— Девушка бросила взгляд в сторону Дорин и добавила: — Она пропала примерно в то же время, когда эти двое…— Тэнси! — грозным голосом прервал ее Барни. Джастину показалось, что в глазах девушки мелькнул страх.— Покажи мне, где она спала, — попросил он горничную мягко, но настойчиво. Хотелось выяснить, почему директриса и ее подручные не дают девушке высказаться и чувствуют себя явно не в своей тарелке.— Еще один шаг, Тэнси, и ты уволена! — зазвенел металлом голос директрисы, но она тут же поспешила сбавить тон и жалобно взмолилась: — Вспомни, как много я для тебя сделала.Горничная колебалась буквально долю секунды, а потом гордо вскинула голову, с вызовом посмотрела на хозяйку и твердо сказала:— Помню, мисс Винтерс, все помню.Тэнси чуть наклонила голову, будто давала согласие на танец с завидным кавалером на королевском балу, и жестом пригласила Джастина следовать за собой. Чалмерс хотел было сопровождать их, но молодой герцог жестом велел ему оставаться. Есть проблемы, которые следует решать самостоятельно.Поднимаясь вслед за Тэнси по ветхой лестнице, Джастин отметил крайнюю убогость обстановки. Ковровая дорожка были вытерта до основания, о ее цветовой гамме можно было только догадываться. Перила потрескались. Тэнси со свечой в руках остановилась у корявой деревянной двери, один вид которой вызывал дрожь. Когда горничная открыла дверь, пламя свечи заколыхалось и едва не потухло от пронизывающего сквозняка. Наверх в кромешную тьму уходили узкие крутые ступеньки. У Джасти-на пропало всякое желание идти дальше, все и так уже было ясно. Он на секунду замешкался, но мысль об Эмили придала ему храбрости. Его Эмили не стала бы колебаться, а сразу же взбежала бы по лестнице и прошла весь путь до конца, что бы там ее ни ожидало.Джастин вытер о брюки вспотевшие ладони и последовал за Тэнси, окунувшись в спертый холодный воздух. Уже на полпути дыхание стало вырываться изо рта легким паром. На темной площадке горничная остановилась и пояснила, указав на дверь сбоку:— Это моя комната.Намек был ясен. Оставалась только еще одна дверь. Дрожащей рукой Джастин потянулся к дверной ручке, ощутил ледяной холод, начал поворачивать ее, втайне надеясь, что дверь заперта на замок, но она со скрипом отворилась. Тэнси не спешила войти первой, у нее словно пропало желание завершить начатое дело.Когда Джастин увидел, где каждый вечер заканчивала свой утомительный дневной путь Клэр Скарборо, внутри у него что-то оборвалось и умерло. Если бы Дэвиду стало известно, до чего довели его дочь, у него бы сердце разорвалось от жалости.Это нельзя было даже назвать конурой, то был скорее чулан, втиснутый меж чердачных стропил. С потолка свисали гроздья мохнатой от грязи паутины. Сквозь малюсенькое оконце, перепачканное сажей, с трудом пробивался бледный зимний свет. А за окном ворковали голуби и открывалась безбрежная панорама крыш и печных труб, плававших в темной дымовой завесе. В углу стояла узкая кровать со сбитым в сторону одеялом, будто с постелью только что расстались.Джастин провел рукой по простыне, хотя прекрасно понимал: нужно быть сумасшедшим, чтобы ожидать, что постель окажется еще теплой. Потом грузно осел на кровать и закрыл лицо ладонями. Неожиданно возникло ощущение, будто за ним кто-то наблюдает, от чего мурашки побежали по спине. Повернув голову, он встретил взгляд немигающих голубых глаз большой куклы, прислонившейся спиной к подушке. Джастин взял игрушку, погладил белокурые волосы, слегка пожелтевшие от времени, тронул пальцем трещину, рассекавшую фарфоровый лоб.— Это Аннабелла, — сказала Тэнси, и Джастин вздрогнул при звуке ее голоса. — Много раз я слышала, как Клэр говорила с куклой, когда думала, что ее никто не слышит. Иногда она плакала. — Горничная пожала плечами, как бы извиняясь, и пояснила: — Здесь очень тонкие стены.Да, стены действительно тонкие. Если вслушаться, различаешь шуршание мышей и прочих беспокойных маленьких существ. Неудивительно, что девочка решила бежать отсюда. Странно другое — как она сумела так долго продержаться в подобных условиях.