А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Прошло пять лет, и чудовищность обмана, к которому прибегла Жоржетта, нечаянно вскрылась во время одной беседы Мауры с матерью – беседы, которая так и осталась между ними. Происшествие с Эверодом было к тому времени основательно забыто, и Маура вскользь заметила: «Какая жалость, что у Жоржетты и лорда Уоррингтона нет детей. Ведь тетушка всегда так заботится обо мне!» Маура сказала матери, что Жоржетта, как ей кажется, была бы самой заботливой родительницей.
Мать оторвалась от вышивания и вопросительно посмотрела на дочь.
«Мне приятно слышать, что в наше отсутствие тетя заботится о, тебе. И все же моей сестре никогда не держать на руках собственное дитя».
Леди Кортвилл говорила таким будничным тоном, что Маура воззрилась на нее в недоумении.
«Как ты можешь быть так уверена, мама? Ведь вы с папой были столько лет женаты, прежде чем родилась я!»
Она видела, что этот вопрос был неприятен маме. Леди Кортвилл несколько минут не отрывалась от шитья, но наконец ответила:
«Моя сестра бесплодна, Маура». – «Не может быть! – Ее сердце кольнула острая жалость к Жоржетте. Наверное, поэтому тетушка и настаивала, чтобы Маура каждое лето проводила у нее. На несколько месяцев можно было притвориться, что у нее есть свое любимое дитя. – Отчего судьба так жестока?»
Леди Кортвилл укололась иголкой. Отложив вышивку, она пососала палец.
«Это не судьба сделала бесплодной мою сестру, Маура, – сказала она, и в ее голосе послышалось раздражение. – Жоржетта сама виновата. Будучи замужем за лордом Пертоном, она узнала, что носит ребенка от другого мужчины, и срочно приняла меры, чтобы младенец не родился. – Графиня увидела, как вытянулось лицо дочери, и нахмурилась. – Дитя мое, то был не первый раз, когда сестра отказалась от радостей материнства. Однако тот раз стал последним. Попала инфекция, и когда Жоржетта выздоровела, то поняла, что ей уже никогда больше не носить ребенка в своей утробе».
Вот тут-то Маура снова услышала шепот тетушки: «У меня есть секрет. Никому, кроме тебя, мое сокровище, я об этом сказать не могу. Боюсь, что похоть Эверода принесет свой плод, Маура. От этого насилия может родиться ребенок».
Если мать сказала правду, то выходит, Жоржетта обманула Мауру. Тетя знала, что ни Эверод, ни какой-либо другой мужчина не может ее оплодотворить. Она просто использовала выдумку о ребенке для того, чтобы склонить Мауру на свою сторону, заставить поверить, что с помощью ее навета Жоржетта защищает не себя одну. Начиная с этого дня Маура стала совсем по-другому смотреть на то, что произошло между тетей и Эверодом.
Но это ничего не изменило.
Ей не было никакого смысла враждовать с тетушкой. Эверода рядом не было, она понемногу стала забывать его лицо и голос. Вред, причиненный семье, все равно было уже не исправить. И если опровергнуть одну ложь, это лишь создаст новые трудности для тетушки и дяди. Маура не хотела разбить их брак из-за того, что услышала от матери.
– Маура, ты слышишь, что я говорю? – Голос Роуэна вернул ее в настоящее.
– Что тебе от меня нужно, Роуэн? – Она попятилась, когда он сделал шаг к ней. – Я же не отрицаю своей вины в том, что случилось с твоим братом в тот день, когда я увидела его с тетушкой Жоржеттой. Просто мне кажется, что лорд Эверод заплатил высокую цену за то, о чем лучше не вспоминать. Я отказываюсь понимать, зачем наказывать его и дальше. – Вина лежала на ее душе тяжелым грузом, не отпуская ни на минуту, но Роуэн не властен простить ей ту однажды сказанную ложь.
Это может сделать только Эверод.
Он, однако, был человеком суровым, не склонным прощать – ни ей, ни кому бы то ни было.
Маура увидела, как блеснули в улыбке зубы Роуэна.
– Ну и ладно, – сказал он с облегчением и продолжил, глядя на ее удивленное лицо: – Я ведь одно хотел сказать: я надеюсь, что выходки моего брата не отвратили тебя от всех мужчин моей семьи.
Она вдруг поняла, что Роуэну вовсе не так интересно, как ей, обсуждать события прошлого. Молодой человек хотел поговорить о будущем. До этой минуты Маура старательно избегала оставаться с ним наедине. Даже в темноте было видно, как Роуэну не терпится расставить все точки над «i».
