Как ни странно, Жобер все больше убеждался в том, что саксы, возможно, могли бы тоже многому научить норманнов. Это были отнюдь не дикари, которых следовало убивать или превращать в рабов. Если норманн хорошо обращался с ними и был справедлив, они были готовы честно трудиться.
Жаль умершего ребенка из деревни. Семья, наверное, оплакивает его. Но дети часто умирают в любой семье. Даже в королевской.
Запах дыма усилился. Жобер с трудом встал и, подойдя к окну, раскрыл ставни. В деревне было суетно и шумно. Дым поднимался не от одного костра, а от нескольких крестьянских домишек.
Жобер нахмурился. Что-то не так. Горит не погребальный костер. Это пожар в деревне! Он заметил, как между горящими домами мечутся его рыцари.
Преодолевая слабость, Жобер вышел из спальни и спустился по лестнице. В зале никого не было, кроме перепуганной служанки.
– Что случилось? Что происходит в деревне? – спросил он.
Но девушка, вытаращив на него глаза, не ответила. Жобер сообразил, что она не понимает, что он ей говорит, и попытался вспомнить те немногие слова по-саксонски, которые знал. Потом махнул рукой и пошел к двери. Он направился к воротам и позвал стражника.
– Что, черт возьми, происходит? Почему наши люди напали на деревню?
– Милорд! Почему вы встали с постели? – испуганно спросил стражник.
– Я пришел, чтобы узнать, что происходит!
– Это Форней приказал всем ехать туда. Он сказал, что вы больны и вас нельзя беспокоить.
– Но что случилось, объясни наконец!
– Все началось с погребения. Леди Эдива пошла в деревню, на похороны. Но скоро она прибежала назад, крича, что в деревне пожар, горят дома. Она потребовала, чтобы несколько человек отправились в деревню – помочь тушить пожар. – Стражник пожал плечами. – Признаюсь, я послал туда людей. Форнея нигде не было видно, а вы знаете леди Эдиву. Когда она что-нибудь решит, с ней не поспоришь.
– Но ты сказал, что это Форней приказал?
– Это было потом. После того, как напали саксы.
– Напали саксы?
– Да. Я сам не видел, но оттуда примчался Хеймо, требуя подкрепления. Он сказал, что двое наших людей ранены и что это была засада. Вот тогда и появился Форпси. Он взял с собой остальных людей, и они побежали с холма вниз. Я не удивился бы, узнав, что это он поджег целую деревню. Он просто рассвирепел. И все кричал что-то о «вероломной саксонской чертовке».
Жобер сделал глубокий вдох. Он сомневался, что сможет удержаться в седле – у него от слабости подгибались ноги. Придется послать туда стражника.
– Скачи в деревню, – приказал Жобер, – и скажи Форнею, чтобы он не смел ничего жечь! Наоборот, он должен помочь тушить пожар. Если есть пленные, то пусть доставят их сюда. А самое главное, скажи ему, чтобы он не трогал Эдиву, иначе будет иметь дело со мной!
Рыцарь смотрел на него во все глаза.
– Я все сделаю, милорд, но кто останется стеречь ворота? Если на крепость сейчас нападут, ее некому будет защитить.
– Я сам постою здесь. Сесть в седло и ринуться в бой я не смогу, но еще способен пустить стрелу, чтобы на какое-то время задержать нападающих.
Рыцарь кивнул, вскочил на коня и помчался по склону холма в направлении деревни. Жобер, едва держась на дрожащих ногах, закрыл за ним ворота. С трудом, словно дряхлый старик, он взобрался по лестнице на сторожевую башню.
Жобер видел, как рыцарь въехал в деревню и скрылся в дыму.
– Черт бы побрал Форнея! – Жобер в ярости ударил кулаком по стене башни. Черт бы побрал ее. О чем они оба думают?
Его охватил страх. Что, если Алан прав, а он ошибается? Что, если Эдива заманила его людей в засаду? Если это так, он ее накажет. Невзирая на ее красоту и, женственность, он заставит ее поплатиться за жизни своих людей!
Почему она сделала это? Уж лучше бы убила его, когда он мылся в лохани, чем предавать.
Скрипнув зубами, Жобер взглянул на затянутую дымом долину.
Как могла она это сделать? Лечила его, целыми днями ухаживала за ним, а потом предала? Это лишено всякого смысла.
Но может быть, Эдива действительно пошла в деревню, чтобы выразить соболезнование семье умершего ребенка? А ее соплеменники сами подожгли деревню, чтобы завлечь его людей в ловушку?
Тогда Эдива не имеет никакого отношения к этой засаде. Нет, она не умеет лгать. Если бы она что-то затевала, он бы это почувствовал.
