Таня взглянула через небольшой стол на сидящую напротив дочь.
– Нет, милая. Он уехал.
В голосе Жаннет слышалось любопытство.
– С той девушкой? Таня удивилась.
– Какой девушкой?
– Ну, ты знаешь, – лукаво заметила девочка. – Той самой. Которая носит мужскую одежду.
Таня в изумлении уставилась на дочь.
– Он не девушка. Он мужчина.
– Если она мужчина, зачем ты ее выгнала из дому? – укоризненно спросила Жаннет.
Таня удивилась. Ребенок оказался слишком наблюдательным.
– Нам просто нужна эта комната, – объяснила она, сама чувствуя, насколько неубедительно это звучит.
Жаннет молча доела суп. Когда Анри убрал тарелки, она снова взглянула на мать.
– Я все же думаю, что она – тетенька.
– Но почему?
– Я была внизу, когда пришел господин маркиз и сказал, что ты велела ей убираться.
– Это не значит, что она девушка.
– Потом я поднималась в свою комнату по лестнице и шла мимо ее комнаты. Она плакала, а мсье Морис целовал ее и говорил, что все будет хорошо. Он с ней себя вел, как с тетенькой.
Таня помолчала.
– Может, ему просто было жаль его, – сказала она наконец.
Жаннет покачала головой.
– Она вынимала из шкафа платья и укладывала их в чемодан. Они увидели меня, и господин маркиз ногой захлопнул дверь. Но меня не обманешь.
– Так или иначе, это уже не имеет значения, – сказала ей мать, чтобы закончить разговор. – Он уехал и больше здесь не появится.
Обе молчали, пока не подали второе. Жаннет с энтузиазмом принялась за мясо.
– Вкусно, правда? Французская кухня лучше швейцарской.
Таня улыбнулась.
– Да, детка.
Жаннет положила в рот еще кусок.
– Очень даже вкусно. – Потом тем же тоном спросила:
– А это больно, когда Морис засовывает свою большую штуку в тебя?
– Жаннет! – воскликнула пораженная Таня. – Где ты всего этого набралась?
– В школе, – спокойно ответила Жаннет. – Ребята все время об этом говорят. Некоторые видели, как их мамы и папы этим занимаются. Может, ты мне разрешишь как-нибудь посмотреть на тебя и маркиза?
– Нет, – резко ответила Таня. – И хорошие маленькие девочки о таких вещах не говорят.
– Я как-то зашла в комнату, когда ты и папа генерал делали это. Вы меня не заметили, и я ушла. – Она подцепила на вилку еще кусочек мяса. – Но эта штука у маркиза в два раза больше, чем у папы генерала. Я и подумала, что может быть больно.
– Откуда ты все это знаешь?
– Морис, когда писает, всегда оставляет дверь открытой. Нельзя не увидеть. Он даже знает, что я смотрю, и улыбается.
Таня была в отчаянии. Морис пробыл с ними в Женеве всего неделю и уехал в Париж заниматься домом. Так что до сегодняшнего дня она его не видела.
– Обещаю, это больше не повторится, – наконец произнесла она, – Завтра ты переезжаешь в соседнюю с моей комнату.
– А где будет жить Морис?
– Он переедет в твою комнату.
– Значит, он не сделает тебе ребенка этой своей штукой? – спросила Жаннет.
– Нет, – твердо пообещала Таня.
– Почему нет?
Таня взглянула на дочь. Голос ее потеплел.
– Потому что мне не надо никакого другого ребенка, кроме тебя.
Лицо Жаннет озарила улыбка. Она слезла со стула, подбежала к матери и обвила ее шею руками.
– Обещаешь?
Таня в свою очередь обняла ее.
– Обещаю. Ты мой единственный ребенок.
– Я так рада, мама, – сказала Жаннет. – Я вовсе не хочу, чтобы у тебя был какой-нибудь другой ребенок.
Была уже почти полночь, когда она выключила настольную лампу. Веки как будто налиты свинцом. День оказался слишком длинным: в Женеве ей пришлось встать в шесть часов утра. За девять часов в поезде, с его бесконечными остановками, отдохнуть тоже не удалось. Она пыталась не заснуть до прихода Мориса, но бороться со сном было выше ее сил. Все равно придется когда-нибудь спать.
Сквозь сон Таня слышала голоса и смех. Она повернулась на другой бок и попыталась снова заснуть, но напрасно. Наконец она открыла глаза и посмотрела на светящийся циферблат. Без десяти три. Она перевернулась на спину и стала прислушиваться.
Похоже, звук доносится из узкого коридора, соединяющего их комнаты. Кто-то там был, кроме Мориса, но трудно понять, один человек или несколько. Она тихо лежала в темноте. Немного погодя голоса затихли, и она задремала.
