Откинувшись на спинку сиденья, Глэдни заснул и проспал до самого Луисвилла. Там он должен был пересесть на паром, следующий через реку Огайо, а затем сесть на поезд до Цинциннати.Когда они переплывали реку, один из пассажиров заметил милях в трех вниз по реке зарево пожара и обратил на него внимание остальных. Все возбужденно загалдели. Глэдни смотрел на темный клубящийся дым, на освещавшие его снизу оранжевые языки пламени, и на секунду ему почудилось, будто он чувствует запах гари. Во время войны ему нередко доводилось видеть пылающие дома и конюшни, вдыхать запах дыма и горящего дерева, не говоря уж о запахе обугленного человеческого мяса. С тех пор ему ни разу не приходилось присутствовать при пожаре, и жуткие воспоминания о войне к нему не возвращались. Глэдни почувствовал жалость к несчастным жертвам и вздохнул с облегчением оттого, что его среди них нет.Глэдни Хэллоран был бывалым путешественником, и через несколько минут после того, как он, переплыв Огайо, сел на поезд, он уже крепко спал. Проснулся Глэдни только тогда, когда кондуктор, проходя по вагону, несколько раз громко объявил о прибытии в Цинциннати.Было почти десять часов утра, когда Глэдни вошел в Каретную компанию города Цинциннати и, прежде чем успел задать какой-либо вопрос, увидел Хокинса собственной персоной.Тот стоял рядом с новенькой двуколкой, с нескрываемым восхищением разглядывая ее. Колеса ее были очень тонкие, легкие, с дутыми шинами и большие – почти с Хокинса ростом. Рама двуколки изящно изгибалась, и на ней располагалось крошечное сиденье.– Доброе утро, Хок, – приветствовал Глэдни старого наездника.Генри поднял голову и радостно улыбнулся.– Взгляни-ка, Глэдни! Что, хороша штучка? – восторгался он, ничуть не удивляясь внезапному появлению молодого ирландца.– Диво как хороша, – ухмыльнулся Глэдни. – Хотя на вид слишком хлипкая. Что, если не выдержит вашего наездника?– Еще как выдержит! – Хок ткнул в раму пальцем. – Ведь это бессемеровская сталь! – с гордостью провозгласил он. – Прочнее ее нет в мире. – И, отступив на шаг, Хок оглядел двуколку долгим восхищенным взглядом. – И красивее тоже, – добавил он.– Вот здесь я не могу с вами согласиться, Хок. На мой взгляд, ваша внучка намного красивее.Хок оторопел от такого заявления, однако быстро пришел в себя и рассмеялся.– Здорово ты меня подколол, Глэд! Впрочем, тут с тобой не поспоришь. Я и сам считаю Бекки самой прекрасной девушкой на свете.– А что сама она думает по поводу вашей новой двуколки? – осторожно поинтересовался Глэдни.– Она ее еще не видела.– Да ну? Насколько я знаю Ребекку, она первым делом должна была примчаться сюда, чтобы осмотреть ее со всех сторон, нет ли какого-нибудь изъяна.Хок усмехнулся.– А ты и впрямь хорошо успел изучить мою внучку. Именно так Бекки и поступила бы, если бы была здесь.Подобного заявления Глэдни не ожидал. Он поднял на старого наездника изумленный взгляд.– Вы хотите сказать, что ее нет в Цинциннати?– Ну да, – ответил Хок. – Она собиралась поехать, но потом решила остаться на несколько дней в «Дубовой долине» с Лайтфутом и его родными.– Что?! – ахнул Глэдни. – Вы хотите сказать, что она осталась со Стивеном Лайтфутом и вы это допустили?– Не только допустил, но и сам ее уговорил.Глэдни был сражен наповал.– Понятно, – сказал он упавшим голосом и вздохнул. – Конечно, вы правы. Естественно, вам приятнее, когда за вашей внучкой ухаживает человек со средствами, а не такой простой парень, как я...– Ну-ка прекрати, Глэд! Ты все неправильно понял! – прикрикнул на него Хок. – И нечего себя жалеть.– Это раньше мне нечего было себя жалеть, а сейчас на это есть очень даже веская причина, – уныло промолвил Глэдни. – Видеть, как у тебя уводят такую девушку...– Я же сказал тебе, парень, что ты все неправильно понял. Я уговорил Ребекку погостить в «Дубовой долине» только затем, чтобы она могла познакомиться со своим дедушкой.– С каким таким дедушкой? Ведь ее дедушка – вы! Ничего не понимаю...Кратко, без всяких лирических отступлений, Хок поведал Глэдни историю родителей Ребекки и рассказал о роли, которую сыграл в их судьбе Томас Стэнфорд.