Ведь я могу тебя бросить в подземелье.
– Нет! – в ужасе воскликнула Вульфгет. – Она наша хозяйка. Ты не можешь этого сделать!
Форней взглянул на Вульфгет с таким изумлением, словно у нее вдруг выросла вторая голова. Эдива тоже застыла от неожиданности. Что случилось с робкой, послушной Вульфгет? И где она научилась говорить по-нормандски?
Девушка отвела взгляд и пробормотала:
– Не делай этого, Алан. Прошу тебя. Это неправильно.
Форней замялся.
– Я просто пригрозил, – сказал он.
– Отпусти ее, Алан, – тихим голосом сказала Вульфгет.
Эдиву поразило, что Вульфгет имеет такую власть над нормандским рыцарем. Казалось, Форней готов сделать все, что угодно, лишь бы доставить девушке удовольствие. Интересно, имеет ли она, Эдива, подобную власть над Жобером? Согласится ли он сохранить жизнь Элноту, если она его как следует попросит?
Глубоко задумавшись, Эдива поднялась по лестнице. Это будет проверкой его чувств к ней. Если удастся уговорить его сохранить жизнь Элноту, она будет знать, что не безразлична ему.
А если не удастся?
Бедняжка Элнот! Каково ему сейчас в темном холодном подвале? Ее маленький братик. Она заботилась о нем в детстве, когда сама была малышкой, а он еще не умел ходить. Эдива была старше Элнота всего на четыре года, но он ее слушался. Она его защищала и утешала, она радовалась его успехам, пока он рос. А теперь его жизнь закончится, не успев как следует начаться.
С трудом подавив рыдания, Эдива открыла дверь спальни. Она должна найти способ убедить Жобера пощадить Элнота. Она должна попытаться.
Жобер проснулся и услышал голоса. Разговаривали Эдива и какой-то мужчина. Наверное, Уилл, подумал он, хотя полной уверенности не было. Воспоминания о событиях прошлого дня были весьма расплывчатыми.
Что-то произошло. Пожар в деревне... засада... есть раненые... захвачены в плен саксы...
Это все из-за макового отвара. Голова была словно набита ватой.
Он не понимал, о чем разговаривали Эдива и Уилл. Послышались шаги. Потом, скрипнув, открылась и снова закрылась дверь. Жобер с трудом открыл глаза.
Эдива мылась в другом конце комнаты. Она сняла платье и спустила с плеч рубашку. Косы упали на грудь, обнажив стройную шею. Эта картина заставила радостно забиться его сердце.
Она спустила рубашку еще ниже и принялась мыть грудь и подмышки. Жобер как завороженный наблюдал за ней. Разве есть у какой-нибудь женщины такие великолепные груди? Такие полные, такие пышные и в то же время твердые, словно какие-то экзотические спелые плоды. С круглыми гладкими сосками цвета клубники.
Эдива смочила тряпочку в миске с водой и повернулась. Груди упруго покачивались при каждом ее движении.
Она двигалась медленно, почти как во сне. Жобер видел, как она расплела косы и направилась к сундуку, чтобы взять гребень, потом прошлась им сверху вниз по волнистым прядям. Золотые завитки волос прикрыли ее груди, словно тончайшее покрывало. Ему хотелось отвести рукой мягкие пряди, чтобы открыть взгляду соблазнительную красоту, которую они скрывали!
Наконец Эдива отложила гребень и взяла в руки несколько прядей, как будто намереваясь снова заплести косы.
– Эдива, – с трудом произнес он пересохшими губами.
Она оглянулась. Он заметил, как она смутилась, поняв, что он за ней наблюдал, и попыталась прикрыться рубашкой.
– Нет, – остановил он ее, – я не хочу, чтобы ты закрывалась. – Жобер улыбнулся, стараясь казаться здоровым и сильным.
– Принеси мне воды, – сказал он. – Я хочу пить.
Она принесла воду. Он взял у нее чашку, по-прежнему не спуская с нее глаз.
– Рада видеть, что тебе стало лучше.
Он не станет говорить ей, что еще не пришел в себя. Иначе она не сделает то, что ему хочется. Она будет видеть в нем больного.
Он выпил воду, которая показалась ему вкусной. Все чувства его обострились, но он все еще не вполне пришел в себя. И мысли ускользали от него прежде, чем он успевал додумывать их до конца.
– Сними рубашку, – прошептал Жобер. Эдива стояла в нерешительности.
– Ты уверен?..
– Еще бы! При виде тебя... – Он не закончил фразу, зная, что его взгляд доскажет ей остальное.
