Грейси отступила в сторону, чтобы позволить каждому насладиться невиданной доселе картиной — вечно мрачный хозяин Гримуайлда хохотал, хватаясь за бока.— Мне кажется, пора перейти в гостиную, там подадут десерт, — провозгласила герцогиня, окинув присутствующих внимательным взглядом.Она говорила так, будто ровным счетом ничего не произошло. Просто хозяйка дома приглашала достойно завершить званый ужин, прошедший, как всегда, безупречно.— У меня пропал аппетит, — холодно отрезала графиня, помогла дочери встать, и они рука об руку направились к двери. — Пошли, дорогая, — приговаривала карлица. — Пойдем домой и не вернемся сюда до тех пор, пока перед нами официально не извинятся.За гостями последовало все семейство во главе с герцогиней, сестры и их мужья негромко обменивались впечатлениями, а Гарольд и Герберт сетовали на то, что их лишили законных сигар и бренди после ужина. Закрылась и дверь на кухню. Эмили поставила блюдо с креветками на столик у стены и опасливо покосилась на герцога. Судя по исходившим оттуда звукам, Джастин продолжал хохотать, раскинувшись на стуле, вытирал слезы, а его бока все еще ходили ходуном от смеха.— Как только представлю себе… — прохрипел он, — …как она пляшет джигу на столе… и эти смешные панталоны… ой, не могу…Дыша со свистом, Джастин изобразил своими длинными пальцами судорожно двигавшиеся клешни омара, и Эмили несмело хихикнула, широко улыбнулась, засмеялась, а потом зашлась в припадке неудержимого хохота и бессильно упала на стул рядом с герцогом.— С тех пор как я натерла воском подошвы ее балетных туфель, Сесилия не передвигалась с такой скоростью, — сообщила Эмили сквозь смех.— О боже! Даже представить боюсь, как это было. Видно, ты вела себя просто ужасно, — простонал в ответ Джастин, положив голову на плечо девушки.— Хуже не придумаешь, — призналась Эмили, скромно потупив глаза.Они медленно поднялись на ноги, помогая друг другу, оба так обессилели, что нуждались во взаимной поддержке. Они стояли рядом, совсем близко, и в этой близости постепенно растворились, ушли в прошлое недомолвки, тягостные паузы, обрывки неудачных фраз, которыми они обменивались всю прошлую неделю. И неудивительно, что Эмили естественным жестом отвела прядь со лба Джастина, а он поймал ее руку и нежно поцеловал в ладонь.— Ну и что прикажешь мне с тобой делать? — спросил Джастин с мягкой улыбкой.Внезапно их лица оказались близко-близко, настолько близко, что Эмили приметила огонек, вспыхнувший в глазах Джастина. В воздухе запахло грозой, как бывает в душный майский день в начале лета.— Ладно, негодница, усаживайся ко мне на колени, и я расскажу тебе сказку на сон грядущий, — прошептал Джастин, опускаясь на стул.Эмили тихо застонала, очутившись на его коленях. Джастин коснулся ее губ, и подобно мягкому воску, тронутому пламенем, губы растворились и разомкнулись, впустив горячий язык. Сладостная нега охватила все тело, Эмили крепко обняла любимого за шею, зарылась руками в темные густые волосы, дивясь тому, что они так быстро отросли. Ноздри щекотал пьянящий аромат рома, Эмили зашевелилась, стараясь ощутить и вобрать в себя все контуры сильного тела и его запахи.— Если я умру, ты будешь главной тому причиной, — простонал Джастин и покрыл ее лицо жадными поцелуями.Невероятно, как удалось ей в этом смешном наряде оставаться столь же желанной, как прежде, когда она лежала перед ним нагая на берегу моря. Каждая шелковая складка, перламутровая пуговица и застежка будто бросали вызов, провоцировали на новые действия. Девушка казалась подарочным тортом, и нужно было убрать слой за слоем гору цветной оберточной бумаги, чтобы добраться до вкусного содержимого. Эмили не разыгрывала недотрогу, отвечала лаской на ласку, сдерживаться не было мочи, и Джастин осыпал поцелуями нежную ее шею.Его не смогли остановить бесчисленные нижние юбки, он запустил под них руку, отбросил кринолин, теперь от заветной цели отделяли лишь кружевные панталоны и тонкая ткань собственных брюк. Эмили было трудно дышать, губы его тесно прижались к ее рту, она задыхалась, рука Джастина вмялась во влажную ткань между бедер, из ее горла вырвался тонкий писк, то ли крик о помощи, то ли зов страсти.