Джастин ощутил, как в нем закипает холодная ярость, вытесняя чувство безнадежности и отчаяния, в голове проясняется и вырисовывается четкая цель. Будь проклята Амелия Винтерс, жадная ненасытная старуха, которая обрекла бедную сироту на жалкое прозябание в гробу на чердаке! Но главная вина лежит на нем, Джастине Конноре, который пальцем не шевельнул, чтобы помочь девочке, и допустил все это безобразие. Никуда не деться от сознания собственной вины!Джастин вскочил на ноги и сбежал вниз по лестнице, за ним вскачь пустилась Тэнси. Когда молодой герцог вошел в гостиную, все еще сжимая в руке куклу, у него был такой страшный вид, что Барни поспешно отскочил в сторону, предоставив директрисе самой расхлебывать кашу.Глядя на мисс Винтерс, Джастин подумал, как подходит ей ее имя, созвучное слову «зима». Серая и бесцветная, она отлично вписывалась в интерьер пансиона с облупившейся штукатуркой на стенах и протертыми до основания ковровыми дорожками. Как Дэвид мог доверить свое сокровище этой мрачной особе? Впрочем, винить его трудно. Компаньоны — Ники и Джастин — заверили Дэвида, что все они будут отсутствовать не более нескольких месяцев. Кто же знал, что все так обернется и Дэвиду не суждено вернуться никогда.Внимание Джастина привлекли изуродованные ревматизмом руки директрисы, дрожавшие, будто их било в судороге. Видимо, мисс Винтерс с огромным трудом удавалось сохранить самообладание, и в ее броне появились трещины, как на потолке с амурами по углам. Годами досаждавшая ему старуха предстала в истинном своем виде: жалкой, немощной особой, беспомощно наблюдавшей за тем, как все вокруг рушится и вот-вот падут стены пансиона, плод трудов долгой жизни.Помимо воли Джастин проникся сочувствием к мисс Винтерс, но голос его не дрогнул, когда он вновь заговорил:— Можете не сомневаться, что я не оставлю камня на камне в поисках Клэр Скарборо, найму детективов, которые прочешут Лондон вдоль и поперек. Если выяснится ваша причастность к ее исчезновению, если с ее головы упадет хоть волос, считайте себя полным банкротом. Весь Лондон узнает, что вы заточили дочь Дэвида Скарборо в темницу на чердаке. Я позабочусь о том, чтобы самый бедный торговец не доверил вашему попечению даже своей собаки.Джастин круто развернулся на каблуках и направился к двери, по пути его взгляд упал на Тэнси, которая смотрела на него широко открытыми глазами. Он сунул руку в карман, достал пригоршню ассигнаций и сунул их девушке. Деньги для него ничего не значили, поскольку много лет он прожил, вовсе не обремененный ими.— Если еще что-то вспомнишь о той ночи, когда исчезла Клэр, либо тебе понадобится любая помощь, приходи в Гримуйалд на Портланд-сквер и спроси меня, — сказал Джастин горничной.— Да что вы, сэр! Зачем вы так? — запротестовала Тэнси, но деньги взяла и сразу спрятала их на груди.— Лорд Уинтроп!Окрик царапнул по спине острым когтем, Джастин повернулся и встретился взглядом с отливавшими сталью серыми глазами.— Допускаю, ваша светлость, что мои методы воспитания заслуживают упрека, но и ваше отношение к девочке оставляет желать много лучшего.У Джастина дрогнул подбородок. В первое мгновение он не сразу нашелся, что сказать. В мертвой тишине слышалось лишь тиканье часов. Затем молодой герцог склонился перед директрисой в галантном поклоне.— Мадам, в ваших словах есть доля правды. Если мне удастся найти девочку, обязуюсь посвятить всю оставшуюся жизнь бедной сироте и приложу все силы, чтобы загладить свою ошибку.— Это точно, никуда вы не денетесь. Могу поспорить, что она сама об этом позаботится, — едва слышно пробормотала Тэнси.Чалмерс с интересом посмотрел на горничную, но Джастин этих слов не услышал. Стряпчий притронулся пальцем к шляпе, подкинул трость, пожелал всем доброго вечера и проследовал за молодым герцогом на улицу.Джастину казалось, что никогда в жизни ему не удастся больше согреться по-настоящему. Лучи полуденного солнца, врывавшиеся в окошко, освещали внутренность кареты бледным светом, но тепла не приносили. Онемели руки, затянутые в белые перчатки, тело промерзло до костей, и на душе было пакостно. Молодой герцог всячески старался не задумываться над происходящим, каждый день напоминал себе о том, что существует земля, где свежий бриз нежно ласкает разгоряченное лицо и на берег набегают теплые волны бирюзового моря, но шло время, и память тускнела, все труднее становилось воскрешать картины былого. Согревали только мысли об Эмили.