Сегодня во время их разговора он понял, что чем-то раздражает ее. Такое случалось довольно часто. Но почему она сердилась на этот раз?
Да, случилось что-то серьезное. Он, возможно, даже потерял двух хороших воинов. Но Эдива его не предавала. С чувством облегчения он увидел, что вверх по склону холма скачет посланный им рыцарь.
Жобер начал спускаться по лестнице со сторожевой башни. Он быстро открыл ворота.
– Все закончилось, милорд! – крикнул рыцарь. – Мы захватили двух пленных, а остальных распугали.
Жобер впустил рыцаря в крепость.
– А леди Эдива? – спросил он. – Как она?
– Форней не убил ее, если вы спрашиваете об этом. Но один из пленных – ее брат. Увидев его, она чуть не потеряла сознание.
Жобер приказал рыцарю подняться на сторожевую башню.
– Продолжай наблюдение. Я пойду в дом.
Он с трудом добрался до главного зала и опустился на ближайшую скамью. Служанка позвала кого-то на помощь. Жобер хотел что-то сказать, но неожиданно потерял сознание.
Глава 17
Придя в себя, он увидел склонившуюся над ним испуганную служанку.
– Принеси мне эля или меда, – приказал он, показав, что хочет пить.
Девушка убежала и тут же вернулась с кружкой эля. Он с трудом сел и быстро осушил кружку, а потом дал понять служанке, что она может идти.
Услышав шум во дворе, Жобер встал со скамьи. Первым, кого он увидел, был злой как черт Форней.
– Снова засада! Двое наших людей тяжело ранены. Боюсь, что у Найлза, даже если он выживет, будет плохо двигаться рука. Я же говорил тебе, что она предательница!
– Где раненые?
– Их сейчас принесут. Эта чертовка продолжает распоряжаться. – Он презрительно фыркнул. – Если ты доверяешь ей уход за ними, то, клянусь, скоро об этом пожалеешь. Они не доживут и до утра!
– Ты не забыл, что я выжил только благодаря заботам леди Эдивы?
Едва сдерживая ярость, Алан покачал головой:
– Не знаю, почему она помогала тебе и каков ее коварный замысел. Но уверен, что она заманила наших людей в расставленную саксами ловушку.
– Где она?
– Сейчас ее приведут. Вместе с пленными.
Жобер бросил взгляд в сторону ворот. Взгляд сразу же остановился на двух светловолосых мужчинах, которых, подталкивая в спину, ввели в ворота. Их руки были связаны за спиной. Оба смотрели прямо перед собой, гордо, смело.
Они были не похожи друг на друга. Один – немолодой, с глубокими морщинами на загорелом лбу. Другой – еще совсем мальчишка: высокий, стройный, с красивыми голубыми глазами и тонкими чертами лица, которые были до боли знакомы Жоберу.
Брат Эдивы!
– Я уже приказал строить виселицу, – сказал стоявший рядом Форней. – Мы повесим их на склоне холма, на виду у всей шайки. Думаю, было бы неплохо сначала помучить их. Чтобы все поняли, как мы поступаем с мятежными саксами.
– Нет! – решительно заявил Жобер. – Мы не повесим их. До поры, до времени.
Побагровевший от злости Алан вытаращил на него глаза.
– Что ты хочешь сказать? Уж не простить ли их за эту вылазку?
– Ты не подумал, что было бы разумно допросить их перед казнью? Мне важно знать, сколько их еще осталось и где они прячутся.
– Думаешь, эти выдадут своих сообщников? – спросил Алан, глядя на пленных. – Возможно, ты прав. Под пытками они могут сказать кое-что интересное. Особенно молодой. – Он снова взглянул на Жобера: – Но потом их следует повесить. Ради торжества справедливости.
Жобер кивнул, хотя при мысли о казни у него дрогнуло сердце. Разве Эдива простит его когда-нибудь, если он повесит ее брата?
Он заставил себя вернуться к действительности.
– А женщину? – спросил Форней.
И тут Жобер увидел Эдиву. Она стояла позади пленных со связанными за спиной руками. С обеих сторон ее охраняли рыцари. Лицо ее было испачкано сажей, на грязном платье алели пятна крови. В отличие от других пленных голова ее была опущена. Она даже не взглянула на него.
Он подошел к ней и, взяв за подбородок, повернул лицом к себе. В ее взгляде были гнев и отчаяние.
– Милорд, – отчетливо произнесла она, – вам не следовало вставать с постели.
Он почувствовал большое облегчение. Какие бы чувства ни отразились на ее лице, чувства вины там не было. Он развязал ее руки и сказал, обращаясь к Алану:
– Женщина пойдет со мной.
