давят. Ты, моя девочка, весьма проницательна, ты все поняла верно.
– А что ты будешь делать, если он и вправду передаст твои полномочия Эндрю?
– Уйду в оппозицию. Проще говоря, отец потеряет меня.
Но и ты потеряешь его, подумала Эмили.
– Но он может так поступить?
– Нет, родная, так далеко отец не зайдет.
И все-таки, что бы там ни было, но она не могла не думать о том, что лучше бы им родить ребенка теперь.
Хэмфри, впрочем, был, кажется, того же мнения.
Да, их медовый месяц должен быть продуктивен!
14
Эмили не особенно ломала себе голову над тем, как примут Хэмфри Вэнса в ее семействе. После очередной упоительной ночи любви ее клонило в сон. Предстоял довольно долгий перелет из Лос-Анджелеса до Сиднея, но это ее не смущало. Путешествие первым классом имело свои приятные преимущества. Особенно радовало то, что в салоне первого класса было куда протянуть свои длинные ноги, да и сиденья шире и покойнее, так что в них можно было вольготно раскинуться. Усевшись, она откинула спинку сиденья, вздохнула и закрыла глаза.
– Сладких тебе снов, родная, – нежно проговорил Хэмфри, склонившись над ней и поцеловал в макушку.
Она улыбнулась, ибо он – не в первый уже раз – давал ей почувствовать, что она любима. За время их медового месяца, который Хэмфри ограничил десятью днями, Эмили успела привыкнуть к нему, не стесняясь выражать свою привязанность. В своих отношениях они достигли той стадии, когда слова и не требовались. Чувство само выражало себя, они были единодушны во всем и лишь одной темы не касались вовсе – темы ребенка. Эмили доверяла природе, а потому не считала нужным вновь и вновь обсуждать это. Раз уж не им решать, а природе, так не о чем и говорить.
Эти дни оставили у нее самые приятные воспоминания. Вернувшись в Лас-Вегас, они предприняли экскурсию в Большой Каньон, побывали на всех знаменитых озерах края, совершили изумительную поездку в лесистый каньон, чье название она даже не запомнила, настолько была увлечена беседой с мужем. А что уж говорить об их ночах, ставших совершенно упоительными оттого, что они теперь доверяли друг другу.
Сон ее во время перелета был глубок и ничем не потревожен. Проснувшись, она чувствовала себя отдохнувшей и с удовольствием смотрела в окно, ибо в это время самолет перед приземлением облетал Сидней. Вид на гавань, на огромный подвесной мост, искрящиеся голубые воды отозвался печалью в ее сердце. Ведь это ее родина. Что она делает, покидая ее, ради других, неизвестных мест?
Непрошеные слезы подступили к глазам, и Эмили с трудом сглотнула их. Глупо плакать при виде города, знакомого с детства. Люди, с которыми приходится жить, значительнее, чем города. У нее есть Хэмфри. А он, будто угадав настроение жены, взял ее руку и тихонько пожал.
– Соскучилась по родным местам?
– Но ведь они так прекрасны, – будто оправдываясь, хрипловато выговорила она.
– Да, Эмми, я с тобой согласен. Сидней один из красивейших городов мира, – тепло сказал он. – И мы обязательно будем сюда приезжать.
– Прекрасно, Хэм. Я рада, что ты сказал «мы».
Он сплел ее пальцы со своими. Они переживали минуты полного согласия и счастья – счастья, которого он, Хэмфри Вэнс, никогда никому не позволит омрачить.
Он решил, что они не станут останавливаться ни в ее квартире, ни в его местных апартаментах, а заранее, еще из Седоны, заказал номер в отеле «Риджент» на все время их пребывания здесь. Эмили подозревала, что он просто боится наткнуться где-нибудь на Джейка. Но он утверждал, что так будет удобнее, никаких хлопот с бытовыми проблемами, в отеле все тебе приготовят, принесут, подадут и уберут. Мол, у нее и без того будет чем заняться, ведь ей предстоит переезд, надо распорядиться вещами и квартирой. И она согласилась с ним, признав его правоту.
Хорошо еще, подумала Эмили, что они с Джейком до поездки в Америку не успели съехаться и жили каждый в своей квартире. Это намного упрощает дело. Хотя, честно говоря, расставаться со своей квартиркой ей было по-настоящему жаль. В ней она прожила какую-то часть своей жизни, и это ее гнездышко хранило немало приятных воспоминаний. Сегодня – уже сегодня! – она отправится туда и подумает, что со всем этим хозяйством делать.
Хотя они вылетели из Лос-Анджелеса в ночь со среды на четверг, но в Сидней прибыли в пятницу утром, поскольку пересекли временной барьер. Услуги фирмы, берущей на себя хлопоты по упаковке багажа и переезду, были предварительно заказаны и оплачены местным филиалом концерна «Вэнс айс». Днем Хэмфри собирался посетить администрацию филиала своей компании и предложил Эмили отправиться с ним, чтобы попрощаться с сослуживцами.
Это предложение заставило ее призадуматься. Все бы хорошо, но ей не очень-то этого хотелось. Отчасти из-за возможности неприятных последствий их столкновения с Джейком в отеле Лас-Вегаса. Бог знает, что он мог наговорить здесь о ней… Жалко, конечно, что она не сможет проститься со своими коллегами, многие из которых относились к ней очень хорошо, но как подумаешь, в каком свете мог выставить ее здесь Джейк… Нет уж, лучше оставаться в тени, не ввергая себя в ситуации, которые могут ранить ее самолюбие. Ведь не станет же она объяснять друзьям и знакомым истинное положение дел, будто оправдываясь перед ними… Да и в чем ей оправдываться? В том, что она полюбила человека и вышла за него замуж?..
Самолет приземлился, и молодожены, быстро пройдя все формальности, сели в ожидавший их лимузин и направились в отель. Там у них было немного времени, чтобы освежиться и съесть легкий ланч, после чего они расстались. Хэмфри отправился в административный офис филиала своей фирмы, а Эмили, взяв такси, поехала в свою квартиру, находившуюся почти что в пригороде.
Как странно вновь попасть в дом, где прожито четыре года. Она обошла квартиру, с которой теперь придется навсегда расстаться. Здесь столько вещей, любовно собранных ею за время самостоятельной жизни, а взять с собой, кроме одежды, альбома с фотографиями и кое-каких вещиц, которые были особенно дороги ей, ничего не удастся. Последний день перед отлетом в Сидней они провели в Санта-Монике, в доме Хэмфри, и Эмили с трудом осознала, что это теперь и будет ее домом.
Хэмфри сказал, что она может перевезти сюда все, что захочет, трудностей с транспортировкой не будет. Но она решила, что это лишнее. Зачем тащить за собой свое прошлое? Да и разве начнешь новую жизнь, не отрешившись от старой? Все, что было с ней до поездки в Лас-Вегас, отрезано навсегда. Жаль, конечно, что говорить… Эмили помнила обстоятельства приобретения каждой вещи, помнила, как любовно обустраивала свое гнездышко, и вот теперь его не будет существовать в природе.
Ну ничего, она приноровится к иной жизни, ведь там она будет не одна, а в новообретенной семье, с любимым мужем.
Ожидая, пока прибудут упаковщики и перевозчики, Эмили позвонила матери и, сообщив о своем приезде, спросила, не хочет ли та взять что-нибудь из ее квартиры. Вопреки опасениям Эмили, мать не плакала, не укоряла ее, напротив, тепло поздравила с браком, после чего деловито предложила разместить все ее вещи в своем гараже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17