Лондон прочесывали целый месяц. Огромный город, казалось, перевернули вверх дном, но так ничего и не нашли. Клэр Скарборо исчезла без следа.За окошком кареты промелькнули витые железные ворота, а за ними открылись зеленые просторы ухоженных лужаек. Вокруг простирался иной мир, мир Портланд-сквер, не имеющий ничего общего с миром трущоб, где Джастин провел долгую ночь. Десятки раз он бродил по узким улицам, заходил в таверны и пивные, расспрашивал всех, кто изъявлял готовность с ним общаться. Но, видимо, у него был такой вид, что его сторонились самые отъявленные мерзавцы. Надо полагать, странное поведение молодого герцога горячо обсуждалось не только в салонах высшего света; даже на самом дне общества ходили легенды о вконец спятившем лорде.Джастин горестно вздохнул, припомнив, что в данную минуту его никто не может поддержать и утешить. Чалмерс получил задание объездить с группой детективов все сиротские приюты и опросить жителей коттеджей в окрестностях Лондона. Так что поплакаться в жилетку сейчас некому.Карета свернула за угол, и колеса запрыгали по булыжнику. Джастин окончательно загрустил, что неизменно происходило при виде отцовского дома. «Ан нет, теперь моего дома», — пронеслось в голове. Гримуайлд представлял собой кошмарное зрелище: остроконечная крыша, нагромождение коньков, пучеглазые окна, а сбоку уродливым наростом возвышалась башенка. Готика, черт бы ее побрал! Симметрия архитектурного замысла проглядывалась лишь в одном — по обе стороны крыши с несуразных подставок на гостей пялились фантастические каменные изваяния. Глядя на них, Джастин выругался, проклиная в душе Мортимера Коннора, первого герцога Уинтропского, которому приобретенный им титул ударил в голову, как крепкое вино, и он повелел воздвигнуть это каменное чудовище, ставшее памятником его дурному вкусу.Выбравшись из кареты, Джастин приказал хорошенько выспаться кучеру, которого пошатывало на облучке от усталости, и прошмыгнул в дверь, несказанно обрадовавшись тому, что в этот ранний час весь дом еще мирно почивает.Мать Джастина в последнее время была озабочена подготовкой к балу, намереваясь познакомить на нем сына со всеми достойными девицами на выданье, дочерьми своих приятельниц, и нисколько не интересовалась результатами безуспешных поисков дочери погибшего компаньона. Три сестры Джастина благополучно вышли замуж за неприметных субъектов, которые моментально переехали в Гримуайлд, и сейчас бесцельно бродили по коридорам с последним номером «Тайме» под мышкой. Судя по всему, иного занятия у них не было. Создавалось впечатление, что дом перенаселен, и Джастину постоянно хотелось одного — чтобы его оставили в покое. Он с тоской вспоминал уединенную хижину на Северном острове и своих друзей-маори, обладавших несомненным преимуществом перед обитателями Гримуайлда — они точно знали, когда надо открывать рот, а когда промолчать.Но больше всего Джастин тосковал по Эмили, ему не хватало ее белозубой улыбки, ямочки на щеке, веснушек у носа, отчаянно хотелось вновь ощутить теплоту золотистой кожи и насладиться непередаваемым вкусом пухлых губ.С тяжелым чувством Джастин стянул перчатки, бросил их на лакированный стол и чуть не отшатнулся, увидев свое отражение на сверкающей поверхности. В последнее время он избегал смотреться в зеркало, и теперь стало понятно почему. Под глазами залегли синие круги, лицо осунулось, щеки запали, волосы в страшном беспорядке. В совокупности с элегантным вечерним костюмом все это выглядело чудовищно, и не приходится удивляться, что в свете его считают полоумным дикарем.Дотронувшись до щеки, Джастин с грустью подумал, что загар сходит столь же быстро, как улетучиваются надежды. Семь лет, проведенных в Новой Зеландии, казались теперь несбыточной мечтой, и только письма, которые он ежедневно писал Эмили, еще как-то поддерживали, помогали сохранить рассудок. Джастин сам опускал письма в почтовый ящик, каждый раз сознавая, что пройдут недели, а то и месяцы, прежде чем они достигнут адресата.