— Мы спасены!
Но в это мгновение какой-то всадник, взявшийся неизвестно откуда, поравнялся с дверцей кареты и крикнул:
— Вы плохо подготовились, вас арестуют! Никто так и не узнал, кто это был.
К счастью, они находились не более чем в четырех льё от Пон-де-Сом-Веля, где их должен был ждать г-н де Шуазёль с сорока гусарами. Наверное, следовало бы выслать вперед г-на де Валори, чтобы тот, быстро помчавшись, успел предупредить г-на де Шуазёля и его людей; но последняя угроза неизвестного усилила тревоги королевы, и она настояла, чтобы все ее защитники остались при ней.
Все подгоняли форейторов. За час сделали четыре льё и прибыли в Пон-де-Сом-Вель — деревушку, состоящую из одной фермы и двух домов; они с волнением устремляли глаза налево, под сень деревьев, окружавших ферму, смотрели направо, под деревья, что росли вдоль реки, образовывая зеленую стену: ни г-на де Шуазёля, ни г-на де Гогела, ни одного из сорока гусаров здесь не было!
Увидев пустынную площадь, королева пророчески воскликнула:
— Мы погибли!
Сразу же объясним, почему там не оказалось гусаров.
В одиннадцать часов г-н де Шуазёль, по-прежнему в обществе безутешного Леонара, не знавшего, куда его везут, и считавшего себя жертвой похищения, приезжает в Пон-де-Сом-Вель. Гусары еще не подошли, но все совершенно спокойно.
Он высаживается у почтовой станции вместе с Леонаром (тот не выпускает из рук и прижимает к груди шкатулку с бриллиантами), требует комнату и переодевается в мундир. Леонар смотрит на него с изумлением, его страх достигает апогея. И лишь тут г-н де Шуазёль, полагая, что опасаться больше нечего, сжалился над куафёром.
— Мой дорогой Леонар, пришло время, чтобы вы узнали всю правду, — обратился он к нему.
— Какую правду? — изумился Леонар. — Неужели до сих пор я ее не знал?
— Вам известна лишь одна часть, а я сообщу вам все. Вы ведь преданы вашим господам, дорогой мой Леонар, не правда ли?
— До смерти, господин граф.
— Так вот, через два часа они будут здесь и будут спасены.
Несчастный Леонар залился слезами, хотя это и были слезы радости.
— Через два часа они будут здесь! — наконец-то всхлипнул он. — Вы уверены в этом?
— Да. Они должны были выехать из Тюильри в одиннадцать или в половине двенадцатого вечера и в полдень быть в Шалоне. Положим, четыре льё от Шал она они проедут за час-полтора; значит, здесь они будут самое позднее в час дня. Я жду отряд гусар, который приведет мне господин де Гогела.
Господин де Шуазёль выглянул в окно.
— А вот и они! Следуют из Тийуа.
И действительно, на краю деревни показались гусары.
— Ну что ж, прекрасно! Все идет хорошо, — прибавил г-н де Шуазёль.
Он снял шляпу и помахал ею из окна. Один всадник пустил коня в галоп. Господин де Шуазёль вышел на улицу. Молодые люди встретились посередине дороги.
Всадник — им был г-н де Гогела — вручил г-ну де Шуазёлю пакет от г-на де Буйе. В этом пакете содержались шесть незаполненных бланков с подписью и копия категорического приказа, отданного королем всем офицерам армии, невзирая на их звания, повиноваться г-ну де Шуазёлю.
Подошли гусары. Господин де Шуазёль приказал привязать лошадей к коновязи и распорядился выдать гусарам хлеба и вина.
Господин де Гогела привез плохие новости. На всем своем пути он наблюдал величайшее возбуждение. Слухи об отъезде короля, распространявшиеся более года, перекинулись из Парижа в провинцию, а отряды различных войск, останавливавшиеся или проезжавшие через Дён, Варенн, Клермон или Сент-Мену, вызывали подозрения; в какой-то деревне вблизи от дороги даже били в набат.
Господин де Шуазёль велел подать обед для себя и г-на де Гогела. Молодые люди сели за стол, оставив отряд под началом г-на Буде.
Через полчаса г-ну де Шуазёлю послышалось, что из-за двери доносится какой-то шум. Он вышел. Гусаров стали окружать крестьяне из окрестных деревень. Откуда взялись крестьяне в этом краю, поверхностному взгляду казавшемуся почти пустынным?