Она раздевалась робко и неуверенно, как девственница, Жобер затаил дыхание, боясь, что не сможет дождаться. Она подошла к кровати. Волшебный треугольник золотистых волос между ее бедер оказался на уровне его лица. С трудом оторвавшись от этой красоты, Жобер перевел взгляд вверх на ее роскошную грудь. Протянув руку, он прикоснулся к теплой, шелковистой коже.
– Наклонись ко мне, – прошептал он. Она медленно наклонилась. Взяв губами один сосок, он обвел его языком. Рукой он ласкал другую грудь. Потом зажал сосок между зубами и был вознагражден стоном, сорвавшимся с ее губ.
Ему захотелось поцеловать ее в губы. Оставив грудь, он привлек к себе ее лицо. Медленно, нежно. Ах, эти полные, капризные губки! Он раскрыл их кончиком языка и проник в теплую влагу рта.
Она задрожала, и он притянул ее к себе на кровать, перекатив через свое тело.
– Жобер, – простонала она, – ты повредишь плечо.
– Нет, ты все сделаешь сама.
Она насторожилась, глаза ее округлились. Он знал, что она вспомнила, как они доставили наслаждение друг другу, когда она его мыла. Ни слова не говоря, он откинул простыню, обнажив свой торчащий дротик.
– Я хочу быть внутри твоего тела.
Она взглянула на великолепный символ его мужественности и, чуть помедлив, прошептала:
– Жобер, я тебе не безразлична?
Он нахмурил лоб, озадаченный ее вопросом. Она еще никогда ни о чем таком не спрашивала его.
– Конечно, – «ответил он.
– И если я попрошу тебя о чем-нибудь, ты выполнишь мою просьбу?
Он привлек ее к себе и крепко поцеловал.
– Что за просьба?
– Сохрани жизнь пленным саксам, хотя бы мальчику. Прошу тебя, Жобер.
Она чуть приподнялась, и роскошные груди качнулись перед его глазами. Страстное желание лишило его способности что-либо соображать.
– Обещай мне, – едва слышно прошептала она.
Он познал Эдиву-девственницу, Эдиву-соблазнительницу, а теперь ему предстояло познать ее в роли готовой на все рабыни.
Жобер даже не знал, с чего начать. Как ни хотелось ему растянуть подольше любовную игру, он понимал, что долго сдерживать себя не сможет.
– Я хочу быть внутри тебя.
Она взглянула на него, как будто не сразу поняла смысл его просьбы. Потом уселась на него, широко раздвинув бедра. Ему безумно хотелось немедленно прикоснуться к ней и приласкать средоточие ее женственности, но он не позволил себе это удовольствие. На этот раз она сама направит его внутрь. Он не будет помогать ей, он будет лишь наблюдать.
Нежно обхватив его руками, она опустилась на него.
Жобер закрыл глаза, ощущая, как проникает в теплый, влажный рай. Он успел забыть, как там тесно и как невыразимо, мучительно хорошо. На какое-то мгновение ему показалось, что она не сможет двигаться, ведь он проник так глубоко внутрь ее тела. Но она, судорожно глотнув воздух, приподняла бедра, а потом опустилась на него.
Он стиснул зубы. Нет, он не допустит, чтобы все закончилось быстро. Ему нужно сдерживать себя. И подождать.
Он прикоснулся к тому месту, где соединялись их гола. От его ласки по ее телу пробежала дрожь. Он почувствовал это.
Его пальцы двигались все быстрее, возбуждая ее. Она откинула голову и вскрикнула. Он замер в восторге, любуясь ею, ослепленный красотой ее роскошного тела. Она испытала блаженство. Он поднял руку и привлек к себе ее голову. Он целовал ее в губы, в нетерпении приподнимая бедра ей навстречу.
Жобер почувствовал, что она снова приблизилась к раю. Не в силах больше сдерживать себя, он сделал несколько резких движений, и вдвоем они взмыли на вершину наслаждения.
Жобер пришел в себя, все еще сжимая в объятиях влажную от пота Эдиву. Он положил ее голову себе на грудь и нежно погладил пышные волосы. В его затуманенном сознании копошился вопрос: скоро ли он ощутит новую волну возбуждения? Ведь она обещала сделать все, что он пожелает...
Глава 18
Жобер сел в постели, сжимая руками голову. Господи, он ощущал себя полной развалиной! Как будто всю ночь пьянствовал в каком-нибудь вонючем кабаке. Во рту был отвратительный привкус, а тело болело, будто его избили палками. Особенно сильно болело плечо.
Он поднялся и направился в другой конец спальни, чтобы прополоскать рот. Возвращаясь в постель, он с удивлением вспомнил о причудливых сновидениях. Такие сны он видел только в пору, когда был юнцом. Возбуждающие картины были так ярки, что казалось, все происходит наяву...