— Господи боже мой! С ума можно сойти! — вскричал Джастин, сбросил девушку с колен и вскочил со стула.Взъерошив волосы, он подошел к столику у стены, взял графин с вином и доверху наполнил бокал, обильно залив при этом столешницу. Эмили видела, как трясется его рука. У нее тоже мелкой дрожью дрожали руки, она поправила юбку и тихо спросила:— Почему? Почему ты считаешь, что мы сходим с ума?Джастин осушил до дна бокал, секунду помолчал и изрек:— Только сумасшедший может так себя вести, если вспомнить, что за дверью толпа слуг и в любую минуту сюда кто-то может войти.Эмили согласно кивнула, но решила все же добиться полного ответа.— А если бы их не было?Джастин избавился от бокала и задумался. Он сознавал, что разделявшая их дистанция ровным счетом ничего не значит и достаточно одного взгляда Эмили, чтобы они снова оказались в объятиях друг друга. Нет, надо что-то предпринять, нечто радикальное, необходимо воздвигнуть эмоциональную преграду. Построить стену такой высоты и такую крепкую, чтобы Эмили никогда не смогла ее порушить, даже если стена станет тюрьмой, даже если придется похоронить собственное сердце.— У нас слишком большая разница в возрасте, ты чересчур молода, — сказал Джастин бесстрастным тоном, больно ранившим девушку.— А Сесилия? Она тоже слишком молода для тебя? По-моему, твоя матушка придерживается иного мнения. Она убеждена, что лучшей жены не пожелаешь.— Я не опекун Сесилии, не несу за нее никакой ответственности, чего не скажешь о тебе. Не будь я таким безмозглым болваном, сегодня за ужином мне следовало бы сделать ей предложение.Эмили поджала губы, сделала вид, будто обдумывает его слова, и наконец осведомилась:— А кем она будет приходиться мне в этом случае: тетушкой или мачехой?Джастин сжал ее за плечи, крепко прижал к себе и почти крикнул:— Нельзя играть в эти глупые игры, пойми! Дэвид поручил мне заботиться о тебе, а не совращать! Ты что, полагаешь, будто я способен уподобиться старому дуралею, который не пропускает ни одной юбки? Что мне наплевать на твою репутацию и твое будущее? Что ты вообще обо мне думаешь? Или считаешь, что такова воля твоего отца?— Мой отец погиб, — отрезала Эмили, глядя прямо в глаза Джастина, — и ты это знаешь лучше других.— Ты права, конечно. Кому же это знать, как не мне? — с коротким сухим смешком признал Джастин, бессильно опустил руки и повернулся к двери.— Джастин! — окликнула его Эмили, напуганная тем, что в глазах его метнулось выражение боли и беспомощности.Он вышел из столовой нетвердой походкой смертельно раненного человека. Эмили осталась одна среди руин званого ужина, опустилась на стул и закрыла лицо ладонями.Долгие годы ей внушали: Эмили Клэр Скарборо плохая, дурно воспитанная девочка, ей не место в приличном обществе. Это повторяли столь часто и убежденно, что заронили в душу сомнения и она почти готова была поверить недругам. Поэтому когда Джастин вновь отдалился и скрыл свое истинное лицо за маской холодной учтивости, Эмили прибегла к своему излюбленному оружию — бросила вызов приличиям. Нечесаная, бродила она по дому в старых потрепанных брюках, которые Джастин бросил в мусор, и потертом пиджаке для верховой езды, доставшемся ей от Эдит, дерзила и проказничала.Однако пробить защиту герцога оказалось непросто, он реагировал на выходки подопечной спокойно. Когда Эмили начала пересыпать свою речь непечатными словами, которые произносила небрежно, как бы мимоходом, Джастин не стал делать ей замечаний, а нанял преподавателя английского языка, учителей рисования и танцев.Правда, в течение недели все трое покинули Гримуайлд, вздрагивая при одном упоминании имени их воспитанницы. После того как хозяин дома обнаружил, что все его брюки за одну ночь превратились в шорты, он пригласил портного и велел пошить новые. А когда она забила тряпьем дымоход в кабинете и комнату заволокла туча копоти и сажи, хозяин дома стал работать в библиотеке, а кабинет приказал вычистить, вымыть и проветрить.