Алан чуть не задохнулся от возмущения:
– Я не оставлю тебя наедине с этой предательницей.
– Я сам с ней разберусь, – сказал Жобер.
– Она, должно быть, колдунья, – воскликнул Алан, – иначе ты заметил бы ее вероломство! Я ни за что не позволю тебе оставаться наедине с ней!
Жобер сделал шаг в сторону замка. Он снова почувствовал тошноту и слабость. Плечо невыносимо разболелось, в глазах потемнело.
– Пусть кто-нибудь поможет мне, – сказал он. – Где Роб?
– Он ранен. Его несут на носилках.
– Насколько серьезна рана?
– Получил удар кинжалом в живот. Только не Роб. Господи, только не Роб.
– Пусть мне поможет Уилл.
– Я здесь, милорд.
Жобер с трудом разглядел своего оруженосца.
– Поддержи меня, возьми под руку. Нет, под другую. Он закрыл глаза, стараясь не опираться всем весом на юношу.
Кто-то мягко тронул его за локоть.
– Вам не следовало вставать с постели, – упрекнул его голос Эдивы. – Это не способствует вашему выздоровлению.
Они добрались до спальни, и Жобер рухнул на кровать. Звон в ушах и головокружение постепенно прошли, но боль в плече усилилась.
Он слышал, как Эдива двигалась по комнате, тихо разговаривая с Уиллом. Она подошла к кровати и стерла влажным полотенцем пот с его лица.
– Хочешь выпить макового отвара с корнем мандрагоры? Это поможет тебе заснуть.
Он помедлил с ответом. Им нужно было о многом поговорить. Но он уже не мог выдерживать боль. К тому же боялся исхода этого разговора. Речь зашла бы о ее брате. И о ее участии в том, что произошло.
– Да, я, пожалуй, выпью отвара, – сказал Жобер. Она подошла к столу и вернулась с чашкой отвара. Он выпил горькую жидкость и лег.
Услышав, как Эдива вздохнула, он заставил себя открыть глаза. Увидел, как она моет лицо и руки.
– Это ваша кровь? – спросил Уилл.
– Нет, это кровь Роба.
Жобер услышал, каким печальным голосом она это сказала. Не могла Эдива горевать о раненом норманне, если бы была участницей заговора.
– Насколько тяжела у него рана?
– Ты и сам знаешь, как опасны ранения живота.
– Боже! – прошептал Уилл. – И вы ничего не можете сделать для него?
– Я уже послала женщину к знахарке, чтобы та посоветовала, что делать. Твоему господину ее советы помогли. Может быть, она и сейчас подскажет, как лечить Роба.
Жобер не расслышал слов Уилла. Потом снова раздался голос Эдивы:
– Ну вот, кажется, я немного отмылась. А теперь пойду навестить раненых. Лорд Бревриен должен спать. Я вернусь до того, как он проснется.
– Миледи, Форней сказал, что вы не должны выходить из этой комнаты, – запротестовал Уилл.
– Ты предпочитаешь, чтобы я оставила твоих товарищей умирать?
Уилл не знал, следует ли доверять Эдиве.
– Идите, – сказал он наконец, – я посижу с Жобером.
Раненых поместили рядом с камином. Эдива с удивлением увидела Вульфгет. Та склонилась над Робом, обтирая его лицо. Она хотела было приказать девушке вернуться в постель, но передумала. Если та хорошо себя чувствует, пусть ухаживает за раненым.
Эдива подошла к другому рыцарю, Найлзу. У него мечом было рассечено предплечье. Побежав тушить пожар (а не сражаться с врагом), он не надел кольчугу. На нем была короткая кожаная куртка поверх туники.
Потом Эдива подошла к Робу и, осмотрев его рану, повернулась к Вульфгет:
– Эдельма еще не вернулась от знахарки?
– Пока не вернулась, – ответила Вульфгет.
Расстроенная Эдива отошла от койки Роба. Хижина знахарки загорелась одной из первых. Увидев это, Эдива бросилась к мужчинам, прося спасти Хельвенну. Но крестьяне не хотели прикасаться к Хельвенне, чтобы та их не прокляла. В конце концов старуху вытащили из горящей хижины норманны.
Эдиве показалось, что Хельвенна не пострадала. С ней было трудно договориться и в лучшие времена, а теперь она, возможно, совсем откажется лечить людей.
– Я ненадолго поднимусь к себе, – сказала Эдива, обращаясь к Вульфгет. – А когда вернусь, ты мне, надеюсь, поможешь.
– Конечно. Но в чем?
Эдива кивнула головой в сторону Найлза.