Жобер остановился. Эдива раскинулась на своей половине кровати. Пряди длинных золотистых волос в беспорядке рассыпались по ее порозовевшему от сна телу.
Как будто почувствовав его взгляд, Эдива пошевелилась. Она отвела рукой волосы и подняла голову. Голубые глаза остановились на его нагом теле. Она окинула его взглядом и замерла, тоже вспомнив прошлую ночь. И отвела взгляд.
Жобер наблюдал за ней с озадаченным видом. Почему она отводит взгляд?
Он подошел ближе, сделал вид, будто собирается снова лечь в постель. Она резко втянула воздух и сдвинула вниз одеяло, обнажив свои груди. Несмотря на соблазнительную позу, лицо ее выражало смущение, граничащее с отчаянием.
И взгляд у нее был какой-то виноватый. Или это ему показалось?
Жобер терялся в догадках. Может быть, для скромной женщины естественно испытывать некоторую неловкость после ночи необузданных наслаждений? Однако внутренний голос подсказывал ему, что этому есть и еще какое-то объяснение.
Жобер оделся и взглянул на нее. Эдива была по-прежнему встревожена. Он наклонился и чмокнул ее в щеку. Она, , кажется, даже не заметила этого.
Спустившись в зал, Жобер приказал первой попавшейся на глаза служанке принести ему поесть. Потом сел за стол и тяжело вздохнул. Он чувствовал себя слабым и усталым.
– Жобер! – К нему торопливо подошел Алан. – Рад видеть тебя на ногах. – Он уселся на скамью напротив Жобера. – Я только что был у пленных саксов. Послушай, это безнадежный случай. Даже если бы они захотели выдать своих сообщников, то мы бы не смогли их понять. Мы можем привести мельника. Или попросить Эдиву переводить. Но я не доверяю им обоим. По-моему, лучше повесить этих мерзавцев, и дело с концом.
Жобер вспомнил, что он хотел принять решение о судьбе пленных саксов, но не успел этого сделать.
Алан помрачнел.
– Я понимаю, что Эдива будет против. Но не позволяй ей играть тобой. Из-за этих саксов у нас вышли из строя два хороших воина. Найлз, возможно, выживет, но рука у него никогда не будет действовать, как прежде. А вот насчет Роба трудно сказать. Знахарка из деревни не велела ему давать никакой твердой пищи – только жидкое. Если поднимется жар, ему надо давать отвар. Сейчас за ним присматривает Вульфгет. – Кивком он показал в сторону отгороженного ширмой угла.
Жобер сделал вид, что занят едой, чтобы не отвечать Алану. Закончив есть, он поднял голову и заметил, что рядом стоит Эдива. Волосы ее, как обычно, были скромно заплетены в косы. На ней было простое повседневное платье. Он вдруг представил ее себе обнаженной, охваченной страстью.
При виде Эдивы Алан, прищурив глаза, спросил его:
– Ну что, Жобер? Повесим пленных сегодня? Виселица почти готова.
– Нет! Ты не можешь сделать этого! Ведь ты обещал мне, Жобер!
Алан от удивления широко раскрыл рот:
– Она совсем лишила тебя разума, забавляя в постели?
Услышав его слова, Эдива покраснела. И Жобер вдруг понял, почему у нее был виноватый вид. До того как они занимались любовью, Эдива задала ему вопрос: «Я тебе не безразлична?»
Неужели Эдива спала с ним только поэтому? Хотела, чтобы он сохранил жизнь ее брату? Ее страсть была притворством? Получила ли она от этого хоть какое-то удовольствие? Если она с такой готовностью раздвигает бедра, чтобы спасти одного брата, то на что она способна ради спасения остальных своих родственников?
Его охватил гнев. Она заметила, как потемнело его лицо. Глаза у нее округлились от страха.
– Прошу тебя, – прошептала она. Жобер отодвинул тарелку и встал.
– Пойдем к пленным, Эдива. С тобой вдвоем.
Эдива шла следом за Жобером, охваченная тревогой. Он думает, что она его обманывала! Он может поверить Форею! И вполне возможно, он сейчас запрет ее в подземелье с другими пленными!
Она старалась поспевать за широко шагавшим Жобером. Сердце ее колотилось. Она попыталась заглянуть ему в лицо, надеясь увидеть какие-нибудь признаки сочувствия или нежности. Но его лицо было словно высечено из камня. Губы плотно сжаты, а глаза смотрели вперед.
Эдива запаниковала еще сильнее. Может, надо попытаться объяснить ему, что она ублажала его не только потому, что надеялась спасти жизнь брата? Нет, ей самой страстно хотелось этого!