Случаю было угодно, что несколько дней тому назад крестьяне одного поместья, расположенного возле Пон-де-Сом-Веля, — им владела г-жа д'Эльбёф, — отказались платить за не подлежавшие выкупу земли, вследствие чего им пригрозили военной расправой. Но федерация 1790 года превратила Францию в одну семью, и крестьяне из окрестных деревень обещали поддержку крестьянам г-жи д'Эльбёф, если в здешних местах появится хоть один солдат.
Но их появилось сорок. Видя это, крестьяне г-жи д'Эльбёф сочли, что гусары явились расправиться с ними, поэтому во все соседние деревни разослали гонцов, требуя от конфедератов исполнить их обещание.
Первыми пришли люди из самых близких деревень, и поэтому г-н де Шуазёль, выйдя из-за стола, уже нашел небольшую толпу крестьян, окруживших гусаров. Он подумал, что их привлекло сюда любопытство, и, не обращая на крестьян особого внимания, поднялся на самую высокую точку дороги: она идеально прямой линией прочерчивала равнину от Шалона до Сент-Мену.
Насколько мог видеть глаз, дорога была пустынна: ни курьера, ни кареты. Прошел час; прошло два, три, четыре часа. В Пон-де-Сом-Вель беглецы должны были приехать в час дня, но из-за потерянного времени в Шалон они прибыли лишь в половине пятого, как нам уже известно.
Господин де Шуазёль встревожился; Леонар впал в отчаяние.
К трем часам крестьян прибавилось, и держали они себя враждебнее; звонил набат.
В народе гусаров презирали — они слыли чудовищными грабителями. Крестьяне осыпали их градом насмешек, даже угроз и пели у них под носом песенку, вернее, мотивчик, особо сочиненный по сему поводу:

Гусары — нищий сброд,
Народ на них плюет. note 10 Note10
Перевод Г.Адлера



Потом другие лица, лучше осведомленные, начали шепотом поговаривать, что гусары пришли сюда не для того, чтобы наказывать крестьян г-жи д'Эльбёф, а чтобы ждать здесь короля и королеву. Дело принимало иной оборот, гораздо более серьезный.
В половине пятого г-на де Шуазёля и его гусаров окружала такая плотная толпа, что три офицера — г-н де Шуазёль, г-н де Гогела и г-н Буде — решили собраться на совет, чтобы составить план дальнейших действий. Было единодушно решено, что дальше оставаться здесь нельзя. Крестьян собралось более трехсот человек. Некоторые из них были вооружены. Если, к несчастью, в эти минуты приедут король и королева, то сорока человек — даже если они погибнут все до единого — не хватит, чтобы защитить королевское семейство.
Господин де Шуазёль перечитал приказ:
«Сделать все, чтобы карета короля беспрепятственно продолжала движение».
Итак, он сам и сорок его гусаров становились препятствием, вместо того чтобы служить защитой. Поэтому лучше было отступить.
Но даже для ухода был необходим предлог. Господин де Шуазёль, окруженный пятью или шестью сотнями любопытных, заметил содержателя почты.
— Сударь, — обратился он к нему, — мы здесь для того, чтобы сопровождать казну, но ее не везут. Вам известно что-либо о перевозке денег, посланных в последние дни в Мец?
— Сегодня утром в дилижансе провезли сто тысяч экю, — ответил тот, — дилижанс охраняли два жандарма.
Даже если бы содержатель почты это выдумал, он не смог бы ответить точнее.
— В эскорте были я и Робер, — сказал стоявший в толпе зевак жандарм. Тогда г-н де Шуазёль обратился к г-ну де Гогела:
— Сударь, министерство предпочло обычный способ доставки. Провоз ста тысяч экю делает излишним наше присутствие здесь… Посему я полагаю, мы можем ретироваться… Трубач, играйте сигнал «По коням!».
Трубач исполнил приказ. Через минуту гусары, мечтавшие лишь о том, как бы убраться отсюда, уже были в седлах.
— Гусары, смирно! — скомандовал г-н де Шуазёль. — По четыре в ряд, шагом марш!
И он с сорока солдатами покинул Пон-де-Сом-Вель в тот момент, когда на его часах было пять. Отряд должен был идти на Варенн. Он двинулся по проселочной дороге, забирая влево, чтобы объехать Сент-Мену, но за Моффикуром отряд заблудился.
Небольшой отряд ненадолго в нерешительности остановился, когда всадник, ехавший из Невиля, казалось, угадал затруднения г-на де Шуазёля, назвал себя, уверив его, что он роялист и дворянин, и спросил, не может ли он быть чем-нибудь полезен.