– Мне нужно, чтобы кто-нибудь держал его за руки, пока я буду накладывать швы.
– Я... я не уверена, хватит ли у меня сил, – испуганно пролепетала Вульфгет.
– Мне нужно, чтобы рыцарь лежал не двигаясь. А потом потребуется и другая помощь. Мне нужен человек с нежными и ловкими руками.
– Я... я постараюсь.
– Вот и умница, – сказала Эдива. Возможно, из Вульфгет со временем получится хорошая служанка.
Эдива принесла из спальни то, что требовалось. Дав Найлзу отвара мака и корня мандрагоры, она тщательно вымыла руки горячей водой.
Пальцы у нее дрожали. Она уже зашивала рану Жобера, когда на ней разошлись швы, но это была простая рана. Если бы она скривила шов, то впоследствии на этом месте мог бы остаться шрам, а это не так уж страшно. На сей раз от ее искусства зависело будущее человека. Если она подведет, Найлз, возможно, никогда больше не сможет владеть мечом.
Оруженосец принес масляную лампу, и Эдива принялась за работу.
Она думала о том, что сшивает не живую плоть, а ткань. И дрожь в руках прекратилась.
Вульфгет тоже постепенно успокоилась. Она вдевала нитки в иголку и помогала обрезать концы с помощью маленьких серебряных ножниц. И нежно поглаживала лоб рыцаря тонкими бледными пальчиками.
У Эдивы даже мелькнула мысль, что, возможно, лучше было бы послать в обучение к Хельвенне не Эдельму, а Вулъфгет. Хрупкая девушка оказалась сильнее, чем предполагала Эдива. А прикосновение ее нежных пальчиков, несомненно, благотворно сказывалось бы на больных или раненых.
– Почему бы тебе самой не попробовать наложить повязку? – предложила Эдива. – Постарайся, чтобы повязка не сползла. Но не затягивай слишком туго, – предупредила она, наблюдая за тем, как Вульфгет старательно выполняет ее указания.
За спиной послышался голос Форнея:
– Хорошая работа, леди. Если бы я не знал о вашем коварстве, подумал бы, что вы искренне это делаете и хотите, чтобы Найлз поправился.
Эдива вздохнула и повернулась к рыцарю:
– Мне не по себе, когда кто-нибудь страдает.
– У вас не всегда было такое доброе сердце, – насмешливо произнес он. – Я помню время, когда вы хотели перебить нас всех. Когда вы были готовы выцарапать нам всем глаза. Но тогда у вас были связаны руки.
Эдива тоже помнила это время и сама удивлялась, как быстро ненавистные враги стали вызывать у нее сострадание.
– Надеетесь, что мы проявим такую же жалость к пленным саксам? – спросил Форней. – Можете на это не рассчитывать, леди Эдива. Пусть даже лорд Бревриен питает к вам нежные чувства, но это не распространяется на остальных ваших сородичей. Как только мы получим от пленных нужные сведения, они будут казнены.
– Прошу вас, не подвергайте их пыткам! – воскликнула Эдива. У нее сердце сжалось от мысли о страданиях Элнота. – Если вам нужны сведения, позвольте мне самой поговорить с ними. Я узнаю все, что вам требуется!
– И не надейтесь! – ответил Форней, сверкнув глазами.
– Но Элнот еще мальчик! Ему после Рождества исполнится всего пятнадцать лет!
– Он чувствовал себя мужчиной, когда поджигал дома, чтобы заманить наших людей в ловушку. Это из-за него двое наших воинов лежат раненые. Даже если бы он не был саксом, то все равно заслуживал бы сурового наказания.
Эдива совсем приуныла. У нее нет никакой возможности спасти Элнота. Вот если бы удалось убедить Жобера сохранить им жизнь... Видит Бог, она готова пойти на что угодно, чтобы добиться этого! Она готова поклясться, что будет служить у него домоправительницей до конца жизни... Она готова следить за другими своими братьями и сообщать об их намерениях норманнам...
Нет. Как бы ни была она зла на Годрика и Бьернвольда за то, что они поставили под угрозу жизнь Элнота и подожгли деревню, нельзя предавать их.
Тогда что она сможет предложить Жоберу, чтобы убедить его проявить милосердие?
– Я посоветовала бы вам не предпринимать никаких действий, пока не получите приказа от Бревриена, – сказала Эдива Алану и направилась к лестнице.
Форней схватил ее за руку:
– Куда это вы направились?
– К Бревриену.
– Ну уж нет! – вскричал Форней. – Я не позволю вам испытывать на нем свои колдовские чары. Он ослаб после ранения!
– Кто меня остановит? – с вызовом спросила Эдива.
– Я! – Форней угрожающе взглянул на нее.