Но разве он поверит? Она не забыла, как, прося проявить милосердие к своему брату, обещала за это сделать для него «все, что он пожелает». И она выполнила обещание.
Теперь отношения между ними испорчены недоверием. Неужели он, вспоминая об их бурной ночи любви, будет думать, что она притворялась?
Они дошли до входа в подземелье, и Жобер послал оруженосца за факелом.
– Что с тобой, Эдива? – спросил он. – Ты боишься, что я не выполню свое обещание?
Жобер устремил на нее холодный взгляд своих зеленых глаз, и у нее перехватило дыхание.
– Милорд, я...
– Не надо, не говори ничего. Пусть со мной останутся хотя бы воспоминания.
Он отвернулся, как будто ему было неприятно даже смотреть на нее. Эдива судорожно глотнула воздух. Она терялась в догадках, не зная, что он будет делать дальше.
Он человек слова. Даже считая, что обещание было получено обманом, он сдержит его. Он не повесит ее брата. Но заставит ее поплатиться за обман.
Вернулся оруженосец с зажженным факелом. И распахнул дверь подземелья.
– Только после вас, миледи, – сказал Жобер, пропуская ее вперед.
Эдива стала спускаться вниз, ощупывая ногой скользкие ступеньки. Хотя земля еще не промерзла, в подземелье было страшно холодно. Она подумала о своем брате. Покормили ли его? Дали ли воды?
– Сюда, – сказал за ее спиной Жобер и, прикоснувшись к плечу, повернул ее направо.
Ей не нужно было указывать направление, потому что она помнила этот путь с тех пор, как сама была здесь пленницей.
Она тогда обезумела от ярости и готова была убить первого, кто к ней приблизится. А поэтому не замечала, что было холодно.
Они добрались до помещения, где содержались пленные, и, увидев их, Эдива вздохнула с облегчением. Элнот и Уитан были закованы в кандалы, но ни тот ни другой, кажется, не были ранены. Пленные встали. Эдива хотела было взглядом подбодрить брата, но в это мгновение Жобер обнял ее. Лицо Элиота исказила гримаса ненависти.
– Спроси, как они себя чувствуют, Эдива. Кормят ли их? Удобно ли им?
В его словах звучала насмешка. Но самое ужасное заключалось в том, что он делал. Его рука обхватила ее грудь. Элнот резко втянул в себя воздух, взгляд его полыхнул яростью. Неужели Жобер решил позлить его? И убить – за то, что он набросился на него.
– Говори же, – обратился к ней Жобер. – Я уверен, что ты правильно переведешь им мои слова.
Слово «уверен» прозвучало весьма язвительно. Эдива откашлялась.
– Милорд спрашивает, кормят ли вас.
– Да, – ответил за обоих Уитан, – с нами достаточно хорошо обращаются.
– Вам не холодно? Старик криво усмехнулся:
– Одеяло было бы нелишним, миледи.
– Ох, Уитан, мне так жаль вас! – воскликнула Эдива. Увидев, как храбро держится старик, она чуть не разревелась.
Жобер встряхнул ее.
– Мне кажется, что ты сказала то, чего я не говорил. Изволь подчиняться мне. – Рука его скользнула выше, он принялся грубо ласкать ее грудь. – Может быть, скажешь им, как ты спасла им жизнь? Расскажи, что ты делала, чтобы я помиловал их.
Ненависть, звучавшая в его голосе, болью отозвалась в ее сердце. Значит, это ждет ее в будущем? Она была уверена, что скорее умрет, чем согласится ежедневно видеть холодное презрение в его глазах. Элнот не спускал глаз с руки Жобера, по-хозяйски прикасавшейся к его сестре.
– Он обидел тебя, Эдива? Он тебя изнасиловал? Эдива покачала головой, поняв, что не должна помогать брату, в каком она отчаянии.
– Нет, нет, он справедлив и разумен. Он относится к нашим людям терпеливо и с уважением. Он даже позволяет мне управлять хозяйством так, как я считаю нужным. – Н глазах Элнота она все еще видела вопрос. Поэтому, собравшись с духом, добавила: – Да, я делю с ним постель. Но делаю это по собственной воле, а не по принуждению.
В глазах Элнота промелькнул ужас. Эдива испугалась, чтоо он может броситься на Жобера, несмотря на кандалы. Положение спас Уитан. Положив руку на плечо Элнота, он сказал:
– Ну, полно тебе, не дури, мой мальчик. Что еще оставалось женщине делать при сложившихся обстоятельствах? Если она удовлетворена тем, как с ней обращаются, то тебе придется смириться.
