Пройдет совсем немного времени, и она будет смотреть на него с тем же восторженным выражением, что и туземцы.В тяжкие раздумья ворвался пронзительный крик, похожий на злобное хихиканье, а за ним последовал топот крохотных ног. Эмили вздрогнула и осмотрелась, но в первую минуту ничего не увидела. Под сенью могучих деревьев стоял полумрак, и легкие тени перебегали с ветки на ветку. Но внезапно на другой стороне полянки дрогнул и зашатался густой куст.«Какая еще напасть? — устало подумала Эмили. — Чего еще ждать? Гномов или пигмеев?» С первой же минуты, когда она открыла сегодня глаза, ее преследовали одно несчастье за другим, сюрприз за сюрпризом, как девочку из сказки Кэрролла, упавшую в нору кролика. Эмили нисколько не удивилась бы, если из-за куста вдруг показалась бы белая ящерица и достала из кармана жилета часы отца.Девушка принялась внимательно изучать заросли, подрагивавшие, как живые; казалось, оттуда летели дротиками, смоченными ядом, злобные взгляды невидимых глаз. Эмили резко повернулась, чтобы пуститься наутек, и больно ушиблась о ствол дерева, что вызвало взрыв демонического смеха из куста.— Совсем не смешно! — обиженно крикнула девушка. Прямо перед ней содрогался от смеха низкий куст. Эмили вконец рассердилась и пригрозила:— Вот возьму сейчас топор, и тебе будет не до смеха. Топора, однако, не было, и приходилось полагаться на собственные силы. Подхватив полы юбки, Эмили разбежалась, прыгнула и пролетела над кустом, на ходу приметив уголком глаза чью-то загорелую руку и расширенные в удивлении глаза.И тут началась погоня. Эмили мчалась сквозь густые заросли, перепрыгивая через высокие кусты и минуя цепкие ветки с легкостью, которой сама от себя не ожидала, а за спиной слышался топот ног. В любую секунду в тело могла впиться стрела, но об этом не хотелось задумываться. Девушка не сбавила темпа и не стала оглядываться, даже когда лес поредел и показалось, что погоня отстала.Эмили вырвалась из сумрачной лесной прохлады на жаркий солнечный свет, и впереди открылась безбрежная лазурная морская даль. На мгновение в голове мелькнула мысль, не замедлить ли бег, чтобы немного передохнуть, но топот легких ног за спиной толкал вперед и вперед. Земля под ее ногами неожиданно оборвалась, и девушка кубарем покатилась по песчаному склону, перед глазами заплясали коричневые и голубые пятна.Зарывшись в теплый песок, тяжело дыша, Эмили прислушалась. Вокруг царила полная тишина, и только легкий бриз холодил разгоряченное тело. Девушка открыла глаза и увидела маленькие ноги, несколько пар дочерна загорелых ног с растопыренными пальцами. Эмили окружила стайка совершенно голых детишек. На стоявшем ближе всех мальчишке было только ожерелье из ракушек и больше ровным счетом ничего, если не считать широкой улыбки.Глядя на них, оставалось им только позавидовать. Этих детей никто не запихивал в кринолины и корсеты, не заставлял натягивать длинные чулки и застегивать десятки мелких пуговиц на высоких черных ботинках, немилосердно жавших ноги. Новые знакомые весело разглядывали Эмили, а она не могла отвести от них глаз, восхищаясь их полной свободой.Наконец взгляд ее остановился на крохотной девчушке, совсем еще младенце, только-только научившемся ходить. Она смаковала свой большой палец, робко поглядывая на Эмили. Именно к ней обратилась девушка, когда нашла в себе силы приподняться на локте.— Почему вы не пигмеи? Ненавижу детей.Маленький джентльмен подал ей руку, чтобы помочь встать, и укоризненно сказал:— А вам не кажется, что нельзя относиться столь нетерпимо к весьма большой прослойке общества, основываясь лишь на возрасте?Эмили изумленно уставилась на мальчишку. Она не ожидала, что он вообще ее поймет и в лучшем случае пролепечет нечто невразумительное. Девушка встала и вежливо поинтересовалась:— Думаю, английскому тебя научил Джастин?— Джастин? — переспросил мальчик.— Пакеха! — выкрикнула крохотная девчушка, вынув палец изо рта. Ее крик радостно подхватили все дети.— Боже! От ваших воплей голова трещит! Сейчас же прекратите! — взмолилась Эмили. — Естественно, в вашем представлении Джастин — всемогущий, замечательный, да просто святой.