Таня не знала, сколько прошло времени, внезапно резкий щелчок выключателя разбудил ее. Она села на постели, пытаясь привыкнуть к свету.
В приоткрытых дверях, соединяющих их комнаты, стоял Морис и смотрел на нее.
– Убирайся! – холодно бросила она.
Но Морис еще шире распахнул дверь и вошел. Он был совершенно голый, а в правой руке держал плетку, которая волочилась за ним по полу. Он остановился в центре комнаты, пристально глядя на жену и левой рукой поглаживая член, добиваясь эрекции.
Таня взглянула на его пенис, потом перевела взгляд на лицо.
– На этот раз ничего не выйдет, – все так же спокойно сказала она. – Пошел вон!
Морис неожиданно расхохотался и, обернувшись, крикнул:
– Джерри, дорогой мой, заходи. Я покажу тебе, как надо обращаться с немецкими потаскухами.
В дверях появился Джерри. Он тоже был раздет, а в руке держал бутылку коньяку. Уставившись на нее, американец пьяно хихикнул.
Плетка просвистела в воздухе. Таня закрылась руками, стараясь защитить лицо. Еще один удар, на этот раз по груди, все еще закрытой простыней.
– Вылезай из кровати, ты, мерзкая шлюха! – прорычал Морис.
Таня молча вылезла из постели и встала перед ним. Длинная ночная сорочка касалась пола.
– Джерри, сорви с нее рубашку, – приказал Морис. Продолжая хихикать, Джерри подмигнул Тане.
– Хочешь глоточек, милочка? – спросил он, размахивая бутылкой.
Она молча смотрела на него.
– Кончай с ней миндальничать, – скомандовал Морис. – Срывай с нее рубашку. У меня есть то, что ей нужно.
Она молчала, пока Джерри пытался сорвать с нее рубашку. Но прочный хлопок не поддавался. Наконец ему удалось сдернуть рубашку с плеч, и она упала на пол. Он уставился на ее тело, потом протянул руку и коснулся груди.
– У нее большие сиськи, – заметил он почти с завистью.
Она в ярости оттолкнула его руку. Джерри хихикнул.
– Не волнуйся, милочка. Год-другой – и они обвиснут до пупа. С большими сиськами всегда так. Тогда уже нечем будет гордиться.
Еще удар плеткой. Она закусила губу, чтобы не закричать от боли.
– Иди сюда, – приказал Морис.
Она молча подошла и остановилась, не сводя глаз с его лица. Он схватил ее за волосы, заставляя смотреть вниз.
– Смотри на своего хозяина, сука!
Она попыталась отвернуться, но он снова ударил ее плеткой по спине и заставил встать на колени. С силой оттянув ей голову назад, он вынудил ее открыть рот.
– Соси!
Она попыталась закрыть рот. На этот раз он хлестнул ее плеткой по плечам, и она вскрикнула от боли.
– Ну? Будешь делать, что я велю?
Она медленно протянула руку к его члену, одновременно стараясь незаметно подвинуться к дивану, у которого он стоял. Обхватив его член одной рукой, другой она осторожно шарила за подушкой, пока не нашла лезвие.
– Я же говорил: я знаю, что ей надо! – выкрикнул Морис с видом победителя.
Джерри хихикнул.
– Да ей ни в жисть его в рот не взять. Самый большой в Париже.
Лезвие сверкнуло в воздухе. На теле Мориса, от пупка до паха, мгновенно проступила кровь.
Взвизгнув от боли, француз посмотрел на свой живот.
– Что ты со мной сделала, сука? – И тут он увидел кровь. – Ты убила меня, – и он в обмороке свалился на пол.
Таня поднялась с колен, все еще держа в руке окровавленную бритву, и повернулась к Джерри.
Он неожиданно протрезвел, лицо побелело, казалось, его сейчас вырвет. Не в состоянии отвести взгляд от лезвия, он попытался что-то сказать, но голос ему не повиновался. В ужасе он смотрел на Таню.
– Я могла бы убить его, но не стану этого делать, – спокойно сказала она. Перешагнув через Мориса, она направилась в ванную. В дверях она обернулась. – Вы бы пригласили врача. Ему нужно наложить швы, а то он истечет кровью.
– Что вы собираетесь делать? – хрипло спросил американец.
– Пойду спать к дочери. – В конце концов, какое мне дело, что вы тут по пьянке натворили!
Когда на следующее утро Морис вошел в комнату, было уже десять часов, Таня отправила Жаннет в школу и пила кофе. Взглянув на него, она сказала:
– Лучше сядь, ты что-то неважно выглядишь. Морис опустился на стул.
– Доктор сказал, что шрам может остаться на всю жизнь.
– Да что ты, – совершенно равнодушно ответила она. Он потянулся за кофейником и налил себе чашку кофе.