– Это правда? – спросил Элнот охрипшим от волнения голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Нет! – в ужасе воскликнула Вульфгет. – Она наша хозяйка. Ты не можешь этого сделать!
Форней взглянул на Вульфгет с таким изумлением, словно у нее вдруг выросла вторая голова. Эдива тоже застыла от неожиданности. Что случилось с робкой, послушной Вульфгет? И где она научилась говорить по-нормандски?
Девушка отвела взгляд и пробормотала:
– Не делай этого, Алан. Прошу тебя. Это неправильно.
Форней замялся.
– Я просто пригрозил, – сказал он.
– Отпусти ее, Алан, – тихим голосом сказала Вульфгет.
Эдиву поразило, что Вульфгет имеет такую власть над нормандским рыцарем. Казалось, Форней готов сделать все, что угодно, лишь бы доставить девушке удовольствие. Интересно, имеет ли она, Эдива, подобную власть над Жобером? Согласится ли он сохранить жизнь Элноту, если она его как следует попросит?
Глубоко задумавшись, Эдива поднялась по лестнице. Это будет проверкой его чувств к ней. Если удастся уговорить его сохранить жизнь Элноту, она будет знать, что не безразлична ему.
А если не удастся?
Бедняжка Элнот! Каково ему сейчас в темном холодном подвале? Ее маленький братик. Она заботилась о нем в детстве, когда сама была малышкой, а он еще не умел ходить. Эдива была старше Элнота всего на четыре года, но он ее слушался. Она его защищала и утешала, она радовалась его успехам, пока он рос. А теперь его жизнь закончится, не успев как следует начаться.
С трудом подавив рыдания, Эдива открыла дверь спальни. Она должна найти способ убедить Жобера пощадить Элнота. Она должна попытаться.
Жобер проснулся и услышал голоса. Разговаривали Эдива и какой-то мужчина. Наверное, Уилл, подумал он, хотя полной уверенности не было. Воспоминания о событиях прошлого дня были весьма расплывчатыми.
Что-то произошло. Пожар в деревне... засада... есть раненые... захвачены в плен саксы...
Это все из-за макового отвара. Голова была словно набита ватой.
Он не понимал, о чем разговаривали Эдива и Уилл. Послышались шаги. Потом, скрипнув, открылась и снова закрылась дверь. Жобер с трудом открыл глаза.
Эдива мылась в другом конце комнаты. Она сняла платье и спустила с плеч рубашку. Косы упали на грудь, обнажив стройную шею. Эта картина заставила радостно забиться его сердце.
Она спустила рубашку еще ниже и принялась мыть грудь и подмышки. Жобер как завороженный наблюдал за ней. Разве есть у какой-нибудь женщины такие великолепные груди? Такие полные, такие пышные и в то же время твердые, словно какие-то экзотические спелые плоды. С круглыми гладкими сосками цвета клубники.
Эдива смочила тряпочку в миске с водой и повернулась. Груди упруго покачивались при каждом ее движении.
Она двигалась медленно, почти как во сне. Жобер видел, как она расплела косы и направилась к сундуку, чтобы взять гребень, потом прошлась им сверху вниз по волнистым прядям. Золотые завитки волос прикрыли ее груди, словно тончайшее покрывало. Ему хотелось отвести рукой мягкие пряди, чтобы открыть взгляду соблазнительную красоту, которую они скрывали!
Наконец Эдива отложила гребень и взяла в руки несколько прядей, как будто намереваясь снова заплести косы.
– Эдива, – с трудом произнес он пересохшими губами.
Она оглянулась. Он заметил, как она смутилась, поняв, что он за ней наблюдал, и попыталась прикрыться рубашкой.
– Нет, – остановил он ее, – я не хочу, чтобы ты закрывалась. – Жобер улыбнулся, стараясь казаться здоровым и сильным.
– Принеси мне воды, – сказал он. – Я хочу пить.
Она принесла воду. Он взял у нее чашку, по-прежнему не спуская с нее глаз.
– Рада видеть, что тебе стало лучше.
Он не станет говорить ей, что еще не пришел в себя. Иначе она не сделает то, что ему хочется. Она будет видеть в нем больного.
Он выпил воду, которая показалась ему вкусной. Все чувства его обострились, но он все еще не вполне пришел в себя. И мысли ускользали от него прежде, чем он успевал додумывать их до конца.
– Сними рубашку, – прошептал Жобер. Эдива стояла в нерешительности.
– Ты уверен?..
– Еще бы! При виде тебя... – Он не закончил фразу, зная, что его взгляд доскажет ей остальное.