– Каким образом? – спросила Эдива.
Форней еще сильнее сжал ее руку.
– Не испытывай мое терпение, дорогуша!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Жаль умершего ребенка из деревни. Семья, наверное, оплакивает его. Но дети часто умирают в любой семье. Даже в королевской.
Запах дыма усилился. Жобер с трудом встал и, подойдя к окну, раскрыл ставни. В деревне было суетно и шумно. Дым поднимался не от одного костра, а от нескольких крестьянских домишек.
Жобер нахмурился. Что-то не так. Горит не погребальный костер. Это пожар в деревне! Он заметил, как между горящими домами мечутся его рыцари.
Преодолевая слабость, Жобер вышел из спальни и спустился по лестнице. В зале никого не было, кроме перепуганной служанки.
– Что случилось? Что происходит в деревне? – спросил он.
Но девушка, вытаращив на него глаза, не ответила. Жобер сообразил, что она не понимает, что он ей говорит, и попытался вспомнить те немногие слова по-саксонски, которые знал. Потом махнул рукой и пошел к двери. Он направился к воротам и позвал стражника.
– Что, черт возьми, происходит? Почему наши люди напали на деревню?
– Милорд! Почему вы встали с постели? – испуганно спросил стражник.
– Я пришел, чтобы узнать, что происходит!
– Это Форней приказал всем ехать туда. Он сказал, что вы больны и вас нельзя беспокоить.
– Но что случилось, объясни наконец!
– Все началось с погребения. Леди Эдива пошла в деревню, на похороны. Но скоро она прибежала назад, крича, что в деревне пожар, горят дома. Она потребовала, чтобы несколько человек отправились в деревню – помочь тушить пожар. – Стражник пожал плечами. – Признаюсь, я послал туда людей. Форнея нигде не было видно, а вы знаете леди Эдиву. Когда она что-нибудь решит, с ней не поспоришь.
– Но ты сказал, что это Форней приказал?
– Это было потом. После того, как напали саксы.
– Напали саксы?
– Да. Я сам не видел, но оттуда примчался Хеймо, требуя подкрепления. Он сказал, что двое наших людей ранены и что это была засада. Вот тогда и появился Форпси. Он взял с собой остальных людей, и они побежали с холма вниз. Я не удивился бы, узнав, что это он поджег целую деревню. Он просто рассвирепел. И все кричал что-то о «вероломной саксонской чертовке».
Жобер сделал глубокий вдох. Он сомневался, что сможет удержаться в седле – у него от слабости подгибались ноги. Придется послать туда стражника.
– Скачи в деревню, – приказал Жобер, – и скажи Форнею, чтобы он не смел ничего жечь! Наоборот, он должен помочь тушить пожар. Если есть пленные, то пусть доставят их сюда. А самое главное, скажи ему, чтобы он не трогал Эдиву, иначе будет иметь дело со мной!
Рыцарь смотрел на него во все глаза.
– Я все сделаю, милорд, но кто останется стеречь ворота? Если на крепость сейчас нападут, ее некому будет защитить.
– Я сам постою здесь. Сесть в седло и ринуться в бой я не смогу, но еще способен пустить стрелу, чтобы на какое-то время задержать нападающих.
Рыцарь кивнул, вскочил на коня и помчался по склону холма в направлении деревни. Жобер, едва держась на дрожащих ногах, закрыл за ним ворота. С трудом, словно дряхлый старик, он взобрался по лестнице на сторожевую башню.
Жобер видел, как рыцарь въехал в деревню и скрылся в дыму.
– Черт бы побрал Форнея! – Жобер в ярости ударил кулаком по стене башни. Черт бы побрал ее. О чем они оба думают?
Его охватил страх. Что, если Алан прав, а он ошибается? Что, если Эдива заманила его людей в засаду? Если это так, он ее накажет. Невзирая на ее красоту и, женственность, он заставит ее поплатиться за жизни своих людей!
Почему она сделала это? Уж лучше бы убила его, когда он мылся в лохани, чем предавать.
Скрипнув зубами, Жобер взглянул на затянутую дымом долину.
Как могла она это сделать? Лечила его, целыми днями ухаживала за ним, а потом предала? Это лишено всякого смысла.
Но может быть, Эдива действительно пошла в деревню, чтобы выразить соболезнование семье умершего ребенка? А ее соплеменники сами подожгли деревню, чтобы завлечь его людей в ловушку?
Тогда Эдива не имеет никакого отношения к этой засаде. Нет, она не умеет лгать. Если бы она что-то затевала, он бы это почувствовал.
Сегодня во время их разговора он понял, что чем-то раздражает ее. Такое случалось довольно часто. Но почему она сердилась на этот раз?
