С другой стороны, его поведение, похоже, весьма позабавило леди Спринг. Маура в полной мере ощутила на себе тяжесть оценивающего взгляда этой женщины. Та явно знала, кто такая Маура, а возможно, знала и о ее роли в той беде, что постигла Эверода двенадцать лет тому назад. Но леди Спринг не стала осуждать Мауру, вместо этого она начала поддразнивать Эверода и заставила его медленно отступить. Кем бы ни доводилась виконту эта дама, она имела на него немалое влияние.
Только теперь Маура сообразила, что в продолжение всей этой странной встречи она не вымолвила ни единого словечка. Но что она сказала бы, будь у нее возможность произнести хоть что-нибудь разумное? Килби, Пэйшенс и Фэйр сделали все, что было в их силах, дабы подготовить ее к вероятному коварству Эверода. Тетушка, дядя и Роуэн тоже считали, что Эверод опасен.
Даже сам Эверод, и тот в присущей ему развязной манере по-своему предупредил, чтобы она была настороже.
Она подняла руку и внимательно посмотрела на украшенное жемчугом серебряное кольцо. Эверод тайком подарил ей драгоценности своей матери. Так что же ей делать – прислушаться к его словам или же судить виконта по делам его?
Ведь в парке Эверод ждал, что она станет порицать его, да что там, он прямо вызывал ее на это. Он любил играть, особенно в азартные игры. Рассчитывал ли виконт на то, что Маура достаточно проницательна и сумеет разглядеть его настоящее лицо под старательно созданной маской насмешника и повесы, каким его знал свет? Или же все это просто уловка, чтобы побольнее уязвить свою семью?
Весь вечер вопросы не давали Мауре покоя. К счастью, они с Жоржеттой были на музыкальном представлении, так что ее задумчивость не бросалась в глаза. Девушка вполуха слушала оперную певицу, хотя тетушка расхваливала голос.
Графа Уоррингтона в тот вечер не было с ними: ему сделалось нехорошо, когда он был в одном из своих клубов. Эббот рассказал Мауре по секрету, что граф лишился чувств в холле клуба, сам же дядя упорно твердил, что просто переутомился. Жоржетта встревожилась и готова была остаться дома, но Уоррингтон настоял на том, чтобы они ехали без него.
Тетушка весь вечер беспокоилась о супруге, Маура была погружена в размышления об Эвероде, поэтому обе они обрадовались, когда выступление певицы закончилось.
Жоржетта поцеловала Мауру в щечку. Когда они подъехали к своему особняку, тетушка сказала:
– Прости меня, дорогая моя, что я сегодня была тебе такой плохой спутницей.
– Я все понимаю, тетушка, – ласково ответила Маура, выходя вслед за ней из коляски. – Поцелуй дядю от моего имени. Я молюсь о том, чтобы к нему вернулись силы и здоровье.
– Непременно поцелую. – Жоржетта обняла племянницу. – Наверное, мы обе забываем, что Уоррингтон уже немолод. Ему ведь уже за шестьдесят, и его мучат многие болезни, сопутствующие возрасту, хотя он и не желает признавать этого. – И графиня выразительно постучала указательным пальцем по лбу. – И все же, если тебя интересует мое мнение, он вполне может прожить еще шестьдесят лет. У меня в спальне хранятся травяные настойки. Это как раз то, что необходимо Уоррингтону, – мои лекарства!
Маура улыбнулась тетушкиному энтузиазму. Жоржетта, как и ее сестра, была прирожденным ученым, пусть она и отрицала, что наделена и незаурядным умом, и честолюбием.
– Я тебя обожаю, тетушка Жоржетта! Не сомневаюсь, что благодаря твоей заботе Уоррингтон скоро поправится.
Тетушка взяла Мауру под руку, и они вместе поднялись наверх.
– Ты же знаешь меня, мое сокровище. Если уж я чего хочу, то не отступлюсь, пока не добьюсь своего.
Мауру разбудили приглушенные раскаты далекого грома. А может быть, ей это просто приснилось? Она видела тревожные сны. Сев на кровати, девушка наклонила голову и прислушалась: тихо. Наверное, все-таки приснилось.
Она сбросила одеяло и выскользнула из постели. Подошла к окну, налегла на тугую раму и растворила окно. Просунула голову наружу и вдохнула полной грудью. Поднялся ветер, влажный воздух был насыщен ароматом подступающей бури.
Маура улыбнулась, увидев вспышку молнии, за которой почти тут же последовали раскаты грома.