Раньше Джастин хотя бы изредка попадался на глаза слугам и членам своей семьи, но теперь он практически исчез. По ночам в доме больше не звучала музыка, и концертный рояль в гостиной покрылся слоем пыли. Поговаривали, что резкие перемены настроений герцога — он то был радостно возбужден, то грустил без видимой причины — объясняются травмой головы, которую он перенес во время дальних странствий в экзотических местах. В то же время никто не мог даже предположить, чем вызвано странное поведение мисс Эмили, пока старший конюх Джимми, правоверный католик, не заявил, что в нее вселился злой дух. Джимми божился, что однажды ночью вышел прогуляться во двор и своими глазами видел, как в освещенном окне спальни мисс Эмили летали по воздуху различные предметы, к полету не приспособленные, и все это сопровождалось такими крепкими проклятиями, что он сбежал домой, зажав уши, подальше от греха.Сесилии и ее матушке было направлено официальное извинение за скандальное происшествие на званом ужине, оно было принято в полном молчании, но это отнюдь не означало, что дамы, оскорбленные до глубины души и в лучших чувствах, будут держать языки за зубами. По всему Лондону разнесся слух о том, что подопечная герцога Уинтропского окончательно спятила, ведет себя дико и ее следовало бы упрятать в сумасшедший дом, пока никто не, пострадал от ее выходок. Приглашения на бал, который намеревалась дать герцогиня, чтобы вывести Эмили в свет, ценились на вес золота: каждый стремился любым путем заполучить заветную карточку в надежде хоть глазком глянуть на девицу, о которой говорили все.Однажды утром в морозный январский день дверь кабинета широко распахнулась и туда ворвалась Эмили. По пятам за ней следовал Пенфелд, а за его спиной галдела толпа слуг.Джастин соблаговолил поднять глаза, оторвавшись от бумаг. Шум и гвалт перекрыл его густой голос:— Доброе утро, Эмили.С места в карьер Пенфелд принялся наводить порядок на столе, где все было разложено в образцовом порядке. Глаза Эмили метали громы и молнии, она держалась особняком, а слуги тараторили наперебой.— Сэр, я вынужден настаивать, чтобы вы уделили мне минуту своего драгоценного времени…— …ваша светлость, нет больше моего терпения… еще один день, и я…— Вам следует что-то предпринять, милорд, требуются самые срочные меры, иначе она подожжет дом и мы все сгорим.Джастин поднял руку, призывая к молчанию.— Пожалуйста, высказывайтесь по очереди, по одному.Вперед выступила старшая повариха Грейси, остальные примолкли из уважения к ее возрасту и к тому, что она долгие годы провела в Гримуайлде, обслуживая семью Конноров.— Вы знаете, ваша светлость, что я никогда не сую нос в дела семьи, признаю, что у девочки доброе сердце, и вообще… однако…— Продолжай, Грейси, я тебя внимательно слушаю.Повариха смачно высморкалась в передник и продолжила:— Недавно я буквально на секунду оставила пирог с ревенем на подоконнике, сэр, и теперь мы остались на обед без пирога.Из-за плеча Грейси показался длинный нос горничной с лошадиным лицом.— Пирог, сэр, не понадобится. Его специально испекли к приходу священника, но, когда он пришел, мисс Эмили ему сказала, что он может засунуть свой молитвенник в…Ябеду перебил молодой конюший, осуждающе зацокавший языком, горничная наклонилась и завершила свой рассказ шепотом на ухо герцогу, он взглянул на нее с живым интересом и задумчиво пробормотал:— А я-то думал, что это невозможно. Закатив глаза, Эмили притоптывала ногой, давая понять, что ей невыносимо скучно и противно. Мимо нее протиснулся слуга, обслуживающий Гарольда, Герберта и Гарви.— Это все пустяки, ваша светлость. Посмотрите, что она сделала с цилиндром, который мой хозяин купил, чтобы надеть на балу на будущей неделе.Он продемонстрировал головной убор, из недр которого слышались писк и мяуканье.— Если не ошибаюсь, там котята? — с улыбкой спросил Джастин, взял цилиндр и заглянул вовнутрь. — Значит, мисс Эмили развела в цилиндре котят?— Нет, сэр, она котят не разводила, а положила цилиндр на конюшне с таким расчетом, что его найдет беременная кошка. Так и случилось. Представляете, что будет, когда об этом узнает господин Гарольд? Да он с ума сойдет!Джастин улыбнулся еще шире.— Господин Гарольд, говоришь? — переспросил хозяин дома и вернул цилиндр слуге. — Положи назад в конюшню. Если господин Гарольд наконец догадается найти работу, у него появится возможность купить новый цилиндр. А теперь все свободны.