Она раздевалась робко и неуверенно, как девственница, Жобер затаил дыхание, боясь, что не сможет дождаться. Она подошла к кровати. Волшебный треугольник золотистых волос между ее бедер оказался на уровне его лица. С трудом оторвавшись от этой красоты, Жобер перевел взгляд вверх на ее роскошную грудь. Протянув руку, он прикоснулся к теплой, шелковистой коже.
– Наклонись ко мне, – прошептал он. Она медленно наклонилась. Взяв губами один сосок, он обвел его языком. Рукой он ласкал другую грудь. Потом зажал сосок между зубами и был вознагражден стоном, сорвавшимся с ее губ.
Ему захотелось поцеловать ее в губы. Оставив грудь, он привлек к себе ее лицо. Медленно, нежно. Ах, эти полные, капризные губки! Он раскрыл их кончиком языка и проник в теплую влагу рта.
Она задрожала, и он притянул ее к себе на кровать, перекатив через свое тело.
– Жобер, – простонала она, – ты повредишь плечо.
– Нет, ты все сделаешь сама.
Она насторожилась, глаза ее округлились. Он знал, что она вспомнила, как они доставили наслаждение друг другу, когда она его мыла. Ни слова не говоря, он откинул простыню, обнажив свой торчащий дротик.
– Я хочу быть внутри твоего тела.
Она взглянула на великолепный символ его мужественности и, чуть помедлив, прошептала:
– Жобер, я тебе не безразлична?
Он нахмурил лоб, озадаченный ее вопросом. Она еще никогда ни о чем таком не спрашивала его.
– Конечно, – «ответил он.
– И если я попрошу тебя о чем-нибудь, ты выполнишь мою просьбу?
Он привлек ее к себе и крепко поцеловал.
– Что за просьба?
– Сохрани жизнь пленным саксам, хотя бы мальчику. Прошу тебя, Жобер.
Она чуть приподнялась, и роскошные груди качнулись перед его глазами. Страстное желание лишило его способности что-либо соображать.
– Обещай мне, – едва слышно прошептала она.
Он познал Эдиву-девственницу, Эдиву-соблазнительницу, а теперь ему предстояло познать ее в роли готовой на все рабыни.
Жобер даже не знал, с чего начать. Как ни хотелось ему растянуть подольше любовную игру, он понимал, что долго сдерживать себя не сможет.
– Я хочу быть внутри тебя.
Она взглянула на него, как будто не сразу поняла смысл его просьбы. Потом уселась на него, широко раздвинув бедра. Ему безумно хотелось немедленно прикоснуться к ней и приласкать средоточие ее женственности, но он не позволил себе это удовольствие. На этот раз она сама направит его внутрь. Он не будет помогать ей, он будет лишь наблюдать.
Нежно обхватив его руками, она опустилась на него.
Жобер закрыл глаза, ощущая, как проникает в теплый, влажный рай. Он успел забыть, как там тесно и как невыразимо, мучительно хорошо. На какое-то мгновение ему показалось, что она не сможет двигаться, ведь он проник так глубоко внутрь ее тела. Но она, судорожно глотнув воздух, приподняла бедра, а потом опустилась на него.
Он стиснул зубы. Нет, он не допустит, чтобы все закончилось быстро. Ему нужно сдерживать себя. И подождать.
Он прикоснулся к тому месту, где соединялись их гола. От его ласки по ее телу пробежала дрожь. Он почувствовал это.
Его пальцы двигались все быстрее, возбуждая ее. Она откинула голову и вскрикнула. Он замер в восторге, любуясь ею, ослепленный красотой ее роскошного тела. Она испытала блаженство. Он поднял руку и привлек к себе ее голову. Он целовал ее в губы, в нетерпении приподнимая бедра ей навстречу.
Жобер почувствовал, что она снова приблизилась к раю. Не в силах больше сдерживать себя, он сделал несколько резких движений, и вдвоем они взмыли на вершину наслаждения.
Жобер пришел в себя, все еще сжимая в объятиях влажную от пота Эдиву. Он положил ее голову себе на грудь и нежно погладил пышные волосы. В его затуманенном сознании копошился вопрос: скоро ли он ощутит новую волну возбуждения? Ведь она обещала сделать все, что он пожелает...
Глава 18
Жобер сел в постели, сжимая руками голову. Господи, он ощущал себя полной развалиной! Как будто всю ночь пьянствовал в каком-нибудь вонючем кабаке. Во рту был отвратительный привкус, а тело болело, будто его избили палками. Особенно сильно болело плечо.
Он поднялся и направился в другой конец спальни, чтобы прополоскать рот. Возвращаясь в постель, он с удивлением вспомнил о причудливых сновидениях. Такие сны он видел только в пору, когда был юнцом. Возбуждающие картины были так ярки, что казалось, все происходит наяву...