Многие люди в страхе прячутся от надвигающейся грозы, но Маура грозу любила. Ветер растрепал ей волосы, играл темными прядями, заставлял их танцевать у нее перед глазами. Она не знала, сколько проспала, но время не играло роли. Маура отступила от окна в глубину спальни и пошарила по полу в поисках домашних туфель. Затем, тоже на ощупь, отыскала в комоде плащ с капюшоном – плащ был из шерсти, темно-синий, с подкладкой из золотистого шелка. Такой наряд был немного необычен для прогулки в саду перед надвигающейся грозой, зато обещал хоть какую-то защиту от ветра и дождя.
Кроме того, темный плащ полностью закрывал ее пеньюар, позволяя раствориться в ночи. Как привидение, Маура тихонечко спустилась по лестнице и через оранжерею выскользнула в сад. Она не стала зажигать свечу или возиться в поисках лампы. Девушка прекрасно знала расположение дома и сада, а если приходилось выбирать дорогу, ей помогали редкие вспышки молний.
Выйдя из дому, Маура огляделась кругом, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Ветер ласкал ее призрачными пальцами, будто уговаривая поиграть. Разряд молнии озарил небо прямо у нее над головой и осветил беседку слева. Маура неспешным шагом направилась к деревянному строению. Отсюда можно будет наблюдать грозу, не намочив при этом красивый плащ. Первые крупные капли упали ей на лицо, когда она была на полпути между домом и беседкой. Девушка натянула капюшон и закрепила его под подбородком, чтобы ветер не сбросил легкую ткань. Еще несколько шагов – и небеса разверзлись и внезапный ливень ослепил ее, усилив сплошную тьму вокруг.
– Ну и умница ты, Маура Кигли, – пробормотала она, вытягивая правую руку вперед и стараясь не споткнуться о порог беседки. – Вышла в сад поздно ночью, а в небе вспыхивают молнии. На грозу тебе захотелось поглядеть, надо же! Тетушка скажет: «Да ты ума решилась, дитя мое!»
Она все же споткнулась о первую ступеньку беседки. Промокший плащ сковывал движения, и Маура упала, приземлившись на четвереньки.
Девушка застонала от боли, проползла оставшиеся три ступеньки, села и с опаской дотронулась до левого локтя.
– Ну если я сломала кость, то так и не узнаю, чем все закончится.
– Да уж, поверьте, вошли вы не самым изящным образом, мне приходилось видеть и более изысканные манеры, – задумчиво проговорил Эверод, напугав ее до полусмерти; Маура крутнулась на месте и завизжала. – На ваше счастье, я человек добросердечный.
Виконт говорил, словно бестелесный дух, пока новая вспышка молнии не осветила его на мгновение. Он склонился на перила справа от Мауры, голова его была не покрыта, черные волосы блестели от дождя. Если он смеется над ее унизительным положением, она убьет его на месте!
– Вы храбрая девушка, Маура Кигли, – произнес Эверод, протягивая ей руку. – Насколько храбрая – это мы еще увидим. Приди ко мне, красавица! Если подойдешь, я излечу все твои раны поцелуями.
Эвероду в приятных мечтах рисовалось, как Маура выходит ночью к нему на свидание, но он и подумать не мог, что она и вправду это сделает. Особенно после того, как Килби, Фэйр и Пэйшенс предприняли благородную попытку настроить ее против него. Он был крайне изумлен, когда увидел их вчетвером на прогулке в парке. Другой мужчина, возможно, был бы польщен, что жены его друзей проявляют такой интерес к его связям.
Эверод не увидел в этом ничего хорошего.
Когда же он немного поработал своими ленивыми мозгами, то смог догадаться, что Килби подслушала часть его беседы с Солити.
Боже правый, стоит мужчине жениться – и конец секретам! Когда Эверод придет к другу в следующий раз, он собственноручно закроет не в меру любопытную герцогиню в спальне на замок, чтобы не вмешивалась в его личную жизнь.
Маура вздрогнула и поднялась на ноги. Немного смущенная и очень недовольная, она откинула капюшон. Выглядела она великолепно. Ее белая, как сливки, кожа продолжала светиться даже после того, как затухала вспышка молнии. Капюшон не защитил от ливня длинные вьющиеся локоны. Влажные волосы обрамляли ее лицо будто темная сеть, сплетенная из тонких нитей. Маура провела рукой по щекам, убирая прилипшие пряди.
Уловив его движение, она вытянула руку.