Да, случилось что-то серьезное. Он, возможно, даже потерял двух хороших воинов. Но Эдива его не предавала. С чувством облегчения он увидел, что вверх по склону холма скачет посланный им рыцарь.
Жобер начал спускаться по лестнице со сторожевой башни. Он быстро открыл ворота.
– Все закончилось, милорд! – крикнул рыцарь. – Мы захватили двух пленных, а остальных распугали.
Жобер впустил рыцаря в крепость.
– А леди Эдива? – спросил он. – Как она?
– Форней не убил ее, если вы спрашиваете об этом. Но один из пленных – ее брат. Увидев его, она чуть не потеряла сознание.
Жобер приказал рыцарю подняться на сторожевую башню.
– Продолжай наблюдение. Я пойду в дом.
Он с трудом добрался до главного зала и опустился на ближайшую скамью. Служанка позвала кого-то на помощь. Жобер хотел что-то сказать, но неожиданно потерял сознание.
Глава 17
Придя в себя, он увидел склонившуюся над ним испуганную служанку.
– Принеси мне эля или меда, – приказал он, показав, что хочет пить.
Девушка убежала и тут же вернулась с кружкой эля. Он с трудом сел и быстро осушил кружку, а потом дал понять служанке, что она может идти.
Услышав шум во дворе, Жобер встал со скамьи. Первым, кого он увидел, был злой как черт Форней.
– Снова засада! Двое наших людей тяжело ранены. Боюсь, что у Найлза, даже если он выживет, будет плохо двигаться рука. Я же говорил тебе, что она предательница!
– Где раненые?
– Их сейчас принесут. Эта чертовка продолжает распоряжаться. – Он презрительно фыркнул. – Если ты доверяешь ей уход за ними, то, клянусь, скоро об этом пожалеешь. Они не доживут и до утра!
– Ты не забыл, что я выжил только благодаря заботам леди Эдивы?
Едва сдерживая ярость, Алан покачал головой:
– Не знаю, почему она помогала тебе и каков ее коварный замысел. Но уверен, что она заманила наших людей в расставленную саксами ловушку.
– Где она?
– Сейчас ее приведут. Вместе с пленными.
Жобер бросил взгляд в сторону ворот. Взгляд сразу же остановился на двух светловолосых мужчинах, которых, подталкивая в спину, ввели в ворота. Их руки были связаны за спиной. Оба смотрели прямо перед собой, гордо, смело.
Они были не похожи друг на друга. Один – немолодой, с глубокими морщинами на загорелом лбу. Другой – еще совсем мальчишка: высокий, стройный, с красивыми голубыми глазами и тонкими чертами лица, которые были до боли знакомы Жоберу.
Брат Эдивы!
– Я уже приказал строить виселицу, – сказал стоявший рядом Форней. – Мы повесим их на склоне холма, на виду у всей шайки. Думаю, было бы неплохо сначала помучить их. Чтобы все поняли, как мы поступаем с мятежными саксами.
– Нет! – решительно заявил Жобер. – Мы не повесим их. До поры, до времени.
Побагровевший от злости Алан вытаращил на него глаза.
– Что ты хочешь сказать? Уж не простить ли их за эту вылазку?
– Ты не подумал, что было бы разумно допросить их перед казнью? Мне важно знать, сколько их еще осталось и где они прячутся.
– Думаешь, эти выдадут своих сообщников? – спросил Алан, глядя на пленных. – Возможно, ты прав. Под пытками они могут сказать кое-что интересное. Особенно молодой. – Он снова взглянул на Жобера: – Но потом их следует повесить. Ради торжества справедливости.
Жобер кивнул, хотя при мысли о казни у него дрогнуло сердце. Разве Эдива простит его когда-нибудь, если он повесит ее брата?
Он заставил себя вернуться к действительности.
– А женщину? – спросил Форней.
И тут Жобер увидел Эдиву. Она стояла позади пленных со связанными за спиной руками. С обеих сторон ее охраняли рыцари. Лицо ее было испачкано сажей, на грязном платье алели пятна крови. В отличие от других пленных голова ее была опущена. Она даже не взглянула на него.
Он подошел к ней и, взяв за подбородок, повернул лицом к себе. В ее взгляде были гнев и отчаяние.
– Милорд, – отчетливо произнесла она, – вам не следовало вставать с постели.
Он почувствовал большое облегчение. Какие бы чувства ни отразились на ее лице, чувства вины там не было. Он развязал ее руки и сказал, обращаясь к Алану:
– Женщина пойдет со мной.
Алан чуть не задохнулся от возмущения:
– Я не оставлю тебя наедине с этой предательницей.