Сделав глоток, снова взглянул на нее.
– Ну, и что дальше? Она не отвела взгляда.
– Прекращаем все игрища и принимаемся за работу. Разве не для этого мы все затевали?
Морис только кивнул, не поднимая глаз от чашки.
– Ты деловой человек, – сказала Таня. – Вольфганг всегда так говорил. Я ему верю и уважаю тебя за это. В этом смысле ничего не изменилось.
Он поднял глаза. В голосе его было уважение.
– Ты странная женщина, Таня.
– Возможно, – согласилась она. – Но одно нас с тобой объединяет.
– О чем ты?
– Мы оба выжили, – медленно продолжила она. – Мы прошли вместе долгий путь, и было бы нелепо из-за минутной глупости потерять все, чего мы могли бы достичь в будущем.
Морис задумчиво отпил еще глоток. Кофе совсем остыл. Он поставил чашку на стол.
– И ты на меня не злишься за то, что произошло?
– Какой в этом смысл? – пожала плечами Таня. – Для меня эта тема закрыта. А ты злишься?
Он задумался.
– И да и нет. Но ты права. Пора заняться делом.
– Тогда из нашей совместной жизни может выйти что-нибудь путное, господин маркиз, – улыбнулась Таня. – Для нас обоих.
Он поднял голову и внимательно посмотрел на нее. Потом медленно кивнул.
– Госпожа маркиза, я начинаю думать, что вы правы.
– Ну конечно, я права, Морис. – Таня улыбнулась. Потом взяла колокольчик и позвонила. – Я велю Анри принести тебе завтрак и свежий кофе.
Голос в трубке прозвучал, как эхо далекого уже прошлого.
– Говорит Иоганн Швебель.
Морис почувствовал, как заколотилось сердце. Даже сегодня, десять лет спустя, его охватил страх. Он не мог вымолвить ни слова.
– Помните меня? – чуть заметный немецкий акцент. – Много воды утекло.
– Да, – ответил Морис, – много.
– Я звонил госпоже маркизе, но не застал ее. Меня переадресовали к вам.
– Да, у нее деловое свидание.
– Нам надо встретиться, – сказал Иоганн.
– Разумеется, – ответил Морис. – Где вы?
– В Париже.
– Я свяжусь с Таней и перезвоню вам, – предложил Морис.
– Нет. Я редко задерживаюсь надолго в одном месте. Я позвоню завтра утром, скажем, в одиннадцать.
– Договорились, – ответил Морис. В трубке послышались короткие гудки. Морис секунду посидел неподвижно, потом медленно положил трубку на рычаг. Вынув сигарету, попытался закурить. Это оказалось непросто: у него дрожали руки.
Доктор помог Тане слезть с гинекологического кресла. На ней была бесформенная белая медицинская рубаха.
– Одевайтесь, – сказал он. Подошла сестра, чтобы помочь ей. – Я жду вас в кабинете через десять минут.
Он вышел, прежде чем она успела хоть что-нибудь спросить. Сестра открыла шкаф, где висела ее одежда, развязала тесемки на спине.
Когда доктор вошел в свой небольшой кабинет, Таня сидела, удобно устроившись в кресле, перед его столом. Он аккуратно закрыл дверь и сел за стол лицом к ней.
– У вас очень озабоченный вид, доктор Пьер, – сказала она.
Врач кивнул.
– Вы беременны.
Она улыбнулась в ответ.
– И все? А я было начала беспокоиться. Эта проблема легко решается…
Он отрицательно покачал головой.
– Не на этот раз.
– Почему нет? – удивилась Таня. – Мне не впервой.
– Вы очень затянули. Зародыш уже полностью развился – около пятнадцати недель.
– Черт, – пробормотала Таня.
– Почему вы не пришли раньше? Вы ведь опытная женщина. Пять, шесть, семь недель – и никаких проблем.
– Была занята, – объяснила она. – Кроме того, не обращала внимания. У меня ведь бывали задержки, но все обходилось.
– Жаль.
– Я знаю, что аборты делают и на таких сроках, – заметила она.
– Верно. Но это очень опасно. Кроме того, есть некоторые обстоятельства, осложняющие ситуацию. Первое: за семь лет я сделал вам три аборта, и они не улучшили ваше здоровье. Второе: вы далеко не девочка. Вам тридцать восемь, и с физиологической точки зрения ваш организм, ваша матка уже не так сильны, чтобы выдержать подобный удар. Может произойти разрыв, и тогда вы просто истечете кровью. Мы не успеем вам помочь.
Таня глубоко вздохнула.
– Дайте мне сигарету.
Он подвинул пачку поближе к ней и дал прикурить. Они помолчали.
– Маркиз будет доволен. Она коротко рассмеялась.