– Не приближайтесь, милорд. Никто не целовал мне сбитые коленки с тех пор, как мне было… – Она посмотрела на свои руки, и ее длинные ресницы отбросили на щеки тень, словно иглы из черного обсидиана.
Маура не закончила фразу. Эверод скрестил руки на груди, и полузабытые картины вдруг ожили в его памяти.
– С тех пор как тебе было десять лет, – подсказал он, и Маура удивленно вскинула голову. – Я тогда стал дразнить тебя, и ты согласилась забраться на большой дуб. Ты так разозлилась на меня, что даже не подумала ухватиться за самую нижнюю ветку. Но когда пришло время спускаться, вот тут ты растерялась и испугалась. Ты содрала со старого дуба половину коры, прежде чем шлепнулась наземь.
– Святые угодники, с деревом-то как раз ничего не случилось! Зато я, пытаясь не сломать себе шею, жутко исцарапала обе ноги и левую руку до локтя. – На ее лице мелькнула слабая улыбка, но Маура была слишком сердита на Эверода и не собиралась ему улыбаться. – А ты так хохотал, что толку от тебя вообще не было.
– Ты меня обижаешь, Маура, – заявил Эверод, придвигаясь чуть ближе. – Я вел себя по-рыцарски, особенно если учесть мой юный возраст. Пока ты сидела под деревом и ревела в три ручья…
– Ничего подобного!
На самом деле девочка тогда расплакалась. Большинство девчонок хлебом не корми, дай только пореветь. Но спорить с ней сейчас было бы невежливо, и Эверод не стал настаивать на своем.
– Так вот, я побежал к ручью и намочил платок. И не кто иной, как я, обмыл самые большие царапины и…
– И поцеловал обе коленки. – Маура высвободила из-под плаща обнаженные руки и показала пятнышко на левой руке, возле самого локтя. – И вот здесь. – Девушка наградила его загадочной печальной улыбкой. – В тот день ты был моим героем.
Наверное, то был последний раз, когда он был героем в ее глазах. Через две или три недели Эверод пал жертвой своего любопытства и уловок Жоржетты и жизнь его несказанно изменилась в худшую сторону. Правда, он не склонен был жаловаться на судьбу – не такой у него был характер. Да и изгнание не повлекло за собой борьбы за выживание. Уоррингтон ни за что не позволил бы своему наследнику умереть с голоду. Через своего стряпчего Эверод получил достаточные средства на текущие расходы при одном-единственном условии – держаться подальше от членов своей семьи.
Что ж, тогда это была честная сделка.
Кроме того, Эверод был слишком обижен, чтобы искать примирения со своей ненаглядной семейкой.
– Зачем вы здесь? – спросила Маура, к которой начало возвращаться самообладание по мере того, как проходили испуг и смущение.
Эверод подозревал, что его ответ лишь напутает ее еще больше. Поэтому вместо того, чтобы отвечать на ее вопрос, он задал свой:
– А вам-то отчего не спится?
Маура беспомощно указала на сплошную завесу из ливня, отгородившую ее от уюта и безопасности особняка.
– Я спала. Меня разбудил гром.
– А-а… Так вы боитесь грозы, – в голосе Эверода слышалась снисходительность к тому, что он считал женской слабостью. Ну раз они оказались в беседке вместе, он охотно предложит ей руку помощи и плечо, на которое она сможет опереться.
– Ну конечно же нет! – Маура произнесла это с такой горячностью, что Эверод даже заморгал. – Я обожаю грозу. Вот эта была далеко-далеко – так мне показалось. Воздух был теплым, ароматным, я и подумала, что могу посидеть здесь и посмотреть на грозу. Тут-то она меня и накрыла. – Маура с досадой взглянула на виконта. – А бег наперегонки с грозой я проиграла.
С этого мгновения Эверод полюбил грозу еще сильнее.
– Какая удача, что здесь оказался я и теперь вы не будете в одиночестве, пока не пройдет гроза.
– А почему так вышло, Эверод? – Маура вернулась к вопросу, ответа на который ему так ловко удалось избежать в первый раз. – Ведь засады у особняка Уоррингтонов, должно быть, не стоят на первом месте в списке ваших вечерних развлечений.
Если уж Мауре хотелось быть насмешливой, у нее неплохо получалось. Эверод нашел это очень милым, ведь и его обвиняли в том же грехе бесчисленное множество раз.
– Ну а если я отвечу, что мне известна твоя привычка бродить по саду, когда тебе не спится? – сказал Эверод и придвинулся к ней еще ближе, вынуждая Мауру отступить и прижаться к столбику беседки.
