Нет, этого нельзя допустить ни в коем случае. Кто знает, что они могут позволить себе, если она потеряет сознание!Попятившись, Эмили уперлась спиной в грудь незнакомца, сильные пальцы тотчас сплелись на ее горле, и в затылок прошелестело:— Пошли со мной, моя дорогая. Не пожалеешь.Теперь Эмили уже горько раскаивалась в своем поступке. Ей было мучительно стыдно за себя, стыдно перед отцом, которого она опозорила своим поведением, стыдно перед Джастином, который, вероятно, не любил ее достаточно крепко, чтобы пожелать взять в жены. Но больше всего терзала мысль о том, что она оказалась полной дурой. Как могла она даже подумать, будто можно торговать своим телом и при этом сохранить непорочную душу!Цепко держа девушку за горло, незнакомец медленно, но верно подталкивал ее к лестнице, ведущей к спальням Эмили почти не сопротивлялась, будто завороженная волнами музыки и смеха. Внезапно бурное веселье нарушили возмущенные крики и шум борьбы. Эмили вскинула голову как раз в тот момент, когда один из охранников отлетел в сторону, ударился о небольшой столик орехового дерева и разнес его в щепки, затем приподнялся, дико скосив глаза под белым париком, съехавшим на ухо, окинул окружающих мутным взглядом и грузно осел на пол, потеряв сознание.В испуге завизжали девицы, кавалеры, налезая друг на друга, бросились к задней двери, опасаясь полиции, временами совершавшей обходы подобных заведений. Утративший прежний свой лоск и апломб дядюшка Джордж ползал на четвереньках под ногами толпы в поисках драгоценного монокля. Утерянный в суматохе, он подкатился под ноги Эмили, и она с наслаждением раздавила монокль ногой.— Хватайте его! — орали возле парадной двери.— Осторожней! Может, это наркоман! Накурился опия и буянит.— Да он же сумасшедший! Просто дикарь какой-то!Холодные пальцы, лежавшие на горле Эмили, разжались, за спиной почувствовалось движение, и девушка поняла, что умудренный жизнью незнакомец предпочел скрыться не прощаясь. Девушка приподняла юбки, чтобы легче было бежать, и решила воспользоваться суматохой, чтобы найти надежное убежище.В этот момент в стене мужских спин, закрывавших парадную дверь, образовалась прореха, и Эмили увидела, что сквозь толпу пробивает дорогу кулаками желтоглазый тигр. Задохнувшись от счастья, девушка бросилась через всю комнату и утонула в могучих объятиях окончательно спятившего дикаря. 28 «Мне бы очень не хотелось поколебать веру Джастина в его друга…» — Ой, Джастин, ты не можешь себе представить, как все было ужасно и противно, — всхлипывала Эмили, уткнувшись мокрым лицом в помятый жилет герцога. — Тэнси заставила меня надеть это жуткое, смешное платье, а тут еще привязался страшный мужчина с такими белыми и острыми зубами, каких я в жизни не видывала. Как есть Серый Волк! Только Красной Шапочки не хватало. Зато галстук у него так хитро повязан, что такое даже Пенфелду не по плечу. А в темном коридоре затаился Барни, будто поджидал меня и готов был в любую секунду наброситься. Ну, совсем как бывало в пансионе Фоксуорт. А еще он говорил мне ужасные, просто ужасные вещи.Эмили хотелось поскорее излить душу, пожаловаться; она жадно вдыхала горький пряный аромат, исходивший от кожи любимого, и не замечала, что ищет тепла и сочувствия, прижимаясь к холодной, бесчувственной статуе. Джастин стоял неестественно выпрямившись, с каменным лицом, будто высеченным из гранита. Только подняв наконец глаза, она осознала, что ее спаситель никак не реагирует на ее словоизлияния. Его выдавали только глаза, метавшие громы и молнии. Эмили опустила руки и попятилась. Впервые за весь вечер ей стало по-настоящему страшно.Ни слова не говоря, Джастин отлепил леденец на палочке, приставший к рукаву ее платья, и сунул его в руку девушки, крепко сжав ей кулак. Он не удостоил Эмили взглядом, а смотрел поверх ее головы на пышногрудую даму, неспешно выступившую из толпы.Миссис Роуз ничем не напоминала сейчас добрую бабушку, которая прошлым вечером кормила Эмили с ложечки горячим бульоном и, помнится, ласково потрепала по щеке перед тем, как уйти, пожелав сладким голосом спокойной ночи. В данную минуту хозяйка заведения была похожа на военный корабль, развернувшийся бортом к противнику, чтобы добить его одним мощным залпом. Под черным шелковым платьем грозно колыхались крутые телеса, способные, казалось, смести врага с лица земли.