– Доктор Пьер, вы же все знаете. Весь мир знает – какой он. Да Париж умрет со смеху.
– У вас нет выбора, – ответил врач. – Разве что вы предпочтете умереть.
Она медленно покачала головой.
– Вы можете уехать на время. Родите, и никто ничего не будет знать.
– На сколько я должна уехать? – спросила Таня. Врач внимательно оглядел ее, прикидывая.
– Пока ничего не заметно. Если сядете на диету и подберете подходящую одежду, никто не догадается. Так что на последние три месяца.
Она ужаснулась.
– Немыслимо! У меня уйма дел. Я не могу так надолго все бросить. Слишком много возникнет проблем.
– Тогда поговорите с маркизом и попробуйте как-нибудь договориться. Я уверен, что вдвоем вы придумаете, как обмануть свет.
Она засмеялась.
– Свет – возможно. Но не своих.
– Ваша жизнь важнее людской молвы. Она кивнула.
– Это верно.
– Вы знаете, кто отец? Таня взглянула на него.
– Почему вы спрашиваете?
– Не помешало бы знать его группу крови и резус. Ведь прошло семнадцать лет с тех пор, как родилась ваша дочь, организм уже не тот.
Таня немного подумала. В том месяце она спала с двумя мужчинами. Но по логике вещей это скорее американец. Перед первой задержкой она регулярно спала с ним в течение трех недель.
– Да, знаю, – ответила она.
– И можете узнать группу крови? Таня пожала плечами.
– Кто знает? Он вернулся в Америку к жене и детям. Я не могу ему писать, это неудобно. Позвоню.
– Это стоит сделать, – сказал доктор Пьер. Она медленно кивнула и встала.
– Я позвоню.
Он тоже поднялся.
– Сестра даст вам письменную инструкцию по диете. Придерживайтесь ее, и у вас не будет проблем с весом. Возьмите у нее список витаминов и солей, которые вам придется принимать каждый день, чтобы сохранить силы. Ко мне приходите через месяц.
Таня взглянула на доктора.
– Вы уверены, что нельзя сделать аборт?
– Сделать можно, но я бы не советовал, – ответил Пьер, глядя ей прямо в глаза. – И не вздумайте делать глупостей: вы почти наверняка погибнете.
– Я и не собираюсь, доктор Пьер, – сказала она. – Обещаю.
– Вот и хорошо, – улыбнулся врач. – И сообщите мне группу крови, как только узнаете. – Он обошел стол, подошел к ней и поцеловал в щеку. – Не волнуйтесь, Таня. Нам приходилось и потруднее.
Она кивнула. Во время войны он сидел в концентрационном лагере. До сих пор на руке татуировка – его номер. Повинуясь минутному порыву, она тоже поцеловала его.
– Что правда, то правда, Пьер. Спасибо вам.
Жаннет аккуратно сложила блузку, положила ее в саквояж и отступила назад. Все вещи были собраны. Она внимательно оглядела комнату. Убедившись, что ничего не забыла, она захлопнула саквояж и закрыла его на ключ. Потом поставила на пол рядом с другим. Завтра, в половине восьмого утра, она уже будет в поезде, везущем ее в Швейцарию, в школу.
Она вернулась к письменному столу у окна, сняла телефонную Трубку и набрала номер своей подруги, Мари-Терезы. Как всегда, было такое впечатление, что та бежала к телефону.
– Алло?
– Я уложилась, – сообщила Жаннет.
– Боже мой! – воскликнула Мари-Тереза. – А я даже не начинала.
– Хочешь, приду и помогу, – предложила Жаннет.
– Очень хочу, – хихикнула та. – Но в этом случае мы никогда не закончим. Как вчера. Помнишь?
Жаннет помнила. Днем они пошли смотреть американский фильм в кинотеатр на Елисейских полях. Это был „Восставший без повода» с Джеймсом Дином, восходящей американской звездой в главной роли. Они уже в четвертый раз смотрели эту картину про американских подростков, таких, как они сами. Родители тоже их не понимали. В Джеймсе Дине было что-то такое, что задевало сокровенные струны в душе. Стоило закрыть глаза, и каждая из них превращалась в Натали Вуд в мужественных объятиях Джеймса Дина.
На этот раз по дороге из кино Мари-Тереза купила плакат с портретом Джеймса Дина. Он был сфотографирован в полный рост, в «облегающих потертых джинсах, худые бедра, кривоватые ноги, лицо надменное и злое, глаза воинственно смотрят из-под упавших на лоб русых волос. Она собиралась повесить плакат над кроватью в школе.
Когда они пришли домой, Мари-Тереза вытащила саквояж и положила его на кровать. Открыла и сунула все еще свернутый плакат внутрь.
– Пора бы начать укладываться, – заметила она.