— Но, сэр…— Ваша светлость, да ведь времени почти что не осталось. Если помните, бал намечен на пятницу…— Милорд…— Всего хорошего! — Тон Джастина не предвещал ничего хорошего.Ропот моментально стих, и слуги потянулись из кабинета. Шествие замыкал Пенфелд, осуждающе покачивая головой и что-то недовольно бормоча под нос. Дверь тихо прикрыли, и Джастин остался наедине с мрачной Эмили. Герцог снял очки для чтения, откинулся в кресле и молча осмотрел подопечную с ног до головы. Если она пыталась выглядеть мальчишкой, то надо признать, что ничего у нее не вышло. Потрепанные брюки лишь подчеркивали тонкую талию и плотно облегали аппетитный зад. А пиджак для верховой езды, пошитый на фигуру Эдит, не учитывал высокой груди, и вытертую ткань распирало спереди, поскольку Эмили не носила корсета.Девушка стояла с высоко поднятой головой, расправив плечи и гордо выпрямившись, только легкий румянец на щеках выдавал смущение под взглядом герцога. Да, приходилось с грустью признать, что Эмили очень гордая девушка, с обостренным чувством собственного достоинства, а поэтому легкоранимая и несговорчивая, на редкость строптивая.— Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание? — осведомился Джастин, положив подбородок на скрещенные руки.Эмили скрестила руки на груди, сдунула упавший на глаз локон и отчеканила:— Вруны и ябеды, будь они прокляты. Все врут.— Священника не обижала?— Какого черта? Конечно, нет.— Пирог с ревенем вряд ли ты съела сама?— Естественно. Отдала Пудингу. Бульдоги обожают пироги с ревенем.— И новый цилиндр Гарольда оказался на конюшне, конечно, совершенно случайно? И кошка тоже совершенно случайно решила рожать именно там?— Ну, кошки сами решают, где им удобнее рожать. Она не спрашивала у меня совета.Джастин вздохнул, водрузил на нос очки и принялся что-то черкать в бумагах.— Ладно, можешь идти, — сказал он. Эмили хлопнула ладонями по столу и раздраженно спросила:— Ты что, не собираешься меня наказывать?— Наказывать? — удивленно переспросил герцог, снимая волосок с конца пера. — Если тебе так больше нравится, ужинать будешь не в столовой, а в своей комнате.— Я завтракаю, обедаю и ужинаю в своей комнате, — процедила сквозь зубы Эмили.— В таком случае в виде наказания на этот раз поужинаешь в столовой со всеми, — небрежно бросил Джастин и перевернул страницу.— Будь ты проклят! — зло прошипела девушка, в горле у нее клокотало, глаза гневно сверкали. Джастин ухом не повел.Эмили круто развернулась и направилась к двери.— Эмили, — позвал герцог, не поднимая головы.Она повернулась к нему лицом, держась за дверную ручку. Тишину нарушал лишь мерный скрип пера по бумаге.— Что бы ты ни делала, что бы ни придумывала и как бы ни старалась шокировать всех своим поведением, мое отношение к тебе не изменится. — Рука с пером замерла на месте, Джастин посмотрел на девушку поверх очков. — Еще запомни: я не свободен в своих чувствах, не имею права поддаваться эмоциям.Эмили вылетела в коридор и с ужасом почувствовала соленый привкус слез, стекавших по щекам. Захлопнув дверь, она привалилась к ней плечом и крепко зажмурилась. А когда открыла глаза, все застлала ей какая-то черная стена; поморгав, Эмили увидела перед собой лацканы сюртука Пенфедда.— Пенфелд? За каким дьяволом?..То, что последовало за ее вопросом, было для нее полной неожиданностью. Толстые пальцы камердинера сомкнулись на мочке уха и сжали его с такой силой, что сама Дорин Доббинс могла бы позавидовать. У девушки даже челюсть отвалилась, скорее от удивления, чем от испуга и боли.— А теперь пошли со мной, мисс, — зло прошипел Пенфелд, почти касаясь носом лица Эмили, — и веди себя прилично, не то покажу тебе, где раки зимуют.— Да как ты смеешь!..Договорить не удалось. Пенфелд крутанул ее ухо так, что девушка буквально взвилась от боли. Казалось, еще немного, и с ухом придется распрощаться. Слуга явно не намеревался отпускать его, мало интересуясь при этом, идет ли следом обладательница уха. Пенфелд шел по коридору, не ослабляя хватки, а рядом семенила девушка, поскальзываясь на полу, натертом воском. Широко улыбающийся лакей распахнул перед ними дверь в вестибюль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49