— Насколько могу понять, вы и есть тот самый скандальный герцог, о котором я наслышана? — осведомилась миссис Роуз, чуть растягивая слова.— Эти идиоты полезли в драку с герцогом! Боже, теперь нам несдобровать! — тихо ахнула одна из девиц.Изрядно помятый охранник, которому все же удалось устоять на ногах, выдвинулся вперед и принялся неловко счищать пыль с плаща Джастина. Герцог брезгливо стряхнул его руку.— Джастин Маркус Гомер Ллойд Фарнсуорт Коннор… третий, — представился Джастин и с поклоном коснулся губами кончиков пальцев миссис Роуз. — К вашим услугам, мадам.— Можно считать, что мне крупно повезло, — улыбнулась в ответ хозяйка заведения, одобрительно оглядывая гостя с головы до пят с видом знатока мужской плоти во всех ее разновидностях. — В былые времена я имела честь быть знакомой с Фарнсуортом Коннором. Правда, с ним мы были на «ты», и я называла его просто Фрэнком. В общем, у нас сложились хорошие отношения. — Подбоченившись, миссис Роуз заговорила иным тоном: — Между прочим, ничего не имею против небольшой потасовки в субботний вечер. На мой взгляд, это снимает напряжение, и воздух становится чище. Однако, ваша светлость, всему, как говорится, свое время. Смею надеяться, что в моем доме вы проявите должный интерес и к занятиям иного рода?.. Без рукоприкладства и грубости?Тут только Джастин будто впервые заметил и удостоил взглядом Эмили, но лучше бы он этого не делал. Он смотрел на девушку холодно и оценивающе, как смотрят на приглянувшуюся вещь в магазине, и сейчас ничем не напоминал человека, которого она знала. Обитатели и гости заведения миссис Роуз молча расступились, образовав неширокий круг, и герцог неспешно обошел Эмили, оглядывая ее со всех сторон, словно решал, покупать или нет. Но в его взоре читалось нечто значительно большее, чем простое любопытство, что вынудило девушку покраснеть до корней волос; помимо воли темные соски на ее груди взбухли, предательски просвечиваясь сквозь тонкую ткань. Пристыженная, она молча вперилась в пол. Эта процедура напоминала покупку лошади на аукционе, словно бы оценивались достоинства и недостатки неодушевленного, в сущности, предмета, не хватало только, чтобы заставили продемонстрировать зубы. Сейчас Эмили ощущала себя настоящей шлюхой, она была хуже любой кобылы из конюшни миссис Роуз.Герцог провел тыльной стороной ладони по щеке девушки и подытожил:— Ну, что ж, сия юная школьница, видимо, подойдет.Эмили вновь залилась краской, на этот раз не от смущения — от гнева. Мало того, что он явно издевался над ней, устроив осмотр при всех, так теперь еще счел необходимым отметить идиотское платье. В этот момент в дело вмешалась хозяйка заведения. Трудно сказать, чем она руководствовалась: то ли стремлением угодить привередливому покупателю, то ли материнской заботой о юной деве и нежеланием скармливать ягнят львам. Как бы то ни было, но миссис Роуз решительно вырвалась вперед.— Нет, нет, эта вам не годится, — затараторила она. — Слишком молода и совсем не в вашем вкусе. На мой взгляд, вам требуется более опытная девушка, способная удовлетворить самые изысканные потребности. Прошу обратить внимание…Миссис Роуз вытащила из толпы девицу в прозрачном наряде обитательницы гарема и подтолкнула ее к герцогу. Не ожидавшая такого поворота событий, Пегги дико озиралась и пугливо жалась к хозяйке. Ее поведение объяснялось просто: Джастин выглядел устрашающе. Небритый, волосы всклокочены, глаза горят безумным огнем, от такого можно ожидать чего угодно.— Нет, хочу эту, — заявил герцог, не сводя глаз со своей избранницы.У Эмили дрогнули и подогнулись коленки, миссис Роуз нервно прокашлялась и предложила иной выбор.— Но почему же? Вот есть еще Соланж, девица многоопытная, прошедшая школу искусств восточных…Она захлопнула рот, не закончив фразы, при виде толстого кошелька из персидской кожи, упавшего к ее ногам. Мадам поспешила его поднять и спрятать, не задавая лишних вопросов.— Здесь ровно сто фунтов стерлингов, — холодно уточнил герцог.