– Я уже начала, – сказала Жаннет. – Один саквояж уже уложила, осталось собрать второй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Нет, милая. Он уехал.
В голосе Жаннет слышалось любопытство.
– С той девушкой? Таня удивилась.
– Какой девушкой?
– Ну, ты знаешь, – лукаво заметила девочка. – Той самой. Которая носит мужскую одежду.
Таня в изумлении уставилась на дочь.
– Он не девушка. Он мужчина.
– Если она мужчина, зачем ты ее выгнала из дому? – укоризненно спросила Жаннет.
Таня удивилась. Ребенок оказался слишком наблюдательным.
– Нам просто нужна эта комната, – объяснила она, сама чувствуя, насколько неубедительно это звучит.
Жаннет молча доела суп. Когда Анри убрал тарелки, она снова взглянула на мать.
– Я все же думаю, что она – тетенька.
– Но почему?
– Я была внизу, когда пришел господин маркиз и сказал, что ты велела ей убираться.
– Это не значит, что она девушка.
– Потом я поднималась в свою комнату по лестнице и шла мимо ее комнаты. Она плакала, а мсье Морис целовал ее и говорил, что все будет хорошо. Он с ней себя вел, как с тетенькой.
Таня помолчала.
– Может, ему просто было жаль его, – сказала она наконец.
Жаннет покачала головой.
– Она вынимала из шкафа платья и укладывала их в чемодан. Они увидели меня, и господин маркиз ногой захлопнул дверь. Но меня не обманешь.
– Так или иначе, это уже не имеет значения, – сказала ей мать, чтобы закончить разговор. – Он уехал и больше здесь не появится.
Обе молчали, пока не подали второе. Жаннет с энтузиазмом принялась за мясо.
– Вкусно, правда? Французская кухня лучше швейцарской.
Таня улыбнулась.
– Да, детка.
Жаннет положила в рот еще кусок.
– Очень даже вкусно. – Потом тем же тоном спросила:
– А это больно, когда Морис засовывает свою большую штуку в тебя?
– Жаннет! – воскликнула пораженная Таня. – Где ты всего этого набралась?
– В школе, – спокойно ответила Жаннет. – Ребята все время об этом говорят. Некоторые видели, как их мамы и папы этим занимаются. Может, ты мне разрешишь как-нибудь посмотреть на тебя и маркиза?
– Нет, – резко ответила Таня. – И хорошие маленькие девочки о таких вещах не говорят.
– Я как-то зашла в комнату, когда ты и папа генерал делали это. Вы меня не заметили, и я ушла. – Она подцепила на вилку еще кусочек мяса. – Но эта штука у маркиза в два раза больше, чем у папы генерала. Я и подумала, что может быть больно.
– Откуда ты все это знаешь?
– Морис, когда писает, всегда оставляет дверь открытой. Нельзя не увидеть. Он даже знает, что я смотрю, и улыбается.
Таня была в отчаянии. Морис пробыл с ними в Женеве всего неделю и уехал в Париж заниматься домом. Так что до сегодняшнего дня она его не видела.
– Обещаю, это больше не повторится, – наконец произнесла она, – Завтра ты переезжаешь в соседнюю с моей комнату.
– А где будет жить Морис?
– Он переедет в твою комнату.
– Значит, он не сделает тебе ребенка этой своей штукой? – спросила Жаннет.
– Нет, – твердо пообещала Таня.
– Почему нет?
Таня взглянула на дочь. Голос ее потеплел.
– Потому что мне не надо никакого другого ребенка, кроме тебя.
Лицо Жаннет озарила улыбка. Она слезла со стула, подбежала к матери и обвила ее шею руками.
– Обещаешь?
Таня в свою очередь обняла ее.
– Обещаю. Ты мой единственный ребенок.
– Я так рада, мама, – сказала Жаннет. – Я вовсе не хочу, чтобы у тебя был какой-нибудь другой ребенок.
Была уже почти полночь, когда она выключила настольную лампу. Веки как будто налиты свинцом. День оказался слишком длинным: в Женеве ей пришлось встать в шесть часов утра. За девять часов в поезде, с его бесконечными остановками, отдохнуть тоже не удалось. Она пыталась не заснуть до прихода Мориса, но бороться со сном было выше ее сил. Все равно придется когда-нибудь спать.
Сквозь сон Таня слышала голоса и смех. Она повернулась на другой бок и попыталась снова заснуть, но напрасно. Наконец она открыла глаза и посмотрела на светящийся циферблат. Без десяти три. Она перевернулась на спину и стала прислушиваться.
Похоже, звук доносится из узкого коридора, соединяющего их комнаты. Кто-то там был, кроме Мориса, но трудно понять, один человек или несколько. Она тихо лежала в темноте. Немного погодя голоса затихли, и она задремала.