Дети примолкли и непонимающе уставились на девушку. Видимо, преподаватель не научил их распознавать сарказм. Девчонка смотрела на Эмили с восторгом на грани ужаса.— Чего это она так на меня уставилась? У меня мурашки по коже бегают.— Это моя сестра Дани, — пояснил мальчик, положив руку на плечо ребенка, — а меня зовут Кавири.— Эмили, — представилась девушка. — Зачем вы за мной гнались?— Мы не гнались, мы просто следовали за тобой. Кто же мог предполагать, что ты такая глупая и свалишься с обрыва?— До того я тоже была о себе лучшего мнения, — неохотно призналась Эмили. — Вы отлично говорите по-английски, — похвалила она детей. — Неужели всемогущий Пакеха так быстро вас обучил?Дани открыла было рот для ответа, но Эмили решила, что по горло сыта хвалебными речами в адрес Джастина, и поспешила заткнуть рот девочки ее собственным пальцем. Тем временем остальные дети на все лады повторяли имя девушки, а Дани достала из-за уха красный цветок и молча приладила его в волосах Эмили. Девушка не смогла удержаться от улыбки.Неожиданно дети возбужденно загалдели на языке маори и стали показывать пальцами в сторону моря.— Прилив, начинается прилив, — пояснил Кавири.— Прилив? — переспросила Эмили.— Что ж тут непонятного? — удивился мальчик. — Морские приливы и отливы — это природное явление, вызванное воздействием луны…— Сама знаю, можешь не объяснять, — перебила его Эмили.Кавири взглянул на нее, недоуменно пожал плечами и припустил за своими товарищами. Дети мчались к морю, издавая радостные крики, не нуждавшиеся в переводе. Эмили грустно провожала их глазами, завидуя их непосредственности и полной раскованности; на душе стало одиноко. Из легкой задумчивости ее вывел робкий детский голосок.— Эмми, — позвала ее девочка, теребя за руку.Эмили взглянула на ребенка, и сердце ее сладко сжалось. А тут подоспел Кавири. Он решил вернуться, чтобы убедить новую знакомую присоединиться к общему веселью.— Что ж стоишь, Эмили? Пошли быстрее. День не длится вечно.— А мне на секунду показалось, что так оно и будет, — с мягкой улыбкой сказала Эмили, взяла Дани за руку и побежала вслед за мальчишкой, вспахивая песок.Джастин устроился на вершине песчаного холма, откуда открывалась панорама морского побережья. Свежий ветерок теребил волосы, но не мог охладить горячую голову, забитую невеселыми мыслями. Взгляд Джастина был прикован к девушке, танцевавшей в волнах прибоя, чарующей обольстительнице, не дававшей ему покоя ни днем, ни ночью.«Кто она, черт возьми? Откуда взялась такая, непохожая на всех? Неужели женщины могли так измениться с тех пор, как я покинул Англию?»Загадочная и влекущая, Эмили не имела ничего общего с дамами, которых Джастин некогда встречал в Лондоне. Непостоянная и переменчивая, она вызывала раздражение, и в то же время хотелось понять причину столь резких переходов от грусти к веселью. Эмили не шла ни в какое сравнение с пустоголовой матушкой Джастина и его скучными сестрами. Их главной и, по сути, единственной заботой в жизни был правильный выбор партнера на танцах. Помнится, красавица Сузанна, нареченная невеста, дала Джастину звонкую пощечину в фойе королевского театра, когда жених сообщил ей, что отказался от богатого наследства. Но ее поступок можно понять и легко объяснить — девица разгневалась, осознав, что лишается огромных денег. У нее был простой и незатейливый мотив — жадность.Эмили тем временем бродила по колено в воде, приподняв юбку, заливалась смехом, поднимала тучи брызг, а вокруг вовсю веселились дети. В каштановых кудрях красовался красный цветок, жемчужные капли осыпали волосы, сверкали на солнце. Казалось, Эмили была счастлива, но Джастин не раз подмечал в ее глазах затаенную грусть.Возможно, ей нанес жестокую обиду какой-то негодяй. Джастин задохнулся от ревности и гнева, невольно сжал кулаки. Он готов был растерзать мерзавца, но тут же его охватила легкая грусть. Ведь они могли бы встретиться до того, как смутная тень омрачила ее улыбку!Девушка встала на колени и принялась строить замок из мокрого песка, а Кавири старательно рыл пяткой ров вокруг.