— Я полагаю, что вы можете провести нас в Варенн через Ла-Шалад, — ответил г-н де Шуазёль.
— Следуйте за мной, господа, — предложил дворянин.
И поехал во главе гусарского отряда.
Этот дворянин был не кто иной, как г-н де Мальми, кого я увидел на площади Латри между двумя офицерами, господами де Шуазёлем и де Гогела, мне совершенно незнакомыми.

XXX. НА ДОРОГЕ

В Пон-де-Сом-Веле, когда туда прибыл король, эскорта не оказалось, но и крестьяне уже разошлись. Дорога была свободна. Поэтому король беспрепятственно сменил там лошадей и направился в Сент-Мену.
В Сент-Мену г-н Дандуан ждал его с тем же нетерпением, что и г-н де Шуазёль и г-н де Гогела, поэтому в полдень г-н Дандуан вместе со своим лейтенантом выехал на шалонскую дорогу, надеясь разузнать хоть что-нибудь.
Эта дорога — кроме небольшого подъема на Лунную гору, она все время вдет вниз по склону из Сент-Мену в Шалон — просматривается почти на два льё впереди по прямой линии, что, словно длинная, белая как мел лента, обсаженная зелеными деревьями, лежит посреди скудных хлебов Шампани.
На дороге было пустынно. Господин Дандуан и его лейтенант вернулись в город.
Спустя два часа они снова проделали тот же путь. Чтобы добраться до казармы, расположенной на краю предместья Флёрьон, им пришлось пересечь весь город. Но и в этот раз они возвратились, ничего не увидев.
Эта суета привлекла внимание жителей, уже охваченных волнением. От людей не ускользнуло, что два офицера изо всех сил хлопочут и выглядят озабоченными, встревоженными. На вопросы, задаваемые им, они отвечали, что ждут казну: она задерживается и это их беспокоит.
В семь часов вечера прибыл курьер в желтой куртке; он явился на почту и попросил лошадей для двух экипажей у ее содержателя. Им здесь был Жан Батист Друэ.
Господин Дандуан подошел к г-ну де Валори.
— Сударь, вы следуете впереди кареты короля, не правда ли? — тихо спросил он.
— Да, сударь, — ответил курьер. — Но позвольте мне заметить, что я крайне удивлен, увидев вас и ваших людей в полицейских шапках.
— Мы не знали точное время проезда короля. Кстати, наше присутствие тревожит население, к нам относятся все более угрожающе, пытаются подстрекать моих людей к неповиновению.
— Тихо! — прошептал де Валори. — Нас подслушивают. Отправляйтесь к своим солдатам, сударь, и постарайтесь сдержать их в узде.
Господа де Валори и Дандуан разошлись.
В эту самую минуту послышалось щелканье кнута, две кареты пересекли площадь ратуши, остановившись у почты. Вы легко узнаете дом, выстроенный за три года до этих событий: и поныне на нем значится дата постройки — 1788. Едва экипажи встали, их тут же окружили люди. Какой-то зевака спросил де Мальдена, спрыгнувшего с козел:
— Кто это путешествует так роскошно?
— Госпожа баронесса Корф, — ответил де Мальден.
— Опять эмигранты увозят денежки Франции! — недовольно заметил кто-то из толпы.
— Нет, эта дама русская, а значит, иностранка.
Тем временем г-н Дандуан, держа в руке свою шапку, подошел к дверце кареты и застыл перед ней в почтительной позе.
— Господин майор, почему случилось так, что я никого не нашел в Пон-де-Сом-Веле? — спросил у него король.
— Я тоже, государь, задаю себе вопрос, почему вы прибыли без эскорта, — ответил г-н Дандуан.
Командир драгунов, разговаривающий столь почтительно с каким-то камердинером, что расположился на переднем сиденье кареты, лишь усилил удивление толпы, заподозрившей что-то неладное. Король, кстати, не принимал никаких предосторожностей и почти не прятался.
В этот момент из здания почты вышел г-н Друэ и, увидев человека, беседующего с драгунским офицером, воскликнул:
— Да ведь это король!
Прошло чуть меньше года с того дня, как Друэ видел Людовика XVI на празднике Федерации, а у короля была достаточно внушительная фигура, чтобы его нельзя было не узнать.
Рядом стоял служащий муниципалитета, некий Фарси. Друэ толкнул его локтем и спросил:
— Вам знаком этот человек?
— Да, — ответил Фарси. — Это король.