По гостиной прокатился легкий шумок. Неслыханная сумма произвела должное впечатление. Губы хозяйки заведения искривила жадная усмешка, подтвердив наихудшие подозрения Эмили, что за сто фунтов стерлингов миссис Роуз готова продать родную дочь. Пожав плечами, будто извиняясь, она обратилась к девушке:— Почему бы тебе, дорогая, не пройти с их светлостью наверх? Мне кажется, вам вдвоем будет недурно.Джастин не стал терять времени и взвалил Эмили на плечо.— Нас ждет карета? Сейчас поедем домой? — спросила девушка с надеждой в голосе, который невольно подрагивал при каждом шаге герцога. Однако Джастин направился не к парадной двери, он уверенно шагал к лестнице. Эмили догадалась о его намерениях, стала биться, размахивая руками и ногами, но Джастин лишь крепче придержал ее. — Что ты делаешь? — кричала Эмили. — Я не хочу туда! Послушай, в самом деле не хочу!Она не знала, куда деваться от жгучего стыда, когда герцог начал взбираться по ступенькам, а за его спиной послышались одобрительные возгласы и призывы: «Так держать!» Из своей крысиной норы выглянул Барни и заорал:— Давай, приятель! Не забудь один раз за меня! Поддай ей жару!Эмили взвыла от ярости, изловчилась и вставила леденец на палочке в сальную гриву обидчика.Возникло ощущение, будто она превратилась в мешок с картошкой, который встряхивают и укладывают на ходу; плечевая кость Джастина больно сдавила грудь, и стало трудно дышать.— Мог бы… и опустить… на ноги… — раздельно, под его шаг, выдавила из себя Эмили.Герцог словно оглох и никак не реагировал, он задержался у первой попавшейся двери и пнул ее ногой; от жестокой встряски у девушки поплыло перед глазами. Послышался сердитый окрик и придушенный визг.— Прошу прощения, — коротко сказал Джастин, но по тону его чувствовалось, что он нисколько не сожалеет о содеянном.Джастин отвернулся от двери, оставив ее открытой, и перед взором Эмили предстало столь непотребное зрелище, что она поспешила прикрыть глаза ладонями, что было сделать весьма непросто, лежа на твердом плече в неудобном положении.— Боже! — воскликнула девушка. — Прямо каучуковая женщина! Я такую в цирке видела. Никогда не думала, что можно занять подобную позицию.Джастин, не говоря ни слова, открыл пинком следующую дверь. К несчастью, комната оказалась пуста.— Мне действительно пора домой, — жалобно пискнула Эмили.Герцог, все так же молча, сбросил свою ношу на кровать и запер дверь на засов. Эмили присела, обхватила руками колени и постаралась сжаться в незаметный комок, затеряться среди разворошенных простыней. От постели несло мерзким запахом дешевых духов, и девушка изо всех сил пыталась не думать о том, что могло происходить здесь всего несколько минут назад. При отсутствии камина в комнате было довольно прохладно и сыро.Джастин сбросил плащ, повесил его на спинку стула и повернулся лицом к Эмили. Ей не раз случалось видеть его разгневанным, но никогда еще она не сталкивалась с подобным воплощением холодной, не знающей пощады ярости.— Я не спал вот уже тридцать шесть часов, — сказал герцог, потирая голову. — Последние двенадцать часов я провел в пути, рыская по всему Лондону в надежде найти тебя. Для этого пришлось обыскать все клоповники, каждый бордель, кишащий вшами и заразой. — Он сделал паузу и выпалил: — Зачем?Низко склонив голову, Эмили пыталась взять себя в руки, сознавая, что иначе ей не совладать с ситуацией. Когда она подняла глаза и заговорила, слез не было и голос звучал ровно, почти бесстрастно.— Все это время я тяжким бременем висела на твоей шее, и мне это надоело. Я хотела стать свободной.— Свободной? — изумился герцог, одним прыжком оказался у кровати и сжал девушку за плечи. — Свободной ради чего? Ты это называешь свободой? — Он зло ткнул пальцем в нечистые простыни. — По-твоему, свобода означает возможность лечь под любого мужика за пару звонких монет? — Его глаза пылали безумным огнем, как у человека, которому незаслуженно причинили острую боль, и теперь он вне себя от ярости, потому что никакой вины за собой не чувствует, а ему делают еще больнее.Эмили передались его страдания, она задрожала и сникла, боясь взглянуть в янтарные глаза.