Может быть, ее соблазнил какой-то богатый повеса? Подобное случалось не раз. Джастин знал истинную цену двойной морали лондонского общества, где любят болтать о порядочности и высокой ответственности за свои поступки, но слова неизменно расходятся с действиями. Никого не касается то, что творится за закрытыми дверями. Мужчина может позволить себе что угодно в отношении беззащитной женщины, но не пойман — не вор, и никто никогда не призовет его к ответственности.Заходящее солнце спряталось за облако, повеяло прохладой, и Джастин слегка поежился. Он в свое время оказался в лучшем положении. У Дэвида были деньги, что позволило друзьям вырваться на волю из душных объятий Лондона, а какими средствами располагала Эмили? Как бедная сирота может постоять за себя? А что, если дочь Дэвида — лишись она опекуна — тоже окажется в безвыходной ситуации?Дети вдоволь наигрались на берегу, весело распрощались с Эмили и оставили ее в одиночестве. Джастин решил покинуть свой наблюдательный пост, пока девушка его не заметила, но, когда он поднялся, из-за облака выглянуло солнце. В этот момент Эмили взглянула вверх, прикрыв глаза ладонью, и Джастин понял, что его выдал солнечный зайчик, отскочивший от часов, что висели на его груди.Их взгляды встретились и на какое-то время замерли. Потом Эмили отвернулась и уставилась в морскую даль. Джастин спустился с холма и хотел было что-то сказать ей, но сдержался. Даже со спины у девушки был такой вид, что вступать в светскую беседу расхотелось. Появилось желание обнять ее и утешить, прижать к груди и признаться, что он не мыслит жизни без нее. От страстного желания перехватило дыхание, Джастин судорожно сглотнул, не зная, как начать. Больше всего он опасался ранить ее неудачным словом. Набравшись храбрости, он тихо сказал:— Я видел тебя в деревне.— Прости за невольное вторжение. Надеюсь, не помешала тебе вылечить больных проказой и оживить мертвых? — ехидно спросила Эмили, но голос звучал надломленно, в нем не было сарказма. — А где твои последователи? Куда подевались сирые и убогие, калеки и слепые? Я-то думала, что за тобой всегда тянется громадный хвост жаждущих исцеления.Она пыталась его обидеть, оскорбить в лучших чувствах, но это ей не удавалось. Эмили терзали иные переживания, и Джастин понял это; он протянул руку, чтобы выразить свое участие, но девушка отпрянула, и рука беспомощно повисла в воздухе.— Поверь, Эмили, ты не единственная женщина, сбежавшая в Новую Зеландию в надежде навсегда забыть о нелегком прошлом, — сказал Джастин, стараясь говорить спокойно. — Если тебя кто-то жестоко обидел… если какой-то негодяй позволил себе…В его голосе было столько теплоты и неподдельного сочувствия, что Эмили чуть не вскрикнула от пронзившей ее боли. Ее распирало от желания бросить ему в лицо: «Это ты и только ты во всем виноват! Именно ты нанес мне жесточайшую обиду!» Но откровенничать нельзя ни в коем случае, свою тайну нужно надежно хранить. Эмили окинула Джастина взглядом, в который постаралась вложить как можно больше презрения, и отчеканила:— Не путай меня с другими женщинами, я не такая, а ты не годишься на роль моего спасителя. Ты вообразил о себе невесть что и, видно, принял меня за туземку. Неужели ты думаешь, что я стану каяться в грехах всемогущему Пакехе?Он отступил, как от удара, и Эмили поняла, почему лицо его кажется ей столь привлекательным: на нем отражались все эмоции, в том числе душевная мука. Неодолимое желание утешить его охватило девушку, и, чтобы побороть себя, она нанесла новый удар:— В чем дело, господин Коннор? Вы полагаете, что я вас недооцениваю? — Она хлестала его по щекам обидными словами в стремлении сделать ему по-настоящему больно, вывести из равновесия, заставить реагировать эту мраморную статую, лишь внешне похожую на живое существо, доказать, что он не святой, а такой же грешный и ранимый, как все. — Дикари тебя обожествляют, а тебе только этого и надо. Ты ведь жить не можешь без чужой благодарности и восхищения, не так ли?Эмили никак не предполагала, что такое возможно. Лицо Джастина окаменело: ни дать ни взять языческий истукан, предмет поклонения маори.— Что именно ты имеешь в виду, Эмили?— Патрон для слуг, друг ящериц, — сказала Эмили, вынула из волос цветок и провела по руке Джастина. — От меня, видимо, ты ждешь того же — обожания и слепого повиновения?