Таня не знала, сколько прошло времени, внезапно резкий щелчок выключателя разбудил ее. Она села на постели, пытаясь привыкнуть к свету.
В приоткрытых дверях, соединяющих их комнаты, стоял Морис и смотрел на нее.
– Убирайся! – холодно бросила она.
Но Морис еще шире распахнул дверь и вошел. Он был совершенно голый, а в правой руке держал плетку, которая волочилась за ним по полу. Он остановился в центре комнаты, пристально глядя на жену и левой рукой поглаживая член, добиваясь эрекции.
Таня взглянула на его пенис, потом перевела взгляд на лицо.
– На этот раз ничего не выйдет, – все так же спокойно сказала она. – Пошел вон!
Морис неожиданно расхохотался и, обернувшись, крикнул:
– Джерри, дорогой мой, заходи. Я покажу тебе, как надо обращаться с немецкими потаскухами.
В дверях появился Джерри. Он тоже был раздет, а в руке держал бутылку коньяку. Уставившись на нее, американец пьяно хихикнул.
Плетка просвистела в воздухе. Таня закрылась руками, стараясь защитить лицо. Еще один удар, на этот раз по груди, все еще закрытой простыней.
– Вылезай из кровати, ты, мерзкая шлюха! – прорычал Морис.
Таня молча вылезла из постели и встала перед ним. Длинная ночная сорочка касалась пола.
– Джерри, сорви с нее рубашку, – приказал Морис. Продолжая хихикать, Джерри подмигнул Тане.
– Хочешь глоточек, милочка? – спросил он, размахивая бутылкой.
Она молча смотрела на него.
– Кончай с ней миндальничать, – скомандовал Морис. – Срывай с нее рубашку. У меня есть то, что ей нужно.
Она молчала, пока Джерри пытался сорвать с нее рубашку. Но прочный хлопок не поддавался. Наконец ему удалось сдернуть рубашку с плеч, и она упала на пол. Он уставился на ее тело, потом протянул руку и коснулся груди.
– У нее большие сиськи, – заметил он почти с завистью.
Она в ярости оттолкнула его руку. Джерри хихикнул.
– Не волнуйся, милочка. Год-другой – и они обвиснут до пупа. С большими сиськами всегда так. Тогда уже нечем будет гордиться.
Еще удар плеткой. Она закусила губу, чтобы не закричать от боли.
– Иди сюда, – приказал Морис.
Она молча подошла и остановилась, не сводя глаз с его лица. Он схватил ее за волосы, заставляя смотреть вниз.
– Смотри на своего хозяина, сука!
Она попыталась отвернуться, но он снова ударил ее плеткой по спине и заставил встать на колени. С силой оттянув ей голову назад, он вынудил ее открыть рот.
– Соси!
Она попыталась закрыть рот. На этот раз он хлестнул ее плеткой по плечам, и она вскрикнула от боли.
– Ну? Будешь делать, что я велю?
Она медленно протянула руку к его члену, одновременно стараясь незаметно подвинуться к дивану, у которого он стоял. Обхватив его член одной рукой, другой она осторожно шарила за подушкой, пока не нашла лезвие.
– Я же говорил: я знаю, что ей надо! – выкрикнул Морис с видом победителя.
Джерри хихикнул.
– Да ей ни в жисть его в рот не взять. Самый большой в Париже.
Лезвие сверкнуло в воздухе. На теле Мориса, от пупка до паха, мгновенно проступила кровь.
Взвизгнув от боли, француз посмотрел на свой живот.
– Что ты со мной сделала, сука? – И тут он увидел кровь. – Ты убила меня, – и он в обмороке свалился на пол.
Таня поднялась с колен, все еще держа в руке окровавленную бритву, и повернулась к Джерри.
Он неожиданно протрезвел, лицо побелело, казалось, его сейчас вырвет. Не в состоянии отвести взгляд от лезвия, он попытался что-то сказать, но голос ему не повиновался. В ужасе он смотрел на Таню.
– Я могла бы убить его, но не стану этого делать, – спокойно сказала она. Перешагнув через Мориса, она направилась в ванную. В дверях она обернулась. – Вы бы пригласили врача. Ему нужно наложить швы, а то он истечет кровью.
– Что вы собираетесь делать? – хрипло спросил американец.
– Пойду спать к дочери. – В конце концов, какое мне дело, что вы тут по пьянке натворили!
Когда на следующее утро Морис вошел в комнату, было уже десять часов, Таня отправила Жаннет в школу и пила кофе. Взглянув на него, она сказала:
– Лучше сядь, ты что-то неважно выглядишь. Морис опустился на стул.
– Доктор сказал, что шрам может остаться на всю жизнь.
– Да что ты, – совершенно равнодушно ответила она. Он потянулся за кофейником и налил себе чашку кофе.
Сделав глоток, снова взглянул на нее.