– Я сам с ней разберусь, – сказал Жобер.
– Она, должно быть, колдунья, – воскликнул Алан, – иначе ты заметил бы ее вероломство! Я ни за что не позволю тебе оставаться наедине с ней!
Жобер сделал шаг в сторону замка. Он снова почувствовал тошноту и слабость. Плечо невыносимо разболелось, в глазах потемнело.
– Пусть кто-нибудь поможет мне, – сказал он. – Где Роб?
– Он ранен. Его несут на носилках.
– Насколько серьезна рана?
– Получил удар кинжалом в живот. Только не Роб. Господи, только не Роб.
– Пусть мне поможет Уилл.
– Я здесь, милорд.
Жобер с трудом разглядел своего оруженосца.
– Поддержи меня, возьми под руку. Нет, под другую. Он закрыл глаза, стараясь не опираться всем весом на юношу.
Кто-то мягко тронул его за локоть.
– Вам не следовало вставать с постели, – упрекнул его голос Эдивы. – Это не способствует вашему выздоровлению.
Они добрались до спальни, и Жобер рухнул на кровать. Звон в ушах и головокружение постепенно прошли, но боль в плече усилилась.
Он слышал, как Эдива двигалась по комнате, тихо разговаривая с Уиллом. Она подошла к кровати и стерла влажным полотенцем пот с его лица.
– Хочешь выпить макового отвара с корнем мандрагоры? Это поможет тебе заснуть.
Он помедлил с ответом. Им нужно было о многом поговорить. Но он уже не мог выдерживать боль. К тому же боялся исхода этого разговора. Речь зашла бы о ее брате. И о ее участии в том, что произошло.
– Да, я, пожалуй, выпью отвара, – сказал Жобер. Она подошла к столу и вернулась с чашкой отвара. Он выпил горькую жидкость и лег.
Услышав, как Эдива вздохнула, он заставил себя открыть глаза. Увидел, как она моет лицо и руки.
– Это ваша кровь? – спросил Уилл.
– Нет, это кровь Роба.
Жобер услышал, каким печальным голосом она это сказала. Не могла Эдива горевать о раненом норманне, если бы была участницей заговора.
– Насколько тяжела у него рана?
– Ты и сам знаешь, как опасны ранения живота.
– Боже! – прошептал Уилл. – И вы ничего не можете сделать для него?
– Я уже послала женщину к знахарке, чтобы та посоветовала, что делать. Твоему господину ее советы помогли. Может быть, она и сейчас подскажет, как лечить Роба.
Жобер не расслышал слов Уилла. Потом снова раздался голос Эдивы:
– Ну вот, кажется, я немного отмылась. А теперь пойду навестить раненых. Лорд Бревриен должен спать. Я вернусь до того, как он проснется.
– Миледи, Форней сказал, что вы не должны выходить из этой комнаты, – запротестовал Уилл.
– Ты предпочитаешь, чтобы я оставила твоих товарищей умирать?
Уилл не знал, следует ли доверять Эдиве.
– Идите, – сказал он наконец, – я посижу с Жобером.
Раненых поместили рядом с камином. Эдива с удивлением увидела Вульфгет. Та склонилась над Робом, обтирая его лицо. Она хотела было приказать девушке вернуться в постель, но передумала. Если та хорошо себя чувствует, пусть ухаживает за раненым.
Эдива подошла к другому рыцарю, Найлзу. У него мечом было рассечено предплечье. Побежав тушить пожар (а не сражаться с врагом), он не надел кольчугу. На нем была короткая кожаная куртка поверх туники.
Потом Эдива подошла к Робу и, осмотрев его рану, повернулась к Вульфгет:
– Эдельма еще не вернулась от знахарки?
– Пока не вернулась, – ответила Вульфгет.
Расстроенная Эдива отошла от койки Роба. Хижина знахарки загорелась одной из первых. Увидев это, Эдива бросилась к мужчинам, прося спасти Хельвенну. Но крестьяне не хотели прикасаться к Хельвенне, чтобы та их не прокляла. В конце концов старуху вытащили из горящей хижины норманны.
Эдиве показалось, что Хельвенна не пострадала. С ней было трудно договориться и в лучшие времена, а теперь она, возможно, совсем откажется лечить людей.
– Я ненадолго поднимусь к себе, – сказала Эдива, обращаясь к Вульфгет. – А когда вернусь, ты мне, надеюсь, поможешь.
– Конечно. Но в чем?
Эдива кивнула головой в сторону Найлза.
– Мне нужно, чтобы кто-нибудь держал его за руки, пока я буду накладывать швы.
– Я... я не уверена, хватит ли у меня сил, – испуганно пролепетала Вульфгет.
