он подталкивал жену вперед, а она снова сползала к нему на колени. Тело ее при этом так и вжималось в углубление, образованное его широко расставленными ногами, а груди покачивались и терлись о руку, которой он придерживал Арианну повыше талии.
— Послушай, женщина! — наконец не выдержал Рейн. — Ты едешь не на лошади, а на моем фаллосе!
В ответ она засмеялась и прижалась еще теснее. Когда они выехали из леса на болотистую равнину, тянувшуюся до самых ворот замка, туман уже поредел под солнечными лучами. Рассеянный свет омывал внушительные стены Руддлана, меняя их оттенок с кроваво-красного на более мирный, розовато-бордовый — цвет спелой земляники.
Распахнутые ворота замка неприятно зияли, изнутри доносились очень странные звуки: потрескивание и похрустывание, словно там жевало солому целое стадо коров. Встревоженный, Рейн пришпорил коня, в спешке проскакал по опущенному мосту, ворвался во двор... и натянул поводья так резко, что Арианну буквально бросило ему на грудь. Они спешились друг за другом, причем Рейн забыл помочь жене, во все глаза глядя вокруг.
— Наказание Божье! — воскликнула Арианна, медленно поворачиваясь.
Двор замка был забит мужчинами, сотнями и сотнями мужчин. Повсюду виднелись рыжие, темноволосые и белокурые головы, головы лысые и в париках, было даже несколько монашеских тонзур. Здесь были босяки в грязных обносках и богачи в шелку и бархате, здоровяки с выпирающими буграми мышц и шеями чуть потоньше бревна и изнеженные личности подозрительных наклонностей, чьи впалые щеки были напудрены, а губы ярко накрашены. Здесь были представители всех темпераментов, всех складов характера, от румяных, как спелые яблочки, улыбающихся весельчаков до субъектов с каменными лицами, подозрительно поглядывающих по сторонам. Здесь были мальчишки, едва узнавшие, для чего служит то, что находится у них между ног, и морщинистые беззубые старцы, успевшие давно об этом забыть.
Рейн со вздохом обвел глазами толпу в поисках виновника происходящего. К счастью, у того был слишком необычный цвет волос, и вскоре оранжевые локоны обнаружились в самой гуще сборища.
— Талиазин! — взревел Рейн. — Потрудись объяснить, что за чертовщину ты здесь устроил!
— Милорд! — оруженосец бросился к нему, пританцовывая от возбуждения. — Я собрал здесь всех, кто мог бы стать любовником леди Арианны.
— Наказание Божье! — повторила Арианна, у которой голова шла кругом.
— Дьявол и вся преисподняя!.. — вторил ей Рейн, обводя взглядом двор, едва вмещавший собравшуюся толпу.
Он отказывался верить собственным глазам. Проклятый мальчишка собрал в Руддлане все мужское население северного Уэльса в возрасте от четырнадцати до шестидесяти лет!
Внезапно его внимание привлекло сдавленное хихиканье. Арианна медленно и с интересом обводила взглядом двор. Поймав пристальный взгляд мужа, она уперла руки в бока, свирепо нахмурилась и повернулась к оруженосцу (при этом покусывая губы, как человек, который с усилием удерживается от смеха).
— И, как по-твоему, что я должна делать со всеми этими мужчинами?
— Я только выполнял приказ милорда, — ответил Талиазин, выпячивая грудь на манер молодого петушка, которому только что удалось его первое утреннее кукареканье. — Уж из такого-то количества вы, миледи, сумеете подобрать достойного кандидата.
— Чтоб духу их здесь не было! — рявкнул Рейн. — Убрать всех!
— Всех до единого? — изумился оруженосец, и глаза его стали круглыми, как колеса от телеги.
— Не так быстро, муженек!
Рейн раздраженно обернулся. Арианна, склонив голову, рассматривала красивого парня с роскошными черными волосами ниже плеч. Тот застенчиво улыбался в ответ. К своему неудовольствию, Рейн заметил, что красавец одет в очень облегающие кожаные штаны и рубаху-безрукавку, достаточно короткую, чтобы видны были крепкие, очень крепкие ляжки.
— Убрать всех, всех до единого, причем вот этого — в первую очередь! — повторил он с нажимом и ткнул пальцем в парня, чья улыбка становилась все более смелой.
Арианна засмеялась, довольная, и подхватила его под руку, наклонившись к самому уху.