Станет ли она ждать? Дождется ли? Или ее снова поглотит ненасытное море, накажет глупого любовника, бездумно расставшегося с некогда упавшим ему в руки бесценным даром?Джастин оторвался от стола и медленно побрел вверх по лестнице. Он смертельно устал и думать мог лишь об одном: упасть в холодную постель и забыться тяжелым сном. Если повезет, на этот раз кошмары мучить не будут. 16 «Храню в сердце надежду, что однажды мы воссоединимся в лучшем мире…» Эмили подкралась к повозке, запустила за борт руку и нащупала нечто гладкое и холодное, попробовала схватить, но неизвестный предмет не дался и откатился в сторону. «Вот зараза!» — пробормотала девушка, вытянула шею, заглянула за борт, и глазам ее предстало яблоко. Огромное, круглое, краснобокое, аппетитное — оно само просилось в руки. При виде такого сокровища от голода свело живот и набежала слюна.Торговец соскочил с повозки, чтобы помочь покупателю в высокой бобровой шляпе взвалить на плечо мешок. Эмили воспользовалась моментом и впилась ногтями в тонкую кожицу.Возможно, торговец ничего бы не заметил, но конец ее шали зацепился за край повозки, а когда Эмили кинулась прочь и потянула шаль на себя, борт упал и яблоки посыпались красным дождем в грязный снег.— Воровка! — заорал торговец. — Стой, подлюга! Полиция!Эмили бежала без оглядки. За спиной слышались топот ног и знакомые пронзительные переливы полицейского свистка. Под тонкими подметками ботинок разлеталась грязь, девушка нырнула в узкий проход и понеслась дальше, расталкивая толпу. Чуть не сбила с ног седую женщину, та испуганно завизжала и выронила кучу пакетов с продуктами. Трое чумазых беспризорников с энтузиазмом присоединились к погоне и довольно долго следовали за ней по пятам, но потом им надоело, и они отстали.Снова залился полицейский свисток, на этот раз значительно ближе. Эмили выскочила на шумную улицу, проскользнула между извозчиком и большой каретой, едва не угодила под копыта испуганных лошадей и прибавила ходу. Рассвирепевший кучер рассыпался бранью вслед.Девушка повернула за угол в переулок, забежала в первый попавшийся подъезд и, тяжело дыша, стала пережидать, пока вдали затихнет погоня. Она даже не дала себе времени отдышаться, а присела и впилась зубами в румяное яблоко. Она понимала, что поступает по-свински, но ничего не могла поделать с собой. Пустой желудок требовал пищи, и его следовало ублажить. Яблоко было съедено за несколько секунд, и тут же Эмили скрючилась от жуткой рези в животе. Боль прошла довольно быстро, но ее сменила мелкая дрожь во всем теле.Со временем прошла и она. Эмили плотнее укуталась в прохудившуюся шаль и грустно подумала, что одними яблоками сыт не будешь и сколько ни кради, заполнить зияющую пустоту в желудке вряд ли удастся. Но все хорошо, что хорошо кончается, и надо благодарить бога, что на этот раз обошлось.В конце концов, если здраво рассудить, на судьбу жаловаться грех. Снег прекратился, не так уж и холодно, а главное, можно расправить плечи и свободно передвигаться. Впервые в жизни Эмили по-настоящему оценила такую возможность, проведя перед тем целый месяц в тесной каюте в компании пяти женщин, считавших излишним ежедневно мыться. Все деньги, вырученные от продажи отцовских часов, ушли на оплату билета на пароход, отплывавший из Австралии в Англию.В кармане ни пенса, но переживать из-за этого не стоит. Слава богу, что теперь она не зависит от «благотворительности» мисс Винтерс, лишенной каких бы то ни было человеческих чувств. Сегодня Эмили — хозяйка своей судьбы, и у ее ног лежит Лондон, пока еще не покоренный.Гордо вскинув голову, Эмили вышла на улицу. По дороге пришлось осторожно переступить через бездыханное тело пьяницы, крепко, как ребенка, прижимавшего к груди пустую бутылку из-под джина. О недавнем ограблении торговца яблоками все уже забыли, поглощенные новым скандалом — пойман с поличным худущий беспризорник, стащивший кошелек у прохожего.Девушка бесцельно брела по улицам, осматриваясь по сторонам. Казалось, за время ее отсутствия город стал меньше и при этом еще более сырым. Мостовые забиты экипажами, и под бесчисленными конскими копытами снег быстро превращается в грязное месиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49