– Ну, и что дальше? Она не отвела взгляда.
– Прекращаем все игрища и принимаемся за работу. Разве не для этого мы все затевали?
Морис только кивнул, не поднимая глаз от чашки.
– Ты деловой человек, – сказала Таня. – Вольфганг всегда так говорил. Я ему верю и уважаю тебя за это. В этом смысле ничего не изменилось.
Он поднял глаза. В голосе его было уважение.
– Ты странная женщина, Таня.
– Возможно, – согласилась она. – Но одно нас с тобой объединяет.
– О чем ты?
– Мы оба выжили, – медленно продолжила она. – Мы прошли вместе долгий путь, и было бы нелепо из-за минутной глупости потерять все, чего мы могли бы достичь в будущем.
Морис задумчиво отпил еще глоток. Кофе совсем остыл. Он поставил чашку на стол.
– И ты на меня не злишься за то, что произошло?
– Какой в этом смысл? – пожала плечами Таня. – Для меня эта тема закрыта. А ты злишься?
Он задумался.
– И да и нет. Но ты права. Пора заняться делом.
– Тогда из нашей совместной жизни может выйти что-нибудь путное, господин маркиз, – улыбнулась Таня. – Для нас обоих.
Он поднял голову и внимательно посмотрел на нее. Потом медленно кивнул.
– Госпожа маркиза, я начинаю думать, что вы правы.
– Ну конечно, я права, Морис. – Таня улыбнулась. Потом взяла колокольчик и позвонила. – Я велю Анри принести тебе завтрак и свежий кофе.
Голос в трубке прозвучал, как эхо далекого уже прошлого.
– Говорит Иоганн Швебель.
Морис почувствовал, как заколотилось сердце. Даже сегодня, десять лет спустя, его охватил страх. Он не мог вымолвить ни слова.
– Помните меня? – чуть заметный немецкий акцент. – Много воды утекло.
– Да, – ответил Морис, – много.
– Я звонил госпоже маркизе, но не застал ее. Меня переадресовали к вам.
– Да, у нее деловое свидание.
– Нам надо встретиться, – сказал Иоганн.
– Разумеется, – ответил Морис. – Где вы?
– В Париже.
– Я свяжусь с Таней и перезвоню вам, – предложил Морис.
– Нет. Я редко задерживаюсь надолго в одном месте. Я позвоню завтра утром, скажем, в одиннадцать.
– Договорились, – ответил Морис. В трубке послышались короткие гудки. Морис секунду посидел неподвижно, потом медленно положил трубку на рычаг. Вынув сигарету, попытался закурить. Это оказалось непросто: у него дрожали руки.
Доктор помог Тане слезть с гинекологического кресла. На ней была бесформенная белая медицинская рубаха.
– Одевайтесь, – сказал он. Подошла сестра, чтобы помочь ей. – Я жду вас в кабинете через десять минут.
Он вышел, прежде чем она успела хоть что-нибудь спросить. Сестра открыла шкаф, где висела ее одежда, развязала тесемки на спине.
Когда доктор вошел в свой небольшой кабинет, Таня сидела, удобно устроившись в кресле, перед его столом. Он аккуратно закрыл дверь и сел за стол лицом к ней.
– У вас очень озабоченный вид, доктор Пьер, – сказала она.
Врач кивнул.
– Вы беременны.
Она улыбнулась в ответ.
– И все? А я было начала беспокоиться. Эта проблема легко решается…
Он отрицательно покачал головой.
– Не на этот раз.
– Почему нет? – удивилась Таня. – Мне не впервой.
– Вы очень затянули. Зародыш уже полностью развился – около пятнадцати недель.
– Черт, – пробормотала Таня.
– Почему вы не пришли раньше? Вы ведь опытная женщина. Пять, шесть, семь недель – и никаких проблем.
– Была занята, – объяснила она. – Кроме того, не обращала внимания. У меня ведь бывали задержки, но все обходилось.
– Жаль.
– Я знаю, что аборты делают и на таких сроках, – заметила она.
– Верно. Но это очень опасно. Кроме того, есть некоторые обстоятельства, осложняющие ситуацию. Первое: за семь лет я сделал вам три аборта, и они не улучшили ваше здоровье. Второе: вы далеко не девочка. Вам тридцать восемь, и с физиологической точки зрения ваш организм, ваша матка уже не так сильны, чтобы выдержать подобный удар. Может произойти разрыв, и тогда вы просто истечете кровью. Мы не успеем вам помочь.
Таня глубоко вздохнула.
– Дайте мне сигарету.
Он подвинул пачку поближе к ней и дал прикурить. Они помолчали.
– Маркиз будет доволен. Она коротко рассмеялась.
– Доктор Пьер, вы же все знаете. Весь мир знает – какой он. Да Париж умрет со смеху.