— Надеюсь, милорд, вы не будете возражать, если я возьму на заметку пару-тройку самых молоденьких и хорошеньких? На случай, если вы снова вздумаете пренебрегать супружескими обязанностями?
— Как это верно, как правильно! — вмешался Талиазин, усердно кивая. — Каждому известно, что удовлетворенная жена — послушная жена, а кое-кому из женщин одного мужчины мало, поэтому мужу следует...
— Закрой рот, парень, и закрой его как следует, иначе я прикажу портному его зашить! — перебил Рейн. Впрочем, он чувствовал, что не может всерьез рассердиться, и потому улыбнулся жене. — Леди Арианна затеяла все это для того, чтобы заставить меня ревновать. Только такой болван, как ты мог принять ее слова за чистую монету.
Талиазин посмотрел на Арианну, потом на Рейна. Густые ресницы опустились, но недостаточно быстро, чтобы невозможно было заметить в черных-пречерных глазах вспышку света, похожую на яркий лунный луч. Легчайшая улыбка тронула губы парня, и он испустил театральный вздох.
— Если бы вы сказали это раньше, милорд, то избавили бы меня от множества хлопот...
Его сетования прервал звук рожка дозорного — сигнал, подаваемый в тех случаях, когда к замку приближаются верховые.
— Ну, приятель, — обратился Рейн к оруженосцу, — тебе несдобровать, если это очередные кандидаты в любовники.
Ослепительные солнечные лучи пробились сквозь сильно поредевшую пелену тумана словно для того, чтобы отразиться от серебряной кольчуги рыцаря на белом коне. Следом ехал оруженосец со щитом, пикой и соколом на перчатке левой руки.
— Да ведь это граф Хью! — воскликнула Арианна тоном, который заставил Рейна резко повернуться к ней.
Он увидел, что она улыбается и явно обрадована появлением его брата, и ощутил болезненный укол ревности. Он разозлился на себя, но знал, что не властен над своими чувствами.
Граф Хью приблизился со всей помпой, под мелодичный перезвон колокольчиков, в сиянии полированного серебра. Он спешился и стал осматриваться вокруг. При виде вавилонского столпотворения во дворе Руддлана его светлые брови взлетели вверх. К тому моменту, когда он повернулся к хозяевам замка, на его красивом лице была написана веселая озадаченность.
— Могу я узнать, что здесь происходит?
Арианна шагнула вперед и сделала перед гостем реверанс по всем правилам хорошего тона. Она адресовала Хью искренне любезную улыбку, на которую тот ответил улыбкой медленной, ленивой и многозначительной, а также откровенным взглядом, который исследовал всю Арианну от кончиков грязных охотничьих сапожек до волос, в которых застряли листья, мох и даже кусочки дубовой коры. Рейн очень надеялся, что от острых глаз брата не укрылось, что у его жены вид женщины, которая знает плотскую страсть во всей ее полноте.
Впрочем, на это он мог только надеяться, зато от него самого не укрылось вожделение, которое появилось в васильково-синих глазах Хью при первом же взгляде на Арианну.
Хью и не думал это скрывать. Наоборот, он перевел оскорбительно-ленивый взгляд на старшего брата, словно предлагая прочесть в нем желание. Глаза Рейна сузились. Невозможно было ошибиться в том, что за послание, в свою очередь, адресовал брату он: «Эта женщина принадлежит мне, и я убью всякого, кто хотя бы коснется ее!»
— Уж не устраиваете ли вы какое-нибудь торжество? — протянул Хью. — Или по вторникам в Руддлане всегда так многолюдно?
— Дело в том, что я собиралась взять любовника, — весело объяснила Арианна, не подозревая о скрытом соперничестве и давнем антагонизме, которые с годами только крепли между братьями. — Потом я передумала, и Талиазин дуется на меня за свои пустые хлопоты.
— Ах, вот как! — Светлые дуги бровей поднялись еще выше. — Если вы снова передумаете, дайте мне знать об этом.
— Это всего лишь маленькая шутка, которая зашла дальше, чем было задумано, — быстро сказал Рейн, привлекая к себе Арианну за талию.
— Какая жалость! — вздохнул Хью, изображая преувеличенное разочарование. — Кстати, я привез тебе добрые вести... — он снова обвел взглядом забитый народом двор Руддлана, — которые кажутся мне особенно добрыми, учитывая перенаселенность этого бедного маленького замка. Король Генрих вознамерился присоединить к своим владениям Тулузу. В данный момент он набирает в Пуатье армию и призывает под знамена всех своих верных вассалов, — тут улыбка Хью стала поистине ослепительной, — и, конечно, тебя, мой старший брат. Он особенно надеется видеть тебя в рядах своей победоносной армии. Своего лучшего, своего наихрабрейшего рыцаря!