Жобер остановился. Эдива раскинулась на своей половине кровати. Пряди длинных золотистых волос в беспорядке рассыпались по ее порозовевшему от сна телу.
Как будто почувствовав его взгляд, Эдива пошевелилась. Она отвела рукой волосы и подняла голову. Голубые глаза остановились на его нагом теле. Она окинула его взглядом и замерла, тоже вспомнив прошлую ночь. И отвела взгляд.
Жобер наблюдал за ней с озадаченным видом. Почему она отводит взгляд?
Он подошел ближе, сделал вид, будто собирается снова лечь в постель. Она резко втянула воздух и сдвинула вниз одеяло, обнажив свои груди. Несмотря на соблазнительную позу, лицо ее выражало смущение, граничащее с отчаянием.
И взгляд у нее был какой-то виноватый. Или это ему показалось?
Жобер терялся в догадках. Может быть, для скромной женщины естественно испытывать некоторую неловкость после ночи необузданных наслаждений? Однако внутренний голос подсказывал ему, что этому есть и еще какое-то объяснение.
Жобер оделся и взглянул на нее. Эдива была по-прежнему встревожена. Он наклонился и чмокнул ее в щеку. Она, , кажется, даже не заметила этого.
Спустившись в зал, Жобер приказал первой попавшейся на глаза служанке принести ему поесть. Потом сел за стол и тяжело вздохнул. Он чувствовал себя слабым и усталым.
– Жобер! – К нему торопливо подошел Алан. – Рад видеть тебя на ногах. – Он уселся на скамью напротив Жобера. – Я только что был у пленных саксов. Послушай, это безнадежный случай. Даже если бы они захотели выдать своих сообщников, то мы бы не смогли их понять. Мы можем привести мельника. Или попросить Эдиву переводить. Но я не доверяю им обоим. По-моему, лучше повесить этих мерзавцев, и дело с концом.
Жобер вспомнил, что он хотел принять решение о судьбе пленных саксов, но не успел этого сделать.
Алан помрачнел.
– Я понимаю, что Эдива будет против. Но не позволяй ей играть тобой. Из-за этих саксов у нас вышли из строя два хороших воина. Найлз, возможно, выживет, но рука у него никогда не будет действовать, как прежде. А вот насчет Роба трудно сказать. Знахарка из деревни не велела ему давать никакой твердой пищи – только жидкое. Если поднимется жар, ему надо давать отвар. Сейчас за ним присматривает Вульфгет. – Кивком он показал в сторону отгороженного ширмой угла.
Жобер сделал вид, что занят едой, чтобы не отвечать Алану. Закончив есть, он поднял голову и заметил, что рядом стоит Эдива. Волосы ее, как обычно, были скромно заплетены в косы. На ней было простое повседневное платье. Он вдруг представил ее себе обнаженной, охваченной страстью.
При виде Эдивы Алан, прищурив глаза, спросил его:
– Ну что, Жобер? Повесим пленных сегодня? Виселица почти готова.
– Нет! Ты не можешь сделать этого! Ведь ты обещал мне, Жобер!
Алан от удивления широко раскрыл рот:
– Она совсем лишила тебя разума, забавляя в постели?
Услышав его слова, Эдива покраснела. И Жобер вдруг понял, почему у нее был виноватый вид. До того как они занимались любовью, Эдива задала ему вопрос: «Я тебе не безразлична?»
Неужели Эдива спала с ним только поэтому? Хотела, чтобы он сохранил жизнь ее брату? Ее страсть была притворством? Получила ли она от этого хоть какое-то удовольствие? Если она с такой готовностью раздвигает бедра, чтобы спасти одного брата, то на что она способна ради спасения остальных своих родственников?
Его охватил гнев. Она заметила, как потемнело его лицо. Глаза у нее округлились от страха.
– Прошу тебя, – прошептала она. Жобер отодвинул тарелку и встал.
– Пойдем к пленным, Эдива. С тобой вдвоем.
Эдива шла следом за Жобером, охваченная тревогой. Он думает, что она его обманывала! Он может поверить Форею! И вполне возможно, он сейчас запрет ее в подземелье с другими пленными!
Она старалась поспевать за широко шагавшим Жобером. Сердце ее колотилось. Она попыталась заглянуть ему в лицо, надеясь увидеть какие-нибудь признаки сочувствия или нежности. Но его лицо было словно высечено из камня. Губы плотно сжаты, а глаза смотрели вперед.
Эдива запаниковала еще сильнее. Может, надо попытаться объяснить ему, что она ублажала его не только потому, что надеялась спасти жизнь брата? Нет, ей самой страстно хотелось этого!