– Мне нужно, чтобы рыцарь лежал не двигаясь. А потом потребуется и другая помощь. Мне нужен человек с нежными и ловкими руками.
– Я... я постараюсь.
– Вот и умница, – сказала Эдива. Возможно, из Вульфгет со временем получится хорошая служанка.
Эдива принесла из спальни то, что требовалось. Дав Найлзу отвара мака и корня мандрагоры, она тщательно вымыла руки горячей водой.
Пальцы у нее дрожали. Она уже зашивала рану Жобера, когда на ней разошлись швы, но это была простая рана. Если бы она скривила шов, то впоследствии на этом месте мог бы остаться шрам, а это не так уж страшно. На сей раз от ее искусства зависело будущее человека. Если она подведет, Найлз, возможно, никогда больше не сможет владеть мечом.
Оруженосец принес масляную лампу, и Эдива принялась за работу.
Она думала о том, что сшивает не живую плоть, а ткань. И дрожь в руках прекратилась.
Вульфгет тоже постепенно успокоилась. Она вдевала нитки в иголку и помогала обрезать концы с помощью маленьких серебряных ножниц. И нежно поглаживала лоб рыцаря тонкими бледными пальчиками.
У Эдивы даже мелькнула мысль, что, возможно, лучше было бы послать в обучение к Хельвенне не Эдельму, а Вулъфгет. Хрупкая девушка оказалась сильнее, чем предполагала Эдива. А прикосновение ее нежных пальчиков, несомненно, благотворно сказывалось бы на больных или раненых.
– Почему бы тебе самой не попробовать наложить повязку? – предложила Эдива. – Постарайся, чтобы повязка не сползла. Но не затягивай слишком туго, – предупредила она, наблюдая за тем, как Вульфгет старательно выполняет ее указания.
За спиной послышался голос Форнея:
– Хорошая работа, леди. Если бы я не знал о вашем коварстве, подумал бы, что вы искренне это делаете и хотите, чтобы Найлз поправился.
Эдива вздохнула и повернулась к рыцарю:
– Мне не по себе, когда кто-нибудь страдает.
– У вас не всегда было такое доброе сердце, – насмешливо произнес он. – Я помню время, когда вы хотели перебить нас всех. Когда вы были готовы выцарапать нам всем глаза. Но тогда у вас были связаны руки.
Эдива тоже помнила это время и сама удивлялась, как быстро ненавистные враги стали вызывать у нее сострадание.
– Надеетесь, что мы проявим такую же жалость к пленным саксам? – спросил Форней. – Можете на это не рассчитывать, леди Эдива. Пусть даже лорд Бревриен питает к вам нежные чувства, но это не распространяется на остальных ваших сородичей. Как только мы получим от пленных нужные сведения, они будут казнены.
– Прошу вас, не подвергайте их пыткам! – воскликнула Эдива. У нее сердце сжалось от мысли о страданиях Элнота. – Если вам нужны сведения, позвольте мне самой поговорить с ними. Я узнаю все, что вам требуется!
– И не надейтесь! – ответил Форней, сверкнув глазами.
– Но Элнот еще мальчик! Ему после Рождества исполнится всего пятнадцать лет!
– Он чувствовал себя мужчиной, когда поджигал дома, чтобы заманить наших людей в ловушку. Это из-за него двое наших воинов лежат раненые. Даже если бы он не был саксом, то все равно заслуживал бы сурового наказания.
Эдива совсем приуныла. У нее нет никакой возможности спасти Элнота. Вот если бы удалось убедить Жобера сохранить им жизнь... Видит Бог, она готова пойти на что угодно, чтобы добиться этого! Она готова поклясться, что будет служить у него домоправительницей до конца жизни... Она готова следить за другими своими братьями и сообщать об их намерениях норманнам...
Нет. Как бы ни была она зла на Годрика и Бьернвольда за то, что они поставили под угрозу жизнь Элнота и подожгли деревню, нельзя предавать их.
Тогда что она сможет предложить Жоберу, чтобы убедить его проявить милосердие?
– Я посоветовала бы вам не предпринимать никаких действий, пока не получите приказа от Бревриена, – сказала Эдива Алану и направилась к лестнице.
Форней схватил ее за руку:
– Куда это вы направились?
– К Бревриену.
– Ну уж нет! – вскричал Форней. – Я не позволю вам испытывать на нем свои колдовские чары. Он ослаб после ранения!
– Кто меня остановит? – с вызовом спросила Эдива.
– Я! – Форней угрожающе взглянул на нее.
– Каким образом? – спросила Эдива.
Форней еще сильнее сжал ее руку.
– Не испытывай мое терпение, дорогуша!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30