– У вас нет выбора, – ответил врач. – Разве что вы предпочтете умереть.
Она медленно покачала головой.
– Вы можете уехать на время. Родите, и никто ничего не будет знать.
– На сколько я должна уехать? – спросила Таня. Врач внимательно оглядел ее, прикидывая.
– Пока ничего не заметно. Если сядете на диету и подберете подходящую одежду, никто не догадается. Так что на последние три месяца.
Она ужаснулась.
– Немыслимо! У меня уйма дел. Я не могу так надолго все бросить. Слишком много возникнет проблем.
– Тогда поговорите с маркизом и попробуйте как-нибудь договориться. Я уверен, что вдвоем вы придумаете, как обмануть свет.
Она засмеялась.
– Свет – возможно. Но не своих.
– Ваша жизнь важнее людской молвы. Она кивнула.
– Это верно.
– Вы знаете, кто отец? Таня взглянула на него.
– Почему вы спрашиваете?
– Не помешало бы знать его группу крови и резус. Ведь прошло семнадцать лет с тех пор, как родилась ваша дочь, организм уже не тот.
Таня немного подумала. В том месяце она спала с двумя мужчинами. Но по логике вещей это скорее американец. Перед первой задержкой она регулярно спала с ним в течение трех недель.
– Да, знаю, – ответила она.
– И можете узнать группу крови? Таня пожала плечами.
– Кто знает? Он вернулся в Америку к жене и детям. Я не могу ему писать, это неудобно. Позвоню.
– Это стоит сделать, – сказал доктор Пьер. Она медленно кивнула и встала.
– Я позвоню.
Он тоже поднялся.
– Сестра даст вам письменную инструкцию по диете. Придерживайтесь ее, и у вас не будет проблем с весом. Возьмите у нее список витаминов и солей, которые вам придется принимать каждый день, чтобы сохранить силы. Ко мне приходите через месяц.
Таня взглянула на доктора.
– Вы уверены, что нельзя сделать аборт?
– Сделать можно, но я бы не советовал, – ответил Пьер, глядя ей прямо в глаза. – И не вздумайте делать глупостей: вы почти наверняка погибнете.
– Я и не собираюсь, доктор Пьер, – сказала она. – Обещаю.
– Вот и хорошо, – улыбнулся врач. – И сообщите мне группу крови, как только узнаете. – Он обошел стол, подошел к ней и поцеловал в щеку. – Не волнуйтесь, Таня. Нам приходилось и потруднее.
Она кивнула. Во время войны он сидел в концентрационном лагере. До сих пор на руке татуировка – его номер. Повинуясь минутному порыву, она тоже поцеловала его.
– Что правда, то правда, Пьер. Спасибо вам.
Жаннет аккуратно сложила блузку, положила ее в саквояж и отступила назад. Все вещи были собраны. Она внимательно оглядела комнату. Убедившись, что ничего не забыла, она захлопнула саквояж и закрыла его на ключ. Потом поставила на пол рядом с другим. Завтра, в половине восьмого утра, она уже будет в поезде, везущем ее в Швейцарию, в школу.
Она вернулась к письменному столу у окна, сняла телефонную Трубку и набрала номер своей подруги, Мари-Терезы. Как всегда, было такое впечатление, что та бежала к телефону.
– Алло?
– Я уложилась, – сообщила Жаннет.
– Боже мой! – воскликнула Мари-Тереза. – А я даже не начинала.
– Хочешь, приду и помогу, – предложила Жаннет.
– Очень хочу, – хихикнула та. – Но в этом случае мы никогда не закончим. Как вчера. Помнишь?
Жаннет помнила. Днем они пошли смотреть американский фильм в кинотеатр на Елисейских полях. Это был „Восставший без повода» с Джеймсом Дином, восходящей американской звездой в главной роли. Они уже в четвертый раз смотрели эту картину про американских подростков, таких, как они сами. Родители тоже их не понимали. В Джеймсе Дине было что-то такое, что задевало сокровенные струны в душе. Стоило закрыть глаза, и каждая из них превращалась в Натали Вуд в мужественных объятиях Джеймса Дина.
На этот раз по дороге из кино Мари-Тереза купила плакат с портретом Джеймса Дина. Он был сфотографирован в полный рост, в «облегающих потертых джинсах, худые бедра, кривоватые ноги, лицо надменное и злое, глаза воинственно смотрят из-под упавших на лоб русых волос. Она собиралась повесить плакат над кроватью в школе.
Когда они пришли домой, Мари-Тереза вытащила саквояж и положила его на кровать. Открыла и сунула все еще свернутый плакат внутрь.
– Пора бы начать укладываться, – заметила она.
– Я уже начала, – сказала Жаннет. – Один саквояж уже уложила, осталось собрать второй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36