Но разве он поверит? Она не забыла, как, прося проявить милосердие к своему брату, обещала за это сделать для него «все, что он пожелает». И она выполнила обещание.
Теперь отношения между ними испорчены недоверием. Неужели он, вспоминая об их бурной ночи любви, будет думать, что она притворялась?
Они дошли до входа в подземелье, и Жобер послал оруженосца за факелом.
– Что с тобой, Эдива? – спросил он. – Ты боишься, что я не выполню свое обещание?
Жобер устремил на нее холодный взгляд своих зеленых глаз, и у нее перехватило дыхание.
– Милорд, я...
– Не надо, не говори ничего. Пусть со мной останутся хотя бы воспоминания.
Он отвернулся, как будто ему было неприятно даже смотреть на нее. Эдива судорожно глотнула воздух. Она терялась в догадках, не зная, что он будет делать дальше.
Он человек слова. Даже считая, что обещание было получено обманом, он сдержит его. Он не повесит ее брата. Но заставит ее поплатиться за обман.
Вернулся оруженосец с зажженным факелом. И распахнул дверь подземелья.
– Только после вас, миледи, – сказал Жобер, пропуская ее вперед.
Эдива стала спускаться вниз, ощупывая ногой скользкие ступеньки. Хотя земля еще не промерзла, в подземелье было страшно холодно. Она подумала о своем брате. Покормили ли его? Дали ли воды?
– Сюда, – сказал за ее спиной Жобер и, прикоснувшись к плечу, повернул ее направо.
Ей не нужно было указывать направление, потому что она помнила этот путь с тех пор, как сама была здесь пленницей.
Она тогда обезумела от ярости и готова была убить первого, кто к ней приблизится. А поэтому не замечала, что было холодно.
Они добрались до помещения, где содержались пленные, и, увидев их, Эдива вздохнула с облегчением. Элнот и Уитан были закованы в кандалы, но ни тот ни другой, кажется, не были ранены. Пленные встали. Эдива хотела было взглядом подбодрить брата, но в это мгновение Жобер обнял ее. Лицо Элиота исказила гримаса ненависти.
– Спроси, как они себя чувствуют, Эдива. Кормят ли их? Удобно ли им?
В его словах звучала насмешка. Но самое ужасное заключалось в том, что он делал. Его рука обхватила ее грудь. Элнот резко втянул в себя воздух, взгляд его полыхнул яростью. Неужели Жобер решил позлить его? И убить – за то, что он набросился на него.
– Говори же, – обратился к ней Жобер. – Я уверен, что ты правильно переведешь им мои слова.
Слово «уверен» прозвучало весьма язвительно. Эдива откашлялась.
– Милорд спрашивает, кормят ли вас.
– Да, – ответил за обоих Уитан, – с нами достаточно хорошо обращаются.
– Вам не холодно? Старик криво усмехнулся:
– Одеяло было бы нелишним, миледи.
– Ох, Уитан, мне так жаль вас! – воскликнула Эдива. Увидев, как храбро держится старик, она чуть не разревелась.
Жобер встряхнул ее.
– Мне кажется, что ты сказала то, чего я не говорил. Изволь подчиняться мне. – Рука его скользнула выше, он принялся грубо ласкать ее грудь. – Может быть, скажешь им, как ты спасла им жизнь? Расскажи, что ты делала, чтобы я помиловал их.
Ненависть, звучавшая в его голосе, болью отозвалась в ее сердце. Значит, это ждет ее в будущем? Она была уверена, что скорее умрет, чем согласится ежедневно видеть холодное презрение в его глазах. Элнот не спускал глаз с руки Жобера, по-хозяйски прикасавшейся к его сестре.
– Он обидел тебя, Эдива? Он тебя изнасиловал? Эдива покачала головой, поняв, что не должна помогать брату, в каком она отчаянии.
– Нет, нет, он справедлив и разумен. Он относится к нашим людям терпеливо и с уважением. Он даже позволяет мне управлять хозяйством так, как я считаю нужным. – Н глазах Элнота она все еще видела вопрос. Поэтому, собравшись с духом, добавила: – Да, я делю с ним постель. Но делаю это по собственной воле, а не по принуждению.
В глазах Элнота промелькнул ужас. Эдива испугалась, чтоо он может броситься на Жобера, несмотря на кандалы. Положение спас Уитан. Положив руку на плечо Элнота, он сказал:
– Ну, полно тебе, не дури, мой мальчик. Что еще оставалось женщине делать при сложившихся обстоятельствах? Если она удовлетворена тем, как с ней обращаются, то тебе придется смириться.
– Это правда? – спросил Элнот охрипшим от волнения голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30