– Какая трогательная история, – заметил Глэдни, когда Хок закончил, и, лукаво усмехнувшись, добавил: – И весьма поучительная, поскольку я отлично представляю себя на месте отца Ребекки. Думаю, если бы я оказался в подобной ситуации, вы, Хок, встали бы на мою сторону.Ухмыльнувшись, Хок покачал головой.– Барт был отличным наездником, как и Стивен. И, как и Стивен, жил в «Дубовой долине». И все-таки ты говоришь, что чувствуешь себя похожим на Барта. Интересно, почему?– При чем тут его способности к верховой езде? Просто меня, как и Барта, не очень-то теперь жалуют.– Нет, ты просто невозможен, Глэдни! – весело воскликнул Хок. – Но знаешь, я тебя понимаю и думаю, что по-своему ты прав. И хотя я считаю, что Стивен – парень хороший, все-таки ты мне нравишься больше. Только не спрашивай почему. Бог его знает.На сей раз настала очередь Глэдни усмехнуться.– Есть одна кентуккийская поговорка, которую я как-то слышал, – сказал он лукаво. – Чтобы добраться до теленка, нужно сначала приручить корову. Поймите меня правильно, Хок, и не обижайтесь. Но теперь, когда вы на моей стороне, посмотрим, как лучше подобраться к теленку.
А та, о ком говорили Глэдни с Хоком, только что проснулась, проспав второй день подряд почти до самого обеда. Во рту у нее отчего-то был неприятный привкус, и Ребекка первым делом отправилась к умывальнику. Насыпав на ладонь немного зубного порошка, она намочила зубную щетку, окунула ее в порошок и принялась ожесточенно чистить зубы.И только после этого Ребекка вспомнила, откуда у нее во рту взялся этот жуткий привкус – соль! Та самая злополучная соль, которую Джин заставила ее проглотить.Ребекка улыбнулась, припомнив слова Джин о суженом. Она постояла несколько секунд, пытаясь вспомнить, снился ей какой-нибудь сон или нет.А ведь и в самом деле что-то снилось! Вот только что? В памяти всплыл какой-то неясный образ, который тогда казался Ребекке вполне определенным человеком из плоти и крови. Так кто же этот человек? Ответ на этот вопрос был очень важен.Внезапно Ребекка увидела красивое улыбающееся лицо Стивена Лайтфута так ясно, будто он стоял перед ней. Так вот, значит, кто ей снился... И все-таки Ребекке казалось, что еще один мужчина присутствовал в ее сне...И словно для того, чтобы заставить Ребекку выбросить мысли о ком-то еще из головы, Стивен постучал в дверь ее комнаты.– Ребекка, это я. Ты уже встала? – послышался его голос.– Одну минутку, Стивен, – ответила Ребекка.Она поспешно огляделась в поисках халата, затем накинула его на плечи и, наконец, впустила Стивена.– Ну, как спалось? – поинтересовался он, входя в комнату и заговорщически улыбаясь Ребекке, словно у них была общая тайна, которую он никому не собирался выдавать.– Очень хорошо, спасибо, – несколько натянуто ответила Ребекка: она все еще находилась под впечатлением сна.– И что тебе снилось? – спросил Стивен, улыбаясь во весь рот.Ребекка вспыхнула от смущения.– Значит, Джин тебе рассказала? Это подло с ее стороны!– Ага! Так тебе и в самом деле снился какой-то сон! – воскликнул Стивен. – Скажи честно, про меня?– Ну... да, – неохотно призналась Ребекка. – По крайней мере насколько я помню.– Это же просто замечательно, Ребекка! – Стивен даже всплеснул руками от радости.– Стивен, неужели ты всерьез веришь в подобную чепуху?– А почему бы и нет? В конце концов я наполовину индеец, а индейцы верят в сны. Кроме того, если я тебе снился, значит, небезразличен.– Ничего это не значит! – запротестовала Ребекка. – Давай оставим эту тему. Ты же обещал не торопить меня!– А не делать вот этого я тебе не обещал, – прошептал Стивен и, заключив Ребекку в объятия, поцеловал ее прямо в губы.– Стивен, не надо! – воскликнула Ребекка, спустя несколько секунд высвобождаясь из его объятий. По правде говоря, этот нежданный поцелуй был ей настолько приятен, что она не отказалась бы и от второго. – А вдруг нас кто-то увидит? Если тебя обнаружат в моей комнате, стыда не оберешься!– Никто нас не увидит, – отмахнулся Стивен. – Джин на весь день уехала к Стэнфордам, отец вместе с Джимсом отправился в Луисвилл, а все остальные на конюшне.– Ой, мне же нужно сходить проведать лошадей! – ухватилась Ребекка за предлог, чтобы выпроводить Стивена.– Нечего их проведывать, с ними все в порядке. Пасутся себе, словно никакого пожара и не было.– Как же им вчера повезло, что они остались живы!