— Вот и отлично, — констатировал Джастин равнодушным тоном и разжал руки. — Я заплатил сполна. — Он стянул галстук и начал расстегивать пуговицы на жилете.— Только не ты, — ужаснулась Эмили, прижавшись спиной к изголовью кровати.Герцог стоял перед ней, подбоченившись и широко расставив ноги.— Значит, кто угодно, но только не я? Очень интересно, ничего не скажешь. Разве миссис Роуз тебя ничему не научила? Разве не говорила, что клиентов нужно ублажать, холить и лелеять? Разве не знаешь, что нельзя охлаждать их любовный пыл?Судя по тому, как выпирало из-под брюк герцога, с любовным пылом у него все было в полном порядке.Он приблизился к кровати и положил тяжелую ладонь на голову девушки, длинные пальцы запутались в ее волосах, рука дрогнула, будто колеблясь, то ли больно дернуть, то ли нежно погладить.— Прости, дорогая, но шлюхам не дано право выбора своих партнеров. Если помнишь, я заплатил за тебя сотню фунтов стерлингов, а за такие деньги тебе следует проявить побольше энтузиазма. — Он склонился над Эмили и прошептал из губ в губы: — Если не получится, можешь притвориться.Эмили ожидала грубого, даже жестокого поцелуя и была приятно поражена его безграничной нежностью. Поцелуй сулил неземное блаженство, похищал не только тело, но и душу. Первая слеза сбежала по щеке еще до того, как Джастин оторвался, чтобы перевести дыхание, легонько подул на ее губы и внезапно охрипшим голосом будто прошелестел:— Эмили, моя Эмили. Ты рождена для этого, создана для того, чтобы ублажать мужчин.«О нет, нет, — трепетно забилось, запротестовало сердце. — Совсем не каждого, а только тебя, тебя одного».Горячий язык раздвинул рот, губы вобрали губы, Эмили откинулась на кровать и ощутила, как помимо воли все тело стонет и рвется навстречу крепкой мужской плоти, а мускулистые руки нежно ласкали бедра и тискали грудь. Эмили уже плохо понимала, что происходит, отказывал разум, и оставалось подчиниться безошибочному природному инстинкту.Отошло, забылось все, за что она стойко сражалась всю свою жизнь: гордость, независимость, даже чувство гнева, которое всегда помогало выстоять в трудную минуту, — все это исчезло, растворилось в жарких объятиях Джастина. Она, Эмили, вышла победительницей в смертельной схватке с морской пучиной ради того лишь, чтобы утонуть и забыться в этих янтарных глазах. Захотелось еще раз взглянуть в них, увидеть свое отражение и закружиться в безумном вихре страсти, девушка так и сделала, осознав, что потеряна навеки.Собрав в кулак слабеющую волю, она сумела отвернуться; теперь уже по щекам катились не отдельные слезы, Эмили плакала навзрыд, от рыданий содрогалось все тело.— Нет, Джастин, нет, только не так, только не здесь.— Ш-ш-ш, тихо, — прошептал он, ласково тронул грудь, придавив большим пальцем набухший сосок, а другая рука тем временем ползла все ниже и ниже. — Вот так, дорогая, раздвинь бедра. Сладкая моя, горячая и сладкая, и вся ужасно мокрая.Частое, всхлипывание прервал страстный стон, вырвавшийся из ее груди. Джастин преградил ему путь губами и довел Эмили до исступления. Только сейчас он постиг, что зашел слишком далеко. С самого начала герцог намеревался лишь напугать негодницу, доставившую ему столько горя и хлопот, преподать ей жесткий урок и наглядно показать, что, позволяя себе безумные выходки, не минуешь тяжелых последствий.Джастин ожидал, что девчонка окажет сопротивление, будет кричать и царапаться, но, когда ее губы открылись ему навстречу и Эмили страстно задрожала в его руках, он растерялся и забыл обо всем. Какой там урок? Какие последствия? «Нет, воспитателя из меня явно не получится», — с горечью признался сам себе Джастин. Его объяла первобытная страсть, неодолимое желание обладать этой женщиной, рожденной и созданной только для него. Он так долго ждал этой минуты. Казалось, всю свою жизнь.Сейчас могло сбыться самое заветное желание, протяни только руку и бери. Так он и сделал, жадно приласкал ее дрожащую плоть и вдруг осознал, что девушка лежит под ним абсолютно неподвижно. Джастин поднял голову и увидел, что глаза Эмили плотно закрыты, а на кончиках ресниц повисли крупные слезинки. «Боже мой! — осенило герцога. — Она готова позволить мне все!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49