– Время уже позднее, – заметила она, молясь в душе, чтобы решимость его покинула и он удалился восвояси.
В его глазах мелькнул огонек сочувствия:
– Да, конечно, вечер выдался нелегкий.
– Спасибо, что ты это понимаешь, – ответила Маура, направляясь к лестнице.
Роуэн учтиво подхватил ее под руку и повел вверх по ступенькам.
– И что же, Маура?
– Да… м-м-м!
Роуэн резко прижал губы к ее губам. Поцелуй был настолько неожиданным, что Маура застыла на месте. Он крепче прижимал свои губы, добиваясь ответного поцелуя. Увы, Маура не имела в этом опыта, она просто не знала, как надо отвечать на поцелуй.
Роуэн оторвался от нее, весьма довольный собой.
– Приятных сновидений, – сказал он, и по его лукавой улыбке было видно, на что он надеется: она будет думать о нем.
Маура, находясь в полнейшем замешательстве, не пошла к двери вместе с ним. Она нерешительно подняла руку и слабо помахала Роуэну, когда он входил в дом. В столь поздний час он не станет беспокоить лорда Уоррингтона. Маура надеялась, что он отправится к себе домой.
– Так-так… Похоже, маленький братик себя показал, – раздался голос Эверода, заставив ее вскрикнуть так тоненько, что и не расслышишь. – И добавлю, не очень-то умело: у вас весь подбородок в слюнях.
Глава 12
– Вы-то что здесь делаете?
Ничуть не смутившись, Эверод вынул из кармана платок и протянул его Мауре. Ей придется проявить храбрость и приблизиться к нему, если она желает воспользоваться тщательно отутюженным кусочком батиста. Виконт усмехнулся, когда она быстро спустилась по лестнице и выхватила платок из его протянутой руки.
Маура вытерла губы и подбородок и, скомкав платок, погрозила Эвероду пальцем.
– И долго вы… М-м-м… Да как вы смеете подслушивать чужие разговоры?! – воскликнула она возмущенно: ведь он мог не только подсмотреть, как его брат целовал ее!
Маура понятия не имела, как прекрасна она в это мгновение: горящие глаза мечут молнии, предупреждая о надвигающейся буре, щеки раскраснелись, а вызывающе вскинутую голову окружает дразнящий ореол густых вьющихся локонов. Эвероду захотелось откинуть плотную пелерину, скрывавшую ее шею и вырез платья.
– А что, мне надо было показаться на глаза Роуэну? – Он удовлетворенно кивнул, увидев промелькнувший на ее лице ужас. – Я так и подумал, что не надо. Кроме того, мне было интересно, как Роуэн собирается уговорить вас не видеться со мной, поскольку он хочет завлечь вас к себе в постель.
– Ваш брат надеется жениться на мне! – ответила Маура, а уж потом подумала, стоило ли раскрывать Эвероду намерения Роуэна.
От этого признания сердце виконта ухнуло вниз. Она подтвердила уже возникшие у него подозрения.
– Так говорите, замужество? У кого-то далеко идущие планы. И у кого же – у вас, у Роуэна или у вашей тетушки?
Маура с досадой прикусила губу, осознав, что сболтнула лишнее. Жоржетта намерена выдать племянницу за Роуэна, вот как? Жадную стерву ничем не собьешь, коль уж она запустила когти в одного из Лидсоу!
– И когда же начнут рассылать приглашения на свадьбу? – промурлыкал Эверод со скрытой угрозой. Он злился на Жоржетту. Его ненависть к графине никогда не погаснет. Но сейчас он сердился и на Мауру. Она что, так же тщеславна, как и тетушка, или просто ослеплена своей преданностью Жоржетте?
Он слышал, что Маура говорила Роуэну. Она утверждала, что в отличие от прочих родственников не намерена больше наказывать Эверода за старый грех. Виконту не терпелось испытать ее.
– Н-ничего еще не решено, – запинаясь, проговорила Маура, а он тем временем подошел совсем близко, вынуждая се развернуться и отойти в тень ради того, чтобы соблюсти приличествующую дистанцию.
Чего Маура не поняла – это того, что он заманивает ее и хитро расставленную ловушку и ждет только подходящего момента, чтобы эту ловушку захлопнуть.
Девушка бросила взгляд на темные окна верхних этажей. Кажется, тетушка и дядя разошлись каждый в свою спальню. Она же осталась с Эверодом наедине.
– Да ну? – иронически спросил виконт, заходя с другой стороны и в то же время приближаясь к ней. – Жоржетта очень сильно желает соединить узами брака вас и моего младшего брата, так что и отец, вероятно, выступает за этот брак. Роуэн тоже согласен, поэтому он и предпринял такую неуклюжую попытку соблазнить вас. Так что единственный, кто еще ничего не решил, – это, похоже, вы.