– Тебе тоже вчера повезло, – заметил Стивен. – Но больше всего повезло мне. Если бы я тебя потерял, я бы с ума сошел.Он снова притянул Ребекку к себе, и на сей раз она не пыталась сопротивляться. Горячее дыхание Стивена приятно щекотало ухо, и Ребекка невольно с готовностью прильнула к нему и, ощутив его восставшую плоть, почувствовала, как ее тело отзывается желанием.– Я люблю тебя, Ребекка, – прошептал Стивен. – И хочу тебя. Прямо сейчас.– Я тоже хочу тебя, милый, но мы не должны... Не здесь, так нельзя...Но, говоря это, Ребекка и сама понимала, что те новые чувства, которые Стивену удалось в ней пробудить, сильнее, чем ее сопротивление. И вообще, что изменится оттого, если они со Стивеном сейчас займутся любовью? Ведь они уже один раз были близки, так что нет никакой необходимости корчить из себя скромницу. И Ребекка, вздохнув, прильнула к его губам, с жаром отвечая на поцелуй.Больше они не говорили, не до разговоров им было. К чему слова, когда и без них ясно, что два человека сгорают от желания. Стивен осторожно снял с Ребекки халат, потом ночную рубашку и нежно провел ладонями по ее трепещущему телу. А секунду спустя Ребекка уже лежала на кровати. Наклонившись к ней, он принялся покрывать легкими поцелуями ее грудь, ласкать языком соски, и Ребекка, забыв про все, отдалась наслаждению.Отступив на шаг, Стивен, не отрывая глаз от прекрасной обнаженной Ребекки, стал раздеваться. Ребекка встретила его восхищенный и жадный взгляд без всякого смущения. Более того, он доставлял ей удовольствие. У Ребекки было такое чувство, будто он взглядом ласкает ее тело.Раздевшись, Стивен лег рядом с Ребеккой и принялся нежно и умело возбуждать ее. Он исследовал ее тело с непринужденной уверенностью и искусством опытного любовника. И вскоре волна страсти, с которой Ребекка познакомилась совсем недавно, подхватила ее и понесла в неведомые дали, и она, уже не сдерживаясь, стала пылко отвечать на жаркие ласки своего возлюбленного.Наконец он медленно и нежно вошел в Ребекку, и она со сладостным стоном подалась ему навстречу. Крепко обхватив, она притянула его к себе, уткнулась в его шею и принялась бормотать какие-то невнятные нежные слова, а Стивен вонзался в нее все сильнее и сильнее. И тут Ребекка, сама не зная почему, вдруг вспомнила, как целовалась на палубе с Глэдни. И внезапно вчерашний сон явственно предстал перед ней. О Господи! Да ведь вторым, кто ей приснился, был Глэдни Хэллоран!Интересно, как бы Джин объяснила этот сон?И Ребекка, ощущая, как на нее накатывает волна острого до боли наслаждения, успела подумать, что никогда не сможет поговорить с Джин на эту тему. В этот момент тело ее содрогнулось, и, глухо застонав, она, приподнявшись, изо всех сил прильнула к Стивену. Глава 12 Глэдни и Генри Хокинс дожидались прибытия Лексингтонского трехчасового поезда, больше известного как Луисвиллский экспресс. На нем должны были приехать Ребекка и Стивен Лайтфут. Глэдни с Хоком явились в Лексингтон накануне их приезда, чтобы договориться насчет конюшни для лошадей и гостиницы для себя. От Глэдни не укрылось то, что Хок заказал только два номера – один для себя, другой для Ребекки.Отметив это, Глэдни, когда они с Хоком приехали на станцию, наконец-то высказал вслух давно возникшее у него подозрение:– А ведь жокей ваш – не кто иной, как Ребекка. Верно, Хок?– Что? – переспросил Генри, моргая. Они с Глэдни уже давно не поддерживали беседы, и старик задремал, сидя в зале ожидания, пригревшись на теплом утреннем солнышке, бьющем сквозь оконное стекло.– Я сказал, что ваш жокей – Ребекка.Несколько секунд Хок с изумлением взирал на Глэдни, потом отвел взгляд.– С чего это тебе в голову взбрело?– А вот с чего. Сколько раз я просил вас познакомить меня с ним, а вы все отнекивались. Потом я задал себе вопрос: почему это он не поехал вместе с вами в Цинциннати, чтобы выбрать новую двуколку? Ну, допустим, не смог. Тогда почему он не приехал в Лексингтон, чтобы вас встретить, а заодно испробовать ваше приобретение?– А откуда ты знаешь, что он его не испробовал? – не сдавался Хок.– Потому что я обвязал вокруг колеса ниточку, – объяснил Глэдни, очень довольный своей выдумкой. – Если бы на двуколке ездили, ниточка непременно бы порвалась, а она до сих пор на месте.