Джастин напрягся, но ни один мускул не дрогнул на лице. Его волнение выдавало только прерывистое дыхание. Эмили прижалась к его груди, приласкалась с бесстыдством голодной кошки и спросила, умильно глядя в глаза:— Хочешь, я паду пред тобой на колени и омою слезами ноги?Она издевалась над ним, измывалась над его верой и жизнью, а Джастин чувствовал только ласку ее упругой груди и едва сдерживался, чтобы не сорвать цветастый платок и ощутить блаженство голой шелковистой кожи, коснуться губами, а потом легонько сжать зубами темные соски и увидеть, как они ответно набухают. Дать бы волю рукам, повалить на песок соблазнительницу и взять ее, наплевав на все предрассудки. Нет, не стоит жалеть дерзкую девчонку, она слишком много себе позволяет.Джастин обнял девушку и крепко прижал, а она сразу притихла и молча смотрела в его пылающие глаза, думая про себя, что атака захлебнулась и противник полностью владеет обстановкой. Но Эмили даже не помышляла о том, чтобы сдаться на милость победителя, не закрыла глаз и не отвела взгляда, давала понять, что при всех условиях победа на ее стороне.Он еще крепче прижал ее, чуть подвинул, как бы примериваясь, ясно намекая, что их тела созданы друг для друга и в любую секунду могут слиться воедино. Эмили была вынуждена признать, что, хотя имеет дело с мрамором, он не твердый, не холодный и не бесчувственный, а горячий, обжигающий. Джастин не был святым. Он был мужчиной, настоящим мужчиной.— Кто из твоих сопливых друзей научил тебя таким опасным играм? — прохрипел Джастин.— Вы боитесь опасности, господин Коннор?— Я не люблю глупых игр.Заглянув глубоко в его глаза, она утонула в бездонных темных зрачках. Они говорили о ее страсти и его силе, ее искушении и его ответном вызове. Эмили бессильно склонила голову, ей стало страшно. Джастин тряхнул ее за плечи и сурово сказал:— Я не жду от тебя немого обожания, Эмили. Единственное, о чем прошу, будь элементарно вежливой.Джастин оттолкнул девушку и медленно зашагал прочь, не оглядываясь, будто оставил позади пустое место, но Эмили знала, что он сейчас чувствует. Джастин сгорал от страстного желания, и это можно было использовать в качестве оружия против него. Как же это она сразу не догадалась пустить в ход самое надежное оружие, разящее наповал? Эмили присела и стала наблюдать за волнами, постепенно размывавшими замок из песка. 8 «Я не намного старше, но Джастин стал для меня скорее сыном, чем братом…» В детстве Джастин сотни раз бродил по длинным извилистым коридорам отчего дома. В громадном здании, выдержанном в помпезном стиле эпохи правления королевы Виктории, обычно царил полумрак и газовые светильники отбрасывали причудливые тени. По обе стороны высились массивные двери из черного дерева, а ноги утопали в пушистых коврах темно-красного цвета. Эта картина не раз вставала перед его глазами много лет спустя в Новой Зеландии, в новой жизни, когда удавалось наконец заснуть.Вот и сейчас во сне он снова оказался в сумрачном коридоре. Джастин понимал, что опаздывает, а это происходило с завидным постоянством, и переживал, зная, что отец будет очень недоволен. Тонкие детские ноги отказывались двигаться быстрее, а коридор тянулся в бесконечность. В полном отчаянии Джастин пробовал открыть двери, дрожащими пальцами вертел одну за другой тяжелые хрустальные ручки, опасаясь, что дверь окажется запертой, и одновременно страшась того, что она легко поддастся. Все нужно делать медленно и осторожно, потому что отец не выносит шума; он может запереть музыкальную комнату, где стоит фортепьяно, и отправить сына спать без ужина. При этой мысли в животе заурчало от голода.В дальнем конце коридора вспыхнул яркий свет, Джастина охватило предчувствие неминуемой беды, и он замедлил шаги, но ковер под ногами пополз, взлетел, подхватил мальчика и понес к свету. Сопротивляться, кричать и звать на помощь бесполезно, и Джастин покорился, не издав ни звука. И слава богу, потому что ничего страшного не произошло.Его вынесло в просторную столовую, где за длинным дубовым столом расселось все семейство. Мальчик с ходу плюхнулся на свое место, несколько удивившись, что пустует стул рядом, и огляделся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49