– Вот как?
– Я иной раз страдаю бессонницей. – От этого признания выразительные глаза девушки расширились, а губы Эверода слегка дрогнули в усмешке. – Неужели же удивительно, что я стремлюсь найти товарища по несчастью, с которым можно скоротать время?
Маура прикусила губу, обдумывая его слова.
– Еще как! – Она с силой толкнула его в грудь и отошла подальше.
Эверод не препятствовал ей: вокруг бушевала гроза и укрыться от нее Мауре все равно негде, кроме этой беседки.
– Вы лжете. – Она обернулась и подкрепила обвинение указующим перстом. – Вам просто хочется выведать, о чем мы беседовали с Килби, Фэйр и Пэйшенс.
– Ага, так вы уже настолько сблизились, что зовете друг дружку по имени, – пробормотал он, поражаясь тому, как быстро могут женщины завязать дружбу, особенно если они сговариваются против мужчины. Виконт развел руками, признавая себя побежденным.
– Вы правы, я лгал. Мне очень хочется узнать о прогулке, а еще точнее, о чем вы там говорили.
От сильного порыва ветра Маура поежилась. Ей было холодно в мокром плаще, хотя ветер и был теплым. Она потянулась было к застежке, но заколебалась, бросив сердитый взгляд на Эверода.
– Ваш плащ промок насквозь, в нем вам очень неуютно, – рассудительно сказал он. – Вокруг совершенно темно, и ваша стыдливость вне опасности, разве что вспыхнет молния.
– Я не ожидала гостей в столь поздний час, – едко сказала девушка, – так что под плащом у меня только пеньюар.
– Милая Маура, клянусь вам, я перевидал бесчисленное количество пеньюаров, – ответил Эверод, намеренно придавая своему голосу покровительственные интонации. – Нет оснований думать, что именно ваш повергнет меня в смущение.
Усмешку Эверода скрыла тьма. Атмосфера в беседке стала накаляться по мере того, как росло раздражение Мауры.
– Должно быть, так. И все же, сударь, я не приму вашего нескромного предложения показать вам мой пеньюар.
Эверод в мгновение ока был рядом с ней. Она не успела возразить, как он расстегнул плащ и тяжелая от влаги материя бесформенной грудой упала на пол.
– Да как вы смеете! – Маура была вне себя от злости; ее руки взметнулись вверх, пальцы растопырились, будто она готова была задушить виконта.
Эверод перехватил ее запястья. В этот миг яростно блеснула молния и гром потряс до основания их ненадежное убежище. Маура боролась, стараясь освободиться от хватки виконта, и тут он заметил, как на ее пальце блеснуло серебро. Заинтригованный, он притянул ее ближе к себе, чтобы внимательно рассмотреть украшение.
– Отпустите меня!
– Что это? – Вопрос прозвучал так, будто он сделал открытие. Эверод уже узнал кольцо. Следующая вспышка молнии помогла ему подтвердить свое предположение.
Маура носила кольцо его матери.
Может статься, все его страхи из-за того, что могли наговорить Мауре Килби и ее подруги, ни на чем не основаны.
– Вы носите мое кольцо, – произнес он и обхватил руками столбики с обеих сторон, преграждая Мауре путь.
– Кольцо вашей матери, – возразила она, стремясь приуменьшить значение своего поступка.
– Это одно и то же, ибо именно я подарил вам эти драгоценности.
Белый пеньюар Мауры был таким тонким, что порхал вокруг ее щиколоток подобно семенам одуванчика на весеннем ветерке. Правая рука Эверода, лежавшая на столбике беседки, сжалась в кулак. Желание обнять Мауру постепенно брало верх над его первоначальным намерением ничем ее не обидеть.
А она смотрела на его грудь. Эверод еще раньше снял сюртук и жилет, которые промокли от вездесущей влаги. Он и галстук развязал, так что концы свободно свисали.
– Простите, я не сумела должным образом поблагодарить вас за то, что вы вернули мне ожерелье и подарили весь гарнитур. – Маура откашлялась, обхватила себя руками, а потом посмотрела виконту прямо в глаза. – Я бы непременно это сделала, если бы представился случай.
То есть такой случай, когда их не видят ни друзья, ни родственники.
То, что объединяло их, не касалось больше никого. Эвероду уже до смерти надоело, что кто-то вечно стоял между ним и объектом его желаний. Он не привык колебаться, если надо было заявить свои права на то, что – как он сам считал – принадлежит ему.
Маура была слишком невинна, чтобы понять, какое искушение он испытывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27