— Сообщите в муниципальный совет. Потом, подбежав к двери почты, Друэ позвал:
— Гийом! Гийом!
Гийом выбежал из дома на площадь; г-н Друэ показал на короля и сказал:
— Вот тот, кого мы ждали!
Тем временем муниципальный служащий Фарси прибежал в мэрию и сообщил обо всем. Вслед за ним пошел Друэ, тоже направляясь в муниципальный совет. Но не успел он свернуть за угол, как кареты — лошадей сменили мгновенно — быстро двинулись дальше рысью. Правда, их отъезд сопровождался одним странным происшествием.
Драгунский офицер — тот, что разговаривал с королем, несмотря на свое невысокое звание, — поскакал галопом вслед за каретой и при этом выстрелил в воздух из пистолета. Вероятно, это был условный сигнал, но люди, услышав выстрел и увидев, что драгуны бросились к своим лошадям, восприняли это как угрозу и громко закричали.
Какой-то человек — он обмолачивал зерно в риге, стоявшей слева от дороги, чуть ниже мостика через Эну, — выскочил на дорогу и цепом пытался преградить путь драгунскому офицеру. Выхватив саблю, офицер отбил цеп и ускакал.
Тем временем Друэ, благодаря своему влиянию в муниципальном совете, настоял, чтобы было принято решение
О необходимости преследовать королевские кареты и задержать их.
— Но кто возьмет на себя эту миссию? — спросил мэр.
— Я, — ответил Друэ.
Несколько молодых людей вызвались его сопровождать; но на почтовой станции, кроме собственного коня Друэ, осталась только одна почтовая лошадка. Она предназначалась для его друга Гийома — на него Друэ мог положиться как на самого себя. Два других гражданина, упрямо не желавших от них отставать, взяли «колотушек» note 11 Note11
«Колотушками» назывались лошади, которых впрягали в оглобли почтовой кареты. (Примеч. автора.)

и решили ехать с Друэ или, по крайней мере, позади него.
Посланцы отправились в путь под одобрительные возгласы всего города. Через час оба гражданина, оседлавшие «колотушек», вернулись: они отстали.
Но г-н Жан Батист Друэ, имевший выданный муниципалитетом приказ о задержании короля, и гражданин Гийом продолжали преследование.
Я подчеркиваю слова «выданный муниципалитетом приказ о задержании короля» потому, что не нашел этой подробности ни у одного историка, хотя сам видел этот документ в руках г-на Друэ и могу засвидетельствовать, что он существовал. Это имеет значение, обратите внимание. Господин Жан Батист Друэ, посланный муниципалитетом Сент-Мену, чтобы задержать короля и королевское семейство, перестает быть одиноким фанатиком, охваченным цареубийственным вдохновением, как это утверждают роялистские газеты, брошюры и исторические сочинения; он — гражданин, кого должностные лица его страны наделили священными правами.
Однако вернемся к нашему рассказу.
Когда королевские экипажи уехали, а Друэ и Гийом отправились за ними в погоню, г-н Дандуан отдал своим драгунам приказ седлать коней и следовать за каретой короля. Но приказ было легче отдать, чем исполнить. Выстрел из пистолета, сделанный драгунским унтер-офицером, роковым эхом отозвался в сердцах, или, вернее, в головах столпившихся на площади людей; национальные гвардейцы вооружились двуствольными ружьями; перед почтовой станцией, то есть прямо на дороге, по которой должны были ехать драгуны, следуя за королевским экипажем, собралась бурливая, шумная толпа.
Господин Дандуан собирался уже сесть в седло, когда муниципальный совет предложил ему немедленно прибыть в ратушу. Он пришел туда; от него потребовали назвать свое имя и предъявить полученные им приказы.
— Моя фамилия Дандуан, — представился он. — Я кавалер ордена Святого Людовика, командир роты первого драгунского полка. А вот полученный мной приказ.
И г-н Дандуан выложил на письменный стол следующий приказ:
«Именем короля, я, Франсуа Клод Амур де Буйе, генерал-лейтенант королевской армии, кавалер королевских орденов, главнокомандующий войсками на Рейне, Мёрте, Мозеле, Мёзе и в прилегающих к ним местностях на границах с Пфальцем и Люксембургом, приказываю командиру первого драгунского полка, взяв сорок солдат названного полка, выйти 19 июня из Клермона, прибыть в Сент-Мену и 20 и 21 июня ждать там конвоя с деньгами, который будет передан ему для эскорта отрядом 6-го гусарского полка, следующим из Пон-де-Сом-Веля по шалонской дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48