– А что же вы? – спросила Маура глухим шепотом. Пелерина скрывала почти всю ее фигуру, но тонкие черты белого, как сливки, лица были хорошо видны в лунном свете. – Вы бы одобрили этот союз?
– Вы просите у меня благословения, Маура? – Эверод накрутил на палец ее локон и осторожно потянул назад, так что ее голова коснулась его груди.
– Нет.
– Вот и хорошо, потому что моего благословения вы не получите, – ответил он, перебирая ее волосы. – Роуэн не тот человек, который вам нужен.
Маура не могла отстраниться от него безболезненно, ведь он запустил пальцы в ее волосы. Она закрыла глаза и представила себе, что близость Эверода, его ласки – это только испытание. Он был без перчаток, и его ногти слегка царапали кожу на ее голове. Мауру пробрала дрожь.
– Это смелое заявление, лорд Эверод!
– Вы действительно так думаете? – Он зарылся в ее волосы носом и глубоко вдохнул запах.
Маура еще никогда не испытывала ничего подобного: мужчина так тесно прижимался к ней, что они словно бы составили одно целое из двух половинок. Одна рука Эверода, оставив ее волосы, заскользила вниз, пока не замерла на ее бедре. Он не пытался проникнуть дальше, меж складок платья, и все равно его рука, будто раскаленные угли, жгла девушку даже через одежду.
«О чем мы, собственно, говорим?» Маура безуспешно пыталась восстановить в памяти ход беседы, которую ни один из них вроде бы не стремился довести до конца. Она могла думать лишь об одном: о его руке, лежавшей на ее бедре, и о том, что он собирается делать дальше.
– Мы чужие, – проговорила Маура и почувствовала, как он проводит языком по ее уху. У нее в глазах зажглись звезды ярче тех, что сияли на небосводе. – Как вы м-можете отрицать возможность брака между двумя людьми, которых вы почти не знаете?
Эверод сжал пальцы на ее бедре, а другой рукой повернул голову Мауры так, что ее губы оказались почти рядом с его губами.
– Мне не нужно близко дружить со своим младшим братом, чтобы понять: вы его не любите.
Маура открыла глаза. У нее пересохло в горле, а язык словно отнялся. Она с томлением посмотрела в янтарно-зеленые глаза Эверода.
– Я…
– Тс-с-с. – Он ущипнул ее за нижнюю губу, принуждая к молчанию. – Довольно лгать. А еще лучше – попробуйте доказать, что я не прав.
Доказать, что он не прав? И как же ей убедить его, коль ее чувства к Роуэну так противоречивы? Она, конечно же, любит младшего брата Эверода. Эта любовь родилась из близкого знакомства, из долгих лет дружбы. Но в глубине души Мауру тревожило то, что в их с Роуэном отношениях не было страсти. Он ведь все эти годы относился к ней как к сестре, а теперь родственники уговаривают их пожениться. Тетушка полагала, что Мауре не хватает лишь ухаживаний со стороны Роуэна, а ей на самом деле требовалось время, чтобы разобраться в себе и прийти к определенному решению.
– Зачем вы здесь? Что вам надобно от меня? – спросила она Эверода, не без трепета ожидая ответа.
От его улыбки легче на душе у нее не стало. Ей представился хищный зверь, готовый растерзать свою жертву.
– Вот что.
Эверод прижался губами к губам Мауры, заглушив тем самым все ее протесты. Если бы он просто объяснил ей, что именно ему нужно, она оттолкнула бы его и в ужасе бежала в то неприкосновенное убежище, каким ей представлялся лондонский особняк лорда Уоррингтона. Но девушка не догадывалась о том, что виконт был способен, если пожелает, проникнуть в любое убежище.
А в этот миг желание пылало в нем.
Поначалу Эверод пробрался в сад в надежде увидеть профиль Мауры в окошке. Маура невероятно упростила ему задачу, когда вышла в сад, дабы не слышать споров лорда и леди Уоррингтон. Появление Роуэна и его прощальный поцелуй окончательно определили выпавший девушке жребий. Эверод, в отличие от своего младшего брата, не удовлетворится одним-единственным поцелуем.
Оторвавшись от губ Мауры, он посмотрел на нее в задумчивости. Она стояла с открытым ртом, жадно хватая воздух. Ее нежная кожа не привыкла к мужской настойчивости. Губы девушки уже слегка опухли и блестели, как будто их смазали медом. Эверод же лишь пригубил их сладость и теперь жаждал большего.