Рейн знал, что существует один-единственный ответ, который может стереть пренебрежительную улыбку с губ брата.
— Генрих выбрал для очередной войны чертовски неподходящее время. Арианна беременна.
Шесть лет брака не осчастливили молодого графа Честера законным наследником, а Сибил не молодела — в этом году ей исполнилось двадцать семь лет. Рейн понимал, какой отчаянной завистью должен был позавидовать Хью брату, женатому на красотке, юное лоно которой уже носило в себе первый плод.
Так и вышло: только невероятным усилием воли Хью сумел сохранить на лице улыбку, но она значительно померкла.
— Миледи, мои поздравления по поводу вашей плодовитости! — сказал он Арианне с легким поклоном.
Когда Рейн известил брата о беременности жены, он почувствовал, что она заметно вздрогнула, теперь же она и вовсе высвободилась и отступила от него.
— Благодарю вас, милорд граф. Как видите, мой муж весьма доволен. Насколько мне кажется, он получит наконец то, чего жаждет более всего в жизни. Я тоже довольна, так как выполнила главную обязанность супруги.
— Так ты откликнешься на призыв? — спросил Хью, поворачиваясь к Рейну. — Или предпочитаешь выплатить Генриху отказное?
Если рыцарь не был расположен к военной службе или по какой-либо причине не мог выполнять ее, он обязан был выплатить сюзерену отказные деньги. Рейн подумал, что все его капиталы, включая те, которые должны были поступить в его казну в будущем, были вложены в строительство замка. Для него не было возможности откупиться от воинского призыва, призыва короля к вассалам вступить в новую войну под его знаменами.
— Я буду сражаться за короля, — сказал он и посмотрел на жену, но та не отрывала взгляда от его брата.
— Весьма вам сочувствую, миледи. — Хью покачал головой и усмехнулся. — Как грустно остаться одной, без заботливого супруга, в первые же месяцы после венчания. К сожалению, меня не будет рядом, чтобы утешить вас в вашем одиночестве. Ах, этот Честер! Светские обязанности, визиты приемы... такая скука!
— Обязанности бывают разные, милорд граф, — заметила Арианна и бросила на Рейна взгляд, которого тот не понял. — Милорд Рейн выполнит свой долг перед королем, и, признаться, я рада тому, что на сей раз не в Уэльсе матери будут оплакивать сыновей, павших от руки Черного Дракона.
***
Мандариново-рыжий рассвет пробился наконец и во двор замка. Перед воротами собралась группа вооруженных людей; несмотря на раннее время, они завтракали. Между ними сновала пара слуг, один из которых раздавал вчерашние лепешки, доставая их из объемистой корзины, а другой черпаком разливал из небольшого жбана эль. Подкрепляясь перед дальней дорогой, люди Рейна наперебой подставляли кожаные походные кружки и размачивали в них хлеб, чтобы сделать его помягче. Громадные куски один за другим исчезали во рту, аромат съестного смешивался с запахом конского пота, навоза, металла, кожи, создавая единый смешанный запах — запах возбуждения.
Арианна стояла у подножия лестницы, ведущей в главную залу, и следила за тем, как Талиазин прикрепляет металлический нагрудник лошади Рейна к луке седла. На оруженосце снова был золотой шлем, поблескивающий в лучах восходящего солнца. Могучее животное рыло копытами землю, время от времени принимаясь жевать край кожаной куртки Талиазина. Безукоризненно черную шкуру портило только лысое розово-серое пятно на крупе, где после жестокого ожога шерсть отказывалась нормально расти, даже когда рана зажила окончательно.
Рядом с Арианной, тяжело и шумно переступая с ноги на ногу, стоял сэр Одо. На этот раз здоровяк оставался в замке во главе отряда, который Рейн счел достаточным для охраны. Так они оба и стояли, пока в дверях не появился сам лорд Руддлан в тускло-черных латах.
Арианна смотрела, как муж спускается по лестнице, и вспоминала прошедшую ночь, когда он любил ее так отчаянно, словно заранее знал, что они расстаются навсегда. Он напугал ее этим, хотя отчаяние, пусть даже не столь явное, делило с ними ложе каждый раз, когда они занимались любовью, все две недели подготовки к походу. Они занимались любовью и в эту ночь, но так и не поговорили.