– Это ты хитро придумал, – нехотя признал Хок и, вздохнув, добавил: – Ладно, Глэдни, так уж и быть, открою тебе тайну. Наш жокей – Бекки.– Но почему вы это так старательно от меня скрывали?– Неужели не понятно? Потому что, если об этом станет известно, нас дисквалифицируют.– Черт бы вас побрал, Хок! Неужели вы думаете, что я стал бы об этом трепаться на каждом углу?– Нет, конечно, – примирительно сказал Генри. – Но уж лучше перестраховаться. Ты же знаешь поговорку: говоришь по секрету – пойдет по всему свету. Думаю, ты меня понимаешь.– Понимаю, конечно. Но не беспокойтесь, я никому не выдам вашу тайну. А индеец знает?– Нет, – ответил Хок. – По крайней мере не думаю. Если только Бекки не растрепала, пока жила в «Дубовой долине». А ты, оказывается, здорово наблюдательный, Глэдни. Ничего от тебя не скроешь! Никому никогда и в голову не приходило, что наш жокей – Бекки.– Если я об этом догадался, то и другие рано или поздно догадаются, – заметил Глэдни. – Но если это и в самом деле произойдет, помните, что вашу тайну они узнают не от меня.– Да откуда им узнать? – проворчал Хок, но через секунду, раздраженно махнув рукой, воскликнул: – Черт подери, парень! Что я с тобой играю в кошки-мышки! Да я всякий раз перед скачкой места себе не нахожу от страха. Что, думаю, если кто-то узнает и я останусь без наездника? Конечно, можно и другого нанять, но такого, как Ребекка, днем с огнем не сыщешь! Ей нет равных!– Это верно, – кивнул Глэдни. – Когда я смотрел, еще не догадываясь, как она правит двуколкой...Договорить Глэдни не успел.– Прибывает Луисвиллский экспресс! – послышался чей-то крик, и сидевшие в зале ожидания засуетились, зашумели и поспешили к выходу, норовя поскорее очутиться на платформе.Хок даже не пошевелился, а вот Глэдни с изумлением ощутил отчаянную радость оттого, что через несколько минут встретится с Ребеккой, и беспокойно заерзал. Он не видел ее всего две недели, а казалось – целую жизнь. До этой минуты Глэдни не понимал, как он по ней соскучился.– Почему бы и нам не выйти на платформу? – с напускным безразличием спросил он.– Что, не терпится?– Да, – признался Глэдни. – Да, черт побери! Мне не терпится увидеть вашу внучку!Платформа оказалась вся запружена встречающими. По перрону взад и вперед носились ребятишки, время от времени подбегая к самому краю и с восторгом глядя на приближающийся поезд. Какой-то малолетний шалопай лет двенадцати, желая похвастаться перед людьми своей храбростью, соскочил с платформы и, подбоченившись, встал посередине путей, словно бросая поезду вызов.– Билли! – завопила стоявшая рядом с Глэдни женщина. – А ну-ка залезай на перрон, паршивец!Глэдни заметил, что она держит за руки еще двоих карапузов.– Не беспокойтесь, мадам, – вежливо сказал он. – Сейчас я достану вашего мальчугана.Соскочив с платформы, он тихонько подкрался к озорнику сзади, обхватил его за талию, поднял и закинул к себе на плечо, как мешок с картошкой. Не ожидавший ничего подобного мальчишка истошно завопил и под веселый смех встречающих принялся яростно молотить Глэдни кулаками.– А ну-ка угомонись, парень, – тихо, но внушительно прошипел Глэдни, – а не то я тебе так надаю по заднице, что неделю сидеть не сможешь!Мальчишка мгновенно утих. Поставив его рядом с матерью на платформу, Глэдни легко вскочил на нее сам.Пыхтение приближающегося поезда слышалось все отчетливее, вылетавший из его трубы черный дым, клубясь, поднимался высоко в небо. Раздался пронзительный гудок, и дети, вопя от восторга, тоже засвистели, подражая паровозному гудку.Наконец появился паровоз, яростно грохоча огромными колесами. Мимо встречающих проехали тендер, багажный вагон, специальный вагон для перевозки лошадей и три пассажирских вагона. Когда последний из них поравнялся с Глэдни и Хоком, паровоз, скрежеща тормозами и с шипением выпуская клубы пара, остановился.Стивен вышел из вагона четвертым. Сойдя по ступенькам, он остановился и подал руку Ребекке. Та притворно-застенчиво оперлась на нее и начала спускаться. Подобная застенчивость настолько не вязалась с характером Ребекки, что в душе Глэдни зародилось какое-то смутное подозрение, хотя в чем именно он подозревал Ребекку, Глэдни и сам не мог понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35