Он развернул Мауру. Она инстинктивно положила руки ему на грудь, не позволяя прижаться к ней слишком тесно. Она не чувствовала, что его бунтующее мужское естество уже разбухло и напряглось, словно железный штырь. Эверод мечтал потереться этим затвердевшим орудием о расселину между ее обнаженными ягодицами и полюбоваться, как девушка сама задрожит от нетерпения. А вот когда она станет сходить с ума от желания и будет молить его, вот тогда он раздвинет ее бедра и вонзит орудие наслаждения сзади в ее влажные ножны.
– Мои поцелуи не должны вас пугать, – сказал Эверод, отвел ее руку и прижал девушку к своей груди.
Она попыталась было освободиться, но очень скоро поняла, что Эверод только начинает свою игру с ней.
– А я и не говорила, что они меня пугают! – надменно ответила ему Маура.
Эверод увлек ее в глубину сада. Мальчишкой он играл в этом саду и сейчас легко бы мог найти дорогу в лунном свете.
– Еще как пугают, – дразнил он, вращая Мауру, пока у нее не закружилась голова. – Еще как! – Он поймал ее руку. – Я знаю вашу тайну, Маура Кигли. – Виконт наклонился к самому ее уху. – Хотите, я скажу вам то, в чем вы еще не признались ни единой живой душе?
Маура не нашла слов, только отрицательно покачала головой.
Эверод проник под покров пелерины, наслаждаясь теплом и нежными изгибами женской фигуры, скрытой под накидкой.
– Вас пугают мои поцелуи, потому что вы желаете их больше всего на свете.
В ответ на это самоуверенное заявление Маура иронически фыркнула.
Продолжая одной рукой крепко прижимать ее к себе, Эверод другой рукой гладил ее по щеке. Чувствовалось, что Маура тянет время в надежде, что он потеряет бдительность и тогда она сможет убежать.
Эверод иной раз поддавался внезапным порывам, но он старательно оберегал то, что считал своим.
– Вы ведь сегодня хотели, чтобы я вас поцеловал. – И он приблизил свои губы к ее губам, дразня ее.
– Ничего подобного я не хотела. Вы бредите, лорд Эверод! – воскликнула Маура, стараясь оттолкнуть его и избежать этих манящих губ.
– Вы же в былое время называли меня по имени! Так, будто мы…
– Брат и сестра! – прошептала Маура, не сознавая того, что ее попытки увернуться воспламеняют его еще сильнее, чем прежняя покорность.
– Влюбленные. – И Эверод положил конец ее сопротивлению, снова горячо приникнув к ее устам. – Ну, назовите меня по имени! Хотя бы раз. Язык у вас не почернеет и не распухнет, если вы окажете мне такое снисхождение.
Двенадцать лет он никому не позволял такой вольности – называть его по имени. Таунсенд – такое имя носили предки его матери, и восходило это имя к XV веку. Все потомки этого славного рода, как и его мать, давно уже покинули этот свет. Когда-то Маура принадлежала к тем немногим, кто звал виконта по имени, а не по титулу. Но после изгнания из семьи он стал только Эверодом. И всякая любовница, рискнувшая назвать его по имени, горько пожалела бы о своем безрассудстве.
Так было до этого момента.
А теперь он хотел услышать свое имя из ее уст.
– Вы что же, забыли, как меня зовут?
Маура застыла в нерешительности.
– А если я назову вас по имени, вы позволите мне вернуться в дом?
Эверод ткнулся носом в ее щеку, чтобы она не увидела, каким торжеством вспыхнули его глаза. Она пыталась торговаться с ним, а ведь уже проиграла сражение! Эверод мог лишь умиляться ее простодушию.
– Даю слово! – торжественно произнес он, выпуская Мауру из объятий.
Уверовав, что ей удалось добиться своего, она отступила на шаг и восстановила между ними дистанцию.
– Ну хорошо. – И только тут она заметила, что Эверод увлек ее гораздо дальше от дома, нежели она полагала. – Таунсенд, – произнесла она ласково и при этом кивнула, словно ожидая, что он поведет себя точь-в-точь как дрессированная собачка в цирке.
Мауре предстояло еще многое о нем узнать.
Эверод не отступил. Извиняющимся тоном он произнес:
– Прости великодушно, но после стольких лет я ожидал большего.
– Большего? – в ее голосе прозвучала настороженность.
Он сделал неопределенный жест.
– Больше тепла. Больше страсти.
– Увы, мне недостает ни того, ни другого. – Маура попыталась обойти его сбоку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27