Рейн остановился перед ней и сэром Одо. В руке он держал печать, символ власти лорда. Арианна ожидала, что он передаст печать тому, кто считался его первым помощником и правой рукой, кто должен был заменить его на время отсутствия, но Рейн взял ее за запястье и поднял руку ладонью вверх, вложив в нее тяжелый рельефный кусок дерева с круглой ручкой.
— Все, что будет сделано леди Арианной Руддлан, будет сделано от моего имени, — сказал он громко и внятно, чтобы мог слышать каждый из собравшихся.
— Я буду служить вам верой и правдой, милорд, — ответила она, борясь со стеснением в горле.
Не смущаясь присутствием сэра Одо, не обращая внимания на любопытные взгляды, Рейн коснулся губ Арианны нежным мимолетным поцелуем.
Прошла целая вечность — и, казалось, несколько считанных секунд, — пока подводы с оружием и продовольствием одна за другой выползли за ворота. За ними последовали арбалетчики и другие вооруженные пехотинцы. Рыцари медлили, поскольку отправлялись в путь верхом и могли легко догнать более медлительную часть отряда. Однако и они, в конце концов, покинули замок. Остались только Рейн, его оруженосец и горстка сопровождающих.
Все остальные ожидали командира снаружи, за стенами Руддлана. Рейн снова, второй раз за утро, направился к Арианне, и, пока он приближался, она повторяла про себя: «Сейчас он скажет это, сейчас он скажет слова, которых я жду».
Но он не сказал ничего, даже слов прощания. Он просто погладил ее по щеке, всего один раз. А потом он отвернулся, подошел к своему коню, вскочил в седло и направился к воротам.
Арианна опомнилась только тогда, когда он был уже на полпути к лесу, тому самому, под сень которого поворачивала дорога в Англию. Она сорвалась с места, где стояла как вкопанная, и побежала вслед, крича: «Рейн» Рейн!» Она была готова к тому, что он не остановится, даже не обернется, но он придержал коня, сделав знак отряду двигаться дальше. Он спешился и ждал.
Арианна бежала через влажный от росы луг, подол ее платья становился все более мокрым и тяжелым, густая трава цеплялась за ноги, и казалось, что она бежит и бежит, не двигаясь с места, как это бывает во сне. И вдруг она поняла, что находится совсем рядом с Рейном. Она бросилась ему на грудь, не обращая внимания на то, как впились в ее тело двойные кольца кольчуги, и через мгновение он уже целовал её так, как умел только он один, — жадно, исступленно, почти жестоко.
— Господи Иисусе, что ты за ребенок, Арианна, — говорил он, отстранив ее и отирая ладонью ее мокрые щеки. — Не плачь, моя маленькая женушка, я вернусь живым.
— Я вовсе не плачу, — прошептала она, хотя за пеленой слез почти не видно было его лица. — И мне совершенно все равно, вернешься ты или нет, нормандец!
Когда она сумела преодолеть слезы, на губах Рейна играла неоспоримо мужская, очень самодовольная усмешка. Он знал, он прекрасно знал, что она лжет.
— Значит, ты бежала за мной чуть не до самой границы, только чтобы сказать это?
— Я забыла кое-что отдать тебе.
Она сунула пальцы за лиф платья и достала скомканный кусок ткани. Рейн взял теплый комок и разгладил его. Это был вымпел для пики, который Арианна сделала тайком от него. На прямоугольнике кроваво-красного шелка, один край которого был вырезан зубчиками, она вышила дракона не нитками, а своими длинными темными волосами.
Рейн ничего не сказал, но улыбнулся той самой улыбкой, сводившей ее с ума, завораживающей и заставляющей кровь быстрее бежать в жилах. Он притянул ее к себе, чтобы еще раз поцеловать таким же долгим, болезненно-жадным поцелуем, полным желания. Когда он начал отстраняться, Арианна вцепилась ему в плечи.
— Рейн, Рейн, я так тебя!... — Она прикусила губу, потрясенная тем, что чуть было не сорвалось с языка. Она поспешно поправилась. — Я так буду тебя ждать! Я буду скучать!
— Я тоже буду скучать по тебе, моя маленькая женушка, — сказал он, поглаживая ее по рукам, плечам, щекам. — Мне пора ехать.
Но он уехал не сразу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65